Запретные искушения

Комната была затоплена тишиной. Давящей. Колющей. Я стояла, не сводя взгляда с двери, в которую Ной исчез пять минут назад. Мысли метались, как испуганные птицы. Я пыталась обдумать, выстроить, понять, но тут же вспомнила, что в комнате я не одна.

Резко обернулась.

Доминик стоял, словно камень. В его взгляде не было ни сомнений, ни растерянности, только леденящий, яростный холод.
Как только я хотела возразить, он тут же опередил меня :

— Только попробуй перевернуть всё и сделать виноватым меня, — его голос был как удар. Хлёсткий. Без эмоций, но каждая буква врезалась под кожу. — Это я должен быть зол на тебя, какого хрена ты вообще спала в одной квартире с этим клоуном?

Я взорвалась :

— Виновата, значит, я?! Что он приперся ко мне ночью, орал на весь подъезд?! Виновата?!Я впустила его только потому, что боялась, что соседи услышат и вызовут копов! Я сделала, что могла!

— Да, ты виновата, Ванесса! — прорычал он, шагнув ближе. Его лицо было напряжённым, словно он сдерживал бурю. — У тебя есть мой номер. Могла набрать меня. Но нет. Ты решила справиться сама, впустить его и заниматься с ним хрен знает чем!

— Хрен знает чем?! Да ты... — я запнулась, как будто сама себя поймала за язык. Внутри всё вспыхнуло — больно, обидно, но страшно показать это ему. Я резко отвернулась, будто он мог прочесть мои мысли.

В голове хаос.
Я хотела сказать правду. Закричать, что Ной мне не нужен, что я даже близко не подпускала его к себе. Хотела...
Но не смогла.
Почему? Потому что в этом был бы ядовитый привкус слабости. Будто я прошу прощения. Будто признаю, что мне не всё равно.
А мне не должно быть.

Я не позволю ему думать, что может меня задеть. Что он важен настолько, чтобы я оправдывалась.

— Какая тебе вообще разница, чем мы тут занимались? — выдохнула я, глядя прямо в него. — Да хоть трахались!

Сердце выстрелило в грудную клетку, как пуля. Но я не дрогнула.

— Мы с тобой никто. Ни ты мне, ни я тебе. Все эти интрижки - это полный бред! Мне не..

— Что ещё скажешь, принцесса? — оборвал он и вдруг оказался вплотную. Его тело навалилось на меня, вжимая в стену, и я ощутила, как жар поднимается от пяток до затылка. — Ты умеешь перекрутить всё в свою пользу, но не в этот раз.

Его колено втиснулось между моих ног. Я задрожала. Слишком близко. Слишком остро. Слишком интимно.

— Но ты не учла одного, принцесса, — его голос стал низким, густым, в нём звучала угроза, похоть и власть. — Не стоит играть с огнём, когда ты вся — бензин.

Мгновение и я уже лицом к стене, его рука крепко держит мои запястья за спиной. Щёки обжигали холодные обои, но внутри меня пылал пожар. Я не кричала. Я ждала. Не понимала чего, но ждала.

Рывок и мои штаны соскальзывают вниз. Оголяя всё. Я чувствую, как его взгляд прожигает меня.

— Так, говоришь, с кем ты тут трахалась? — прошептал он, горячим дыханием касаясь моего уха. И по коже разлились мурашки, целая стая.

— Это не твоё дело... — прохрипела я, и в ту же секунду его ладонь с грохотом опустилась на мою ягодицу. Я дернулась и всхлипнула от острого жжения. — Ты с ума сошёл?! — вырвалось у меня, но он только крепче сжал мои руки.

— С кем, ты тут трахалась, Ванесса? — снова. Чётко. Медленно. Каждое слово — как приговор.

— Отпусти! — я извивалась, но он был неумолим. И снова — удар. Острый, звенящий. Слёзы подступили сами, от боли... и чего-то ещё.

— Запомни, принцесса, я не какой-то там из твоих хлюпиков и не буду подобного терпеть. Ты будешь получать по своей сочной заднице за каждую оплошность.— его рука вдруг сменила гнев на ласку. Пальцы прошлись по пылающей коже, медленно, обжигающе. — Поверь, я сам этого не хочу, но воспитательные меры не всегда приятны. В последний раз спрашиваю : с кем ты трахалась?

