17
Тэхён стоял перед Чонгуком, сжимая палку в руках, но не зная, что с ней делать. Его тело было чужим, каждая клетка протестовала против того, что ему предстоит. Но он знал: любое сопротивление — это еще одна ошибка, еще один шаг в сторону ещё большего наказания.
Чонгук смотрел на него без каких-либо признаков милосердия. Его глаза были холодными и властными, он явно ждал, что Тэхён сделает следующий шаг. Он был не просто наблюдателем — он был судьей, палачом и приговором в одном лице.
— Ты так смирно стоишь. Думаешь, что я буду терпеть твои сомнения? — его голос был ледяным, но с нотками разочарования. — Ты хочешь, чтобы я показал тебе, как исправлять свои ошибки? Хочешь, чтобы я тебя научил? — Он шагнул вперёд, его лицо приблизилось к лицу Тэхёна. — Или ты все ещё надеешься, что сможешь сбежать?
Тэхён почувствовал, как холодный пот выступает на лбу. Его тело дрожало от страха, от стыда. Он знал, что ошибся, и знал, что от этого уже не будет пути назад. Но он также знал, что если он не подчинится сейчас, наказание станет ещё более жестоким.
— Тебе некуда бежать, Тэхён, — произнёс Чонгук с почти приятным отчуждением в голосе. — Твои ошибки — это то, что будет держать тебя здесь. В этом доме. Ты всё понял?
Тэхён просто кивнул, хотя в его голове царил хаос. Он хотел бы уйти, забыться, исчезнуть, но не мог. Он был частью этого мира. И его место — на коленях перед тем, кто держал его жизнь в своих руках.
Чонгук снова отступил на шаг и указал на палку в его руках.
— Теперь, когда ты понял, что я не потерплю больше ошибок, используй её, Тэхён. Покажи, что ты готов заплатить за свою ошибку. Покажи, что ты знаешь своё место.
Тэхён сжал зубы, но не двинулся с места. В его голове звучали слова Чонгука, и он понимал, что любое сопротивление приведет к еще большему унижению. Он не мог дать себе роскошь отчаяться — это был момент, когда нужно было подчиниться, чтобы выжить.
Он поднял палку и, не смея поднять глаза, начал бить себя по спине. Каждый удар отдавался в теле. Боль не была мгновенной — она накапливалась, поглощая всё его внимание, и превращала его мир в один сплошной океан мучений.
Он чувствовал, как его тело ломается под каждым ударом, как мышцы пронзаются болью. Это было не просто наказание, это было истязание. Он бил себя снова и снова, пытаясь заглушить внутренний крик, но все равно чувствовал, как его воля уходит. Это было то, чего он боялся больше всего: он начинал сдаваться. Он начинал забывать, кем он был до этого, и что было важно.
В этот момент Чонгук наблюдал за ним, не проявляя ни малейшего сочувствия. Его глаза были холодны, как лёд, и он, казалось, наслаждался этим зрелищем.
— Ты должен помнить это, Тэхён, — сказал Чонгук тихо, но его голос был полон силы. — Это твоя судьба. Если ты не хочешь, чтобы это продолжалось, ты должен быть совершенен. Ты должен быть на высоте, иначе ты останешься сломленным. Игрушкой, которой я буду играть, пока не надоест.
Тэхён продолжал. Он бил себя, но его душа кричала, она была в боли, в унижении, в страхе. Он был не человеком для Чонгука, не живым существом, а просто объектом, который должен был следовать правилам, установленным этим жестоким правителем.
Когда наказание закончилось, Тэхён стоял перед Чонгуком, весь в поту, его тело сотрясалось от усталости и боли. Он не мог поднять головы, не мог смотреть на Чонгука. Он был просто тенью, существующей лишь потому, что Чонгук ещё не решил избавиться от него.
Чонгук не сказал ни слова. Он просто повернулся и вышел из комнаты, оставив Тэхёна одного. Оставив его с болью, с осознанием того, что всё, что он может делать — это подчиняться.
Он остался один. И это было самое страшное.
Тэхён остался стоять, его тело еле держалось на ногах, ноги подкашивались от боли. Он с трудом пытался прийти в себя, но в его голове всё было смутно, расплывчато. Он знал, что будет дальше, знал, что любое его движение или слово может привести к ещё большему наказанию, и поэтому не осмеливался поднять глаза.
Тишина в комнате была оглушающей. Он мог слышать лишь свой тяжёлый, учащённый дыхание, которое становилось всё громче, когда он пытался собраться. Он ощущал, как раны на спине медленно начинают заживать, но боль, она оставалась. И не только физическая. Тэхён ощущал, как его душа рвётся на части от унижений, которые он переживал.
Постепенно его разум начал возвращаться, и он снова осознал, что здесь нет пощады. Чонгук был единственным, кто определял его судьбу. Он был всем: его хозяином, судьёй и палачом. Всё, что Тэхён мог — это принимать его решения, подчиняться, не забывая, что его ошибка может стоить ему жизни.
Через какое-то время в дверь постучали. Он даже не успел среагировать, как она открылась. В комнату вошёл Гён. Его взгляд был холодным, но в нём не было злости. Он просто наблюдал, как Тэхён пытается собраться, всё ещё не в силах подняться с колен.
