Глава 8
Мир в Объединениях — вот чего всегда желали Советы и чего пытались добиться на протяжении многих лет. Но даже после окончания Войны и постройки Городов, он не был надежен. Поэтому я обращаюсь ко всем, у кого еще остаются сомнения: посмотрите, что делают с намb изгнанники. Разве мы заслужили их гнев? Разве мы не протягивали им руку помощи? Но чем они отплатили нам? Кровью, и только кровью! И как мы можем быть спокойны, когда такое происходит, когда мы со страхом смотрим на наших мирно спящих детей и думаем об их будущем? Разумеется, мы не можем позволить теням испортить их судьбы. Поэтому Советы заявляют в последний раз: остановитесь, вернитесь к оберегающему нас всех Закону, иначе кара за ваши преступления будет ужасной...
— из речи первого советника девятого Объединения, Дарио Моретти
Кристина уехала через несколько дней, забрав вместе с собой Джоанн. Мне не позволили еще раз увидеться с девочкой, и настаивать я не стала. Пока я наблюдала за машинами, выезжающими на Дорогу и скрывающимися за горизонтом, меня снова окутало чувство одиночества. Они обе были отголоском чего-то родного и знакомого, особенно Джоанн. Нас связывал рейт, и казалось, что где-то рядом за самой стенкой прятался родной дом. И вот он снова исчез. Я покосилась на свой карман, где пряталась маленькая флэшка. Здесь тоже может быть часть моего дома. Пусть там нет ничего нового или секретного, но там могут быть имена моих родителей, а может даже и фотографии. Я хочу их увидеть! Быстро развернувшись, я направилась на третий этаж к единственным людям, которые могли мне в этом помочь.
— И она снова здесь! — недовольно поприветствовал меня Азриэль и отвернулся к компьютеру.
— Надеялся, что я больше не появлюсь? — усмехнулась я. — Какой наивный!
— Он не наивный, — возразила Рахель, — он просто успел соскучиться, но никогда этого не признает.
— Я не скучаю по людям, которые пытаются втянуть нас в неприятности.
Рахель закатила глаза, а я не удержалась от смешка. Ворчание Азриэля становилось все менее серьезным.
— А что случилось с твоей рукой? — девушка кивнула в сторону моего перебинтованного запястья, — тебе все-таки убрали метку? — ее голос испуганно дрогнул, и даже Азриэль оторвался от своего монитора.
— Нет, — покачала головой я и улыбнулась, — когда всем амнистированным тоже пришлось сделать заявления, как и мне, Советы забеспокоились. Они решили схитрить и заставили нас перевязать запястья, чтобы все думали, будто мы проходим через сложную многомесячную процедуру по избавлению от метки. Забавно, правда?
— Они заботятся о вашем благополучии, — пробурчал Азриэль, — и это довольно умный ход.
— Ага, — скривилась девушка, — наверное, тогда они заботились и о благополучии нашей матери.
Азриэль сверкнул на нее глазами, но ничего не сказал. Мне стало неловко. Я никогда не расспрашивала их о прошлом, а они никогда не донимали вопросами меня. Мы негласно следовали правилу — беречь друг друга от историй, которыми ты не готов поделиться. Но что бы ни случилось в их жизни, оно сильно пошатнуло их веру в систему, хоть и не разрушила ее до конца.
— Так что ты хотела? — Азриэль повернулся ко мне, и я вытащила на свет флэшку.
— Мне дала ее Кристина из научного центра, — я не знала, в курсе ли они о существовании ЦиТадели, и не хотела загружать их лишней опасной информацией. — Она проверила данные и решила, что тут нет ничего противозаконного, так что можете открывать ее со спокойной совестью. У меня нет компьютера, поэтому я пришла к вам. И..., — я замялась.
— И ты надеешься, что твоя Кристина что-нибудь упустила? — Рахель хитро улыбнулась.
— Это было бы неплохо, — призналась я.
Девушка выхватила флэшку у меня из рук:
— Сделаем. Сегодня-завтра в зависимости от нашей загрузки и передадим тебе все сведения. Можешь не волноваться! — она выглядела такой довольной и даже немного гордой своей помощью, что этим нельзя было не умилиться.
