Stalnaya printsessa

Лалиса

Сегодня у футбольной команды тренировка. У нас нет. Тренер Нессрин дала нам время на восстановление сил перед предстоящим соревнованием.

Мне нравится, как она заботится о нас, но я бы хотела, чтобы она не давала нам отгулов. Тренировки необходимы мне как воздух. Или, может быть, мне просто нужно отвлечься от всего этого.

Чонгук не разговаривал со мной с тех пор, как ушел с первого урока утром. Он не приставал ко мне из-за того, что я сидела со своей командой за обедом, и не просил меня смотреть, как он тренируется.

Я могла бы сначала пойти к нему, но это будет как признание того, что я сделала что-то не так. Но это не так. Это он делает из мухи слона. Но это не значит, что я чувствую себя менее виноватой, когда он не разговаривает со мной. Черт бы его побрал.

Я чувствую себя дерьмово с первого урока.
По дороге на автостоянку у меня покалывает затылок от леденящего душу осознания. Я останавливаюсь и замечаю черную машину с тонированными стеклами, припаркованную недалеко от выхода.

Мои лопатки вытягиваются в жесткую линию. Это тот самый «Мерседес», который когда-то преследовал меня до дома. Это не совпадение, что сейчас он находится у моей школы.

Желание убежать сжимает меня изнутри.
Мне нужно спасти себя. Мне необходимо...
Двигатель автомобиля набирает обороты, и «Мерседес» выезжает с парковки.

Я резко выдыхаю, но ужасное чувство не проходит. Шаг за шагом я вхожу на автостоянку и осматриваюсь по сторонам.

Что, если эта машина вернется? Должна ли я сообщить об этом в полицию или что-то в этом роде?

Мои ноги останавливаются сами по себе, когда я встречаюсь со злобным взглядом.
Адам Херран. Он прислоняется к стене, отделяющей восьмую башню от автостоянки, свирепо глядя на меня. Нет. Не свирепо. Кажется, он едва сдерживается, чтобы не наброситься на меня.

Адам Херран – самый большой хулиган в КЭШ. Он превращал нашу с Ким жизнь в ад последние два года, используя все уловки, описанные в книге об издевательствах. Кто запер меня в душе на пять часов? Адам. Кто подставил мне подножку в мой первый день в кафетерии? Адам.

В прошлом году Ким получила анонимное любовное письмо. Она была на седьмом небе от счастья при мысли о том, что кто-то в нее влюблен. Сказала, что он попросил ее подождать возле шестой башни после школы, и она ждала. После часа ожидания Адам и его головорезы облили ее краской с водой и рассмеялись ей в лицо.

«Кто в здравом уме полюбит такую жирную свинью, как ты? Ты принимаешь таблетки от галлюцинаций?»

Ким прибежала домой в слезах и после этого придумала свой план преображения.
Сильвер, сама королева стерв, была свидетельницей произошедшего и, похоже, даже ее это совсем не позабавило.

Я была так взбешена, так унижена из-за Ким, что пошла к директору. И сюрприз, сюрприз, Сильвер уже была в его кабинете. Она свидетельствовала против Адама вместе со мной. Из-за этого его отстранили от учебы, но это его не остановило.

Теперь, думая об этом, я понимаю, что это был практически единственный раз, когда Сильвер поступила достойно. Она даже сказала мне кое-что, как только мы вышли из кабинета директора.

– Тебе нужно правильно выбирать сражения, Отмороженная. – Она закатила глаза и свалила прежде, чем я успела спросить ее, что, черт возьми, она имела в виду.

Суть в том, что Адам плохой. Однако он прекратил издевательства с тех пор, как Чонгук заступился за нас.

Ох. Теперь, когда я думаю об этом, Чонгук прекратил травлю ради нас с Ким. Адам – капитан команды по регби и довольно популярен. За ним также стоит какой-то аристократический титул, но его сила не идет ни в какое сравнение с силой Чонгука или кого-либо из всадников.