— Тебе повезло, — сказал Гён, его голос был тихим, но пронизанным скрытой угрозой. — Чонгук не захотел тебя убивать. Сегодня. Но он не забудет твою ошибку, и ты заплатишь за неё ещё. Мы все платим, Тэхён. Твоя очередь.
Он подошёл ближе, остановившись прямо перед Тэхёном. Гён не спешил с вопросами, он был не тем человеком, кто интересуется чувствами или страданиями других. Он лишь наблюдал, как Тэхён ломается.
Тэхён хотел что-то ответить, но не мог. Его слова застряли где-то в горле. Он хотел крикнуть, что всё это невыносимо, что он не может больше так жить, но страх и беспомощность заполняли его сердце.
Гён повернулся и тихо произнёс:
— Ты хочешь узнать, что будет дальше? С каждым днём твоя жизнь будет становиться всё хуже. Ты не можешь выйти из этого круга. Ты — игрушка, и чем больше ты пытаешься бороться с этим, тем сильнее Чонгук будет тебя ломать.
Тэхён замер. Его сердце сжалось. Эти слова были как приговор.
Гён снова шагнул к двери, оглянулся и добавил:
— Только помни: у тебя нет выхода. У тебя есть только один выбор — быть тем, кем Чонгук хочет тебя видеть. Иначе... ты останешься здесь, в этом доме, сломленным, уничтоженным.
И он ушёл, оставив Тэхёна одного.
Тэхён сжал зубы, пытаясь не дать слезам, которые подступали к глазам, вырваться наружу. Он был один. Сломанный, но ещё живой. И в этот момент он понял, что если он когда-либо надеялся на спасение, это было не более чем иллюзией.
Тэхён оставался в той же позе, где его оставил Гён. Он не мог двинуться. Не мог думать. Всё, что он чувствовал, это боль — физическая, пульсирующая, от которой невозможно было избавиться. Но что было хуже, это боль внутри. Та, которая затмевала все остальные.
Он поднял руку и потрогал свою грудь, как будто надеялся найти там хотя бы малую часть себя, чтобы вернуть себе хоть какое-то чувство. Но он знал, что это невозможно.
Тэхён думал о том, как много он потерял. Как давно перестал быть человеком. Он стал лишь тенью того, кем когда-то был. Но сейчас это уже не имело значения. Он стал частью этого мира, частью игры, где он был всего лишь пешкой, которую двигают по своим правилам.
Через некоторое время, неясно, сколько прошло — минуты или часы, — дверь снова открылась. Тэхён не поднимал головы, но чувствовал, как на пороге появляется фигура. Не Гён. Чонгук.
Шум его шагов был раздирающим. Он подошёл ближе, его тяжелые ботинки глухо стучали по мраморному полу, пока он не остановился рядом.
— Ты выглядишь как тень, — произнёс Чонгук холодно, его голос был лишён эмоций. — Я не хочу, чтобы ты сломался, Тэхён. Ты должен быть лучше. Тебе нужно исправиться.
Тэхён не мог ничего ответить. Он лишь стиснул зубы, глотая обиду и боль. Чонгук был слишком близко, и этот запах его присутствия, эта власть, которой он обладал, заполняли пространство. Всё вокруг становилось настолько плотным, что Тэхён с трудом мог дышать.
Чонгук взял его за подбородок, заставляя поднять голову. Его глаза встретились с глазами Тэхёна, и в них был холод, но и нечто ещё — что-то глубже, что Тэхён не мог понять.
— Ты ошибся, — сказал Чонгук, его голос стал тише, но от этого не менее угрожающий. — Ты сломал мою вещь. Мои вещи не имеют права ломаться. Ты — моя вещь, Тэхён. И если ты не хочешь, чтобы я устроил тебе боль, тебе нужно научиться быть послушным.
Он отпустил его подбородок, и Тэхён почувствовал, как тяжесть его взгляда оставила его, но все равно оставалась где-то в воздухе, подавляя его.
— Ты пойдёшь сейчас в столовую, — продолжил Чонгук, не обращая внимания на его молчание. — Тебе предстоит работать. Я не потерплю больше твоих ошибок. Ты исправишь всё. И если ты вновь упадёшь, я не стану помогать. Ты будешь один.
Тэхён кивнул, едва осознавая, что происходит. Он не мог думать. Он не мог ничего делать. Он был как зомби, лишённый воли, но ещё способный двигаться.
Чонгук подошёл к двери, но перед тем как выйти, он обернулся и добавил:
— И не думай, что если ты снова поломишь что-то, я буду так милостив. В следующий раз последствия будут гораздо хуже.
И с этими словами он ушёл.
Тэхён остался один в комнате. Он не двигался, его тело словно окаменело от слов Чонгука. Всё, что он чувствовал, это пустота. Он не знал, что делать дальше. Было слишком поздно для того, чтобы вернуться. Он был поглощён этим миром, этим туманом, в котором не было места для нормальной жизни.
Он встал с колен, и, с трудом поднимаясь, двинулся в сторону двери.