— В сотый раз спасибо! — сжав ей пальцы, произнесла я.
— Не благодари за то, что еще не сделано, — сухо произнес Азриэль, — это плохая примета.
Я растерялась, а Рахель махнула рукой:
— У него сотни плохих примет на дню. Мы принимаем твое спасибо, иди спокойно и жди новостей!
Она улыбнулась, я ответила ей тем же и, попрощавшись, направилась к выходу, как всегда ощущая на себе пристальный взгляд Ворона.
В этот день от ребят не было никаких вестей, а заходить к ним снова было бы слишком рискованно. Не было их и на следующий. Меня снедало нетерпение. Мои родители, и приемные, и биологические, исследовали Пустошь, изучали Тьму. Какие сведения они могли оставить после себя? Если, конечно, на этой флэшке есть хоть какие-то сведения. Мой мозг отказывался верить в слова Кристины, и я глупо продолжала надеяться, что Азриэлю и Рахель удастся откопать нечто ценное.
На третий день меня мучило уже не любопытство, а беспокойство. Брат с сестрой так и не дали о себе знать. Я даже попыталась попасть в компьютерный зал, наплевав на осторожность, но Ворон заявил, что ребята сегодня работают в Городе, и до завтра они не появятся. Что ж, все может быть...
Прошло еще два дня. Я уже не могла думать ни о какой флэшке. Рахель и Азриэль пропали, и это, безусловно, было связано со мной. Духи Пустоши, что я наделала! От страха я не могла спать, а Ворон все повторял и повторял: «Они на задании в Городе». Места у компьютеров пустовали, и казалось, будто в этом темном углу разрослась черная дыра, которая поглотила брата с сестрой навсегда. В эти дни я столкнулась с самыми жестокими паническими атаками за все время пребывания в девятом, и мне пришлось обратиться к лекарям. Не знаю, насколько мои истории о «волнении перед процедурой снятия метки» их убедили, но выбора у меня не оставалось. Я не в порядке, мне нужна помощь и помощь нужна моим друзьям.
На пятый день я решила вытащить из Ворона все, что только смогу, и пусть подозревает меня, сколько хочет. Мучиться неизвестностью и не иметь возможности, что-либо предпринять — невыносимо. Я уверенно подошла к компьютерному залу и злобно посмотрела на стража.
— Где они? — громко спросила я. — Миссис Хофман уже который день ждет от них ответа! Ты же знаешь, Ворон, еще немного и она придет сюда сама! — угроза была вполне реалистичной.
Я ожидала, что страж разозлится и попытается прогнать меня отсюда, но он молча окинул меня пустым взглядом и отошел в сторону, открывая мне путь внутрь зала. Я замерла в нерешительности. Он ждет, пока я войду внутрь? Меня это совсем не порадовало, во взгляде Ворона мелькнуло что-то предостерегающее, и мой затылок похолодел. Я шагнула в жужжащую полутьму комнаты и посмотрела в самый ее конец. На месте Рахель и Азриэля кто-то сидел, мне даже на секунду показалось, что они и в самом деле вернулись, но стоило сделать еще шаг, как я поняла — эта форма и этот профиль принадлежат Ранко. Мои ноги тут же ослабли, в животе кто-то свернулся, и я не смогла сдвинуться с места. Он снова здесь, снова заберет меня и заставит переживать галлюцинации еще и еще раз...
Ранко медленно повернулся, его губы дрогнули в чуть заметной улыбке, и он поманил меня к себе. Я покорно пересекла зал. Он молча указал на стул, и я покорно туда опустилась. Ни на секунду я не задумалась о том, чтобы бежать, даже внутренне я не противилась его командам. Меня окутывало тошнотворное бессилие около этого человека, что я боялась лишний раз дернуть пальцем. Даже при встрече с Князем, внушающим животный ужас, я могла действовать. А с Ранко — нет. Он будто сковывал мой разум, и от этого я ненавидела его еще сильнее.
