18
Когда Тэхён вошёл в столовую, атмосфера была такой же тяжёлой и подавляющей, как всегда. Все омеги уже были на местах, их глаза сосредоточены на своих тарелках. Тихие разговоры, хруст вилок и ложек — всё это звучало как обычное утреннее ритуальное действие, но для Тэхёна этот момент был другим. Он чувствовал себя чужим среди всех этих людей, словно его место было где-то далеко, вне этого мира.
Он сел за стол, но не осмеливался поднять взгляд. Чонгук сидел напротив, его лицо оставалось неподвижным, как всегда, с холодной и отстранённой аурой. Он не смотрел на Тэхёна, но в его присутствии всё изменялось. Тэхён чувствовал, как каждый взгляд был направлен не только на него, но и на все его движения.
Пищу начали раздавать, и Тэхён заметил, как Гён с лёгким, почти незаметным удовлетворением положил себе на тарелку большие порции, как будто наслаждаясь процессом. Тэхён же сидел, не зная, как вести себя.
Через некоторое время, когда все начали есть, Чонгук неожиданно поднялся и взглянул на Тэхёна. Его глаза встретились с его глазами, и от этого взгляда стало холодно. В этот момент вся комната будто замерла, всё внимание было сосредоточено на Тэхёне.
— Ты думаешь, я не заметил? — произнёс Чонгук, его голос был низким, будто покрытым льдом. — Ты, конечно, не ошибся. Всё правильно. Ты теперь будешь сидеть с нами, но не получишь ни куска.
Тэхён почувствовал, как сердце упало в живот, но не смог ничего сказать. Он просто молчал, его руки скользили по краю стола, но так и не нашли пути к своей тарелке.
Чонгук стоял рядом, наблюдая за ним, как за игрушкой, которая не может выполнить простое задание. Он ощущал, как Чонгук наслаждается его унижением. В этот момент все звуки в комнате стали для Тэхёна такими громкими, как никогда. Звук жевания, смачный хруст, и даже взгляд других омег — всё это давило на него.
— Ты будешь сидеть здесь, как один из нас, — продолжал Чонгук, не обращая внимания на то, как Тэхён скручен от стыда. — Но еду ты получать не будешь. Это твоё наказание. Ты сломал мою вещь. И теперь ты получишь урок.
Тэхён ощущал, как его тело становится всё тяжелее, как будто оно теряло силы на глазах. Он сидел, вцепившись в края стола, но не мог подняться, не мог что-либо изменить. Тишина продолжала висеть в воздухе, пронзительная и тяжёлая, пока Чонгук не вернулся на своё место.
— Просто посиди здесь и посмотри на нас, — сказал Чонгук, не скрывая насмешки в голосе. — Может быть, когда ты будешь смотреть, как мы едим, ты поймёшь, что значит уважать мои вещи.
Тэхён не мог ответить, не мог даже поднять голову. Он чувствовал, как его губы сжались, как боль от голода смешивалась с унижением. Он был здесь, сидел за столом, как одна из игрушек Чонгука, и не имел права даже на кусок пищи.
Медленно, но верно, его силы покидали его. Но он оставался, сидел молча, пока остальная часть стола продолжала обедать, не обращая на него внимания.
Каждое пережёвывание пищи, каждый взгляд, брошенный на него, был как ещё один удар.
Тэхён сидел за столом, его тело было тяжёлым, словно оно не принадлежало ему. Сил не оставалось. Его глаза тускло смотрели на тарелки, которые стояли перед омегами, полными еды. Они не были для него. Он не мог взять ни кусочка, и это было хуже, чем любой физический удар. Его желудок болел от голода, его тело дрожало от слабости и недавней болезни, но он был вынужден оставаться здесь, в этой комнате, среди всех этих людей, наблюдая за тем, как они едят.
Чонгук сидел напротив, словно восседая на троне, его взгляд не отрывался от Тэхёна. Он наблюдал за ним с таким интересом, как человек, изучающий хрупкую игрушку, которой можно управлять. Его лицо было спокойно, но в глазах читалась явная насмешка. Он наслаждался этим моментом.
