11. Хаус
Адриано
Утром я проснулся в нашей постели с Адамо, который уютно устроился между мной и Аллесией. Он спал, прижавшись своим маленьким тёплым телом ко мне, одной ручкой сжимая край моего одеяла, а второй крепко обнимая маму за плечо.
Никто не может представить, что я чувствовал, когда он впервые попросил называть меня папой...
Будто мне подарили новую жизнь, ярче, чище, полную смысла.
Сегодня я решил отложить все дела. Даже поиски Нико. После всего, что случилось за эти дни, им нужен был хоть один день покоя. Просто тишины.
Может, свозить их в парк. Или за город, к озеру. Показать Адамо уток, которые ему наверняка понравятся.
Они заслужили немного счастья.
Я осторожно убрал его ручку со своей груди и медленно встал, стараясь не разбудить. Сделал пару шагов к ванной, как вдруг услышал тихий, ещё сонный голосок, который прозвучал для меня слаще любой музыки:
— Папа...?
Я обернулся.
Адамо уже проснулся и сидел на кровати, потирая кулачком глаз. Волосы у него были взъерошенные, щёки розовые от подушки. Он поднял на меня сонный взгляд и, неуверенно спустив ножки с кровати, подошёл.
— Ты куда, папочка? — спросил он, поднимая голову и чуть хмуря брови.
Я опустился, чтобы взять его на руки. Его ладошки тут же легли мне на плечи.
— В ванную, малыш. А ты чего так рано проснулся?
Он тихонько вздохнул и прижался лбом мне к груди.
— Мне стало холодно, когда я открыл глаза, а тебя не было... — Он замолчал на секунду, а потом поднял взгляд, в котором было больше серьёзности, чем можно ожидать от ребёнка. — Я хотел обнять мамочку, но у неё живот болит. Я знаю... хоть она и делает вид, что всё хорошо.
Боже.
Этот ребёнок рожден стать мужчиной... таким внимательным, чутким.
— Умница, — прошептал я и поцеловал его в лоб. — Давай, пока мама спит, вместе помоем лицо и почистим зубки?
— А потом оденемся одинаково? — глаза у него засияли. — Мне нравится, когда мы с мамой одинаково одеваемся... можно и с тобой так?
Я улыбнулся и кивнул.
— Конечно можно, львёнок.
Когда мы зашли в ванную, он вдруг нахмурился, изобразив на лице такую деловитость, что я едва не рассмеялся.
— Папочка, выйди, пожалуйста. Мне... ну, надо в туалет.
Я сделал вид, что очень серьёзен, и вышел. Через пару минут из-за двери раздалось его не менее серьёзное:
— Папочка, я всё.
Я вернулся в ванную и уже сам попросил его выйти, чтобы умыться. Но он, закатив глаза и сложив руки на груди, произнёс:
— Боже... ну зачем стесняться меня? Будто у меня нет... — он покачал головой так, будто был на двадцать лет старше, и всё же вышел.
Этот мальчик...
Клянусь, у меня нет слов.
Я едва сдержал смех и быстро управился. Когда позвал его обратно, он вошёл так, будто ничего не произошло, и мы включили на телефоне тихо любимую песню Адамо — Maneskin — Begin.
Пока умывались и чистили зубы, он тихо подпевал. Его голос был ещё хриплый от сна, но такой трогательный, что мне хотелось слушать его вечно.
Через полчаса мы наконец выбрались из ванной. Аллесия уже проснулась. Она сидела на кровати, прикрывшись пледом и с удивлением смотрела на нас.
— Доброе утро, огонёк, — сказал я негромко.
Адамо сорвался с места и побежал к ней, запрыгнул на кровать и обнял её за шею.
Аллесия, улыбаясь, прижала его к себе и поцеловала в щёку.
— Доброе, — ответила она и посмотрела на меня.
— Мы с Адамо уже умылись и собирались одеваться, — сказал я, кивая на сына.
— Ой, точно, — он хлопнул ладонями по щекам, словно только что вспомнил. — Мамочка, мы с папочкой хотим одеться одинаково!
Я перевёл взгляд на Аллесию. Она смотрела то на него, то на меня, и в её глазах было что-то настороженное.
Будто она боялась, что я сделаю вид, что мне неприятно, что он называет меня папой.
