«Просто кофе»
Утро выдалось солнечным, но с лёгкой прохладой — типичная лос-анджелесская весна. Бель шла по университетскому кампусу рядом с Люксом, накинув длинный тренч цвета мокрого асфальта поверх узких джинсов и светлого топа. На глазах — чёрные очки, губы — в нюдовой помаде, а волосы уложены так, будто она не пыталась, но получилось идеально.
— У тебя на лице написано, что ты нервничаешь, — сказал Люкс, потягивая кофе и иду рядом с ней, как будто они снимались в рекламе дорогого журнала.
— У меня на лице очки, — ответила Бель.
— Ну так вот, даже через очки я вижу, что у тебя внутри скачет лошадь и орёт: "А что, если он опять?.."
Бель фыркнула:
— Это просто кофе. Чёртов кофе. Не кольцо на палец. Не клятвы на всю жизнь.
Она на секунду остановилась и посмотрела на него:
— Правда?
— Правда, — Люкс серьёзно кивнул. — Но это кофе с парнем, которого ты всё ещё любишь.И который любит тебя. Так что давай не делать вид, что тебе всё равно. Лучше просто дыши.И помни: если он что-то ляпнет, я рядом. Морально. Или физически. Если что — прибегу со сковородой, если надо.
Бель рассмеялась и толкнула его плечом:
— Спасибо, бро.
Они вошли в университет. Лекция была по политической философии — сухая, перегруженная терминами и абсолютно неинтересная в этот день, когда у неё внутри всё кипело. Бель сидела, делая вид, что конспектирует, но мысли упрямо уносились к предстоящей встрече.
Он будет ждать у входа в кампус. Скажет, что рядом новое кафе. Просто кофе. Просто разговор. Просто... он.
Она взглянула на Люкса, который флиртовал глазами с высоким студентом на другом конце аудитории, но тут же поймал её взгляд и, не переставая улыбаться, показал ей поднятый палец и кивнул в сторону двери: Ты справишься.
После звонка она встала. Медленно, будто подбирая каждое движение. Пальцы автоматически поправили волосы, плечи выпрямились. Она вышла с Люксом, и они направились к главному выходу:
— Глубоко вдохни, — сказал он у дверей. — Не потому что страшно. А потому что ты — Бель Монро. А она не дрожит перед мальчиком. Даже если этот мальчик — почти греческий бог с ямочками и машиной за миллион.
— Ты безнадёжен, — усмехнулась она.
— Ты шикарна. И кофе с тобой — это уже подарок судьбы. Даже если он этого не поймёт.
Бель вышла на улицу.И увидела его.Эштона.
Стоящего у чёрного Aston Martin, в тёмно-синей рубашке, расстёгнутой на одну пуговицу больше, чем надо. Он ждал. Спокойный. Но в глазах — тревога. Словно и он прокручивал это утро снова и снова.
Она подошла вплотную, сняла очки и спокойно спросила:
— Едем?
Он молча кивнул, потянулся к дверце и открыл её перед ней. Всё движение — без спешки, но с подчёркнутым вниманием, как будто это был не просто жест вежливости, а... ритуал, почти признание.
Бель села на пассажирское, аккуратно поправила пальто, скрестила ноги. Каблук коснулся дверцы, сумка — коленей. Она глянула в зеркало: взгляд спокоен, губы сжаты, руки сжаты в пальцах. Ты контролируешь ситуацию, Бель. Это просто кофе.Он обошёл машину, сел за руль.На нём были кожаные часы, чуть закатанные рукава, и едва уловимый аромат — карамель, кофе, кожа. Она не смотрела на него, но чувствовала всё.
Он завёл двигатель. Машина мягко загудела, как будто тоже не хотела нарушать тишину. Ни один из них не говорил.Первые минуты в дороге прошли в молчании. Музыка не играла. Только улицы проскальзывали за стеклом — пальмы, дорожные огни, вывески. Он вёл уверенно, одной рукой, иногда бросая на неё короткий взгляд — будто проверяя, не передумала ли.
Она смотрела вперёд. Потом — в окно. Потом на него.Он уловил это, и между ними будто пробежала искра, не обжигающая, но тёплая. Как остаточное тепло от давно знакомого прикосновения.
— Волнуюсь, — вдруг сказал он.
Её взгляд скользнул по его профилю. Челюсть напряжена, губы сжаты:
— Чего? — спросила она.
— Сломать этот момент.
Он произнёс это так тихо, будто боялся, что даже звук его голоса может что-то испортить.Она не ответила, но посмотрела на него чуть дольше.Всё не так просто. Но и не так безнадёжно.
Машина свернула на улицу с маленькими кафе, где витрины блестели стеклом и пар из кофемашин уже рисовал тёплые облачка на стёклах. Он притормозил у углового, в чьём названии было что-то миланское. Как будто намёк от судьбы.Он заглушил мотор, повернулся к ней:
— Просто кофе, — напомнил он.