— Ты ещё жив, Тэхён? — Чонгук произнёс это с таким ледяным тоном, что воздух вокруг словно застыл. — Ты выглядишь так, будто можешь упасть в любой момент. Неужели ты так тяжело переживаешь отсутствие еды?
Тэхён не мог ответить. Его горло было стиснуто, а слова застряли в груди. Он лишь сжал зубы, пытаясь сдержать себя. Чонгук любил наблюдать за его страданиями, и он знал, что каждый его взгляд, каждое слово заставляют Тэхёна страдать ещё больше.
Чонгук положил кусок мяса в рот, жевал его медленно, наслаждаясь каждым моментом. Он не спешил, он знал, что каждый миг мучений Тэхёна приближает его к чему-то ещё большему, ещё более жестокому. С каждым глотком пищи Тэхён ощущал, как его тело слабеет. Он не мог думать о чём-то другом, как только о своей боли, как о том, что его внутренности кричат от голода.
Время тянулось медленно. Каждое мгновение было как нож в его груди. Он чувствовал, как голод проникает в каждую клеточку его тела, но ещё хуже было то, что Чонгук наблюдал за этим. Он наблюдал, как Тэхён с трудом сдерживает своё страдание, как его взгляд пустеет, а тело становится всё более податливым. Чонгук не отпускал его, он был здесь, наслаждаясь его слабостью.
Тэхён несколько раз попытался подняться, но его силы оставляли его, и каждый раз, когда его тело дрожало, он снова сжимал руки в кулаки, сдерживаясь от стонов. Он чувствовал, как холод и голод проникают в него, но ничего не мог сделать. Чонгук знал это и получал удовольствие от его страданий.
— Ты хочешь есть, Тэхён? — сказал Чонгук, его голос был тихим, но в нём звучала явная угроза. — Ты хочешь кусочек? — он засунул ложку с едой в рот и продолжал смотреть на Тэхёна. — Ну, извини, но тебе придётся потерпеть. Я не дам тебе еды.
Тэхён снова стиснул зубы, глотая слёзы. Ему было тяжело, тело болело, а голод сжимал его внутри. Он хотел рухнуть на пол, но его гордость не позволяла. Он не мог поддаться этому. Он должен был выдержать.
Чонгук снова скинул взгляд на него, и Тэхён почувствовал, как в воздухе стало ещё более тяжело. Чонгук наслаждался каждым его движением, каждым глотком пищи, каждый раз, когда он был на грани.
— Ты, наверное, думаешь, что всё это — предел, — Чонгук произнёс с тенью насмешки. — Но я готов разочаровать тебя. Ты ещё не знаешь, что я могу сделать. Ты ещё не понял, что значит быть моим.
Тэхён не отвечал. Он не мог ответить. Он был сломлен. И чем больше он молчал, чем больше он терпел, тем больше Чонгук наслаждался этим моментом. Он видел, как Тэхён медленно сдаётся, как его душа и тело ломаются под тяжестью наказания.
Чонгук продолжал есть, его движения были медленными и спокойными. Каждый кусок был для него удовольствием. Он знал, что для Тэхёна это было мучением. И в этом было что-то безмерно удовлетворяющее. Он наслаждался тем, как Тэхён сидел рядом, не имея возможности утолить голод, как его внутреннее состояние всё больше разрушалось.
Когда трапеза подошла к концу, Чонгук наконец повернулся к Тэхёну и сказал:
— Ты не заслужил ничего, что я тебе даю. Ты — ничто. И ты будешь продолжать сидеть здесь, пока не научишься, что такое настоящая боль.
Тэхён сидел, ощущая, как каждое слово Чонгука проникает в его душу, как нож, рассекающий внутренности. Он был на грани, едва сдерживаясь, чтобы не закричать, не сломаться окончательно. Вокруг стояла тишина, но в его голове был только один звук — глухое биение его сердца, затмённое тяжестью голода, боли и унижения.