— Ни с кем... — прошептала я сквозь всхлип.

Мне было больно. Жарко. Страшно. И унизительно... потому что между ног я была влажной. Противно. Возмутительно. И всё же сладко до безумия.

— Вот и умничка, — голос стал почти ласковым. Он поцеловал то самое место, что только что карал. И тут же — укусил за ухо. Тело вздрогнуло.

— Ты дрожишь, принцесса, — прошептал он. — А говоришь, что тебе плевать.

Я не ответила. Не могла. Слова застряли где-то в горле, подкатили к глазам, расплавились внутри.

— Не плачь, — он обнял меня, крепко удерживая. — Всё хорошо. Просто ты теперь знаешь, кто я. И как сильно ты меня хочешь.

И это было... ужасно.

Ужасно горячо. Ужасно неправильно.
И ужасно, до срыва, сладко.

***

— Ванесса, ты в курсе, что у тебя были пропуски по неизвестным причинам? — учитель смотрел на меня с холодной строгостью и в его тоне не было ни капли сочувствия.

Я кивнула.
Я была. Я знала. Я всё знала.
Но внутри я чувствовала себя так, будто стою перед расстрельной стеной, и каждое слово пуля.

Утро после той сцены с Домиником тянулось, как похмелье. Он ушёл, оставив за собой лишь хаос в голове и ком в горле. Я еле-еле собралась, натянула на себя форму и пришла в школу, чисто отчитаться перед всеми, кто видел пустое место на уроках.

— Да, простите, сэр. Такого больше не повторится, — прошептала я, опуская голову. Он кивнул, и я поспешно вышла.

Как только дверь захлопнулась за моей спиной, я выдохнула, будто всё это время не дышала.
Уроки закончились. Но на душе легче не стало.
Что теперь?

Домой? Не хотелось. Стены там будто давили.
К родителям? Они на работе. И слава богу.
Я не знала, куда себя деть, но одно я знала точно: этот утренний разговор с Ноем...
Он не давал покоя.
Как он мог? Как он вообще посмел?!

Я достала телефон. Раз. Два. Три. Гудки. Ноль ответа.
Он меня игнорировал. Специально. С вызовом.
Ты серьёзно решил играть в игры, Ной? Окей. Давай. Играй. Только знай, я теперь не одна.

За спиной у меня был Доминик.
И это давало мне силу. Или хотя бы её иллюзию.
А больше мне и не нужно.

Я дошла до его дома быстро, будто ноги сами несли. Адрес помнила, как пароль от соцсети.

Сердце стучало в висках. Кулаки сжимались сами собой.
Я колотила в двери, срывая голос :

— Ной! Открой дверь!

Тишина.
Ноль реакции.

— Сука! — сорвалась. — Убью тебя! — я села прямо на крыльцо. Плевать, кто увидит. Пусть смотрят.

Я не уйду. Пока не выясню всё. Пока не услышу. Пока он не скажет это мне в глаза.

Часы будто замедлили ход.
Я могла бы уйти. Забить. Но перед глазами стояли папины раскалённые глаза и мамино молчаливое разочарование. Если они узнают...
Нет. Я должна выстоять.
Нет. Не думай. Не сейчас. Держись.

Прошло два часа. Он появился из-за угла, будто с прогулки. Спокойный. Ровный. Холодный.
Не тот Ной.

Увидев меня, он удивился, а потом ухмыльнулся.

Что за хрень? Что с ним стало?

— Мне нужно объясниться, — резко сказала я, поднимаясь на ноги. Я хотела наехать, накричать — но почему-то выдохнула это тихо, почти умоляюще.

— Испугалась, да? — он усмехнулся, и я сразу поняла: этого Ноя я не знаю. Он был чужим.

— Мне нечего бояться, — в голосе проснулась сталь. — То, что ты там себе придумал — твои личные проблемы. Я просто почитала что стоит извиниться. За слова.

