Номер
Я тебя так любил, я тебя так ждал.
Каждую ночь звонил, но номер не отвечал.
Как же болит душа, если б я только знал.
С тех пор как ты ушёл, твой номер не отвечал.
По пути домой Антон заезжает в цветочный за большим букетом цветов, чтобы сгладить углы их недавней ссоры. Он не планировал извиняться, но если Арс будет нуждаться в этом, то, пожалуй, он сдастся, лишь бы не видеть потерянные и стеклянные от боли голубые глаза.
Когда Шаст открывает дверь света нигде нет. Чувство тревоги давит на его затылок, словно ждёт момента, когда можно будет хорошенько ударить в самый неожиданный момент.
- Арс? Ты дома? – страх быть оставленным снова нарастает с каждой секундой гробовой тишины. – Арс? – спешно разувается, включает освещение, проходя вглубь. – Арс? – голос уже не такой уверенный, дрожащий.
Убедившись в том, что квартира пуста, кладёт букет на стол, склоняясь над ним. Цепляется ладонями за края столешницы, закрывает глаза, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. На дрожащих ногах идёт в коридор, открывает шкаф, обнаружив пустоту на месте, где стоял чемодан Попова. Сглотнув подступающий ком в полном неверии плетётся в спальню, проверяя его полки. Только синий пуловер одиноко лежит в самом углу, словно его забыли или не увидели.
- Ты не мог, - шепчет себе, доставая телефон из заднего кармана джинс. – Нет, нет, нет, - голос дрожит, как и пальцы на руках, что не могут с первого раза нажать на звонок.
Абонент вне зоны доступа сети.
Женский голос повторяет фразу вновь и вновь каждый раз, когда он звонит снова и снова. Перед глазами образуется пелена выступающих слёз, все органы внутри не то сжимаются, не то падают в самый вниз. Он без сил падает на пол, спиной облокачиваясь на кровать. В голове всплывают месяцы горького одиночества, особенно первые недели, когда каждый вечер он звонил на выученный наизусть номер в надежде услышать родной голос.
Но, как и сейчас, тогда ему отвечал холодный голос автоответчика. В тот раз Попов поменял номер, как только улетел в Питер, оборвав любые попытки связаться с ним. Возможно и сейчас он действовал по уже знакомой ему схеме. В одно мгновение Шастун чувствует себя прижатым огромной плитой, невозможно дышать в полную силу, грудь спирает от боли. Тошнота подступает к горлу. Сознание теряет нить с реальностью улетая на пять месяцев назад.
Все воспоминания ещё свежи, они словно ждали своего часа, всплывая в голове с оглушительной болью. Он не готов пережить это снова. Нет, не тогда, когда счастье казалось так близко. Он поверил ему, искренне поверил, что каждый из них будет бороться за их отношения до конца. Но видимо мужчина решил сдастся снова, даже не сказав прощай.
Антон помнит, какого это. Какого привыкать быть одному. Какого это в одночасье потерять свет любимых глаз и тепло желанного тела. Какого это объяснять каждому, куда пропал его бойфренд, сдерживая слёзы снова и снова. Особенно свежи воспоминания разговора по телефону с мамой, когда та тепло спросила: «Как там наш Арсюша?». Антон разревелся в трубку в ту же секунду, сгибаясь пополам от боли.
Антон помнит вкус алкогольный зависимости, помнит табачный туман, что не выветривался из его квартиры на протяжении месяца. Помнит каждую ночь страданий и слёз, как он топил свою обиду в бутылках пива, как сжигал надежды на примирении в огне сигареты. Как звонил снова и снова, пока горячие капли стекали по щекам прямо на экран телефона. Помнит все сообщения, что писал ему в социальных сетях, так и не увидев две галочки. Шастун был в чёрном списке.
Помнит пустую постель, как тяжело было привыкать к одиночеству по утрам и вечерам. Как мороз обнимал его каждую ночь вместо прохладных, но дарящих спокойствие, рук. Помнит, как мешал соседям, слушая музыку до глубокой ночи. Каждая песня добивала его, она не утешала, не спасала, а ставила жирные точки в его надежде снова и снова, отчего ломило всё тело.
Многие песни Жени Трофимова въедались под кожу, даря ощущение, что в этих страданиях он не один. Что кто-то уже прошёл этот путь, кто-то справился и пошёл дальше, значит и он сможет. Как бы не было больно, он осилит ту, ношу, что возложил на него Попов.
Только родители, приехавшие спустя два месяца, помогли научиться заново жить, а не существовать. Он изо всех сил старался не подвести маму, что окружила его заботой. Той самой, которую дарил Арс. Это убивало и спасало одновременно.
Антон скулит, понимая, что второй раз прожить это ему не под силу. Горячие слёзы скатываются друг за другом, не давая ни секунды на передышку. Лицо горит, голова раскалывается. Он скидывает куртку, бросая рядом. Достаёт несчастный синий пуловер, прижимая его к лицу. Цитрусовый парфюм с древесными оттенками заполняет все лёгкие. Это успокаивает, но не долго. Как только Шастун понимает, что больше у него ничего не осталось от Попова, кроме этого куска ткани, вторая волна рыдания вперемешку с истерией обрушивается на него снова с ещё более оглушительной силой.