— Удобное тут место, правда? — задумчивым тоном произнес он, — тихое, темное, укромное...
— Мм, — выдавила я сквозь зубы.
Мужчина пристально посмотрел мне в глаза и улыбнулся:
— Вижу, ты еще помнишь наши с тобой беседы. Что ж, я очень рад, это позволит нам сразу перейти к делу.
— Что... что вы хотите?
— Неужели ты думала, что я перестал наблюдать за тобой? Ты стала такой беспечной, я разочарован, — он покачал головой. — Кем ты возомнила себя: шпионкой изгнанников, политической интриганкой? Смехотворно. Ты, наверное, забыла, где живешь. Это отдел безопасности, — он обвел комнату руками, — здесь никогда не перестают наблюдать.
— Нет, не забыла.
— И все равно засунула свой нос в секретные архивы? Да еще и двух цыплят за собой повела, — он бегло глянул на компьютеры, и снова впился взглядом в меня.
— Они думали, это Хофман, я говорила...
Ранко поднял руку и скривился:
— Ложь я слышу не меньше сотни раз на дню. Не хочу тратить на это время. Думаешь, это парень достал тебе досье изгнанников, потому что он такой крутой? Нет, это я ему позволил. В этом здании возможно только то, что я позволю. Существует только тот, кому я разрешу. Это мы уяснили, я думаю? Так?
— Да.
— Отлично! — снова чуть заметная улыбка и пронзительный взгляд. — А теперь, вот это.
Он вытащил из кармана флэшку и протянул ее мне. Я почувствовала, как от напряжения свело мышцы. — Забирай, что смотришь. Она мне не нужна.
Ранко ждал, и мне пришлось вытянуть руку и дотронуться холодными пальцами до его ладони. Я ждала, что он вот-вот вцепиться в меня или даже ударит, но как только флэшка оказалась в моей руке, мужчина расслабленно отклониться назад.
— Ты не сможешь ее посмотреть... пока нет.
— Пока? — переспросила я чуть слышно.
— Ну ты же хочешь знать, чем занимались твои родители? — в его глазах промелькнула насмешка, а я непонимающе посмотрела в ответ. — Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Я не тот человек, что будет рядиться на публику и разыгрывать всемирную любовь, Алиса, я предпочитаю действовать открыто и быстро. Я всегда выбираю прямой и самый эффективный путь и никогда не притворяюсь, что мой враг — это мой друг. Но я могу идти на компромисс, если моя цель того стоит. Мне нужно кое-что получить, а тебе нужно побольше мотивации, чтобы достать мне это. Ты жила в Пустоши довольно долго, и я знаю, чего можно ждать от таких людей. Пока ты боишься, но стоит промелькнуть хоть капле надежды, и ты можешь слететь с катушек. Решишь, что ты сильнее, чем есть, и создашь мне ненужные проблемы. Возится с тобой я не хочу. Поэтому, чем больше у тебя причин работать на меня, тем лучше. Забирай флэшку и возвращайся к себе. Советники не узнают о произошедшем, а ты останешься мне должна. И это долг очень скоро я потребую вернуть. Твои дружки вернутся через пару дней, и мы на время обо всем забудем. Все ясно?
— Так просто? — вырвалось у меня. Его предложение меня поразило. Он может заставить меня сделать что угодно и без мотивации.
— Я никогда не полагаюсь на один лишь физический страх. Лучше использовать все слабости человека, результат получается гораздо лучше.
Он резко поднялся и посмотрел на меня сверху вниз:
— Но больше никаких игр в шпионов, иначе тебе со мной никогда не расплатиться.
Он брезгливо отряхнул одежду и ушел.
Я задрожала только сейчас. Челюсть болела от того, с какой силой я сжимала зубы. Я сидела не меньше получаса, пытаясь успокоиться. Рахель и Азриэль в порядке. Меня не поведут в комнату допросов. Ранко заключил со мной сделку. И пока неважно, что он попросит взамен. Это лучший исход из всех возможных. Даже флэшка снова у меня. Бог, боги, духи Пустоши, спасибо! Но почему он решил, что именно я могу это сделать? Ранко приближен к советникам, особенно к Дарио, и, должно быть, в курсе всех их планов. Он не стал бы заключать сделку просто так, значит, Советы придумали на мой счет что-то новое. Это какой-то бесконечный круг. ОБ — Советы — снова ОБ. Я завязла тут как в болоте. Нужно бежать и как можно скорее. Тут изгнанников ждет лишь один конец.