Он был достаточно умен, чтобы не настраивать Чонгука против себя и не попадаться ему на глаза, но от его взглядов у меня мороз по коже.

– На что ты смотришь? – Я вздергиваю подбородок.

– Ни на что, – беззаботно отвечает он, отталкиваясь от стены. – Просто жду, чтобы посмотреть, в каком дерьме ты окажешься.

А затем он направляется внутрь башни. Я хочу последовать за ним и спросить, что, черт возьми, он имеет в виду. Однако это может быть именно то, чего он хочет, а я не даю хулиганам того, чего они хотят.
Ну, за исключением Чонгук. Но этот придурок все равно берет, не спрашивая разрешения.

Фу. Я действительно ненавижу, что он не разговаривает со мной. Может, мне стоит написать ему или... Нет. Я не стану.

Ким пишет мне, что ждет у машины. Я отвечаю, что почти на месте. Когда я заворачиваю за угол, то вижу, что она преграждает Сильвер путь к ее машине. Судя по выражению лица моей подруги, кажется, что она насмехается над ней.

Мне нравится уверенная Ким. Я действительно так думаю. Но я не хочу, чтобы она превратилась в одного из тех хулиганов, которые разрушили наши жизни.

Мы лучше, чем они. Мы больше, чем Адам Херран и Сильвер Куинс. Боже. Мы даже больше, чем Чон Чонгук и Ксандер Найт.

Я спешу к ним и хватаю Ким за руку.

– Пойдем. Мы не опустимся до их уровня.

Сильвер плотно обмотала лицо шарфом. Она смотрит на меня, но в ее взгляде нет ни злобы, ни страха. Это больше похоже на расчет.

Я прищуриваю глаза. Она что, снова пытается бросить мне вызов?

– Ты все испортила, знаешь это? – спрашивает она меня.

– О чем ты говоришь?

– Это куда больше, чем просто мы с тобой, Лиса.

Я замираю на секунду. Это первый раз, когда она называет меня настоящим именем. Обычно Отмороженная то, Отмороженная это.

Хм. Неужели ей пришлось изрядно постараться, чтобы наконец-то зауважать меня?

– У меня есть для тебя один совет.

– Нам не нужны твои советы, – огрызается Ким.

Сильвер не обращает на нее внимания и продолжает спокойным тоном:

– Если ты все еще хочешь Чона, тогда держись подальше от Коула.

Она обходит нас стороной, но затем останавливается.

– И еще. Ты видела, как я падала. Однажды я отплачу тебе тем же и посмотрю, как ты тоже упадешь.

Она быстрыми шагами направляется к своей машине.

– Сука, – шипит Ким. – Ты должна была позволить мне высказать ей все, что я думаю.

– Мы не Сильвер, Ким. Над нами издевались всю нашу жизнь, мы не будем такими людьми, хорошо?

– Неважно.

Она вскидывает руки в воздух и направляется к своей машине. Здорово.
В машине я получаю сообщение.

НОКС: Ты свободна сегодня вечером?

Я на всякий случай проверяю сообщения от Чонгука. Обычно он присылает мне свои планы. Последние несколько дней его сообщения были примерно такими:

ЧОНГУК: Сегодня я трахну тебя сильнее, чем обычно, потому что я очень зол.

ЧОНГУК: P.S.: Я все еще зол.

ЧОНГУК: Увидимся во «Встрече». Не надевай ничего под юбку, или я ее порву.

ЧОНГУК: Хм. Я не ощущал твой вкус со вчерашнего вечера. Сегодня я это исправлю.

Сегодня ничего подобного нет. К черту его за то, что он игнорирует меня.

Я открываю диалог с Ноксом и печатаю.

ЛАЛИСА: Конечно. Какие планы?

НОКС: Как насчет того, чтобы я заехал за тобой, а потом решим?

