Пламя и лед

"Страх – это оружие. Те, кто его используют, могут быть сильнее, чем те, кто владеет мечом."— Варис, Битва Королей

Я сидела у окна в кресле с резной деревянной спинкой, и с атласной подушкой с кисточками по концам на сиденье, и бездумно пялилась в окно. Выглядела я, мягко говоря, не очень. На мне была помятая льняная длинная ночнушка и поверх нее бархатный темно-синий халат с кружевом. Я не приглашала служанок — не хотела никого видеть, а самой мне заниматься собой и причесываться было лень, поэтому я просто оставила волосы растрепанными. Они обрамляли мою фигуру спутанными серебряными прядями, и со стороны я наверное смотрелась, как чучело. Мне было все равно. Меня терзала какая-то апатия и внутренний надлом. Я не могла уложить в голове то, что сделал со мной муж. Внутри было такое чувство, будто большой и сильный взрослый взял и обидел маленького ребенка, доверяющего ему безоговорочно. Ни за что. Это было несправедливо, больно, обидно. Я только-только научилась ему доверять. Я только поверила, что он может быть хорошим, и получила в ответ страдания и крах иллюзий. И я не знала, как мне теперь с этим дальше жить. Потому что я была его женой и вынуждена была оставаться с ним рядом несмотря ни на что.

Не знаю почему, но Эймонд и правда дал мне время прити в себя, хоть это и не особо мне помогало. После того вечера он не приходил ночевать еще два дня. А потом у меня начались женские дни, и я испытала двойное облегчение. Потому что я все же не была беременна, несмотря на желание мужа зачать мне ребенка даже силой. И потому что на это время я могла не боятся его притязаний. Он не сказал ничего и не дал понять, расстроило это его или нет, хоть и заметил мою бледность, изможденное состояние и гигиенические манипуляции. Я же и вовсе не желала с ним разговаривать. Я игнорировала его реплики, обращенные ко мне, упорно отодвигалась в дальний угол кровати и закутывалась в одеяла, чтобы отгородиться, когда он снова вернулся в нашу постель. И я почти не ела. Лицо мужа мрачнело все больше с каждым днем нашего холодного противостояния. Атмосфера сгущалась, я же, словно не замечая этого, закрылась в своей скорлупе и отказывалась вылезать. От дерзкой огненной принцессы, которой я была раньше, осталась лишь бледная тень. И я не собиралась возвращаться к прежнему состоянию. Потому что мне было комфортно в своем горе и жалости к себе.

Когда позади меня со стуком распахнулась дверь, я даже не вздрогнула, настолько мне было неинтересно то, что происходило в окружающем пространстве. Я подумала, что вернулся Эймонд, и плотнее закуталась в ажурную шаль, не собираясь оборачиваться и смотреть на него. Послышались мужские тяжелые шаги. Многочисленные ботинки стучали о каменный пол, визитер явно пришел не один. Я не хотела знать, кто там явился и что ему нужно. Я хотела оставаться в своем уютном внутреннем мире, где мне не смогут больше причинить боли.

— Это пора заканчивать, Рисса. — я услышала за спиной льдистый колючий голос Эймонда.

Мои плечи напряглись, и я зажмурилась, наивно полагая, что если не обращать внимания на проблему, то она исчезает сама собой. И привычно промолчала, услышав в ответ на это протяжный недовольный вздох.

— Ты будешь говорить со мной, жена. Хочешь ты того, или нет. Начинайте.

Я напряглась, услышав отчаянный девичий вскрик. Что-то зашуршало, звякнуло. Заскрипели доспехи, зашелестела ткань, раздалось тяжелое мужское дыхание и женский писк. Как будто там кого-то пытались скрутить, а этот кто-то отчаянно сопротивлялся. Я сжала руки в кулаки так сильно, что ногти впились в ладони, оставляя на них кровавые полумесяцы. Зажмурилась настолько крепко, что под веками возникло жжение, а грудь сперло от подступившего спазма. Я не хотела оборачиваться. Не хотела реагировать на то, что там творил мой безумный муж. Я просто хотела, чтобы меня все оставили в покое.

— Миледи, пожалуйста! Ааааа! Миледиииии! — душераздирающий крик Марты взрезал тишину.

