глава 10
* * *
Мы с Андреем вернулись в Санкт-Петербург через две недели, и я первым делом позвонила в «Кей-Таун» сделать заказ. Попросила суп, рисовые пирожки, мороженое со вкусом зеленого чая и... «ангельские крылья». Мне нужно было увидеть Виолетту. Просто постоять с ней на пороге пару минут. Андрей был дома весь вечер, но смотрел матч наверху и не спускался.
Весь день я места себе не находила, зачем-то нарядилась и накрасилась сильнее, чем обычно. Завила волосы и надела нескромное короткое платье с глубоким вырезом. Мне хотелось, чтобы сегодня, когда мы увидимся после долгой разлуки, Виолетта была впечатлена, Хотелось почувствовать ее взгляд на моем теле и снова убедиться, что напряжение между нами – не плод моей фантазии.
В восемь вечера, когда позвонили в дверь, я уже была на взводе. Едва говорить могла от волнения – как в тот день, когда я впервые получила приглашение на свидание. Трясущимися пальцами я нажала на ручку и открыла.
На улице уже давно стемнело. Тусклый свет фонарей заливал улицу. Она приехала. Она была здесь. Правда стояла дальше, чем обычно – на расстоянии. Сияние светильника над моим крыльцом не доставало до нее, и если бы не светоотражающие полосы на ее куртке, то я бы наверно не сразу разглядела ее в полумраке.
Я увидела ее и словно опьянела: в голове разлился розовый туман – густой и плотный. Прикрыла за собой дверь и пошла к ней навстречу. На улице было градусов пять, но я не чувствовала холод. Подошла, вынула пакет из ее рук и крепко обняла, ткнувшись лицом в грудь. Мне наверно нужно было поздороваться или спросить, как дела, но все слова словно раскатились по углам. Осталась только нужда в ек прикосновении – острая, выматывающая.
Виолетта крепко обхватила меня руками, коснулась губами лба и тут же, словно очнувшись, отстранилась.
– Твой парень может выглянуть в окно, Мелисса. Не стоит. Не здесь... Как ты?
– Хорошо. Мы только сегодня вернулись из Екатеринбурга, Андрей похоронил отца.
– Дерьмово.
– Да, жаль старика... Боже, что с твоим лицом?
И только тогда я заметила, что у Виолетты разбит подбородок. Сильно, до крови. Она коснулась его пальцем, проверяя, не слишком ли тот кровоточит, и тут я увидела, что еще и костяшки ее пальцев стесаны и отекли.
– Что случилось?
– Подрезали на дороге, – пояснила она, кивнув на свой велосипед. – Ерунда. Все в порядке. Я закончу с заказами, поеду домой и займусь этим.
– Как?
– Ну не знаю, намажу йодом.
– Я имею в виду, как это случилось?
– Машина вылетела прямо передо мной, и мне пришлось резко затормозить. А задняя смела меня с дороги.
– Нужно обработать. Чем быстрее, тем лучше, – сказала я, холодея от одной только мысли, что она упала прямо на дороге, в трафике, среди несущихся мимо машин. – Зайди, я все сделаю.
– Нет, не стоит.
– Стоит! – возразила я.
– Он дома? – спросила Виолетта, кивнув на дом.
– Дома, но... Слушай, позволь мне просто обработать рану. Андрей не будет против. Он же не чудовище, – сказала я и тут же услышала, как хохотнул мой внутренний голос.
Мне таки удалось затащить Виолетту к нам домой, я быстро нашла на кухне коробку с перекисью и пластырями и вернулась в гостиную. Она сняла капюшон, опустилась на стул и протянула мне разбитую руку. Я размотала бинт и отрезала большой кусок.
Ее близость дурманила меня. Каждый раз, когда я поднимала глаза, то замечала, что она смотрит на меня. Ну а я украдкой заглядывалась на нее. На ее лицо, губы и ладони. Воспоминания о том, как она целовала меня, внезапно накатили волной, и я снова ощутила спазм в животе.
Мне очень хотелось предложить ей кофе, сделать тосты, угостить ее, поговорить с ней обо всем – неторопливо и долго, смакуя каждый момент, каждое ее слово и каждый взгляд. Но этажом выше Андрей смотрел матч и мог спуститься в любой момент. Я закончила с рукой и приложила вату, смоченную в антисептике, к ее подбородку. Виолетта вздрогнула от боли.
– Мелисса, я не хочу ставить тебя в неудобное положение. Достаточно, – попросила Виолетта. – Оно само заживет.
– Т-сс, – ответила я, даже спорить с ней не желая. И в ту же секунду на лестнице послышались шаги – Андрей в одних штанах спустился вниз с тарелкой и пустой упаковкой от чипсов.
