Боль

  Было холодно. Ветер обдувал щёки, из-за чего недовольный мальчик пытался спрятать лицо в шарф. Он шёл домой после уроков. После обычных уроков. Да, Рюноске, как и все обычные дети ходил в школу. Ему самому захотелось этого. Сам предложил и получил согласие с условием того, что это не будет напрасно. Поэтому Акутагава старался, как мог, хоть и не всегда получалось. И мальчишка был счастлив, что за его обычную учёбу отвечает не Дазай, а Глава Портовой Мафии. К удивлению, Мори не требовал сверх идеальных результатов, в отличии от наставника. Огай дыже был рад, когда тот  получал четвёрки. По его словам «главное не на тройки и, тем более, не ниже» Рюноске понял, что не все люди так требовательны к нему. А возможно он такое терпит, потому что «любит» детей, но этот вариант хотелось бы опустить.

  Наконец, ключ повернулся в замочной скажи не – и вот он в квартире. В отличии от многих Членов Портовой Мафии, Акутагава живёт в обычной квартире. На этом настоял Осаму. Возможно, потому что не хотел видеть его рядом слишком часто, а возможно... А что возможно? Больше весомых причин нет.

  Разувшись, мальчик направился в свою комнату, но остановился в гостиной.

  – Привет, Гин, – Рюноске даже немного оживило то, что его старшая сестра сегодня дома.

  Девушка, сделав глоток кофе из кружки и положив  её на кофейный столик, всё же поздоровалась.

  – Привет, – ласковый голосок донёсся до ушей Акутагавы.

  Сегодня она была в своём «женском» обличии, которое представляло собой нежную и хрупкую девочку. Эта «нежная и хрупкая девочка» старше мальчишки на три года и, на самом деле, строгая и со своими причудами. Однако, старается снисходительно относиться к выходкам своего брата.

  – Почему без перчаток на улице ходишь? – голос звучал не угрожающе и даже не просто злобно, девушка говорила спокойно.

  – М?

  – Руки аж красные, – она просто вопросительно смотрела на него. Но Акутагава понимал, это – предупреждение.

  – Ну, Гин, – замученно склонив голову, начал оправдываться мальчик, – я не хочу, как маленькие дети, носить перчатки!

  – Пальцы отмерзнут – в них перестанет поступать кровь, – спокойный и теперь звонкий голос звучал в комнате, – и они превратятся в кусок гнили.

  Удивлённый ребёнок испуганно хлопал глазами. В каком это смысле «кусок гнили»?

  – А потом...? – голос немного подрагивал.

  – А потом пальчики либо почернеют и отвалятся, – на этом моменте Акутагава вздрогнул, – либо почернеют и... Их придётся отрезать.

  Сейчас мальчишка понял, на сколько сильно ненавидит своё любопытство. Боль терпеть он умел, но мысль о «кусках гнили», вместо пальцев его устрашала. Да и без них остаться не хотелось. Это на столько пугало, что правая рука сама обхватила фаланги левой.

  –...Я понял, – голос всё ещё вздрагивал.

  – Да иди ты уже в свою комнату, дитё малое, – утомлённо бросив, Гин продолжила пить свой кофе.

  Промычав своё обычное «угу» он всё же пошёл в свою комнату, но стоило ему открыть дверь, как Рюноске остановился.

  – Кстати! – донёсся женский голос из гостиной, – с прошедшим днём рождения!

  – Спасибо!

  Наконец, долгожданная комната. Теперь его точно никто не побеспокоит.  Бросив рюкзак на полу, Акутагава плюхнулся на диван.

16:08

  Жаль, что ему скоро придётся покинуть это место и пойти «получать знания» от своего наставника.

  Эта ночь всё ещё крутилась в голове, не давала покоя. Просто из жалости или зачем? Это что-нибудь означало? Почему такое произошло? Почему он потом просто взял и ушёл? Обычно, Дазай оставался чуть дольше. Самое важное было, что хотелось ещё раз. Ещё. Остальное не важно.

  Нет, нужно просто забыть. Но чем ещё заняться? Ну, у него есть макбук, доступ в интернет...

18:06

  Время слишком быстро летит, когда ты чем-то увлечён. В игры играть мальчик любил, но не опаздывать. Но чтобы не опаздывать, нужно вовремя возвращаться в реальность, а это он тоже не любил. Но всё же оторвался и наконец начал переодеваться. Акутагава почти никогда не смотрел в зеркало, если его грудь и живот ничем не прикрыты. Да и смотреть там нечего: одни синяки, да кости.

  Сам не заметив, как он быстро собрался, Рюноске лишь глянул на время...

18:18

...обулся, и выбежал на улицу.