А я наоборот...
Я был счастлив.
С каждым его словом мне казалось, что сердце расправляется и начинает биться сильнее.
— Да, — я шагнул ближе и улыбнулся. — Мы с сыном будем одеты как две модели с подиума. — я провёл ладонью в воздухе, будто представлял наш образ в модном журнале.
Аллесия выдохнула и чуть улыбнулась.
— Хорошо, — она поцеловала Адамо в макушку и осторожно встала. — Тогда вы идите, а я умоюсь и присоединюсь.
— Договорились! — Адамо взял меня за руку, и мы пошли в гардеробную выбирать одинаковые футболки.
— Папочка, давай чёрные! Мы будем как агенты! — прошептал он с таким заговорщицким видом, что я не удержался и рассмеялся.
Да, малыш.
Сегодня ты мой главный союзник.
****
Когда Аллесия вышла, мы с Адамо уже были одеты в одинаковые чёрные футболки и белые свободные брюки. На ногах у нас были белоснежные кроссовки.
Адамо ещё решил добавить штрих — чёрные солнцезащитные очки. Он торжественно надел их сначала на меня, потом на себя, и, встав рядом, радостно произнёс, что теперь мы — самый лучший дуэт папы и сына.
Мы подошли к зеркалу и сделали несколько крутых фотографий: то строили серьёзные лица, то показывали мускулы, то дурачились, словно самые настоящие агенты.
Во время очередного кадра к нам подошла Аллесия. Она неожиданно высунула язык и подмигнула прямо в экран. Так у нас появилась первая фотография, где мы все трое вместе — и, наверное, впервые по-настоящему счастливы.
Я обернулся и увидел, как Аллесия смотрит на нас с мягкой улыбкой. Осмотрев наши образы, она подняла большой палец вверх.
— Вы такие крутые, — сказала она, и её рука легко легла на макушку Адамо.
Могла бы и меня... Я ведь тоже старался, даже обувь подбирал...
— Мамочка, оденься и ты так же, как мы с папочкой! — Адамо тут же схватил её за руку и заглянул в глаза с таким видом, будто умоляет о чём-то жизненно важном. — Ну пожалуйста! Тогда мы будем как та семейка из мультфильма, которую я люблю! Пожалуйста, мамочка!
— Хорошо, — улыбнулась она и чуть вздохнула. — Тогда ждите меня у кровати.
Адамо радостно крикнул «Ура!» и, взяв меня за руку, потащил из гардеробной.
Мы сели на кровать и стали ждать.
Прошло пять минут. Потом десять. Полчаса.
В какой-то момент я уже прикрыл глаза, облокотившись на спинку кровати.
Адамо ходил туда-сюда, потом вдруг уселся рядом и, уставившись в пол, серьёзно сказал:
— Мамочка слишком красивая, поэтому так долго одевается...
Я едва не рассмеялся.
Наверное, прошёл почти час, когда дверь наконец открылась.
Я поднял голову — и мне пришлось сделать глубокий вдох.
Аллесия стояла на пороге, чуть поправляя волосы. На ней был чёрный кардиган, расстёгнутый до середины, под которым виднелась простая чёрная майка. Белые клёш-джинсы подчёркивали её фигуру, а белые кроссовки делали нас действительно похожими на одну команду. Её волосы были распущены — длинные волнистые локоны красиво падали на плечи и спину.
Я смотрел только на неё.
Пока Адамо не подпрыгнул с места и не закричал:
— Какая мы теперь крутая семья!
Только тогда я оторвал взгляд от её лица и посмотрел на наряд.
— Нам придётся накинуть пальто сверху, а то замёрзнем, — сказал я, чтобы хоть как-то отвлечься от того, что она выглядела слишком хорошо.
— Да и тебе не помешает, — добавил я и пошёл к шкафу за верхней одеждой.
— Меня вполне всё устраивает, — громко ответила она, бросая взгляд в мою сторону.
Я качнул головой и всё равно достал три пальто. Вернувшись, протянул ей её.
— Мамочка, слушайся папу, — важно сказал Адамо, пока я аккуратно застёгивал на нём пуговицы.
Аллесия чуть удивилась и ухмыльнулась, но всё же взяла пальто в руки. Я подошёл и сам помог ей надеть его, аккуратно застегнув пуговицы.