Необъяснимая паника ударила под дых, но я сразу же взяла себя в руки и хладнокровно продолжила свое дело.
– Не знал, что у тебя гости, – заметил Андрей, замерев на мгновение у нижней ступеньки.
– Эта девушка привезла нам еду из «Кей-Тауна», и ее подрезали на дороге. Я обработаю рану, и она уедет.
– Ясненько, – ответил Андрей и прошествовал мимо нас к холодильнику.
Наша гостиная была объединена с кухней в одно большое пространство. Их разделяли только барная стойка и кухонный «остров» с кофеваркой и башенкой из кофейных чашек.
Пока я прижимала вату к подбородку Виолетта, она следила за Андреем, прищурив глаза. Я случайно уронила пузырек с перекисью, и он разлился по полу. Я пошла на кухню искать другой.
– Для кого ты так прихорошилась? У нас будут гости? – спросил Андрей, как только я встала рядом с ним и открыла шкаф.
– Не будет гостей, просто так, – ответила я чуть слышно и почувствовала, что краснею. Виолетта точно все услышала, и меня это страшно смутило.
– Что ты заказала? – спросил Андрей.
– Корейскую еду.
– Опять?
– Да. Ты не против?
– Да лишь бы моя малышка была рада, – сказал Андрей как-то слишком уж благодушно.
А в следующую секунду я почувствовала, что он положил руку на мою задницу. Затем скользнул вниз к промежности, сминая платье и трогая пальцами мое белье.
Я отскочила от него, стряхивая его руку, и он рассмеялся.
– Хочу, чтобы ты чаще выглядела так, как выглядишь сейчас, – сказал он.
– Андрей, прекрати.
– Покажешь мне, что на тебе надето, когда она уйдет? – понизил голос Дерек, но слова прозвучали все равно достаточно громко, чтобы их услышали здесь абсолютно все.
Сгорая со стыда и чувствуя, как жар заливает лицо, я схватила с полки упаковку антисептического крема и пошла к Виолетте . Она уже поднялась со стула, глядя на меня таким выражением лица, словно ей только что врезали по лицу со всей дури.
– Думаю, я в порядке, – ответила она хрипло, как только я скрутила крышечку с тюбика.
Лихорадочный румянец залила ее лицо, и челюсть вдруг показалась особенно резкой и выпирающей. Она сжала зубы. Ее рука тряслась, когда она снова накинула капюшон на голову. Виолетта пошла к выходу, не оглядываясь, и я поспешила за ней. Она вышла из дома, и я выскочила следом. Я захлопнула дверь, схватила ее за руку и громко зашептала:
– Ви, пожалуйста!
Она остановилась, развернулась и посмотрела на меня с немым вопросом. Мол, что еще мне от него нужно.
– Прости, я не думала, что он будет так себя вести. Ты не должна была увидеть это.
– Все хорошо, Мелисса, – сказала она. – Иди домой, не стой тут босиком.
–Виолетта, поговори со мной, – я сжимала ее руку, панически, и не решалась отпустить.
– Ты собираешься спать с ним сегодня? – вдруг спросила она, разглядывая мое ярко накрашенное лицо и вырез платья. И я умолкла, шокированная этим прямым вопросом. Втянула в себя воздух, словно мне врезали под дых.
– Прости, – тут же извинилась она. – Прости, это не мое дело. Конечно же это не мое гребаное дело. Я не должна был этого говорить.
Она подошла к своему велосипеду, вскочила на него и исчез быстрее, чем я успела сказать хоть что-то осмысленное.
Я вернулась в дом и принялась убирать со стола вату и обрывки бинтов. Внутри было паршиво, как как будто я только что смертельно обидела близкого человека.
– В следующий раз спроси меня перед тем, как притащишь в дом незнакомца, – сказал Андрей, по-прежнему стоя на кухне и любуясь на свое отражение в стекле двери, ведущей в сад.
– Она часто привозит нам еду, и я подумала, что стоит предложить помощь. Ее подрезала машина на дороге и...
– Значит, часто привозит еду? – повторил Андрей и с ухмылкой добавил: – Забавно, что ты запомнила ее. Не думал, что отброс вроде нее, может обратить на себя внимание прекрасной Мелиссы Дмитриевой Дементьевой.
– Не говори так о людях. Тем более о тех, кто занимается таким тяжелым трудом. В дождь и снег, по опасным дорогам. Могли бы на социале сидеть и в потолок плевать – ты сам прекрасно знаешь, что социал ненамного меньше их зарплаты, – но они все равно берутся за эту работу. У меня вызывают огромное уважение все, кто занимается за копейки тяжелейшим трудом, будь то курьеры, дворники или уборщики.