Прошло несколько дней после встречи с Ранко. В ОБ было тихо, никто, в том числе и Ворон ни разу не намекнул мне на историю с флэшкой. Даже Рахель с Азриэлем, которые, наконец, вернулись со своего задания, не знали о случившемся. Флэшку они спрятали в своих вещах, но даже не подозревали, что кто-то станет обыскивать их комнату. Рахель долго и эмоционально возмущалась по этому поводу, а ее брат молча и бездумно смотрел в экран. Он не сказал ни слова, и все его привычное недовольство куда-то исчезло. Лишь раз он коснулся этой темы, сказав, что теперь и сам хотел бы посмотреть, что там на флэшке. Больше мы к этому не возвращались, а я покончила со своими просьбами, по крайней мере на время. Жизнь в ОБ снова затихла.
Хофман еще чаще начала выставлять меня перед публикой, заставляя болтать всякую чепуху. Она будто хотела, чтобы мое лицо впечаталось в память каждого жителя Города. И хотя я продолжала переживать по поводу каждой своей речи и того влияния, которое они могут оказать на жизнь изгнанников, я начала привыкать. Страшно до чертиков, какими обычными стали казаться мне мои дни. Иногда я даже не задумывалась о том, что и как делаю. Да, каждое утро начиналось с мыслей о Пустоши, Тьме и моих близких, но потом я погружалась в работу и уже не думала ни о чем. Я так радовалась способности человека привыкать, когда только попала к изгнанникам, а теперь же ненавидела ее. Кто бы мог подумать!
Я возвращалась с очередной встречи с Хофман, когда, только открыв дверь своей комнаты, сразу поняла, что здесь кто-то был. Ничто не было тронуто, все лежало на своих местах, но ощущение чужака поразило меня с порога, и только спустя несколько секунд я поняла, что чувствую запах мужского парфюма. Я встречалась с Дарио Моррети лишь пару раз, но этот цитрусовый аромат запомнила сразу же. Что первый советник делал в ОБ тем более в моей комнате? Неужели Ранко солгал? Я в панике огляделась, сама не зная, что ожидаю увидеть, и мой взгляд остановился на прикроватной тумбочке. На белой ровной поверхности лежал одинокий конверт. Я медленно подошла к тумбочке и задумчиво оглядела его. Ни подписи, ни печати. Что это, послание? Почему бы советник не передал его через стражей? Внутри конверта лежало коротенькое письмо, содержимое которого поразило меня еще больше:
«Дорогая, мисс Кастерли! Я наблюдал за вашими выступлениями и остался очень доволен проделанной Вами работой. Вы хорошо потрудились, поэтому, я полагаю, вполне заслужили отдых. Завтра, в семь часов вечера, в Старом театре пройдет увлекательная постановка, которую нам с Вами было бы зазорно пропустить. Приглашаю Вас сопровождать меня. По поводу наряда не волнуйтесь, мадам Хофман ни за что не позволит Вам ударить в грязь лицом. Жду Вас в шесть у ворот ОБ.
Первый советник девятого Объединения, Дарио Моррети».
Театр? Это казалось таким неуместным и нелепым, что я рассмеялась. В Пустоши каждый день происходит какой-нибудь катаклизм, в рейтах пытаются прокормиться, мои друзья застряли где-то на другом берегу, а я каждый день жду, как ко мне в комнату ворвется или Ранко, или Князь. И я пойду в театр?! Какое мне до него сейчас дело?
Я устало повалилась на кровать. Если Дарио решил, что я должна быть там, значит, у Совета появились новые планы на мой счет. Интересно, что они заставят меня делать? Все это казалось подозрительным, но все же я была рада хоть ненадолго выбраться за стены ОБ.