Помолвленные ненавистью

Прошло две недели после выписки.Город снова жил в привычном ритме: пробки на бульварах, музыка в открытых кафе, золотые закаты, от которых окна многоэтажек светились, будто поджаренные карамелью. А где-то в этой пульсирующей, упрямо красивой Лос-Анджелесской жизни — Бель снова была собой.Она уже не просыпалась в четыре утра в поту.Не боялась закрыть глаза в душе.Шрам на животе всё ещё был, но он перестал быть центром её сознания — скорее, немой напоминатель, что она выстояла.

Физически — она восстановилась почти полностью.Иногда ныл бок, особенно в дождливые вечера или когда она слишком долго сидела, но в целом: она была сильной.

Лео...он не исчез.Они виделись. Он приезжал — с кофе, с фисташковым круассаном, с лёгкими шутками и книгами на итальянском.Он не давил, не торопил, просто был рядом — как доброе утро, как солнце сквозь окно.И каждый раз, когда Бель смотрела на него — ей было спокойно.Но не бурно...

Эштон...он тоже приезжал. Каждый день.Иногда на полчаса, иногда просто оставлял что-то под дверью.Иногда сидел на кухне с Люксом, пока она писала письма инвесторам клуба.Они почти не говорили о чувствах — но говорили обо всём остальном: про школу, про нелепые костюмы на Хэллоуин, про то, как она когда-то специально жевала жвачку на уроках, чтобы его позлить, про то, как он однажды украл для неё шоколад из кухни во время семейного ужина, потому что знал, что она была расстроена.

Они смеялись. И, что было важнее — они дышали рядом без боли. Он знал, что она не его. Пока. А может — никогда и не будет.Но он и не просил. Он просто был рядом.

Утро было лениво-золотым, с лёгким бризом, который играл с волосами, и лучами солнца, рассыпавшимися по салону машины. Бель сидела на пассажирском сиденье, в чёрных солнцезащитных очках и светло-серой рубашке, заправленной в чёрные джинсы. На ней снова был аромат — горький шоколад, вишнёвый ликёр и мускус. Она была собой. Только обновлённой версией.

Люкс, за рулём, напевал под нос песню Florence + The Machine, периодически бросая на неё взгляд:

— Ты снова выглядишь как женщина, которая может разрушить чью-то жизнь одним взглядом. Мой боевой ангел.

— Отлично, — хмыкнула Бель. — Как раз к паре особенных жизней я ещё не добралась.

Они подъехали к университету.Парковка была наполовину заполнена, студенты толпились у входа — кто с кофе, кто с книгами, кто с глазами, полными утренней трагедии.Как только Бель вышла из машины — тишина была мгновенной.

Пара девчонок у фонтана замерла, прикусив губы. Парень с рюкзаком обернулся так резко, что уронил бутылку с водой.Группа третьекурсников, проходивших мимо, замедлила шаг.Слухи в университете ползли быстро.И всем уже было известно:

Бель Монро — выжила.
Бель Монро — вернулась.
Бель Монро — та самая, кого пыталась зарезать собственная подруга.И та, кто теперь снова стоит в кампусе, прямая, как клинок, с высоко поднятым подбородком и лёгкой усмешкой на губах.

Люкс перекинул сумку через плечо и тихо сказал ей, шагая рядом:

— Кстати, ты слышала? Тея... в психушке. Её семья всё замяла, официально, но по факту она сейчас находится под наблюдением. Оказывается она сидела на тяжелых наркотиках. Говорят, это началось ещё в прошлом году.

Бель не остановилась, не вздрогнула.Только на секунду — в глазах мелькнула тень:

— Иронично. Она так старалась разрушить меня... а сломалась сама.

— Потому что ты — не из тех, кто рушится, — отозвался Люкс. — Ты из тех, кто встаёт, идёт.И выглядит так, будто только что вышла с фотосессии Vogue, даже после ножевого.

Бель и Люкс поднялись по мраморной лестнице в главный корпус, в сторону аудитории, где сегодня должен был быть семинар по современной архитектуре. Их шаги были уверенными, синхронными, как будто за годы дружбы они научились идти не рядом — а вместе.

Стены университета будто впитывали шёпоты, пока они проходили:

— Это она, да?