Андрей рассмеялся и плеснул себе кипятка в чашку.
– Звучит как фетиш, – усмехнулся он, когда я повернулась к нему, сдвинув брови.
– В смысле?
– В смысле, что, может, у тебя тайное влечение к людям, которые ниже тебя по социальному статусу и над которыми ты тайно жаждешь доминировать, психологически и сексуально? – подмигнул мне он.
– Что за чушь?!
– Может, мне стоит быть настороже каждый раз, когда к нам приходят садовники или курьеры?
Я внутренне напряглась и испугалась, что Андрей и правда мог увидеть в окно что-то, чего не должен был.
– Почему-то меня возбуждает мысль, что ты бы могла увлечься отбросом вроде нее , – сказал Андрей, медленно подходя ко мне. – Возможно, меня заводит унижение как вещь в себе. А связаться с курьером было бы, пожалуй, формой самоунижения. Как обмазать себя своими собственными...
– Андрей, прекрати! Просто прекрати это!
Он наклонился ко мне и тронул губами мою шею.
– Детка, я всего лишь пытаюсь немного раззадорить тебя, но ты, как обычно, только леденеешь. Что бы я ни сказал, ты сразу же обрастаешь шипами.
– Разве не это твоя конечная цель? – спросила я. – Разве мои шипы не привлекают тебя сильнее, чем все остальное?
– Тонко. Розочка у тебя между ногами – просто прелесть, но когда она утыкана шипами, все становится гораздо интереснее. – И Андрей снова запустил руку мне под платье.
Вопрос Виолетты о том, собираюсь ли я спать с Дереком сегодня, до сих пор звучал в моей голове. И еще выражение ее лица, когда она задала его, отпечаталось в памяти как картинка. Андрей был моим парнем, а Виолетта была просто подругой, но почему-то я испытывала ужасный стыд именно перед Виолеттой.
Я не хотела, чтобы Андрей прикасался ко мне. По крайней мере, сегодня. Когда аромат духов Виолетты все еще витал в гостиной и не успел выветриться.
Андрей тем временем скользнул пальцами под мое белье и принялся поглаживать меня.
– Не сейчас, Андрей.
– Да хватит, Мелисса. Для кого же ты тогда наряжалась? Для кого надела это коротенькое платье? Все ляжки на виду. Уж не для курьера ли? – рассмеялся он.
Я вытащила его руку из своих трусов, включила воду и принялась мыть стаканы.
– Может позовем ее, если она еще не уехала? Ты отлижешь ему, пока я буду смотреть. Малышка Мелисса на коленях перед отбросом, пропахшей безденежьем и кимчи. Идеальный порносюжет.
Я развернулась и оттолкнула его. Андрей всего лишь извращенно шутил, как делал это часто, но его стеб над Виолеттой вдруг наполнил меня бешеной злостью. А Андрей только моей злости и хотел: схватил меня за плечи, развернул и задрал платье. Он вообще быстро умел находить ту кнопку, которая заставляла меня трястись от эмоций, а потом просто давил на нее и давил, и давил без остановки.
Я вырвалась и побежала к двери. Он догнал, схватил за волосы и повалил меня на пол. Я сопротивлялась, боролась и мешала ему снять с меня трусы. Он схватил мой ботинок с обувной полки и замахнулся.
– Отлуплю тебя вот этим, если не дашь снять их. Обещаю.
На ботинке был высокий каблук с металлической набойкой. Таким можно убить при желании. Я прекратила бороться, отползла к двери и натянула платье на колени. Слезы хлынули из глаз, и Андрей опустил ботинок. Он расстегнул ремень, уложил меня на дверной коврик, стянул с меня белье и резко вошел. Его член показался мне ледяным, будто был не живой плотью, а высечен изо льда. Или вообще был каким-то отдельным существом, вроде осьминога или огромной личинки. Я чувствовала, как он двигается во мне, омерзительный, твердый, холодный.
– Скажи, что хочешь отлизать курьеру, – вдруг сказал он. – Слизать грязь с ее обуви, а потом отлизать. Говори.
– Да пошел ты на хер!
Андрей положил руку на мое горло и сжал, вовсю работая бедрами, врезаясь в меня со всей мощью своего безжалостного тела. Стало трудно дышать, но он не отпускал. Я вцепилась ногтями в его лицо, сопротивляясь так отчаянно, будто боролась с дикой гориллой. Андрей рыкнул от боли, размахнулся и дал мне пощечину. Потом еще одну. Вторая его рука продолжала меня душить.
– Говори, иначе я не знаю, что сделаю с тобой, – повторил он.
– Хочу отлизать курьеру, – проговорила я одними губами, задыхаясь.
– И слизать грязь с ее обуви. Повторяй.