18:48

  Добравшись до склада и сняв перчатки (которые он по своему желания надел), заметил, что Дазай ещё не пришёл. Ну чтож... У него есть телефон и, на удивление многих Членов Мафии, друзья. И так же, как и обычные дети, он сидит в соц.сетях. И появился там Рюноске ещё до того, как попал в Мафию, по своей воле. Кажется, что это замкнутый и обиженный на весь мир подросток, который ни с кем не говорит. Но разве не для таких созданы соц.сети?

  – И с кем это мы тут чатимся? – над ухом прозвучал весёлый и тягучий голос.

  Мальчик вздрогнул, отодвинулся, чуть не свалившись с ящика на котором сидел, прижал телефон к себе и уставился круглыми от неожиданности глазами на лицо наставника. Он же в свою очередь довольно лыбился.

  – Оу... – наигранно разочаровано вытянул учитель, – неужели ты настолько невнимательный, что даже не услышал моих шагов?

  – Я... – он выдохнул, – извините, Дазай-сан, – тихо пробурчав, мальчик виновато отвёл глаза.

– Мне кажется, – его голос в миг переменился на холодный и строгий, – или я уже что-то говорил про твой тихий шёпот себе под нос, Акутагава-кун?

С каждым словом мальчишка вздрагивал, не то от голоса, не то от того, что слышал. Сейчас они смотрели друг-другу в глаза. Один с немимоверным ужасом, другой с желанием раскромсать. И оба ждали одно и то же.

– Изв...

– Твой шанс ушёл, – оборвал Осаму на полуслове, –... А это означает, что ты не извинился.

В голову ударил кулак и, всё же свалившись с коробки, Рюноске болезненно зашипел и схватился за голову. Благо, он успел убрать телефон во внутренний карман.

– Я уже не говорю о том, что ты даже не поздоровался.

Железный запах заполнял склад. Рука покрылась багровой жидкостью, а в глазах начало темнеть. Акутагава чувствовал, как чужая нога легла на грудь и была готова переломать ему все рёбра. Снова чувствовал, как кровь пачкает, утром помытые, волосы. И снова чувствовал, как ненавидит себя за то, что когда-то научился получать от этой боли кайф.

– Знаешь, сегодня Босс не давал никаких заданий.

Он наклонился так, чтобы их лица были прямо напротив друг-друга, и улыбка его доходила до самых ушей:

– В этот день у нас есть куча времени для работы над тобой, – не прошептал, а скорее, прошипел наставник.

Мальчик попытался выйти из своего положения, но нога Дазая лишь сильнее надовила на грудную клетку, от чего тот болезненно простонал, а другой ещё шире улыбнулся.

– Ну же, давай вставай! ...Пока я тебе рёбра не сломал.

Оба понимали, что он не встанет. Но один лыбился, а другой... отчаянно улыбался?

– Давай... – слова выходили с трудом, голос предательски хрипел, – я сдался, – мальчишка только сейчас понял сколько крови у него во рту накопилось. Если он сейчас не перевернётся, то захлебнётся в ней.

Дазай скривился в отвращении, но рёбра остались целы. К земле больше ничего не придавливало. Рюноске почувствовал удар по печени, но это помогло ему перевернуться на другой бок. Мальчику пришлось выхаркивать собственную кровь, при том давясь ей. Если бы это был плеврит, он бы уже умер.

– Жалкое отродье... Тебя даже касаться противно.

Тот его не слушал, как бы ни старался, но слышал отдаляющиеся шаги. Когда мозг начал слушаться, Акутагава смог увидеть, как мужчина что-то искал в ящиках, и, пользуясь моментом, встал. Ноги подкашивались, а бок нещадно выл от боли. Он почувствовал, как из головы выпал промежуток времени, ведь лицо наставника со снова довольной лыбой уже было прямо перед ним.

– Знаешь, я тут подумал, – начал лепетать он, а руки были спрятаны за спиной, – как на твоей бледной коже будут смотреться алые полосы... – он показал свои руки, – поэтому, специально для тебя, я нашёл плеть. Можешь кричать, если хочешь – никто не услышит.

***

После этого не было ничего. Пустота. Лишь звонкий гул. Он не помнил что было дальше. Не помнил как оказался дома, в своей комнате. Рюноске не помнил всего этого, но это и к лучшему. За то, Акутагава знал, что ни разу не закричал, и был горд этим. Так-же знал, как с помощью расёмона избавился от плётки.

00:04

– Как же тебя так угораздило-то?

Мальчик не отвечал, просто смотрел в стену. Нет, он не думал и не размышлял. Ему хотелось забыться и уйти из этого мира. Не умереть, а просто уйти и посидеть в стороне.

– Мазохист хренов...

– Заткнись.

Мужчина, лет восемнадцати, обрабатывал его раны. Он иногда занимался этой работой, если другой не был в силах это сделать сам. Этот человек знал больше, чем кто-либо, но о самом нём почти никто не знал. Ему известно то, кем работает мальчишка, где работает, как работает и с кем работает. Слышал всё о его знакомых и жил вместе с ним. Нет-нет, здесь не было секретов от Мафии. Огай лично видел его.