Я втянула воздух сквозь зубы, вдохнула глубоко, до головокружения и прыгающих точек перед внутренним взором. А потом открыла глаза, встала с кресла и медленно обернулась. Муж стоял поодаль, у камина, в неизменной черной одежде, скрестив руки на груди и с каменным лицом. Только желваки, играющие сейчас на резких скулах, выдавали то, насколько он был взбешен моим упрямым нежеланием с ним взаимодействовать. Четверо угрюмых стражников крепко удерживали посреди комнаты скулящую от страха и не перестающую плакать Марту, которая ерзала на коленях по полу. Ее серое форменное платье служанки было расшнуровано сзади, обнажая худую бледную спину с торчащими позвонками. А пятый страж стоял прямо за ней и разворачивал кожаный хлыст с железным оконечьем, пока она тряслась и дергалась в безуспешной попытке вырваться из хватки остальных пленителей.

— За предательство королевского дома ее будут бить плетью, пока она не истечет кровью. — спокойный голос Эймонда заставил меня поморщиться. — Ну или пока ты не соизволишь прекратить играть в молчание и не откроешь свой милый рот наконец.

Я вздохнула. Муж был намерен вынудить меня говорить с ним любыми способами. И, казалось бы, какое мне дело до глупой девчонки, с которой я и виделась-то всего лишь пару раз от силы? И, поразмыслив логически, я не думала, что избить человека плетью в помещении будет так уж легко. Все же хорошо размахнуться здесь было бы проблематично. Поэтому можно было бы пустить все на самотек и не переживать, но с другой стороны, с мужа сталось бы вытащить ее во двор и мучить уже там, а меня выволочь следом и заставить на это смотреть. К тому же я понимала, что не смогу просто стоять и ничего не делать. Я не прощу себе того, что могла спасти человека, но закрыла на это глаза и отвернулась. Захотелось от всей души выругаться. Долбанный Эймонд, кажется, знал меня даже лучше, чем я сама. Я посмотрела в огромные от слез, паникующие глаза Марты. И сказала. Одно слово.

— Прекрати.

Говорить было сложно. Горло першило от того, что больше недели я постоянно молчала, не разговаривая ни с кем. Голос был глухим и каким-то сбитым, и я закашлялась. Муж же удовлетворенно и хищно улыбнулся.

— Наконец-то разумное решение. Браво, Рисса.

— Отпусти Марту. Она тебе ничего не сделала. — я проигнорировала сарказм в его тоне и положила ладонь на шею, чтобы уменьшить дискомфорт в гортани: произносить слова все еще было неприятно.

— Она помогала врагу короны проникнуть в замок и похитить мою жену. Я мог бы ее за это казнить.

Принц произнес это скучающим тоном, словно обсуждал чьи-то навыки фехтования, а не убийство человека. Хотя для него жизнь какой-то простолюдинки и стоила-то наверняка не больше медной монеты. Марта заголосила и запричитала. Я снова поморщилась.

— Перестань. — повторила глухо, и принц шагнул ко мне, скользя изучающим взглядом по моему лицу.

— Ну хорошо, мое пламя. Раз я все же тебе обещал. Я умею держать слово. — Он обернулся к стражам, стоящим позади, будто каменные статуи с бесстрастными лицами. — Девку вышвырнуть из замка. И проследить, чтобы она к нему больше не приближалась. Все пошли вон.

Воины повиновались, удалившись и утащив за собой Марту. Девчонка спотыкалась и бросала на меня благодарные взгляды, продолжая всхлипывать. Я вздохнула. По крайней мере теперь я могла быть уверенной, что из-за меня ее не изобьют до смерти. Даже если ради этого мне и пришлось снова общаться с мужем. Он же дождался, пока мы не останемся одни, и уцепил пальцами мой подбородок, заставляя смотреть на него. Я не сопротивлялась. Реагировать как-то бурно на внешние раздражители желания у меня по прежнему не было.

— Ужасно выглядишь, жена. — Эймонд констатировал очевидное и погладил большим пальцем мою скулу. Я хмыкнула презрительно и промолчала. — Хватит вести себя так.

— Как?

— Как будто тебя пытали самые жестокие палачи королевства.