— Говорят, она прямо в клубе почти умерла...

— А она и правда встречается с тем итальянцем? Или с Холлом?

Бель не отвечала на взгляды, не отводила глаз.Она держалась прямо — как будто весь этот шум — просто ветер.А Люкс, идущий рядом, излучал такое высокомерное спокойствие, что половина студентов начинала себя чувствовать не на месте только от его взгляда поверх очков.Когда они вошли в аудиторию, там уже сидели студенты, а на последних рядах — Эштон и его компания: Зейн, Тай, Джулс.

Их разговор оборвался, как по щелчку.Все трое обернулись.Эштон — чуть позже остальных. Но когда он увидел её...

Мир стал тише.

Он не улыбнулся.
Он не нахмурился.
Он просто... смотрел.
Словно не верил, что она действительно стоит здесь.Уверенная. Здорова. Идёт по проходу между партами как королева, вернувшая свой трон.

И на секунду — их взгляды пересеклись.
Прямо. Глубоко.И Бель... не отвернулась, не дрогнула.Она посмотрела в его глаза и чуть приподняла бровь, будто спрашивая: Ну что, скучал?

Эштон чуть кивнул.
Совсем-совсем чуть.
Признание.Простое.
Без слов. Но настоящее.

Бель села на своё обычное место — ближе к окну. Люкс рядом, как всегда.И тут же — дверь в аудиторию снова открылась.

Лео. Он вошёл, с папкой подмышкой, в серой рубашке, с той самой итальянской небрежностью в походке. Увидел её — и сразу улыбнулся.Подошёл, наклонился, легко коснулся её плеча:

— Сияешь. Как Санта-Мария-дель-Фьоре под утренним солнцем.

Бель усмехнулась:

— Флорентийский стиль, говоришь?

Он подмигнул и сел с другой стороны от неё.

И вот так, за одним рядом:слева Люкс, справа Лео.а чуть позади — Эштон.Все вместе.Впервые. После всего.И никто не произнёс ни слова, но напряжение в воздухе... можно было резать ножом.

Лекция закончилась. Преподаватель выключил проектор, зашуршали тетради, загремели стулья. Кто-то уже вытягивал руки после полтора часа сидения, кто-то достал телефон — срочно проверить сторис. Студенты постепенно расползались, как вода по трещинам — с шумом, хаотично, с остаточным напряжением.Бель закрыла ноутбук и медленно встала.Люкс тут же встал рядом, накинул шарф и протянул ей бутылку воды:

— Ты держалась, как статуя свободы. Только с более выразительным лицом.

— Спасибо, — фыркнула она, — а ты — как всегда, ходячая метафора.

Лео нагнулся, быстро чмокнул её в висок и прошептал:

— Я на секунду в деканат. Мне нужно подписать одну бумагу. Буду ждать у входа через двадцать минут, окей?

— Конечно, — кивнула Бель.

Он поспешно схватил планшет и уже через мгновение исчез в потоке студентов, растворяясь в шуме коридора.И тут...сзади подошёл Эштон и просто... встал рядом.

Бель почувствовала его присутствие прежде, чем увидела.Тепло. Тень. Дыхание.

— Ты хорошо выглядишь, — тихо сказал он, не смотря прямо в глаза. — Сильно. Свободно.

— Значит, восстанавливаюсь успешно.

Он кивнул. Пауза.А потом чуть неуверенно:

— Слушай... тут неподалёку, на набережной, открыли новое кафе. Очень атмосферное. Тихое. Без толпы. Я... подумал, может, хочешь пойти туда со мной как-нибудь? Просто кофе. Без подтекста. Без давления.

Бель посмотрела на него. Внимательно.
И в первый раз — мягко.

— Хорошо, — просто ответила она. — Кофе — это не преступление.

Он кивнул.Почти незаметно.Но взгляд — стал чуть светлее:

— Я напишу тебе. Не буду неожиданностью.

— Будет в новинку, — сказала она с лёгкой полуулыбкой и взяла свою сумку.

Они разошлись — тихо. Без пафоса.Но в воздухе уже витало что-то другое.Чуть больше, чем просто разговор.Чуть меньше, чем признание.Нечто между.

Перемена.