— Правда? А может, давай спросим у твоих родителей, что они думают? Насчёт тебя... и твоего милого дядюшки.

Остановилось всё. Воздух. Сердце. Мысли.
Он не просто догадывался.
Он знал. Или верил, что знал.
И был готов идти до конца.

— Ты... с ума сошёл? — слова едва слетели с губ.

— Если нечего бояться — то бояться нечего, верно? Но ты дрожишь, Ванесса. А я спрашиваю: что между тобой и Домиником?

Что между мной и Домиником?
Ты правда хочешь знать?!
Ты понятия не имеешь, через что я прохожу. Ты не знаешь, что творится у меня в груди, когда он смотрит на меня.
Ты ничего не знаешь.

— Что с тобой стало? — я попыталась вернуть его на землю. — С каких пор ты несёшь такой бред?

— Бред? Не смеши, или ты до сих пор считаешь меня глупым и наивным мальчишкой? - он рассмеялся, ставя меня в еще большее недоумение. — Ванесса, пойми, я люблю тебя и готов простить за всё, слышишь? Я закрою глаза на твою связь с дядей, но при условии что ты вернешься ко мне.

Мир перевернулся.
Я не знала, что страшнее : то, что он верит в это или то, что он готов закрыть глаза в обмен на меня.

— А иначе, — он смотрел прямо в глаза, — об этой связи узнают все. В том числе твои родители.

Дыхание сбилось.
Он не шутил.
Он правда готов разрушить мою жизнь. Ради мести? Ради любви?
Чёрт, я не знала.

— Ты серьёзно собрался меня шантажировать? — я засмеялась. Смех был хриплый, фальшивый, как попытка не расплакаться. — Думаешь, у тебя есть шансы? Я подам на тебя в суд за клевету. Или... просто попрошу Доминика поговорить с тобой. Думаю, ты не хочешь, чтобы твоё лицо стало асимметричным.

— Вот это угрозы полетели, браво! - Ной захлопал в ладоши. — Ты продолжаешь меня убеждать в правдивости моей теории.

— Вот именно, Ной, теории. Мне неприятно слышать такую ложь в свою сторону, поэтому и использую все свои возможности. Это не угрозы, это предупреждение.

— Ты сейчас не в том положении чтобы предупреждать меня, Несса. Мне терять нечего. Даже если Доминик меня прикончит, твои родители заранее узнают о том, как их дочка трахается с братом папы.

Бах.
Щелчок.
Звонкая пощёчина вышла сама собой, от которой Ной даже сдвинулся.
Я не сдержалась. И не хотела.

— Ты больной, ты понял?! — я закричала. — Больной! Ещё раз услышу подобное — и будет по-плохому, по-настоящему!

Я развернулась и ушла, будто вырываясь из чьих-то липких рук, но чем дальше отходила, тем сильнее сжималось внутри. Не от боли, а от страха. Он остался там, за спиной, со своей мерзкой ухмылкой и грязным триумфом, но ощущение, что он теперь дышит мне в затылок, не отпускало.

В груди всё сдавилось, тревога расползалась по телу, как яд. Он знал. Он видел. И мог заговорить.
Ужас пронёсся по позвоночнику. Если он скажет...
Родителям. Учителям. Кому угодно.
Они не поверят. Или поверят слишком быстро.
Мама... её разочарованный взгляд. Папа... стиснутые зубы, молчание, за которым стоял бы гнев.

Я не боялась Ноя. Мне было плевать на него, как на человека. Он исчез в тот момент, когда выговорил всё это с хищной уверенностью, как будто держал меня за горло.
Я боялась последствий.
Той правды, которая вырвется наружу, разлетится, как осколки стекла, и ранит всех, кого я пыталась защитить своей ложью.

А больше всего бесило, то что он казался другим. Мягким, понимающим, немного простоватым. Таким, которому можно довериться.
Как же я ошиблась.
За маской добряка прятался тот, кто ради власти готов утопить меня с головой. Не потому что я была ему дорога. А потому что мог.

Разочарование обжигало не хуже страха.
Я не жалела, что потеряла его. Я жалела, что однажды подумала, будто он на моей стороне.