Я прикусываю нижнюю губу, возвращаюсь к диалогу с Чонгуком и печатаю.

ЛАЛИСА: Ты собираешься перестать быть придурком?

Он прочитывает моментально. Разве он не должен быть на тренировке?

ЧОНГУК: Ты собираешься сделать, как я сказал?

ЛАЛИСА: Нет. Я говорила тебе, что ты не контролируешь мою жизнь. Я и без того дала тебе достаточно рычагов воздействия.

Он читает, но не отвечает. Знаете что? Черт бы его побрал. Я не собираюсь играть в эту игру.

Я снова нажимаю на «Нокс» и печатаю.

ЛАЛИСА: Конечно!

После того, как мы договариваемся о времени, я с улыбкой убираю телефон в рюкзак. Чонгук может пойти и отсосать сам у себя.

– Ты планируешь влезть в неприятности, не так ли? – спрашивает Ким, сидя рядом со мной.

– Почему ты так говоришь?

– У тебя почти садистский взгляд и ухмылка, когда ты что-то замышляешь.

– Правда?

– Ага, – смеется она. – Я начинаю немного жалеть, что попросила тебя пережить приключение.

– У меня всегда такое выражение лица?

Я хмурюсь. Почему я не знала об этом?

– Иногда. – Она бросает на меня взгляд. – Ты в порядке?

Это обычный вопрос, который задают она, тетя и дядя. И как обычно, я улыбаюсь.

– А почему не должна?

– Просто спрашиваю. – Она улыбается. – Не хочешь присоединиться ко мне и Киру за ужином макаронами с сыром?

– Я бы с удовольствием, но я встречаюсь с Ноксом.

– Ты шутишь, да?

– Нет, с чего бы мне это делать?

– Э-э, я не знаю, Лили. Из-за Чона? Он взбесится, если услышит, что ты встречаешься с Ноксом.

– Нокс – друг, который спас мне жизнь. Чонгук должен привыкнуть к этому.

Она постукивает пальцами по рулю.

– Ты права. Я знаю это, но у Чона вообще нет границ. Он обращается с тобой так, как я никогда не видела, чтобы он обращался с кем-либо еще.

– И как же?

– Как будто он хочет оградить тебя от всего мира. Я думаю, что ты даже не замечаешь этого, но иногда он смотрит на тебя так, словно не может дышать без тебя. И поверь мне, это не тот Чон, которого все знают.

Я крепче сжимаю рюкзак.

– О чем ты говоришь, Ким?

– Все, что я хочу сказать, это если он испытывает к тебе такие сильные чувства, он отреагирует в десять раз хуже, если ты будешь угрожать ему.

– Ты мой друг. Ты должна быть на моей стороне.

– Так и есть, Лили. – Она вздыхает. – Вот почему я говорю тебе не трогать эту сторону Чона.

* * *

Тетя и дядя возвращаются домой рано. Это так редко случается, что я не могу удержаться и обнимаю их дольше, чем нужно. Потом я узнаю, что они пришли только проведать меня перед возвращением на работу.

Я подумываю о том, чтобы отменить встречу с Ноксом, просто чтобы побыть с ними и, возможно, поужинать вместе.

– Нет, милая. – Тетя взъерошивает мои волосы. – Иди и развлекайся. Не позволяй нам задерживать тебя.

– Я уверена, что Нокс поймет, – спорю я.

– Иди. Не заставляй его ждать. Он кажется милым мальчиком.

– Мы просто друзья, тетя.

Я беру морковку и откусываю. Мне нужно набить желудок на случай, если Нокс поведет меня ужинать в заведение, где не подают безглютеновые блюда.

Она улыбается.

– Конечно, Лили.

– Прекрати, Блэр. – Дядя подходит ко мне сзади и массирует плечи. – Иди и развлекайся, тыковка.

Я киваю, оглядываясь на него.