— А разве нет? Даже им до тебя далеко. Ты меня изнасиловал.

Я выплюнула это отрывисто, впервые среди отупения и апатии почувствовав внутри жгучий всплеск чего-то, похожего на ненависть. И увидела, как взгляд мужа потемнел, а его лицо ожесточилось.

— Не. Смей. Рисса. — он процедил низко, впиваясь пальцами в мою кожу до болезненного шипения с моей стороны. — Ты моя жена, и я могу брать тебя когда захочу, где захочу и как захочу.

По сути он был прав. В глазах королевства и веры жена считалась собственностью мужа, и он мог обращаться с ней так, как считал нужным. Но оправдывал ли статус мужа насилие? Я так не думала. И не думала, что Эймонд на самом деле придерживается такого мнения. Он просто был слишком упрям и эгоистичен, чтобы признать, что поступил ужасно.

— Признаю, я немного... перегнул палку. — принц вздохнул, и его взор немного смягчился. Я поняла, что это самое близкое к извинению объяснение, которое я от него услышу. Для остального он был слишком горд. — Но ты моя жена. И останешься ею, нравится тебе это или нет. И ты будешь со мной говорить, спать и рожать мне детей. Как и положено послушной жене. Чем раньше ты с этим смиришься, тем лучше будет для тебя. Я не хочу причинять тебе боль. Но я могу, если ты меня вынудишь.

Я вздохнула. Теперь я точно знала, что он может. А Эймонд помолчал немного, глядя внимательно на мое лицо, а потом притянул к себе, заставляя уткнуться лицом в его грудь, и крепко обвил руками. Его ладони поглаживали мою спину успокаивающе, такой знакомый его запах проник в мои легкие, и я судорожно всхлипнула и сжала в кулаках жесткую ткань дублета на его боках. И в который уже раз крепко зажмурилась. Потому что я запретила себе плакать. Я больше не собиралась выказывать перед ним слабости. И прощать его не собиралась тоже, хоть в груди и болезненно сжималось и ныло от того, насколько сильно я, оказывается, по нему скучала. Обида и горечь перевешивали те теплые чувства, что у меня остались к мужу. Я твердо знала, что не смогу простить то, что он сделал. Даже если он переступит через себя и попросит об этом. Но он не попросил. Только прижал меня сильнее и зарылся носом в волосы на моей макушке. И пробормотал глухо:

— Я обещаю, что сделаю лучше. Просто дай мне шанс. — я не ответила. Эймонд вздохнул и постоял так еще мгновение, а потом отстранился. — Тебе нужно подышать воздухом. Пойдем, мое пламя.

Он взял меня за руку и повел за собой из комнаты. Я скривилась. Идти никуда не хотелось, хотелось вернуться в свое любимое кресло и ничего не делать. К тому же одета я была совершенно неподходяще для прогулки, в домашний халат и туфли. И было уже довольно поздно. И... Еще тысячу причин я могла бы придумать, но если быть честной с самой собой, главной была одна — я не хотела проводить с ним время. Эймонду, похоже, было на это совершенно наплевать. Да и мой внешний вид не смущал его тоже. Поэтому возражать я не стала. Просто плелась за ним по коридорам замка, не выказывая энтузиазма. И только когда мы вышли за каменные стены, и я вдохнула свежий вечерний соленый от близости моря и пахнущий водорослями воздух, я поняла, насколько же сильно я устала сидеть безвылазно в комнате. Мы спустились по темно-рыжему песку и каменной гальке, хрустевшей под ногами, к воде. Мрачная громада Красного замка и огни города остались где-то позади, впереди же была только бескрайняя гладь серо-синих волн и начинающее чернеть небо. Я остановилась прямо у кромки прибоя, набегающая вода с белой пеной лизала подошвы моих туфлей и мочила ноги. Порывы морского ветра были пронизывающими, и я быстро замерзла, но искать тепла у мужа я не стала бы и под страхом смерти. Поэтому я просто обхватила себя руками и дышала глубоко, впитывая вкусный свежий воздух и йодистые ароматы волн.