Акутагава получил не сильную пощёчину и всё же обратил внимание на, внезапно появившееся перед ним, лицо.

– Ты меня слышишь?

– М?

– Иди прими души и вали, чтобы мои глаза тебя не видели.

Мальчик осторожно слез с подоконника и тихонько прокавылял в ванную.

Этого парня звали Вечным. Нет, это было не настоящее имя, ведь его не было. Этому человеку никто не придумывал имя, просто называли Вечным. Знали эти ребята друг-друга очень давно и редко ссорились. Человек он достаточно красивый: не высокий ростом, стройный, с волосами цвета пшеницы и глазами, как маленькие озёра. Однако, с людьми редко контактировал – для него такое утомительно, хоть он и добрая душа, всем помочь стремиться. Для мальчишки, слишком мирный.

Взгляд зацепился за зеркало. Давно Рюноске не смотрел на своё убогое отражение. Красные глаза с жалким мешками, разбитые в кровь губы, короткие реснички, почти незаметные брови и полосы на женственной шее, которые теперь красовались по всему телу. К счастью, оно не входило в зеркало.

Чтобы этого не видить, он натянул тёмную длинную футболку и средние шорты. Теперь отвратности стало меньше. Голова чистая.

Увалившись на диван...

00:48

...он наконец почувствовал долгожданное облегчение. Но хотелось плакать, чего позволять себе нельзя. В горле встал ком. Стараясь не придавать этому значения, Акутагава быстро развернулся лицом к стене и закрыл глаза. Сегодня мальчик ждать не будет – видеть его совсем не хочется. Нет, не из-за сегодняшнего урока, это было заслуженно. Из-за того, что им двоим это понравилось. Из-за желания продолжить. Рюноске понимал, это не нормально. Жаль, что заснуть он не успел.

Мальчишка вздрогнул, когда почувствовал себя снова прижатым к телу. По нему пробежала дрожь, когда он ощутил руки на своей макушке. Молчание нарушилось голосом наставника:

– Привет.

Просто привет? Как на это вообще нужно отвечать?

– ...Привет.

Над ухом прозвучал тихий смешок, а Акутагава сжался от беспричинного страха. Руки стали более аккуратно перебирать его волосы.

– И чего ты так испугался? – оставлял лёгкую дрожь едкий шёпот, – что-то случилось?

Ладонь охватила запястье. Нежно, стараясь внушить доверие, Осаму вытащил её из под одеяла, и другая ладонь потянулась к светильнику и включила его.

– Смотри, – показывая следы плети на бледной коже, пролепетал учитель, – разве не прекрасно?

– Нет, – сухо ответил тот.

На самом деле они и вправду были прекрасны. Чёткие и грубые, облегающие всё тело.

Рюноске попытался вырвать руку, на что Дазай усмехнулся и лишь сильнее её сжал.

– Ты когда-нибудь резал вены? – тихо и неописуемо нежно спросил он.

– Нет, – голос предательски дрогнул и омерзительно жалко.

– Не волнуйся – тихо лепетал тот, – это не так ужасно, как тебе кажется.

В другой руке уже оказался нож. Маленький и компактный. Очень значимый для Осаму. Запястье дрожало от ужаса.

– Вдохни поглубже, – мальчик послушно выполнил, – а теперь медленно выдохни.

Сердцебиение чуть успокоилось и рука тоже. Рюноске чувствовал холодное лезвие на своей коже. Оно не двигалось и не давило, просто осторожно легло там и приносило неописуемое предвкушение. Немного щекотно. Нож надовил сильнее, но не порезал. Мальчишка рвано выдохнул.

– Расслабься.

Он медленно прошёлся по руке, оставляя после себя райское наслаждение. Дрожь пробрала всё тело, а голову пришлось закинуть назад от удовольствия. Но это не правильно.

Мальчик резко схватился за руку наставника и умоляюще глянул на него.

– Дазай-сан. Пожалуйста прекратите, – голос содрагался на каждом звуке, а очи отвратительно слезились.

Учитель удивлённо смотрел в лицо своего подопечного, а после отвёл свой взгляд куда-то в сторону и горько, отстранённо улыбнулся.

– ...Хорошо.

Рука, по которой медленно стекали алые ручейки, упала на кровать. Рюноске притянул её к себе и стал разглядывать порез, проводя по нему большим пальцем другой руки. Лицо смягчилось.

Алая жидкость аккуратно стекала, доходила до локтя и падала каплей на одеяло. От неё чуть веяло железом. Она не хотя размазывалась по всей коже и замедляла своё течение с каждой секундой. Вскоре это пройдёт.

– Не уж то так сильно это тебе доставляет особое удовольствие?

– Да.

Пожалуйста, не повторяйте это дома.