Люди сновали по коридорам университета, кто-то смеялся, кто-то спорил у автомата с кофе, кто-то листал ленту в телефоне, притулившись к стене. Звук шагов, гул голосов, запах бумаги, кофе и дорогих духов — обычный кампусный хаос.Эштон вышел из аудитории, накинул капюшон худи, встал у одного из окон. Он смотрел в пустоту двора, в листья пальм, тихо шевелящиеся от ветра. Мысли были тяжелыми, как будто кто-то постоянно перематывал внутри одну и ту же сцену.

— "Ты убивал меня восемь лет, Эш..."

Сзади послышались шаги. Спокойные, уверенные.Он даже не обернулся — знал, кто это.

— Можем поговорить? — прозвучал голос Лео.Без злости, без иронии. Чисто и прямо.
Как всегда.

Эштон повернулся.Медленно.Оперся спиной о стену:

— Если ты сейчас будешь драться — давай хотя бы не в коридоре.

Лео усмехнулся.Но в глазах было другое — зрелость, не обида.Он встал напротив:

— Я не идиот, Эштон. И ты это знаешь.

Тишина между ними была не неловкой — прямой.Двое мужчин, между которыми стояла одна девушка — и её выбор.

— Я всё понимаю, — продолжил Лео. — Я вижу, как она на тебя смотрит. Даже когда делает вид, что не смотрит. Я вижу, как ты с ней говоришь, как будто всё в мире вокруг перестаёт существовать. И я...

Он на секунду опустил взгляд, а потом снова поднял:

— Я не хочу стоять между вами. Между вашим прошлым. Между этим... тлеющим "что если".

Эштон хотел что-то сказать, но Лео поднял руку.:

— Послушай. Я правда ее полюбил.По-своему. Тихо. Уважительно. Я вижу с ней будущее. Потому что она — невероятная. Искренняя. Сильная. Таких мало. Но... я также вижу, что она никогда не полюбит меня так, как тебя.

Он произнёс это без пафоса.
С болью — да.
Но с честностью.

— Она может быть рядом со мной. Может даже улыбаться, держать за руку, но мысленно... она все равно не рядом. Она всё ещё рядом с тобой — и ты это знаешь.

Эштон сжал кулаки в карманах худи. Говорить не мог.Потому что всё было правдой.

Лео кивнул сам себе, как будто принял внутри решение.

— У моей семьи в Милане проблемы. Серьёзные. Бизнес, отец, мама — всё сразу. Я возвращаюсь. Уже через несколько дней. И не факт, что вернусь вообще.

Эштон удивился.
Но промолчал.
Лео продолжил:

— Я хочу остаться с ней друзьями. Если она позволит. Потому что... она этого заслуживает. Мира. Лёгкости. Честных людей вокруг.

Он сделал шаг ближе.
Стал почти вплотную.
Взгляд — в упор.

— Но если ты снова сделаешь ей больно — я узнаю. Даже если буду на другом чёртовом континенте. И тогда тебе не поможет ни фамилия, ни тачка, ни твои ямочки на щеках. Я обещаю.

Молчание.

А потом — Лео слегка кивнул и шагнул назад:

— Будь с ней честен. Не тяни. Не прячься. Она заслуживает не "может быть". А "здесь и сейчас".

Он развернулся и ушёл.Без пафоса, без хлопков дверью.Просто — ушёл.А Эштон остался.С тяжестью в груди и с тишиной в голове.Потому что впервые...даже соперник оказался лучше, чем он сам был когда-то.

После лекции Бель неторопливо вышла из аудитории, перекинула сумку через плечо и на автомате оглянулась в поисках знакомой светлой головы. Люкс шёл позади, что-то увлечённо рассказывая про преподавателя в ботинках Balenciaga, но её мысли были где-то ещё.

Лео.

Он всегда ждал её у дверей, улыбался, шутил, иногда приносил латте. Но сейчас его нигде не было.

Бель нахмурилась, пробежалась глазами по коридору — никого.Она даже заглянула в соседнюю аудиторию, потом спустилась вниз, прошлась мимо внутреннего дворика. Пусто. Ни его куртки, ни его взгляда. Всё как-то... не так.

— Ты его ищешь? — вдруг спросил Люкс, догоняя её.

— Ага, — коротко ответила она, будто сама себе.

