Помолвленные ненавистью

Поздний вечер.Город гудел за окнами, но в квартире Люкса было почти тихо. Только глухие звуки джаза из динамика и мягкий свет от настольной лампы, стоящей рядом с диваном.

Бель сидела, поджав ноги под себя, в чёрной атласной рубашке, которую украла из гардероба Люкса. На коленях — бокал красного. Взгляд — в окно. На поток машин, огни, жизнь, которая будто не знает, что кто-то сегодня отпустил что-то важное.

Люкс устроился рядом, в пижамных штанах с леопардовым принтом и кремовой майке. Волосы распущены, лицо очищено от макияжа, только лёгкий блеск на губах. В руках — тот же бокал. Он молчал.Знал: сейчас не время говорить.Бель сделала глоток. Поставила бокал на столик. Провела пальцами по щеке — будто хотела стереть след мысли:

— Знаешь... — тихо начала она, не отрывая взгляда от окна. — Мне вроде больно. А вроде стало и легче.

Люкс перевёл взгляд на неё.

— Но все равно я себя чувствую — как будто... я его использовала. Всё это время.

Она повернулась, посмотрела прямо на него. Глаза — блестящие, но не от слёз. От честности:

— Он был рядом, когда мне было хуже всего. Когда меня вывернуло изнутри — дом, родители, Эштон. Я держалась на последнем нерве. И тут появился Лео. Такой добрый, тихий.Он стал моим якорем. Моим... островом.

Она выдохнула:

— Но я ведь не любила его. Точнее любила, но не так.

Пауза.

— Это... подло?

Люкс поставил бокал и обнял её за плечи:

— Нет, Бель. Это — по-человечески. Мы все цепляемся за тепло, когда мёрзнем. Даже если знаем, что костёр не навсегда.

Она уткнулась лбом в его плечо. Молча:

— Мне так стыдно, Люкс, — прошептала она. — Он заслуживал кого-то, кто посмотрел бы на него так, как я смотрела на...

Она замолчала.

— На кого? — мягко спросил он.

Она только выдохнула.
Имя не нужно было.
Оно висело в воздухе.

— Ты просто жила, Бель, — сказал Люкс, поглаживая её по спине. — Не использовала. Просто пыталась выжить. А Лео... он это знал. Поверь мне. Он знал, куда идёт. И всё равно выбрал тебя.

Она кивнула. Тихо. Почти незаметно:

— Тогда почему мне больно?

— Потому что ты не ледяная стерва, как все думают. А девочка с настоящим сердцем. И это сердце только учится отпускать.

Прошло около часа. Бель с Люксом снова сидели на диване, но уже в другом настроении. Плейлист сменился с джаза на легкий r&b, бутылка вина — почти пуста, а в воздухе витал алкогольный уют и та самая лёгкая, почти подростковая свобода, которую дают ночь и друг, который рядом:

— Ты понимаешь... — тянула Бель, не совсем чётко выговаривая слова, — что если бы я вышла за Лео, я бы, возможно, была идеальной женой. Готовила пасту, гладила бы рубашки...

Она фыркнула:

— Ну или хотя бы делала вид, что умею гладить.

Люкс рассмеялся, завалившись на подушки:

— Ты бы выкинула утюг через неделю. И заказала бы гладильного робота с Японии.

— Да! — вскинула руку Бель. — Робота в латексе. Чтобы стильно.

Они оба расхохотались. Смех был заразительным, искренним. И в нём не было грусти. Или, по крайней мере, она пряталась глубже.

— Слушай, — сказала она вдруг, допивая остатки из бокала. — А пойдём гулять?

Люкс поднял одну бровь:

— Ты хочешь, чтобы два нетрезвых, шикарно одетых существа бродили по ночному ЛА?

— Да! — воскликнула она. — Пусть город видит, кого он почти потерял!

Он встал, покачиваясь:

— Дай только надену что-то вызывающее.

— Люкс, у тебя даже пижама вызывающая.

Они быстро собрались: Бель накинула оверсайз-пальто, очки и кепку, Люкс — блестящий бомбер, расшитый пайетками, и шарф до колен. Всё выглядело нелепо. И идеально.

На улице был влажный, тёплый воздух.
Мартовский Лос-Анджелес — всё ещё вечерний, но уже не холодный. Машины проносились по булевару, неоновая вывеска аптеки мигала где-то слева, и уличные фонари отбрасывали на асфальт мягкие, расплывчатые тени.

Они шли по тротуару, смеясь, как дети. Иногда останавливались, чтобы рассмотреть чью-то глупую надпись на стене или поймать аромат буррито из проезжающего фудтрака. Бель сняла каблуки и пошла босиком. Люкс предложил ей свою куртку, хотя сам уже мёрз.