Из мыслей меня вырвало движение у ближайших скал. А затем одна скала пошевелилась, расправилась и превратилась в огромного уродливого дракона с длинной шеей, колоссальными крыльями и зелено-бурой болотной чешуей. Я невольно отступила назад, пока не уперлась спиной в грудь Эймонда. Ладони мужа легли на мои предплечья и погладили, делясь со мной его спокойствием и жаром. Вхагар заревела, и я вздрогнула. А принц хмыкнул над моим ухом.

— Не бойся, Рисса. Она не будет тебя есть.

Глупости. Смотря на крылатого монстра, возвышающегося над нами, я ни капли не верила в слова Эймонда. Огромная клыкастая пасть, полная острых, как бритва, зубов, в которую, казалось, мог легко въехать всадник верхом на коне, была словно создана для того, чтобы меня сожрать. И я еще сильнее втиснулась в торс мужа, не представляя себе, как он вообще может управляться с этой свирепой громадиной, и зачем он привел к ней меня. Полюбоваться? Спасибо большое. Я прекрасно прожила бы и без этого зрелища.

— Rissa daor rhaenan, Vhagar. Rissa ēza hāedar ñuha prūmȳ.Риссу нельзя есть, Вхагар. Рисса половина моей души. — принц прокричал громко с насмешливыми нотками, скорее для меня, чем для драконицы.

Его, похоже, забавлял мой испуг. Его руки обхватили меня защитным кольцом, я вцепилась в них невольно, а Вхагар повернула морду боком и сверкнула на нас снисходительно малахитовым глазом.

— Пойдем. — Эймонд потащил меня вперед. Я заупиралась, не желая приближаться к чешуйчатому опасному монстру, который был больше моей Сирион раз в сто наверное. Муж хохотнул и легко преодолел мое сопротивление, затащив по огромным канатам стремян в седло на спине своей драконицы. Он устроился сам и усадил меня впереди себя, обняв одной рукой мою талию, а другой ухватившись за луку. — Не становись обратно трусишкой, мое пламя. Я знаю, что ты соскучилась по полетам. Vezof, Vhagar.Лети, Вхагар.

Он скомандовал, и огромная горячая туша под нами завозилась, взмахнула широкими крыльями, взметая в воздух клубы песка и пыли, и взмыла вверх. У меня перехватило дыхание, и я взвизгнула и зажмурилась. Я и правда соскучилась по полетам, но я бы предпочла полететь на своей Сирион, а не на этом громадном подобии смерти. Но как только мы поднялись в облака, я забыла обо всем на свете. Вокруг было бескрайнее бархатное небо с начинающими зажигаться звездами, мои волосы трепали ледяные порывы ветра, но от тела Вхагар под нами исходил такой жар, что мне совсем не было холодно. Мы летели. Парили над миром и проблемами. И я была живой. Свободной. И такой настоящей. Я закрыла глаза и оперлась на грудь мужа спиной. На время я забыла о своей обиде и злости. Остался только его запах, его рука на моем животе, рывки мощного тела дракона под нами. И небо... Боги, как же я соскучилась по небу.

Когда мы приземлились, Эймонд помог мне спуститься на землю, а Вхагар, обдав напоследок меня обжигающим дыханием, снова уползла спать к скалам. Эйфория полета сошла на нет, и я попыталась неловко отстраниться от мужа. Он не дал, обхватил меня рукой за талию, притягивая к себе под бок, и повел в замок. Он не спрашивал, понравилось ли мне, не требовал благодарности. Я думаю, он и так понимал тогда в небе по тому, каким частым было мое сердцебиение, по румянцу на моих щеках и по восторженному блеску глаз, что мне было чертовски нужно это. Мы вернулись в наши покои, я хотела побыстрее покончить с этой нервирующей меня близостью и заползти в кровать, чтобы спрятаться от необходимости общаться с мужем. Но увидела, что служанки приготовили ванну. Она стояла посреди комнаты большая, деревянная и исходящая паром. Я удивилась. Я не приказывала ее принести. По правде, в последнее время я плевала на банные процедуры и ограничивалась только тем, что быстро обмывалась утром и вечером в прохладной воде, чтобы от меня хотя бы не воняло. Теперь же я уловила тонкие ароматы мыла и масел из розы и вереска и застыла в ступоре. Эймонд повернул меня к себе лицом и начал развязывать завязки на моем халате. Он спустил его по моим плечам, тяжелая ткань ворохом складок легла на пол вокруг моих ступней, а супруг ухватился за подол моей ночнушки. Я отмерла и отскочила от него как ошпаренная. Оббежала вокруг ванны, оставляя между мной и им овальную громаду, наполненную водой, и вцепилась пальцами в ее бортик. Внутри полыхнуло паникой. Я опять боялась раздеваться при нем, или чувствовать на коже его прикосновения. Я не хотела быть в уязвимом положении, потому что совсем не доверяла ему больше. Эймонд стиснул челюсти и сузил глаза. А затем легко в два шага преодолел разделяющее нас расстояние и обхватил за спину, крепко прижимая ладонью и предупреждая новый побег. Я забилась в его руках, как больная падучей болезнью, в ушах застучало, перед глазами потемнело. Я подумала, что он хочет взять меня и запаниковала. Это был иррациональный страх, нелогичный может быть, но, обжегшись на молоке, я предпочитала дуть на воду. Муж рыкнул раздраженно и, схватив за плечи, встряхнул меня так сильно, что у меня клацнули зубы.