После несчастного случая в бассейне я не могу не замечать перемен в поведении дяди или, по крайней мере, в том, как он смотрит на меня. Как будто у него что-то разрывается внутри и он не знает, как это выразить.

Он отпускает меня и направляется наверх, вероятно, чтобы освежиться, прежде чем они снова уйдут.

– Мне нужно переодеться, – говорю я тете, и она лучезарно улыбается мне.

Я перепрыгиваю через две ступеньки за раз, чтобы успеть за дядей. Я замираю на верхней площадке лестницы, когда обнаруживаю его стоящим перед моей комнатой.

Он сжимает в руках портфель, накрытый сверху пиджаком. Его плечи опущены, и он смотрит на мою комнату с такой печалью, как будто вот-вот заплачет. Мои глаза наполняются слезами при виде этого зрелища.

В чем дело, дядя? Что такого ты мне недоговариваешь?

Он качает головой и идет в свою комнату.

– Дядя...

Он останавливается и оборачивается с приклеенной к лицу улыбкой. Улыбка спадает, когда он встречается со мной взглядом. Должно быть, по моей щеке скатилась слеза, потому что я чувствую вкус соли. Я даже не знаю, зачем я позвала его или почему плачу, я просто знаю, что мне это нужно.

Дядя роняет портфель и пиджак на пол и спешит ко мне.

– В чем дело, тыковка? Ты в порядке?

Я киваю, но по моим щекам снова текут слезы, а губы не перестают дрожать. Я не хочу его волновать.

Что, черт возьми, со мной не так, почему эти слезы льются из ниоткуда?

– Прости. – Я вытираю глаза тыльной стороной ладони. – Я не знаю, откуда взялись эти слезы.

– Все в порядке. Иди сюда, тыковка. – Он обнимает меня, и мне конец.

Я не смогла бы остановить слезы, даже если бы захотела. Мои ногти впиваются в его рубашку, и я вдыхаю запах его лосьона после бритья с ароматом корицы и цитрусов.

Аромат из моего детства. Как будто я снова та маленькая девочка. Та семилетняя девочка, которая неделями спала в объятиях дяди, потому что не умела бороться с кошмарами.

Тогда тетя спала на стуле, потому что я не хотела, чтобы она была с нами. Я не смогла бы заснуть, если бы она прикоснулась ко мне.

– Все в порядке, – успокаивает он, поглаживая мою спину. – Я всегда рядом, тыковка. Что бы ни случилось, ты знаешь, что я люблю тебя, верно? Ты единственный ребенок, который у меня когда-либо был и будет.

Я киваю ему в грудь, крепче сжимая его рубашку.

– Что происходит?

Услышав голос тети, я отрываюсь от дяди, вытирающего глаза, но остаюсь к ней спиной.

Черт возьми. Я не хочу, чтобы тетя видела меня такой.

– У Лисы просто был небольшой стресс на экзамене, верно, тыковка?

Я киваю, не оборачиваясь.

– Иди переодевайся. – Дядя улыбается мне сверху вниз. – Твой друг будет ждать.

Я бегу в свою комнату.

– Лиса, – зовет тетя, и ее шаги звучат позади меня. – Что происходит?

– Оставь ее, Блэр.

Я рада, что дядя останавливает ее, когда я захожу в свою комнату. Я врываюсь в ванную и стираю зуд под руками. Этот глупый зуд, который хочет вырваться на свободу.

Приведя себя в порядок, я переодеваюсь в простые узкие джинсы и майку. Все будет хорошо. Я надеюсь.

Мой телефон вибрирует. Мое сердце замирает при мысли, что это Чонгук. Он так сильно нужен мне прямо сейчас. Я бы хотела, чтобы он просто написал мне что-нибудь. Что-нибудь.

Если он скажет мне, что это нормально – жить своей жизнью и принимать собственные решения, я отменю встречу с Ноксом. Вместо этого я пойду к нему.