— Это лучше, чем терапия, — пробормотала она, глядя на ночной город.

— Это и есть терапия. С блёстками и вином, — сказал он и подмигнул.

Город начал выдыхать.Ночь накрыла Лос-Анджелес мягким одеялом подсвеченных улиц, редких машин и ленивого шума прибоя. Бель и Люкс дошли до набережной, смеясь, спотыкаясь, обнимаясь за плечи, как будто были не двадцатилетними детьми богатых родителей, а двумя ускользнувшими от всего подростками с бутылкой вина и воспоминаниями на двоих.

— Я обожаю этот ветер! — закричала Бель, раскинув руки, когда солёный воздух ударил в лицо. — Он как пощёчина... только романтичная.

Люкс расхохотался:

— Это ты сейчас романтичная. Через десять минут будешь просить картошку фри и плакать под Клаудию Шиффер.

Они шли по деревянному настилу, рядом — кафе с гирляндами, где уже начали гасить свет, дальше — пустые лавки и палуба, уходящая в темноту. Они остановились у перил, свесились, глядя в чёрную гладь воды. Луна отражалась дрожащим пятном, и волны звучали как дыхание чего-то живого и большого.

— Я будто впервые за эти недели ...расслабилась, — выдохнула Бель.

— Потому что ты рядом со мной, — надменно фыркнул Люкс и хлопнул её по плечу.

И в этот момент, откуда-то сбоку — смех. Мужской. Узнаваемый.

Бель обернулась. И мгновенно протрезвела на пару процентов.Эштон. И его друзья.

Они стояли чуть дальше, у другого конца палубы: Зейн в спортивной куртке ел мороженое, Тай что-то печатал в телефоне, Джулс кидал камушки в воду. А Эштон просто стоял и смотрел. На неё. Как будто ждал.

Он сразу двинулся навстречу. Быстро, почти шагом. Его лицо было напряжено, губы сжаты.Он остановился в двух метрах. Не глядя на Люкса. Только на неё.

— Бель, ты чего так носишься?.. — голос глухой, взволнованный. — Живот не болит?

Она моргнула. Взяла паузу, перевела дыхание:

— Вроде нет..., — честно ответила, слегка поглаживая пальцами ту самую зону, где остался тонкий, заживающий шов.

Эштон сглотнул. Его взгляд упал туда, на её руку:

— Ты же пропила курс  антибиотиков ?

— Да, мама, — фыркнула она, но без злости.Просто — усталая и немного тронутая его тоном.

Он подошёл ближе:

— Серьёзно, Бель. Если станет хуже — не тяни. Обещай.

Она посмотрела на него. Долго.И в этот момент море, ветер, алкоголь — всё отступило:

— Обещаю, — сказала она.

Бель снова облокотилась на перила, ветер развевал её волосы, а взгляд был направлен куда-то в сторону луны, как будто в ней можно было спрятаться от всего, что внутри.Эштон стоял рядом, чуть развернувшись к ней. Его руки были в карманах, но напряжение выдавала линия плеч — будто он сдерживал что-то, что вот-вот сорвётся с языка:

— Точно не болит? Подними футболку. Я посмотрю.— снова спросил он, тише.

Бель резко повернула голову.Губы чуть приоткрылись. Бровь — приподнята:

— Эш, ты не офигел? — голос спокойный, но с той самой её характерной, колючей интонацией. — Я тебе вроде дала шанс на общение, а ты уже раздеть меня хочешь?

Он не отступил, не пошутил. Только выдохнул:

— Бель, я посмотреть хочу. Успокойся.

— Ага. "Посмотреть", — буркнула она, но всё же медленно подняла край футболки.

Невысоко — только чтобы он увидел.На коже, чуть ниже ребра, в тени уличного света проступал белый, ещё свежий шрам. Плотная, гладкая полоска — след той ночи, что могла стать последней.

Он замер.Его взгляд остановился именно там. И не двигался:

— Ненавижу её, — тихо. Без ярости. Просто как факт. — Тею. Если бы я тогда не успел...

— Но ты успел, — перебила она, опуская футболку.

И добавила, уже мягче:

— Поэтому хватит о плохом. Ладно?

Он кивнул. Но рука всё равно поднялась.

Пальцы — медленно, почти неуверенно — коснулись ткани у её талии. И чуть выше.
Словно искали разрешения.Она не отстранилась.Он слегка коснулся места шрама через тонкую ткань — настолько легко, будто боялся снова причинить боль:

— Я больше никогда не позволю, чтобы с тобой повторилось что-то подобное, — выдохнул он, почти шепотом.

