10. Семья
Аллесия
Я лежала в постели, уставившись в потолок, и думала о том, как легко рушится всё, что ты бережёшь.
Что я делаю?
Во что я превратила свою жизнь… и жизнь своего ребёнка?
Сколько раз я говорила себе, что смогу защитить его. Сколько раз я клялась, что ему никогда не придётся видеть то, что видела я. И вот…
— Мамочка…? — дверь в спальню медленно открылась, и я увидела в проёме его взъерошенную чёрную макушку.
Я слабо улыбнулась и, осторожно приподнявшись на подушках, протянула к нему руку.
Он держал в ладонях своего плюшевого медвежонка — того самого, с оторванным ухом, которого не выпускает из рук даже во сне.
Он быстро подбежал ко мне и, подтянувшись, запрыгнул на кровать, устроился рядом, такой маленький, тёплый, родной.
— Что случилось, мой малыш? — я нежно погладила его по волосам.
Адамо опустил голову мне на грудь и крепко обнял за талию. Тонкая, колючая боль пронзила швы на животе, и я едва заметно поморщилась, но всё равно обняла его, прижав к себе, будто так я могла бы спрятать нас обоих от всего мира.
— Я хочу, чтобы ты завтра завтракала с нами внизу… — его голос звучал обиженно и чуть дрожал.
Я глубоко вздохнула и поцеловала его в макушку.
С момента ранения я почти не покидала эту комнату. Спускаться по лестнице было тяжело, особенно без помощи Адриано.
— Ты же знаешь, малыш… Мне ещё немного больно ходить. Лестница для меня — почти подвиг.
Адамо поднял голову и посмотрел прямо мне в глаза — в его взгляде не было больше детской беспечности, лишь глубокая, непонятная ему самому тяжесть.
— Я знаю, что это не “немного приболела”… — он вдруг опустил взгляд и сжал в ладошке медвежонка так, что у игрушки загнулась лапка. — В тебя стреляли. Я видел кровь. Много крови…
С того дня мы ни разу не говорили об этом.
Я надеялась, что он забудет.
Что маленький ум вытеснит страшное воспоминание.
Но дети всё видят. И ничего не забывают.
Я прикусила дрожащую губу и обняла его крепче, пряча лицо у него на макушке.
Не обращая внимания на боль, я поцеловала его в висок.
— Ты не должен был это видеть… — прошептала я. — Мне так жаль… Прости мамочку. Господи, прости меня, малыш…
Он медленно поднял голову, его ресницы были мокрыми, а в глазах стояли слёзы, которых он упорно не хотел ронять.
Маленькими ладошками он начал вытирать мои слёзы с щёк — так осторожно, будто боялся сделать ещё больнее.
А потом он склонился надо мной и стал целовать — щёки, лоб, нос, веки.
Каждым поцелуем словно заклеивая трещины в моём сердце.
И я не выдержала — рассмеялась сквозь слёзы, обнимая его, вдыхая запах тёплой детской кожи и стиранной пижамы.
Что бы я делала без тебя, мой мальчик?
Если бы я тогда не открыла ту дверь… Если бы не решилась… Наверное, я никогда бы не узнала, что такое любовь.
Мой самый лучший… мой единственный.
***
После обеда Адамо уснул рядом со мной в спальне, положив ладошку на мой живот, будто всё ещё боялся, что я исчезну, если он отпустит.
Я сидела, облокотившись спиной о подушки, и тихо гладила его по голове.
Что мне делать?
Как мне защитить его, если я сама не могу защитить даже себя?..
Я чуть прикрыла глаза, надеясь хотя бы на полчаса покоя. Но через несколько минут этот покой разлетелся в клочья.
Со двора донеслись голоса — резкие, раздражённые.
Я сразу напряглась, почувствовав, как сердце застучало сильнее.
Дверь на балкон я оставила немного приоткрытой, поэтому звуки были слышны так ясно, будто люди стояли прямо под окнами.
Среди гомона и чужих голосов я вдруг услышала его. Голос, который всегда вселял в меня одновременно и тепло, и тревогу.