— Успокойся! — он рявкнул на меня, и я притихла. — Ты ведешь себя так, будто я какой-то монстр. Серьезно, Рисса, перестань. Я взял тебя полетать, я приказал набрать ванну, чтобы ты могла расслабиться. Обещаю, что не буду трахать тебя сегодня. Так что прекрати истерить.

Я сглотнула и перестала сопротивляться. Наверное, я просто испугалась того, что доведу его снова до слепой ярости и он сделает что-то такое, о чем мы оба потом пожалеем. Поэтому я разрешила ему стащить с меня рубашку, прикрыла только грудь, обхватив себя руками и засунув ладони подмышки. И расслабилась немного лишь тогда, когда Эймонд поднял меня легко, словно я была невесомой, и опустил в ванну. Вода окутала меня до шеи, пена на поверхности скрыла мое тело от взора мужа, и я выдохнула и немного успокоилась. Муж взял мыло и стал намыливать мои волосы. Я закрыла глаза. Предлагать позвать служанок, чтобы помогли мне помыться, я не стала, хоть слова и крутились на языке. Понимала, что это разозлит его еще больше. Поэтому молча терпела его манипуляции. Он тщательно промывал пряди моих волос, пропуская их меж пальцами, поливал их водой из кувшина, будто всю свою жизнь только и занимался тем, что помогал девушкам в омовении и наслаждался этим. Его пальцы прошлись по моей шее, поглаживая позвонки, и спустились к плечам, разминая затекшие мышцы. Если отрешиться от того, кто это делал, было приятно. Горячая вода сняла напряжение с тела, прикосновения Эймонда были странно нежными и бережными, когда он гладил мои руки, спускался по бокам к бедрам, трогал живот. Он не касался меня в интимных местах, думаю, пытался держать слово, данное мне, но он точно возбудился. Я поняла это по тому, как участилось его дыхание, которое теперь вырывалось рваными вздохами, движения его стали резче и жестче. Он утыкался носом в мою шею, нюхал меня, скользил губами по коже и трогал, трогал, трогал. Это было похоже на одержимость, и мне становилось все более неуютно.

Я сжалась, когда он резко встал и выдернул меня из воды, поставив босыми ногами на пол. Ухватив льняное широкое полотенце, Эймонд обтер меня им и укутал в мягкую ткань. Я даже не успела отреагировать, а он уже подхватил меня рукой под ягодицами и поднял, а через мгновение я оказалась в кровати. Эймонд раздевался медленно, не отводя от меня взгляда. Я не в силах была отвернуться тоже. Смотрела, как постепенно обнажается его подтянутое жилистое тело, и не знала что мне делать. Я не хотела с ним трахаться. Не после того, что он сделал. Не так рано. Но я понимала, что вряд ли смогу с ним бороться. Опыт показал, что если он меня захочет, он возьмет, невзирая на мои желания. Поэтому я только судорожно натянула полотенце выше на грудь и сказала слабым и безжизненным голосом:

— Эймонд, ты обещал...

— Я знаю, пламя мое. Я знаю, я обещал. И я не буду. Но тебе нужно перестать вести себя так, будто тебе противны мои прикосновения.