Она посмотрела на него. Долго. В этом взгляде было многое: упрямство, тепло, недоверие — и тонкая, дрожащая ниточка чего-то незавершённого:

— Надеюсь, ты это говоришь как друг, — пробормотала она.

— Я вообще не умею быть просто другом, — честно ответил он. — Но сейчас... стараюсь, ради тебя.

И она на секунду кивнула.
Потому что внутри — снова кольнуло.
Потому что он и правда старается.

И тут — словно в режиссуре жизни — в кадр ввалился Зейн:

— Ну вы либо поцелуйтесь, либо отпрыгните друг от друга, а то у Тая уже тик начинается, — сказал он с мороженым в руках, разглядывая их, как зритель в первом ряду.

— Чего? — Бель развернулась, мгновенно отступив на шаг от Эштона.

Люкс, всё это время стоявший в стороне с закатанными рукавами и выражением лица "я всё вижу, но вмешаюсь только в финале", наконец подошёл ближе и саркастично добавил:

— Да уж. Я пропустил только шампанское и струнный квартет на фоне. Всё остальное — на месте. Драма, слёзы, шрамы, мужчина с глазами побитого щенка...

— Люкс, — устало простонала Бель.

— Что? Я за романтику, если что. Просто... давай, может, вернёмся к реальности? Ты босиком по доскам ходишь. У меня из-за этого стресс.

— Ой, начинай, — Бель закатила глаза и вернулась к перилам, где оставила кроссовки.

— А вообще, — вмешался Джулс, сев на ближайшую скамейку, — вот вы тут все такие красивые и напряжённые. Я один хочу бургер и чтобы все замолчали?

Тай только хмыкнул, не отрываясь от телефона.

Эштон стоял чуть в стороне теперь, глядя, как Бель снова надевает обувь. Его руки были в карманах, но взгляд — мягче. Не такой загнанный, как раньше. Как будто этот её «вроде нет» всё-таки немного приблизил его к ней.

— Вы что, реально бухие? — подозрительно уточнил Зейн.

— Слегка, — одновременно ответили Бель и Люкс.

— Тогда давайте я вас довезу до дома, — предложил Эштон, глядя только на неё.

Несколько секунд тишины.Люкс переглянулся с ней, приподняв бровь.Бель глубоко вдохнула и выдохнула, как будто про себя: Окей. Это всего лишь машина. Не бракосочетание.

— Ну... ладно, Эш, — сказала она.

— Ну ладно, Эш, — повторил Люкс, театрально, со смешком.

Они пошли к парковке. Его Aston Martin стоял чуть в стороне от остальных — чёрный, блестящий даже под тусклым светом уличных фонарей. Когда Эштон открыл двери, тёплый аромат кожи, кофе и его парфюма тут же окутал их, как кокон. Бель села на переднее сиденье, рядом с ним. Люкс — сзади, всё ещё напевая себе под нос какую-то мелодию из шоу на Бродвее.

Поездка была почти молчаливой. Радио тихо играло lo-fi. Улицы проносились за окнами, и каждый из них был погружён в свои мысли.Эштон вёл уверенно, одной рукой, чуть подруливая на поворотах. Он не смотрел на неё, но чувствовал каждое её движение рядом — как будто даже её дыхание было связано с его собственным.

Через двадцать минут они уже подъехали к многоэтажке, где жил Люкс. Фасад здания переливался светом неоновых вывесок, внизу мигала круглосуточная кофейня.

— Приехали, мои сияющие звёзды, — с иронией произнёс Люкс, открывая дверь.

Он вышел первым. Бель задержалась.
Пальцы уже лежали на ручке, но она обернулась к Эштону. Он повернул голову, навстречу её взгляду:

— Помнишь, ты днём звал меня в новое кафе? — спросила она спокойно.

Он замер.

Неожиданность? Радость? Осторожная надежда? Всё сразу мелькнуло в его глазах.

— Помню, — выдохнул он.

— Я согласна, — сказала она. — Но просто кофе.

Подчеркнула специально.

— Просто кофе, — подтвердил он с коротким, почти невольным кивком.

Она кивнула в ответ и вышла, дверь захлопнулась за её спиной мягко.Эштон остался в машине, глядя вперёд.Только через несколько секунд позволил себе короткую улыбку.Просто кофе. Но это уже больше, чем ничего.

Когда дверь квартиры закрылась за ними, Бель первой скинула кроссовки и громко выдохнула:

— Всё, мои ноги официально отказываются быть частью моего тела.

— Пожалуйста, не начинай с анатомии, — простонал Люкс, таща за собой пальто и блестящий шарф, как уставший герой после балла.

Они прошли вглубь квартиры. Всё вокруг — мягкий свет, аромат свечи с запахом миндаля и табака, и разбросанные на кресле пижамы, как будто само пространство знало: они придут разбитые, и им нужно будет что-то тёплое.