Нокс – не тот, кого я хочу видеть прямо сейчас. Странно, что когда я в смятении и нуждаюсь в утешении, Чонгук – первый, кто приходит на ум.

Но это входящее сообщение от Нокса, в нем говорится, что он будет здесь через несколько минут.

Разочарование сжимает мой желудок.
Конечно, Чонгук бы так просто не сдался.
Да пошел он. Я выключаю телефон.

Собрав волосы в конский хвост, я выхожу из своей комнаты. Я собираюсь спуститься вниз, когда слышу приглушенные крики, доносящиеся из спальни тети и дяди.

Дверь закрыта, но я делаю то, чего никогда раньше не делала. Я на цыпочках подхожу ближе. Не раздается ни звука. Всегда ли я могла передвигаться так бесшумно?

Я прижимаюсь ухом к двери и прислушиваюсь к их разговору.

– Хватит, Блэр! – шипит дядя. – Разве ты не видишь, что у нее стресс?

– С доктором Ханом ей станет лучше, – отвечает тетя с той же уверенностью.

– Она не сможет вылечиться от болезни, о которой не знает. Ты можешь притворяться сколько угодно, но она помнит, Блэр. Она достаточно умна, чтобы понимать, что эти повторяющиеся кошмары что-то значат.

– Она ничего не помнит. – В голосе тети слышится нотка паники.

– Даже если это так, то скоро она вспомнит. Или эти люди придут за ней.

Люди? Какие люди?

– Она выберет нас. – Тон тети становится жестче. – Лиса выберет нас.

– Даже если и так, ты не можешь притворяться, что все в порядке, просто чтобы защитить себя.

– Защитить себя? – Я почти могу представить, как тетя насмехается. – Я сделала все, чтобы защитить ее. Я не хочу, чтобы она возвращалась к этому этапу своей жизни, я хочу, чтобы она начала все заново. Я думала, ты тоже этого хочешь.

– Хочу, но, как сказал доктор Хан, она никогда по-настоящему не сможет двигаться дальше, если не справится с травмой.

– Она справилась с этим, забыв обо всем.

– Она была семилетним ребенком, Блэр! Это был ее единственный защитный механизм. Это не значит, что она справилась с этим. В том возрасте она не знала, как с этим бороться.

– И ты думаешь, она знает это сейчас?

– Она должна знать. – Его голос смягчается, и мое сердце разбивается. – Неужели ты не видишь потерянный взгляд и слезы в ее глазах? Неужели ты не замечаешь ее криков после ночных кошмаров? Потому что это каждый раз режет меня наживую.

– С ней все будет в порядке. Она в порядке.

– К черту это, Блэр! – кричит он. – Я не позволю ей страдать только для того, чтобы ты не чувствовала себя виноватой.

– Говори потише, – кричит она шепотом.

Я еще сильнее вжимаюсь в дверь, мое сердце едва не выпрыгивает из груди.

– С меня хватит, Блэр. Ясно? Мне надоело держать ее в неведении только потому, что ты не хочешь, чтобы она тебя ненавидела. Если ты ей не скажешь, это сделаю я.

– Ты не знаешь всей истории.

– Я расскажу ей все, что знаю.

– Замолчи, Джексон.

– Я не собираюсь молчать. Тебе нужно смириться с тем, что ты бросила ее и ее мать, когда они больше всего нуждались в тебе.

– Я этого не делала, и ты это знаешь.

– Ты убежала и ни разу не оглянулась. Из-за этого Лиса потеряла свою мать и семью.

Мои колени дрожат, и я не могу оставаться на ногах. Больше никаких звуков не доносится, и я тихо отхожу от двери.

Мое сердце бешено колотится в груди.

Стук. Стук. Стук.

Тетя бросила нас? Что это значит? Тетя нас не бросала. Она спасла меня. Она не смогла бы спасти меня, если бы бросила. Дядя, должно быть, ошибается.

Это не может быть правдой.