— Странно. Он вроде раньше всегда был рядом...

— Вот именно, — тихо сказала она и пошла дальше.

И только когда они вышли из здания, у самого входа, за стеклянной дверью, она его увидела.Он стоял, опершись о перила. Голова опущена, руки в карманах. Взгляд не цеплялся ни за кого. Просто — в никуда.
Грусть в позе была почти физической. Как будто на плечах висело что-то большее, чем просто день.

Бель остановилась.Несколько секунд просто смотрела на него.А потом шагнула вперёд, оставив Люкса позади, и подошла почти вплотную:

— Эй, — её голос был мягким, почти шёпотом. — Ты чего?.. Что-то случилось?

Лео медленно поднял глаза. В его взгляде не было привычной улыбки.Лишь усталость. Теплая, тихая. Тот самый взгляд, которым смотрят, когда прощаются, но не знают, как сказать.Он не ответил сразу. Только посмотрел на неё. Долго. Как будто запоминал:

— Бель... — выдохнул он. — Можем поговорить? Только ты и я. Без шума, без людей.

— Конечно, — тихо ответила Бель.

Они отошли чуть в сторону — на угол внутреннего дворика университета, где стояли бетонные скамейки, тенистые пальмы шуршали под лёгким ветром, а шум кампуса глох вдали. Там, за высоким кустом, никто не мешал. Только они, только правда.Лео сел первым. Снял кожаную куртку, аккуратно сложил её рядом, положил руки на колени, сцепив пальцы. Бель села рядом, чуть боком, чтобы видеть его лицо:

— Ты пугаешь меня, — сказала она, сдвинув брови. — Просто скажи, что случилось. Умер кто-то? Ты заболел? Ты...

— Нет, нет, — перебил он мягко. — Не так. Всё живы. Я тоже. Просто...

Он посмотрел на неё, чуть усмехнулся, но улыбка не дошла до глаз:

— Иногда всё рушится не потому, что кто-то умер. А потому, что всё стало слишком живым и слишком настоящим.

Она молчала. Он продолжил:

— Мне нужно уехать. В Милан. Надолго. Может, навсегда.

Бель замерла:

— Что? Почему?

— Отец попал в серьёзные проблемы. Финансовые, политические. Мама держится, но у неё снова срывы. Бизнес трещит по швам. Меня просят вернуться. Поддержать. Быть рядом.

Он на секунду закрыл глаза:

— А я не могу сказать "нет". Даже если хочется. Даже если сердце... остаётся здесь.

Бель сглотнула. В горле пересохло:

— Когда?

— Завтра.

Он посмотрел прямо ей в глаза:

— Я должен был сказать тебе. Лично, без прощальных смс, без записок. Ты заслуживаешь больше.

— Я... — она замолчала. Сердце стучало в висках. — Почему ты не сказал раньше?

— Потому что надеялся, что что-то изменится. Что ты... что мы...

Он покачал головой:

— Но знаешь, в какой-то момент нужно просто быть взрослым. Принять и отпустить.

Она опустила взгляд. Ногти впились в ладони:

— Значит, всё?

— Нет, — тихо. — Это не "всё". Это "пока".

Он подался ближе, аккуратно взял её ладонь:

— Потому что ты — свет, Бель. И не важно, где я буду. Я всегда буду помнить этот свет. И если когда-нибудь ты окажешься в Милане — просто позвони. Да и просто так звони, ладно? Мы же можем остаться друзьями?

Она не плакала. Но в глазах стояла соль:

— Ты был рядом, когда я умирала внутри.Когда мне было хуже всего.Спасибо..

— И я буду рядом, даже если в другом городе, — прошептал он. — Потому что любовь — она не всегда про "держать за руку". Иногда — она про "отпустить, не ломая".

Он встал первым. Снова взглянул на неё:

— Спасибо, что была со мной. Спасибо, что позволила мне себя любить.

И она не ответила. Просто встала, шагнула к нему и крепко обняла. Без слов, без театра. Просто — обняла.Он прижался к её макушке. Закрыл глаза, а потом — ушёл. Не оборачиваясь, а она осталась стоять, прижав ладонь к груди.Как будто там теперь зияла пустота. Тёплая. Настоящая. Непоправимая.