Запретные искушения

— Ты нужна мне... — его голос был теплым, но слишком тихим, почти неуловимым. Доминик прошептал это мне в шею, и от его дыхания кожу обожгло изнутри.

— Нам нельзя... — я прикрыла глаза, чувствуя, как внутри все сжимается. Слова звучали неправдоподобно даже для самой себя.

Он крепко держал мои руки, переплёв наши пальцы, его прикосновения были мягкими, даже осторожными. Этот Доминик был другим, не дерзким, не хищным, не уверенным в том, что получит желаемое. Он был просто мужчиной, который сейчас боялся отпустить меня.

— Можно. Я разрешаю. — его голос прорезал тишину, глубокий, властный, будто решая за нас обоих.

— Ты тоже нужен мне, — слова вырвались прежде, чем я смогла их осознать.

Я впилась в его губы жадно, смело, без раздумий. В этом поцелуе не было нежности, только голод, от которого кружилась голова. Его руки скользнули под мою футболку, и табун мурашек пробежался по всему телу, оставляя после себя жар, мешающий трезво мыслить.

Одежда исчезала так же легко, как и сомнения. Доминик сжимал меня в своих руках, оставляя на коже горячие прикосновения, укусы, ожоги. Каждое движение, каждый новый поцелуй только подливали масла в этот огонь.

Я не думала.
Не могла думать.

Только знала одно — я хочу его. От и до.

— Принцесса, доброе утро.

Внезапные слова прошили меня насквозь.

Я замерла.

— Но ведь сейчас вечер... — растерянно пробормотала я, но голос звучал по-другому.

— Несса?

Резкий вдох.

Я открыла глаза.

Передо мной не было Доминика.

Только Ной.

Сон.

Это был просто сон.

— Как ты меня только что назвал?! — я резко подорвалась с кровати, чувствуя, как внутри поднимается волна паники.

— Н-Несса... — он замялся, растерянно глядя на меня.

— Нет! До этого?!

— Ну... Я сказал: «Принцесса, доброе утро...»

Сердце стучало так громко, что, казалось, его мог услышать весь мир.

— Никогда! — я ткнула в него пальцем, забыв, как тяжело дышать. — Слышишь, никогда меня так больше не называй!

— Извини... Я не знал, что тебе это неприятно...

Камень рухнул с плеч, но стало только хуже.
Я накричала на него. Просто так. Без причины.
На него, который ни в чем не виноват.

— Ной... прости меня. Мне не стоило срываться.

— Всё в порядке. — Он натянуто улыбнулся, но его голос звучал мягко. — Я просто не подумал, что какие-то слова могут пробудить твои детские травмы.

«Детские»
Как же он не понимает.

Утро, несмотря на неприятный разговор, выдалось безмятежным.
Мы стояли на кухне, по уши измазанные в муке и тесте. Мы смеялись, подпевая любимым песням, танцевали прямо у плиты, пробовали еще не готовое тесто, забывая обо всем, кроме этого момента.

Так наивно.
Так по-детски.
Но мне, кажется, это даже нравилось.

Позавтракав, мы пошли гулять. По кофе на вынос, неспешные разговоры, легкий ветер, путающий волосы. Мы бродили по тропинкам, болтая о чем-то несерьезном, не требующем ответов.

— Ты знаешь... Мне кажется, я никого так не любил, как тебя. — Ной улыбнулся, протягивая мне руку.

Эти слова пронзили меня, словно лезвие.
Я не могла ответить тем же.
Не могла.

Не хотела врать.

Поэтому просто притянула его к себе и поцеловала.
Но даже в этом поцелуе что-то было не так.

Прогулка затянулась, и к вечеру меня начало потряхивать. Голова словно наливалась свинцом, тело ныло, требуя покоя. Ной сразу это заметил, его забота была бесконечной, пронзительной, даже удушающей. Он повел меня домой, почти насильно, напичкал лекарствами, заставил лечь, а потом еще долго сидел рядом, коря себя за то, что не настоял на постельном режиме с самого утра.

Я чувствовала себя виноватой.

Но еще больше раздраженной.

Я видела, как он хотел остаться. Как не спешил уходить, как ждал, что я приглашу его на ночь.

Но мне нужно было побыть одной.

Остаться с собой наедине.

Я не хотела его видеть, не хотела слышать его заботливый голос, не хотела чувствовать на себе его теплые, но уже раздражающие прикосновения.

Поэтому я мягко намекнула, что ему пора.

Он расстроился и я это увидела. Но не стал спорить. Только кивнул, чмокнул меня в висок и ушел, оставив за собой тишину.

Такую громкую тишину.

Я вздохнула, закрывая лицо руками.

Просто перенасытилась им.

Будто слишком много сладкого, сначала хочется еще, а потом вдруг начинает мутить.

Как бы это грубо ни звучало... Но такое бывает.

А с Домиником такого не было бы.

Черт.