Валерио.
Он ругался так, что воздух словно дрожал от его крика.
Нет…
Если он узнал о моём ранении… всё будет плохо. Очень плохо.
— Где она? Где моя сестра?! — голос Валерио теперь звучал прямо под лестницей.
Я крепче прижала к себе сына, боясь, что он проснётся и снова увидит, как я плачу.
Через минуту в коридоре послышались быстрые, тяжёлые шаги.
Дверь распахнулась так резко, что я вздрогнула и зажмурилась.
На пороге стоял Валерио.
Глаза красные, будто он сам не мог остановить слёзы.
Он быстро подошёл ко мне, почти упал на колени у кровати, и обнял меня так крепко, что я едва не вскрикнула.
— Аллесия, Господи… — голос его дрогнул.
От резкого движения по шву пронзило болью — я тихо ахнула и крепче зажмурила глаза.
— Осторожно… — с трудом выдохнула я.
Он сразу же отстранился, провёл рукой по лицу и посмотрел мне прямо в глаза. В его взгляде было всё — страх, злость, вина.
— Ты и дня здесь больше не останешься. — голос у него сорвался. — Клянусь, сегодня я заберу тебя и Адамо.
Я молчала.
Что сказать, если я сама не знаю, чего хочу?
Я только хочу, чтобы мой сын был жив…
— Брат, я… — начала я, но договорить не успела.
В комнату медленно вошёл Марко — дядя Адриано.
Он оглядел меня, Валерио и быстро скользнул взглядом по спящему ребёнку.
Зачем он вообще сюда приперся?
Что ему надо от нас?
— Ты можешь забрать свою сестру куда захочешь, — произнёс Марко глухо, почти безэмоционально. — Но ребёнка не трогай. Он сын Адриано.
Я замерла.
Грудь сдавило так, что стало нечем дышать.
Что он сказал?
Что он, чёрт возьми, только что сказал?..
— Марко! — голос Адриано разнёсся по дому, как выстрел.
Он ворвался в комнату, и в этот момент Адамо дёрнулся и проснулся.
Я быстро притянула его к себе, обхватив ладонями его щёки.
— Мамочка…? — он сонно тёр глаза и всхлипывал.
— Ш-ш, малыш… — я обняла его так крепко, что почувствовала, как у меня снова проступают слёзы. — Всё хорошо, я тут…
Сволочи…
Разбудили моего сына…
— Все вон. — голос Адриано стал холодным и жёстким. — Немедленно. Это комната моей жены.
Марко с Валерио молча вышли.
Адриано задержался, посмотрел на меня, но я отвернулась.
Когда дверь за ним закрылась, в комнате снова стало тихо.
Я долго гладила Адамо по спине, пока он не уснул. И только тогда медленно поднялась, стиснув зубы от боли, и вышла в коридор.
Марко и Валерио уже спускались по лестнице, но мне было всё равно. ЙЯ стояла, держась рукой за перила, и пыталась собраться с мыслями.
Адриано ждал меня у входа в гостиную, сложив руки на груди. Когда я приблизилась, он медленно обернулся ко мне.
— Что это сейчас было? — спросила я тихо.
Он медленно сделал несколько шагов, остановился так близко, что я чувствовала тепло его тела.
Положил ладони на перила по обе стороны от меня, будто загнал в невидимую клетку.
— С чего хочешь, чтобы я начал?
— Валерио. — я выдохнула это имя, будто мне было больно даже его произносить.
— Он пошёл в твою работу. — голос Адриано был хриплым, с надрывом. — Там сказали, что ты на больничном. Потом приехал сюда и узнал, что в тебя стреляли. Поднял шум, начал орать, что он всех перестреляет, если тебя не отдаст.
Я медленно моргнула, чувствуя, как сердце стучит в горле.
Разумеется.
Это так похоже на моего брата…
— И что ты сказал ему такого, что он ушёл без скандала? — я смотрела ему прямо в глаза.