– Слизать грязь с ее обуви...
– Какая же ты грязная шлюха. Ты знаешь об этом?
Я молчала, вцепившись в его руку и пытаясь сдвинуть ее со своей шеи. Андрей склонился надо мной и внезапно его лицо показалось мне серым, как чешуя рыбы. Вместо рта у него была присоска, как у пиявки – огромная и влажная. Из нее вытекала синяя слизь и капала мне на лицо.
– Ты грязная мерзкая шлюха и не достойна даже того, чтобы сосать член бродяге. Повторяй, а не то я просто задушу тебя.
Я повторила. Андрей снял руку с моей шеи и кончил.
– Я знаю, что ты пугаешься, когда это происходит, но... Но, господи, то, что ты даришь мне, – это чистое блаженство. У меня были девушки до тебя, ты и сама знаешь, но ни с одной из них не случалось то, что происходит у меня с тобой. Это так сносит мне крышу, что я не знаю, есть ли в мире вообще что-то лучше. Наркотики – просто смех по сравнению с тем, что я испытываю во время секса с тобой. Я даже слов подобрать не могу. Но потом я вижу, что снова напугал тебя и ты плачешь, и я не знаю, как быть дальше! Я не хочу тебя бить, даже если твои глаза умоляют об этом. Думаю, что будет достаточно немного унизить, но и это доводит тебя до слез. И тогда у меня опускаются руки! Я не понимаю, как нам быть дальше, если ты ведешь себя как трепетная школьница, а мне нужно гораздо больше, Мелисса. Мне нужно...
– Насиловать меня? – произнесла я беззвучно, но он услышал.
Андрей все это время сидел надо мной и обрабатывал перекисью мои ссадины, пока я навзрыд плакала в постели, – но сейчас вдруг вскочил на ноги и вытаращился на меня.
– Насиловать? – переспросил он. – Значит вот как ты это видишь? Матерь божья! Мелисса! Да что с тобой?! Что ты несешь?!
Он запустил пальцы в свои волосы и с силой их сжал. Закружил по комнате, как акула, которую заперли в узком пространстве.
– Я никогда не принуждал тебя ни к чему, никогда! Все, что между нами происходило, – происходило с твоего позволения. Ты одобряла это – не вербально, да, но твое лицо говорило о многом. Твои глаза – если бы ты видела их, то поняла бы, что они сами приглашают меня, и твое тело хочет большего, чем ты даже можешь осмыслить! И вот теперь тебе в голову пришло... Господи, ты видишь то, чего нет, и слишком остро реагируешь на все! Иногда меня пугает, как много мрака сидит в тебе, что даже любовь и страсть ты воспринимаешь, как нападение! Мелисса... – Андрей склонился надо мной и взял за руку. – Как мне помочь тебе? Как еще убедить, что я люблю тебя, а то, что между нами происходит, – это проявление любви? Эта страсть, эти эмоции, этот адреналин – это любовь!
Я зажмурилась, чувствуя, что опять теряю связь с реальностью. Я снова засомневалась в своей вменяемости. В том, что говорил Андрей, была какая-то особенная, непонятная мне, но логика. Он словно был врачом, а я – сумасшедшим пациентом на его попечении, которому давно требовалась помощь.
После каждого инцидента с ним я чувствовала себя использованной и униженной, но стоило ему начать плести паутину своих слов – и я вдруг видела все в кривом зеркале, которое было таким же огромным, как мироздание. Реальность внезапно искажалась, и я уже не могла понять, то ли Андрей монстр, то ли это я – сумасшедшая.
Когда Андрей вышел принести мне воды, я вдруг ощутила острую, дикую нужду в том, чтобы запереть за ним дверь. Замков на внутренних дверях в этом доме не было, поэтому я словно в тумане встала с постели и принялась двигать комод, чтобы забаррикадироваться. Он был неподъемным, я чуть не сорвала себе ногти и не вывихнула плечо.
Андрей вернулся раньше, чем мне удалось сдвинуть комод хотя бы на пару сантиметров. Спросил, что я делаю и не помочь ли мне. Я сказала, что просто уронила сережку за комод, но ничего страшного, достану потом.
Если бы сережку. Боюсь, я уронила и разбила вдребезги всю свою жизнь.
Я вышла из комнаты и спустилась вниз. У входной двери царил хаос: перевернутый комод и разбросанная обувь, два моих наращенных акриловых ногтя, которые я сломала во время борьбы, клок волос, нижнее белье, разорванное надвое, осколки вазы, что стояла на комоде, и пятна крови. Только сейчас я поняла, что лежала прямо на осколках, когда Дерек овладел мной. Моя бедра и ноги все были в порезах, кровь сочилась до сих пор.