Спустя время веки тяжелеют от пролитых слёз, и он засыпает на полу в обнимку с одеждой Арса и его запахом без каких-либо сил на существование.
- Эй, малыш, - обеспокоенный голос вторгается в его мутный сон, становясь более настойчивым. – Антон, - зовёт снова и снова.
Он чувствует холодные руки на горячем лбу. Пальцы, что взъерошивают его волосы и голос, до одури знакомый и родной ему голос.
- Арс? – резко садится, не понимая, где он. Сон это или явь, произошедшее плод его воображения или нет.
Открывает глаза с трудом из-за слипшихся от слёз ресниц. Вокруг темно, всё плывёт, он не может ухватиться за что-то, чтобы сфокусировать взгляд.
- Я здесь, - слышит позади себя, чувствуя, как знакомые руки притягивают его, прижимая к груди. – Ты как?
Антон вдруг осознав происходящее резко разворачивается, отталкивая Попова.
- Ты снова сделал это, - почти кричит отчаянно с толикой злости. – Бросил меня, оставил, не объяснив ничего.
Арсений растеряно смотрит на него, в голубых глазах читается непонимание. Брови сдвигаются к переносице, пока в голове судорожно включаются мыслительные процессы в попытках понять, что мать его здесь происходит.
- Я съездил в свою квартиру за оставшимися вещами, - шепчет, обеспокоенно рассматривая заплаканные опухшие зелёные глаза, что стали стеклянными.
- Ты что? – голос дрожит.
- Я не оставил тебя, я просто поехал забрать вещи, - понимание ситуации неожиданно обрушилось на него, ударяя под дых. – Я бы не оставил тебя, как ты мог...
- А твои полки? Они пустые, - смотрит на открытый шкаф, убедившись в том, что он не сошёл с ума.
- Да, потому что я поставил стирку, некоторые кинул в корзину, - замечает свой пуловер в его руках, представляя, как Антон плакал, нуждаясь в нём.
- А твой телефон... я звонил тебе, так много раз звонил, - голос сходит на нет, внутри пустота, как обычно бывает после рыданий.
- Он разрядился, а зарядник я забыл, - в голове складывается, как ужасающе всё выглядело для парня. – Прости, я даже не думал, что всё так обернётся, - голос потерянный, он шокирован не меньше.
Попов притягивает парня к себе, зарываясь ладонью в его волосы. Успокаивающе гладит затылок, целует в висок, чувствуя вину. Шастун отчаянно цепляется за ткань его свитера, носом утыкаясь в острые ключицы.
- Я так испугался, - шепчет всё ещё, ощущая перманентную дрожь.
- Малыш, - прижимается ближе, целует в лоб, пытаясь успокоить. – Я с тобой, я рядом, всё хорошо, - загребает ещё ближе к себе, располагая его между ног.
Ладонью держит его лицо, заглядывая в пустые зелёные глаза. Нежно проводит пальцем вдоль скулы, нежно с трепетом целует в нос, меж бровей, в щеки, в подбородок, чувствуя, как выравнивается его дыхание. Едва касается горячих губ своими, словно боится, что тот рассыпается на части от любого неверного движения.
- Арс, - скулит, цепляясь руками за его шею. – Никогда, слышишь? – жмётся лбом к его лбу. – Никогда не оставляй меня, я не справлюсь, - хнычет, пытаясь подавить новую волну слёз.
- У меня кое-что есть для тебя, - вытаскивает из кармана джинс чёрную флешку, протягивая парню. – Я готов, - волнение мурашками бежит по его спине.
Антон несколько секунд смотрит на неё тупым взглядом, не понимая о чём речь. И как только воспоминание их незапланированной фотосесси на футбольном поле, что была сделана после жёлтых сплетен в газетах, всплывает в голове его, челюсть летит вниз, встречаясь с полом.
- Повтори.
- Я готов выйти из шкафа, - широко улыбается. – Рассказать всей стране о нашей любви, - сжимает его бёдро. – Чтобы никто не посмел даже посмотреть в твою сторону при мне, - ухмыляется, не желая вспоминать, какого это, когда ревность рвёт на части, пока ты бессилен в проявлении своей любви на всеобщее обозрение.
- Так это из-за...
- Не только, - перебивает снова, целуя горячие щёки. – Я устал бояться, - спускается к его шее, мечтая об этом весь день. – Устал быть тенью самого себя, - несильно кусает, чувствуя ускоряющийся пуль парня, после чего влажно лижет. – Хочу пройти через это с тобой, - засасывает нежную кожу, наслаждаясь тихим стоном в ответ.
- А как же твоя семья?