Чонгук не спешил. Он знал, что Тэхён чувствует каждую секунду, каждый его взгляд, и именно это было для него самым важным. Его руки оставались спокойными, но его глаза, холодные и насторожённые, никогда не отходили от Тэхёна. Он наблюдал за каждым его движением, за каждым дёрганием тела, за каждым взглядом, который тот пытался скрыть. Чонгук наслаждался этой болью, потому что знал, что именно она заставит Тэхёна понять своё место.
— Ты всё ещё не понял, что значит быть моим, — тихо произнёс Чонгук, его голос был наполнен ледяной угрозой, как всегда, когда он говорил с Тэхёном. — Ты думаешь, что боль — это предел? Ты ошибаешься. Я могу сделать твою жизнь гораздо хуже.
Тэхён знал, что Чонгук может сделать с ним всё, что угодно. Но в глубине души он всё ещё надеялся, что он сможет выжить, что когда-нибудь он сможет вырваться из этого круга боли и унижений. Но каждый взгляд Чонгука, каждый его жест — словно сжигал эту надежду, оставляя лишь пустоту, только ещё больше усиливая его внутреннюю борьбу.
Он чувствовал, как его тело слабеет, и понимал, что не сможет долго терпеть. Жар от голода, изнеможение от болезни, растущая усталость от постоянных унижений — всё это накапливалось внутри него, но он продолжал молчать. Каждый его мускул был напряжён, его глаза смотрели в одну точку, не смея встретиться с глазами Чонгука. Но его внутренний мир рушился. Он не знал, как долго он сможет вытерпеть это.
Чонгук, почувствовав слабость Тэхёна, шагнул ближе. Он стоял рядом, его взгляд был пристальным, почти изучающим. Он протянул руку и на миг коснулся плеча Тэхёна, заставив того напрячься ещё сильнее.
— Ты думаешь, что если будешь молчать, ты сможешь выдержать это? Ты думаешь, что сможешь не сломаться? — его голос был как шёпот, но в нём не было тепла, только пустота и жёсткость.
Тэхён сглотнул, не в силах ответить. Он почувствовал, как на его плечо давит рука Чонгука. Это было не физическое наказание, это было нечто большее — это было ощущение, что всё его существо сдавливает одна сила, одна личность, и он не может вырваться.
— Я дам тебе шанс, Тэхён, — продолжал Чонгук, его пальцы скользнули по его коже, вызывая дрожь. — Ты будешь стоять рядом и смотреть, как все наслаждаются едой, а ты будешь сидеть голодным. Ты будешь сидеть и думать, как сильно ты хочешь этого. И, может быть, ты поймёшь, что значит быть ничем. Быть игрушкой.
Тэхён сдерживал дыхание, ощущая, как в его груди что-то сжимается, словно железная цепь. Он не знал, что будет дальше. Он не знал, сколько ещё он сможет выдержать, но он знал одно: он не мог сдаться. Он должен был выжить.
Чонгук шагнул назад, оставив Тэхёна наедине с его мыслями. Он остался стоять, наблюдая за ним, как хищник за своей жертвой.
— Ты будешь сидеть здесь, пока я не скажу иначе. Ты будешь смотреть, как все едят, а ты — нет. Ты будешь чувствовать это на каждом вдохе, в каждом движении. И ты научишься, что означает быть под моим контролем.
Тэхён сжал руки в кулаки, чтобы не выдать своих эмоций. Он знал, что это наказание может длиться долго. Он знал, что это будет хуже, чем любое физическое наказание. Но он не мог сломаться. Не сейчас.
Чонгук ушёл, оставив Тэхёна сидеть за столом, окружённого омегами, которые спокойно продолжали есть, не обращая внимания на его мучения. Тэхён смотрел на их тарелки, но не мог взять ни кусочка. Он чувствовал, как его живот сжимается от голода, как его тело начинает сдавливать от слабости, но он не мог показать, что это его ломает.
Он сидел, молча, пытаясь пережить этот момент. Но его мысли были хаотичными. Он пытался не думать о боли, о голоде, о том, как Чонгук наслаждается этим. Но он не мог избежать этой мысли. Чонгук был силой, которая разрушала его, и Тэхён не знал, когда и как всё это закончится.
Он только знал одно: он должен пережить. Как бы тяжело это ни было.