— Просто кофе, — кивнула она.
И открыла дверь.
Кафе было небольшим, с высокими окнами и мебелью цвета мокрого дерева. Внутри пахло свежей выпечкой, ванилью и молотым кофе. Людей почти не было — только пара студентов в углу и бариста, лениво протирающий стаканы за стойкой.
Они выбрали стол у окна. Тот, откуда видны пальмы, играющие на ветру, и блики света на капотах машин. Эштон отодвинул для неё стул — жест простой, но внимательный. Она села, скрестив ноги и сняв пальто, осталась в светлом облегающем топе, серьги слегка поблёскивали в утреннем свете. Он сел напротив, выложил телефон, тут же перевернул экраном вниз.
Молчание не было неловким — скорее густым. Наполненным тем, что между ними не обсуждалось годами.
Официантка подошла, они заказали кофе — она взяла капучино, он — чёрный, как всегда.
Когда она ушла, Эштон посмотрел на неё — прямо, честно:
— Это... наш первый раз.
— Чччего? — Бель чуть склонила голову.
— Ну... — он пожал плечами, чуть усмехнувшись. — Мы ведь за восемь лет ни разу не выбрались куда-то вдвоём. Вообще. Даже банально посидеть. Это реально первый раз.
Он сделал паузу, и добавил, глядя в её глаза:
— Мы с шестого класса никуда не ходили вдвоём.
Бель отвела взгляд к окну.Тень усмешки скользнула по губам:
— Я знаю, — тихо сказала она. — Мы виделись только на обедах с родителями. Где ты молчал. А я делала вид, что не замечаю, как ты игнорируешь меня.
— Я не игнорировал, — сказал он, чуть наклонившись вперёд. — Я просто... не знал, как с тобой говорить. Ты была как броня. Колючая, красивая, дикая. А я... я вечно делал глупости.
Она посмотрела на него. В этот момент официантка поставила перед ними чашки. Они не пошевелились.
— Ты и правда делал глупости, — ровно сказала она. — И сейчас мы не на свидании. Это просто кофе.
Но в голосе не было холода. Скорее... предупреждение. Границы.И вместе с тем — пульс, который бился быстрее обычного.
Эштон кивнул:
— Я знаю. Просто кофе.
Он обхватил ладонями чашку, взгляд снова опустился на неё:
— Но спасибо, что пришла.
Она взяла чашку, сделала глоток:
— Спасибо, что позвал.
И в этом обмене коротких фраз было больше, чем во всех их детских обедах, перепалках и молчаниях.Потому что впервые за восемь лет они просто сидели. Вдвоём. Не как враги. Не как чужие. А как те, кто всё ещё что-то помнит.
Кофе был горячим. Горьким. Таким, каким и должен быть в моменты, когда слишком много сказано и ещё больше — нет.Бель сидела, глядя в чашку, как будто в ней можно было найти ответы. Её пальцы водили по ободку блюдца, а губы были чуть поджаты. Не сдержанно, а будто так проще не выдать себя.
Эштон молчал. Пил медленно. Смотрел в окно, потом — на неё. Потом снова в окно:
— Бель... — его голос прозвучал глухо, но мягко. — А ты когда-нибудь думала, что было бы, если бы мы... ну... не были врагами?
Она подняла взгляд. Медленно. Её глаза зацепились за его — карие, с этим знакомым прищуром, в котором теперь было что-то уязвимое:
— Ты про "если бы мы дружили"? — уточнила она, будто проверяя.
Он кивнул:
— Да. Если бы всё пошло по-другому.
Пауза.
— Что бы ты сделала?
Бель усмехнулась, но без смеха. Просто уголком губ:
— Наверное, тогда я не боялась бы тебя любить открыто, — сказала она.
Эштон замер.Воздух между ними натянулся, как струна. Ни один не дышал.
Бель сделала глоток кофе.Отставила чашку.И продолжила:
— Если бы ты не начал вести себя, как... — она качнула головой. — Как будто я ничего для тебя не значу. Если бы ты не пытался мне мстить за то, что услышал в шестом классе, из-за того, что не дослушал до конца. Если бы ты хоть раз тогда заговорил со мной честно...
Она посмотрела на него.И в её взгляде была не злость. Только усталость:
— Я бы, наверное, всё сделала по-другому.
Пауза.
— Но мы не дружили. Мы воевали. И я привыкла прятать всё, что чувствую, как щит.
Эштон медленно выдохнул, смотрел на неё с той самой прямотой, которую она у него просила:
— Я знаю, — сказал он тихо. — Это я виноват.
Пауза.
— Я тогда... я сам перестал с тобой общаться. Начал проводить время с другими девочками, потому что... хотел увидеть твою реакцию.
Он отвёл взгляд, будто стыдно было смотреть в глаза:
— А её не было. Или я так думал. Ты была как стена. А я злился.