Опять он.

Я стиснула зубы, сжимая простынь.

Не было бы.

С ним вообще ничего не было бы. Никогда.

Я просто одна из маленьких влюбленных дурочек в его жизни.

Просто очередная галочка в списке.

И все же...

Почему тогда его имя жгло мне губы даже сейчас?

Повторяя это про себя, я включила фильм, но взгляд снова и снова возвращался к выключенному телефону.

Я слишком долго не разговаривала с родителями.

Мама, наверное, плачет.

В голове вспыхнули детские воспоминания.

Как мы пекли пироги.
Как она заплетала мне волосы, ласково бранясь за мои вечно растрепанные пряди.
Как мы смеялись, до слез, до боли в животе.
Как она обнимала меня, когда мне было плохо.

Я ударила себя по лбу.
Какого черта я жду?

Набрала номер.

Первый гудок.

Второй.

Пальцы нервно теребили простынь.

Третий.

— Несса? — голос дрожал. В нем смешались радость, тревога, отчаяние.

— Мам... прости меня, пожалуйста. Я вас очень люблю. Я...

— Доченька! — послышались громкие всхлипы. — Это ты меня прости! Я... я не знаю, что на меня нашло, как я могла... Прости, что подняла на тебя руку. Я тебя очень люблю!

— Мамуль... — слезы подступили к горлу. — Всё хорошо... правда. Я тоже тебя очень люблю.

— Ты придёшь завтра? Пожалуйста...

— Приду, мамуль.

— Спасибо... Спасибо, доченька. Я тебя люблю.

— И я тебя.

Когда звонок закончился, будто что-то щелкнуло внутри.

Обида, как стянувшая меня с ног до головы веревка, наконец развязалась, и я вдохнула.
Впервые за долгое время по-настоящему вдохнула.

Отбыв полдня в школе, я с радостью направилась домой, по пути встретившись с Ноем. Сегодня не было ни раздражения, ни удушающего ощущения перенасыщенности. Напротив, одиночество пошло мне на пользу, я будто освежила чувства, вспомнила, почему он мне дорог.

Наверное, Ной и есть моя судьба.

Мы вместе зашли в родительский дом, и я сразу поднялась в свою спальню. Остановившись на пороге, огляделась. Странное ощущение. Будто меня не было здесь целую вечность, хотя на самом деле ничего не изменилось. Статуэтки, книги, фотографии, всё стояло так же, как я оставила. Только тонкий слой пыли выдавал, что мама, наверное, просто забыла пройтись тряпкой.

Родителей дома не было, так что нам с Ноем пришлось ждать их. Я села за уроки, а он помогал, терпеливо объясняя непонятное. Потом рассказывал мне о юрфаке, о подводных камнях учебы, о том, чего ожидать, когда я поступлю.

Час за часом и вот наконец хлопнула входная дверь.

Я выбежала в гостиную, и мама тут же заключила меня в объятия. Она дрожала, а я впервые за долгое время почувствовала, как сильно она скучала. Папа, хоть и пытался скрыть эмоции за строгим взглядом, был явно рад.

Слишком гордый. Но меня он всё равно больше любит.

За ужином было уютно, теплая атмосфера, смех, разговоры ни о чем. После еды мы как-то естественно разделились: я осталась с мамой, обсуждая косметику и всякие бьюти-мелочи, а папа ушел беседовать с Ноем. В этот момент я в который раз поймала себя на мысли: Доминик лишний в моей жизни.

И как же хорошо, что он не появлялся все эти дни.

Когда мы с Ноем уже собирались уходить, я крепко обняла папу, потом маму. И вдруг она, почти неслышно, склонилась к моему уху:

— Доча, я не могу молчать. Что ты имела в виду под «Доминику это нравится»?

Гулким ударом слова обрушились на голову.

Я тогда ляпнула лишнее про удочерение.

— Ты о чем? — сделала я вид, будто не понимаю.

— Несс. Наш последний разговор.

— Идем? — спросил Ной, выглядывая из коридора.

— Да, подожди секунду, — ответила я, а потом снова повернулась к маме.

— Мам, я правда не понимаю, о чем ты.

— Хорошо. Позже об этом поговорим. — Она быстро чмокнула меня в щеку, но я чувствовала: вопрос не закрыт.

Сердце гулко стучало.

Она что-то заподозрила. Или просто думает о своем, а я накручиваю? Не знаю. Но эти опасения нужно развеять, пока не стало слишком поздно.

Добравшись до дома, я попрощалась с Ноем, а когда зашла в лифт и прислонилась к холодной стене, с облегчением выдохнула.

Как же выматывает эта ненасыщенная жизнь. Почему я раньше этого не замечала?

Лифт остановился, я вышла... и замерла на месте.

У моей двери стоял он.

Доминик.

В руке бутылка виски, а на лице лукавая ухмылка.

— Ну что, принцесса, встречай горячего холостяка!