Он одним плавным хищным движением опустился на кровать рядом со мной и сдернул с меня тонкую ткань, которая и так толком ничего не прикрывала. Ладонь принца властно легла на мой живот и потянула меня на него. Моя спина вжалась в его грудь в который уже раз за этот день, с той только разницей, что теперь мы были голые, и я остро чувствовала каждый сантиметр его кожи своей собственной. Жар и тепло его тела просочилось в мое, холодное и заледеневшее. Я тихо вздохнула, а муж поцеловал мое плечо, и его пальцы скользнули мне между ног.

— Эймонд, не надо... — я прошептала, пытаясь протестовать.

— Тихо, маленькое пламя... Ты заслужила небольшое удовольствие.

Я сомневалась, что смогу его получить. Но пробовать убедить принца в чем-то было равносильно тому, чтобы стараться осушить море. Он откинул волосы с моей шеи и опустился на нее губами. Пальцы его продолжали двигаться меж моих складок, поглаживая, лаская, обводя клитор. Твердый и возбужденный член мужа упирался мне в ягодицы, но на фоне всего остального уже не вызывал острого беспокойства. Потому что, несмотря на мои сомнения, мое тело начало ему отвечать. Мне это не понравилось. Это было тоже своего рода насилие, потому что я не хотела, он это знал и все равно заставлял. Даже если думал, что доставляет мне наслаждение. Даже если я и правда начинала получать его. Мне было приятно и неприятно одновременно. Потому что я не понимала, как могу после всего, что между нами было, возбуждаться от его действий. Между моим телом и разумом произошел конфликт, и на данный момент тело побеждало. И это ввергало меня в какое-то бессмысленное недовольство самой собой. И от этого я злилась все больше. Потому что я должна была злится на него, а не на себя, а получалось наоборот.

Эймонд же словно и не замечал моих метаний. Его язык прошелся по раковине моего уха, и он втянул мочку в рот и пососал. Другая его ладонь легла на мою грудь и смяла ее, пальцы потеребили сосок, и я невольно застонала. Внизу живота нарастало знакомое уже, привычное томление. Принц почувствовал, что я увлажнилась, размазал смазку по моей промежности, большой палец его продолжал кружить вокруг моего клитора, а указательный и средний он ввел в меня и стал медленно толкаться внутрь и наружу. Боги, это была пытка. Я не хотела этого, но не могла справиться со своим телом. Жар внутри ширился, превращаясь в пламенную пульсацию. Я выгнула спину, а Эймонд ускорил темп и смял сильнее мою грудь. И я не выдержала, оргазм накрыл меня приливной волной, погребая под собой все здравые мысли. Муж прижал меня крепче, удерживая, пока я тряслась, спускаясь с вершины. И прошептал мне на ухо:

— Вот видишь, пламя мое. Тебе нравится. Больше я тебе не позволю от меня закрываться.

Я не знала, что ему сказать. Да, мне нравилось. Но теперь я ненавидела саму себя за это. За то, что была слишком слабой, чтобы противиться ему и тому наслаждению, что он мне дарил. Муж не стал настаивать на продолжении. Удовлетворился тем, что заставил меня кончить, сам же остался возбужденным и неудовлетворенным. Он держал слово. Сегодня. Но что будет завтра, когда наступит новый день и новая ночь? Я понимала, что он слишком одержим моим телом, чтобы и дальше давать мне пространство. А значит будет секс. И возможно дети. Которые привяжут меня к нему еще крепче. А я теперь не была уверена в том, что я этого хотела. Но, похоже, мне никто собирался предоставлять выбора. Как его не было в вопросе брака, первой ночи и совместных покоев, так его не оставалось и дальше. Мне это надоело до седьмого пекла, но я ничего не могла с этим поделать. Тело мужа прижималось к моему так плотно, что казалось, будто они созданы друг для друга, как два идеально подогнанных кусочка одного целого. Эймонд уснул. Я же спать не могла. Я лежала неподвижно, с его властной рукой на моей талии, слушала его размеренное дыхание и пялилась в темноту так усердно, что у меня начали болеть глаза. И внутри меня начинало зреть что-то очень мрачное.