— Слева твоя, справа моя, — сказал Люкс, бросая на кровать свою атласную пижаму в золотую полоску и протягивая Бель её любимую — чёрную, шелковую, с надписью Don't touch me на спине.

Бель засмеялась и пошла переодеваться в ванную.Спустя пару минут вышла с вымытой от макияжа кожей, в пижаме и с волосами, заплетёнными в небрежный пучок. Люкс уже был в своей полосатой роскоши, с полотенцем на голове и абсолютно довольным видом:

— Так, стоп. Остановись. Не трогай лицо, я сейчас принесу тебе спасение, — сказал он, делая загадочное лицо.

Он скрылся в ванной и вернулся через минуту с двумя масками — тканевыми, в индивидуальных упаковках с надписью "Hydrate & Slay". Бель даже не удивилась.

— Это чтобы завтра не выглядеть как опухшие жабы, — торжественно объявил он, вручая одну ей. — Мы же всё-таки представляем красоту в этом городе.

— Ты — да. Я — скорее её циничный обозреватель, — пробормотала она, но маску взяла.

Они сели на кровать, налепили маски, уставились в потолок:

— Что-то мне подсказывает, что организму нужен жир, соль и сахар, — внезапно сказал Люкс.

— Идеально сформулировано. — Бель потянулась за телефоном. — Пицца?

— Нет. Сегодня — ночь святого Макдака, — заявил он торжественно и уже прокручивал в приложении меню: — Биг Мак, картошка, сырный соус, фраппе... ты будешь чизбургер?

— Два. И наггетсы. С барбекю.

— Вот она, настоящая любовь, — Люкс кивнул с уважением.

Он оформил заказ и отбросил телефон:

— Осталось только дождаться еды, не уснуть и не задохнуться под этой маской. Если что — хоронить меня в блестящем, я предупреждал.

Часы показывали 2:57.В холодильнике тихо гудел мотор, за окном всё стихло, и даже город, казалось, задремал.А на полу кухни сидели двое — в пижамах, с масками на лице, с жирными бумажными пакетами McDonald's и хрипло посмеивающейся колонкой, играющей старые треки Ланы Дель Рей.

Люкс развалился у кухонного шкафа, скрестив ноги. На нём — золотая полосатая пижама и следы кетчупа на воротнике. Он с удовольствием макал картошку в сырный соус.

Бель сидела напротив, прямо на плитке, подложив под себя полотенце. Её чёрная пижама выглядела как наряд голливудской вдовы в отпуске, только с биг маком в одной руке и барбекю в другой.

— Ты когда-нибудь думала, что всё это... — Бель махнула картошкой в сторону окна, где отражался их мир — квартиры, неон, город — вообще не настоящее?

— Ну... да. Особенно, когда заказываю чизбургер на 2,5 тысячи калорий и всё ещё думаю, что с утра влезу в Balmain, — сказал Люкс, доедая наггетс. — Но, клянусь, это и есть реальность. Не та, где ты притворяешься, что тебя не волнует Эштон. Не та, где я говорю, что мне никто не нужен. А эта. Макдак. Маски. Ночь.

Бель усмехнулась. Потом сделала глоток фраппе:

— Он изменился, Люкс.

— Я вижу. Но вопрос в другом — ты готова снова в это войти?

Пауза. Только музыка и тихий звук открывающегося соуса.

— Не знаю, — честно сказала она. — В душе... я всё ещё люблю его. Даже после всего. Но... у меня внутри как будто ожог. И рядом с ним он снова пульсирует. Я не уверена, что выдержу, если он опять...

— Сломает? — подсказал Люкс мягко.

— Да.

Он отложил еду, подошёл ближе и сел рядом.Обнял за плечи:

— Тогда ты пойдёшь туда не как девочка, которая хочет снова быть любимой. А как женщина, которая знает, чего стоит её любовь.И если он не выдержит — значит, дело не в тебе.

Бель опустила голову ему на плечо:

— А ты?

— А я?.. — Люкс закатил глаза. — Я пока в отношениях с Uber Eats и своим отражением в зеркале.

Они оба рассмеялись:

— Но знаешь что, Бель, — добавил он тише. — В этом городе сотни девушек мечтают быть на твоём месте. Но сейчас он смотрит только на одну. Тебе просто надо решить — хочешь ли ты, чтобы он продолжал.

Она подняла голову.
И тихо ответила:

— Завтра. Просто кофе. И посмотрим.

Они чокнулись наггетсами.А потом просто сидели. Долго. Под светом лампы. В этой кухне, которая вдруг стала самым настоящим местом на свете.