— Попросил прощения. — он чуть усмехнулся, но в глазах у него было совсем не смешно. — И дал ему шоколадку. Как самый лучший зять на свете.
— Очень смешно, Адриано. — я закатила глаза. — А теперь скажи нормально.
Он тихо вздохнул, провёл рукой по щетине.
— Я поклялся, что больше этого не повторится. Клялся жизнью Адамо. — голос у него стал глуже.
Я замолчала.
В груди защемило.
— А Марко? — мой голос сорвался. — Что это за чушь он сказал про сына?!
Адриано медленно поднял на меня взгляд.
— Мама была одержима идеей сделать тест ДНК. — он говорил осторожно, будто каждое слово ранило меня. — Она взяла волосы и слюну… И выяснила, что Адамо действительно мой сын.
— Что ты несёшь… — я медленно покачала головой. — Ты же знаешь, что я нашла его под дверью. Он не может быть связан с тобой ничем, кроме схожестью… форм лица и цвета глаз!
— Аллесия… — он приблизился ещё ближе и осторожно положил ладони мне на плечи. — Послушай. Я не придумал это. 18 октября ты нашла Адамо под дверью. А 17 октября я видел его в роддоме. Он родился в шесть утра. Девять месяцев назад… была ночь с девушкой по имени Клара. Она работала стриптизёршей. После того как она забеременела, я дал ей всё — деньги, жильё, врача. Она не хотела ребёнка, как и я. Но я не смог заставить её сделать аборт. После родов она пропала. Сбежала с любовником в другую страну. Мы искали ребёнка. Не нашли. Потом сдались. И только сейчас выяснилось… что это был он.
Я закрыла глаза.
Тишина звенела в ушах.
— И… — он медленно выдохнул. — Волнистые волосы у него потому, что у Клары они были именно такими. Ты удивлялась, почему он не похож на меня волосами. Фабио помнил её — и рассказал мне, что у неё были волнистые волосы.
Я долго молчала.
Слёзы застилали глаза, но я их даже не вытирала.
— Адриано… — мой голос дрогнул. — Он… Он ведь мой сын?
— Ты его мама, — тихо сказал он, поднимая ладонь к моему лицу. — Ты его растила. Ты его защищала. Это не имеет значения, кто его родил.
— Только не забирай его… — я подняла на него глаза, и по щекам хлынули слёзы. — Прошу тебя… Ты же знаешь, я без него не смогу… Если Марко сказал, что Валерио может забрать меня, но не его, потому что он твой сын… я… Адриано, прошу…
Он не ответил.
Он просто притянул меня к себе и крепко обнял, уткнувшись подбородком мне в макушку.
Я всхлипывала, делая мокрой его рубашку. Он гладил меня по волосам и тихо шептал:
— Никогда, огонёк… Никогда не смей думать, что я отниму его у тебя. Ты его мама. Он твой. Навсегда.
Я подняла заплаканное лицо, а он медленно наклонился и поцеловал меня в лоб.
Тёпло. Долго. Так, что у меня снова защипало нос и дрожь пробежала по телу.
Мой сын.
Мой маленький мальчик.
***
П
осле этого мы вместе с Адриано медленно вернулись в спальню. Я едва переставляла ноги, потому что внутри всё ещё горело от боли и усталости, но больше всего хотелось просто оказаться рядом с Адамо и убедиться, что с ним всё хорошо.
Когда мы открыли дверь, он уже проснулся.
Сидел на середине кровати, обхватив маленькими ладошками свою плюшевую игрушку, и смотрел в сторону двери с таким вниманием, будто считал каждую секунду.
— Мама? — его голос прозвучал с такой надеждой, что у меня защемило сердце.
Он поднял на меня глаза, в которых было всё — и страх, что я уйду, и радость, что я вернулась. А потом вскочил и, так быстро, как только позволяли короткие ножки, побежал ко мне.
Я опустилась на колени прямо у порога и распахнула руки. Он со всей силы врезался в меня, уткнувшись носом мне в шею, и обвил меня руками.