Тэхён сидел, сжав кулаки, ощущая, как каждое мгновение затягивает его всё глубже в бездну. Тишина вокруг была тяжелой и подавляющей. Вкус голода горчил его рот, его глаза следили за тем, как омеги неторопливо трапезничают, наслаждаясь едой. Он не знал, сколько времени прошло. Время потеряло своё значение, когда боль становилась частью твоего существования, а отчаяние — твоим единственным спутником.
Чонгук вернулся позже, его шаги были уверенные и властные, как всегда. Он молча оглядел комнату, его взгляд остановился на Тэхёне, и в глазах вновь отразилось холодное недовольство.
Тэхён не поднял головы. Он знал, что любое движение, любое слово — это шанс показать свою слабость. Он сидел, не держа в себе ни малейшей надежды на изменение. Его тело сотрясалось от усталости, но он не мог позволить себе отдать это удовольствие Чонгуку.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Чонгук, его голос был спокойным, но в нём скрывался ледяной оттенок. — Ты не выглядишь хорошо.
Тэхён не ответил, он не мог. Всё, что он мог делать, — это продолжать сидеть, как статуя, не позволяя себе сползти в это состояние беспомощности, в которое Чонгук стремился его загнать.
— Ты ведь знаешь, что я могу сделать всё, что хочу, верно? — продолжил Чонгук, подойдя к нему. Он стоял прямо перед Тэхёном, его взгляд — холодный и проницательный. — Но ты не умеешь слушать. Ты не хочешь быть моим, ты не хочешь принять, что ты ничто без меня.
Тэхён не смел поднять глаз. Он ощущал каждое слово, как холодный укол. Его сердце стучало в груди, и каждый удар был как напоминание о том, что он здесь — ничто. Его тело продолжало дрожать от голода, от боли, но его душа сжималась от того, что Чонгук был прав. Он был просто игрушкой. Он был никем.
Чонгук присел рядом, его холодный взгляд не отрывался от Тэхёна. Он наблюдал, как тот борется с собой, сдерживает свои эмоции, как его тело слабеет. Но это было не достаточно. Он хотел больше. Он хотел видеть, как Тэхён разрушится.
— Ты не будешь есть, пока я не скажу. — Чонгук наклонился, его дыхание было близким, и Тэхён почувствовал, как его мир становится ещё теснее. — Ты будешь страдать, и ты будешь знать, что я — единственный, кто способен избавить тебя от этого. Ты когда-нибудь осознаешь, как ты мне обязан.
Тэхён ощущал, как его горло сжимается. Он не мог больше держать это внутри. Слёзы подступали к глазам, но он не позволил им выйти. Он стиснул зубы, пытался подавить этот внутренний крик боли, который заполнял его, но это было всё сложнее. Он чувствовал, как Чонгук наслаждается этим. Это было его победой, и он растягивал её, наслаждаясь каждым моментом страха и унижения, которое Тэхён испытывал.
— Ты станешь лучше, — сказал Чонгук, отстраняясь, его голос стал более холодным и властным. — Но только если будешь слушать. Если ты не сломаешься. Ты ведь не хочешь, чтобы я забыл о тебе, верно?
Тэхён едва сдерживал дыхание. Он знал, что Чонгук не забудет. Он не мог этого допустить. Каждый его шаг, каждое его наказание было частью его игры. Но он не мог сдаться.
— Ты не будешь больше есть, — Чонгук обернулся и шагнул к двери. Его слова не оставляли выбора. — Ты будешь сидеть, пока я не решу иначе. А ты, Тэхён, будешь слушать.
Когда дверь закрылась за ним, Тэхён остался один, не в силах выдержать ещё один момент этой тишины, этого невыносимого голода. Его живот болел, но не только от этого. Боль была в каждой клеточке его тела, в каждой мысли. Это было не просто наказание. Это было мучение.
И всё, что оставалось Тэхёну — это сидеть и ждать. Ждать того, что он не знал. Ждать, когда, возможно, Чонгук решит позволить ему поесть. Но пока что его наказание продолжалось. И он знал: это было только начало.