Он сжал чашку:
— Я просто хотел, чтобы ты заметила, как мне больно. Но делал всё, чтобы ты не заметила меня.
Бель молчала несколько секунд. Потом глубоко вдохнула и выдохнула:
— Хватит о прошлом, Эш.
Голос — не жёсткий, но очень спокойный.
— Мы не вернём упущенные годы. Не заклеим, не перемотаем, не исправим.
Он посмотрел на неё.
А она продолжила:
— Если ты хочешь что-то изменить — делай это сейчас. Не в попытках объяснить, как всё было. А в том, как будет.
Пауза.
— Потому что я не могу больше жить в "если бы". Я устала. От прошлого, от боли, от тебя... в той версии, которой ты был.
Он медленно кивнул.Тихо. Почти с уважением:
— Ладно. Тогда без "если бы".
Он поднял взгляд.
— Тогда — просто кофе. Просто шаг. Без масок.
Бель слегка улыбнулась.
Устало, но искренне:
—Просто кофе, Эш, — повторила она.
И впервые за долгое время они оба действительно были здесь. Не в прошлом. Не в мыслях. А в этом кафе. За этим столом. Где всё могло начаться заново — по-другому.
Они вышли из кафе в лёгкую прохладу утреннего Лос-Анджелеса. Улицы начинали оживать, мимо проезжали машины, где-то щёлкал зелёный светофор. Ветер трепал края её пальто, а солнце мягко касалось стеклянных фасадов зданий.
Эштон шёл рядом. Не касался, не лез с вопросами. Просто шаг в шаг.Минуту они молчали. Было слышно, как каблуки Бель отстукивают по тротуару, а его кроссовки шуршат по асфальту.
— Ты так с родителями и не общаешься, да? — тихо спросил он, не глядя на неё.
Она не остановилась. Только чуть сильнее сжала ремешок сумки:
— Нет, — коротко бросила она. — Ты сам всё прекрасно помнишь.
Он кивнул:
— Я просто... знаю, что они волнуются.
Бель резко повернула к нему голову. Синие глаза — холодные, но не от злости. От боли, которую она слишком долго носила одна:
— Ага. Очень волнуются.
Пауза.
— Особенно когда я лежала в больнице после операции, а они даже не приехали. Не позвонили. Ни мать, ни отец. Только ты пришёл. С цветами и идиотским видом. Люкс проводил дни у меня и Лео. А им было плевать
Голос её был ровным. Без надрыва:
— Так что нет, Эш. Не хочу о них говорить.
Он замолчал.Просто кивнул, будто принял её слова.Он знал, что этот разговор — не тот, в котором можно настаивать. Не тот, где можно оправдываться за других. Особенно за тех, кто должен был быть рядом и не был.
Они снова шли в тишине. Но теперь она была не пустой.А тяжёлой. Но... честной.
Иногда именно такие моменты приближают сильнее, чем прикосновения.
Поездка домой прошла в мягком молчании.Не в неловком — в том самом, когда слов не нужно. Просто город за стеклом, гудки машин, знакомые улицы и редкие взгляды друг на друга, словно они оба ещё обрабатывали этот утренний диалог, каждую его строчку.
Aston Martin плавно въехал в квартал, где стояла многоэтажка Люкса. Эштон свернул на стоянку и заглушил двигатель. Не сразу посмотрел на неё. Просто сидел. И дышал рядом.
Бель первой повернулась:
— Спасибо, что довёз, — сказала она.
Он кивнул, чуть улыбнулся:
— Всегда.
Она потянулась к двери, но замерла.
Обернулась ещё раз — взгляд серьёзный, но мягкий, с тенью той самой хрупкой, редкой искренности, которую она обычно прячет под колкостями:
— Спасибо, Эш. Было... приятно. Посидеть вот так. С тобой. Без всего этого напряжения, претензий, понтов.
Он чуть склонил голову:
— И мне.
Она уже взялась за ручку двери, но остановилась:
— И, кстати, — добавила, обернувшись через плечо, — я уже давно сняла ограничения с тебя и твоих друзей. Можете приходить в клуб. Официально.
Эштон моргнул:
— Правда?
— Правда, — усмехнулась она. — Но напоминаю: больше не нужно подмешивать ничего в коктейль, чтобы привлечь моё внимание.
Она приподняла бровь:
— Работает, конечно... эффектно. Но не рекомендую.
Он опустил голову, усмехнулся. Смущённо и по-настоящему:
— Обещаю. Только честный алкоголь.
— И честные намерения, — добавила она.
— И это тоже, — тихо ответил он.
Она вышла из машины. Хлопнула дверью легко. Остановилась на секунду, не оборачиваясь. А потом бросила через плечо:
— Увидимся.
И ушла. Не спеша, с прямой спиной. С шагом уверенным. Но внутри, впервые за долгое время — с ощущением, что её действительно услышали.А Эштон остался сидеть в машине.И впервые за восемь лет — он чувствовал что еще не все потеряно...