— Мамочка… — шептал он, едва слышно, будто боялся, что если скажет громче, я исчезну.
Я прижала его к себе и закрыла глаза, чувствуя, как по щекам бегут слёзы.
Я так сильно хотела поднять его, прижать к груди, как всегда… Но стоило только попробовать сделать движение, как тело пронзила острая боль.
— Малыш… — я выдохнула дрожащим голосом. — У мамочки болит живот. Мне нельзя тебя поднимать…
Адамо медленно отстранился и посмотрел мне в глаза так внимательно, что я едва сдержалась, чтобы не расплакаться снова. Он всегда всё понимал — даже без слов.
Адриано подошёл ближе и присел рядом с нами. Его рука легко легла мне на плечо, а потом он осторожно подхватил Адамо под мышки и поднял на руки, будто малыш ничего не весил.
— Вот так. — сказал он негромко, прижимая его к себе. — Я могу тебя поднять, львёнок.
Адамо устроился у него на руках, положив ладошку ему на грудь, и вдруг тихо сказал:
— Дядя Адриано… я видел, как ты утешал мамочку, пока она плакала…
Я замерла, будто меня кто-то ударил в грудь.
Боже…
Он видел?..
— Спасибо. — продолжал Адамо так серьёзно, что у меня задрожали губы. — Я не люблю, когда мамочка плачет… А людей, которые обнимают её, пока она плачет, я люблю…
Я не выдержала и опустила лицо в ладони, чтобы он не видел, как я снова плачу.
Этот маленький ангел…
Он всегда чувствовал всё, что происходило между взрослыми, и понимал больше, чем должен был.
— Ты же мой львёнок… — тихо сказал Адриано, и его голос стал таким тёплым, что даже у меня внутри что-то дрогнуло.
Он осторожно притянул малыша ближе и поцеловал его в щёку. Адамо улыбнулся, и глаза у него чуть блеснули.
Как они похожи…
Боже, как я могла это не видеть?..
Те же скулы, та же линия подбородка, те же глаза — только ярче, с детским светом…
Даже улыбка у них одинаковая.
Адамо вдруг немного поёрзал у него на руках, будто собирался с духом. Потом поднял на Адриано свой серьёзный взгляд и тихонько спросил:
— Дядя Адриано… можно я буду звать тебя папочкой?.. Я… мама говорила, что мой папа ещё долго путешествует, и когда он вернётся, я сам это почувствую… Но… мне кажется… мне кажется, это ты мой папочка… дядя Адриано…
Мне показалось, что в этот момент перестало биться сердце.
Я прижала ладонь к губам и опустила взгляд в пол.
Этот маленький ангел…
Он и правда почувствовал…
Я подняла глаза и увидела, что Адриано будто окаменел. На лице его застыла та улыбка, которую он, кажется, даже не умел прятать, а глаза медленно наполнились каким-то растерянным, безграничным теплом.
Он осторожно повернул голову и посмотрел на меня — как будто спрашивал разрешения.
Я молча кивнула, с трудом сглотнув слёзы.
— Малыш… — голос его дрогнул. Он крепче прижал ребёнка к груди и закрыл глаза, будто боялся, что это сон. — Можно. Конечно можно… мой львёнок… мой сын… мой мальчик…
Он осторожно провёл рукой по его волосам, поцеловал в лоб, а потом в макушку. Адамо тихонько улыбнулся и прижался к нему щекой.
— Спасибо, папочка… — почти шёпотом сказал он.
В этот момент у меня внутри будто расплавилось всё, что я так долго сдерживала.
Я улыбнулась им сквозь слёзы, чувствуя, как сердце наполняется теплом и болью одновременно.
Да…
Это и есть семья.
Неважно, как мы пришли к этому моменту.
Важно только то, что мы вместе.
****
Как вам глава? Надеюсь всё нравится..
Пишите свои мнения в комментариях, так как это даёт мне мотивацию писать дальше 🫶🏼
А так же я буду учитывать ваши мнения в дальнейшем написании глав ❤️