- Плевать, они там, а я здесь. Они моё прошлое, а ты настоящее и будущее, - ладонью опускается к его подтянутому торсу несильно сжимая ткань толстовки, продолжая оставлять багровые засосы, что кричали всему миру, что он любим им и только им.
- Я тоже, - сладко мычит, сдерживая скулёж. Шея всегда была его эрогенной зоной, а Попов пользовался этим знанием на все сто процентов. – Тоже хочу пройти через это с тобой. – Жмётся носом к виску, ощущая дурманящий запах его мужчины.
- Люблю тебя, - шепчет, выцеловывая уже зону ключиц.
- Люблю, - шепчет в ухо, зарываясь в короткие волосы на затылке.
***
Проходит три недели, прежде чем всё информационное пространство кипит шокирующей новостью.
Антон Шастун – капитан футбольной команды объявил о своих отношениях с новым ведущим на радио - Арсением Поповым.
Фотографии с их новой фотосессии разлетелись по пабликам, а те кадры, что были сделаны на стадионе остались в их личном архиве. Они показались им слишком личными, чтобы делиться с миром.
Несколько интервью были взяты накануне и были выложены в этот же день. Люди, как и предполагалось, разделились на три лагеря. Одни искренне радовались, создавая милые эдиты с их участием. Вторые писали гневные гомофобные комментарии с пожеланием смерти, а третьи держали нейтралитет, уверяя что им насрать, кто с кем спит.
Родственники были во втором лагере, сорвав телефон Арсения. Мужчина стойко выдержал все оскорбления, пока его руку крепко сжимала горячая ладонь Шаста.
- Я всё понял, думаю будет правильным прекратить наше общение, - устало вздохнул он, ища поддержку в зелёных глазах напротив. – Спасибо за жизнь, это всё, что я могу вам сказать.
Попов скинул звонок, не дожидаясь ответа. Антон загрёб его в свои объятия, шепча слова поддержки. Они стойко проходили через все трудности, ощущая взаимную преданную любовь. Арсений был рядом каждый раз, когда обезумевшие фанаты футбола кричали капитану вслед после очередной игры, что педикам не место в спорте. Он сжимал его предплечье уводя от свирепых болельщиков к машине, пока охрана держала толпу. Попов отвлекал его жадными поцелуями и такими же минетами на задних сиденьях машины. Шастун забывал обо всём, как только его губы опускались ниже.
Какое-то время они не выходили в свет без охраны, но спустя полгода стало легче. Общество смирилось, проявляя агрессию уже не так ярко. Шаст, несмотря ни на что, забивал голы, посвящая каждый своему любимому мужчине, а Попов желал ему доброго утра каждый раз, когда парню приходилось просыпаться одному, пока его мужчина работал в утренней смене на радио.
Жизнь обрела совсем иной смысл. Она стала ярче, свободнее. Арсений с каждым днём всё сильнее ощущает наслаждение в каждом дне от дурманящей душу свободы. Он столько лет держал себя в оковах, был не тем, кем являлся, боясь огорчить своих родственников. Боясь чужого мнения, скрывая всё это за маской уверенного безразличия перед другими.
И сейчас, когда он свободно держит руку Антона, делая покупки в торговом центре, его улыбка может осветить даже самое тёмное помещение. То, каким любимым и защищённым он чувствует себя с ним окрыляет. Никогда прежде он не испытывал подобного.
С месяцами, что перетекали в года их связь и потребность друг в друге стала управляемой. Она словно успокоилась, сполна насытившись их разными чувствами. Каждый проживал свою отдельную, насыщенную карьерой и друзьями, жизнь, деля её друг с другом в той мере, что им была комфортна. Возможно, для некоторых это всё ещё выглядело, как со зависимые отношения, но им плевать. У них другое понятие любви. То, как забвенно любили эти двое... они научились искать в этом силу и гармонию, которая вдохновляла, а не губила.
Попову до звёзд в глазах нравилось ловить влюблённые взгляды Шастуна с поля, пока он сидел на трибунах, отчаянно болея за своего мальчика. И ничто не могло изменить это. Вместе они росли во всех сферах, поддерживая.
Арсений по праву стал одним из лучших радиоведущих Москвы, зарабатывая самую большую зарплату за всю его жизнь. Антон гордится им, разбалтывая на каждом интервью непростительно долгие речи, когда у него спрашивают о личной жизни. В этот момент его зелёные глаза отливают серой синевой, словно вбирая в себя цвет любимого моря, что он видит каждый день в глазах Попова. И никто не в силах остановить его, потому что люди вокруг наслаждаются частичкой их тёплой искренней любви даже через слова.
Пройдут года, прежде чем они обзаведутся домом, парочкой собак и кошкой. Прежде чем они распишутся за границей на берегу океана, отчаянно признаваясь в любви друг другу, пока их друзья и близкие будут рядом. Однажды, они станут родителями и познают все прелести воспитание детей от бессонных ночей до первых утренников. Но пока что они здесь, в настоящем, наслаждаются жизнью, не смея ограничивать себя в пылких проявлениях их любви.