Потом молча надел своё.
Адамо тем временем взял мой телефон с кровати и разблокировал экран.
— Давайте сфоткаемся?
Мы с Аллесией переглянулись и кивнули. Сели по обе стороны от Адамо, прижавшись плечами.
Когда он нажал кнопку, мы оба одновременно поцеловали его в щёки.
Он начал смеяться и возмущаться:
— Перестаньте! Так фотки некрасивые получатся!
Я поднял его на руки, а Аллесия забрала телефон. Мы сделали ещё несколько снимков — где он улыбался, обнимая меня за шею.
— Папочка, поставь фотографию на обои! Чтобы все знали, какая у тебя крутая семья! — с серьёзным видом сказал он.
Я улыбнулся и кивнул.
Конечно поставлю. Чтобы каждый раз, когда беру телефон, помнить, ради кого я готов сжечь весь мир.
— Что насчёт того, чтобы позавтракать в каком-нибудь кафе или поехать в парк? — осторожно предложил я.
Аллесия удивлённо подняла брови, будто не ожидала, что я сам захочу провести с ними день.
Адамо тут же завопил:
— Да-да-да!
— Это... хорошая идея, — тихо улыбнулась она.
И мы наконец-то вышли из комнаты, спускаясь вниз, впервые как настоящая семья.
***
Мы нашли уютное кафе с большими окнами и светлым залом. Адамо первым вбежал внутрь и выбрал столик в углу, прямо напротив витрины с десертами.
— Здесь всё видно! — радостно объявил он. — И вас видно, если вы решите целоваться!
Я поднял брови и перевёл взгляд на Аллесию. Она только закатила глаза.
— Боже, — пробормотала она, садясь. — Кто тебя учит таким фразам?
— Никто! Это я сам додумался! — гордо сказал он, усаживаясь между нами.
Я не удержался от смеха.
— Видишь, — сказал я ей чуть тише, — у нас с тобой очень наблюдательный ребёнок.
— Твой ребёнок, — она кивнула в его сторону, но при этом уголки её губ дрогнули, выдавая улыбку.
— Наш, — поправил я спокойно.
Она ничего не ответила, только на секунду задержала на мне взгляд. В нём не было смущения — скорее любопытство, будто она пыталась понять, шучу я или нет.
Официантка принесла меню. Пока я читал, Адамо уже с воодушевлением перечислял:
— Я возьму блинчики с клубникой! И ещё вон тот пирог! И сок! А вы будете пить вино и смотреть друг на друга!
Я отложил карту и посмотрел на Аллесию.
— Ты будешь вино и смотреть на меня?
Она фыркнула.
— Лучше кофе. И смотреть, как ты вином поперхнешься.
— Договорились, — кивнул я.
Когда заказ сделали, наступила небольшая пауза. Я почувствовал, что её рука на столе слишком близко к моей. И сам не заметил, как пальцами задел её ладонь.
Она сразу убрала руку, но не резко — скорее, как будто не была готова к этому касанию.
— Извини, — сказал я.
— Всё в порядке, — ответила она спокойно, откидывая волосы за плечо.
Она даже не пыталась отводить взгляд — наоборот, смотрела прямо на меня, с лёгким вызовом.
Я улыбнулся.
Вот так куда лучше, чем неловкое молчание.
— Адамо, — сказал я, чтобы хоть немного разрядить обстановку. — А что ты там говорил про целоваться?
— Ну да, — он пожал плечами. — В фильмах все сначала не любят друг друга, а потом — бац! — и целуются.
— Ага, — протянула Аллесия. — Только это не фильм.
— Ну... пока, — добавил он загадочно и серьёзно.
Я с трудом сдержал смех.
Он явно решил стать главным сценаристом нашей жизни.
Когда еду принесли, Адамо сразу взял вилку и ткнул в блины.
А мы с Аллесией почти одновременно потянулись за сахаром. Наши руки снова встретились. Она в этот раз не убрала ладонь, а только чуть сжала пальцы, будто проверяя, как я отреагирую.
И тут Адамо поднял голову и сказал так буднично, что я чуть не поперхнулся:
— Мамочка, ты можешь дать папочке взять сахар? А не искать удобный случай чтобы к неиу коснуться? Я понимаю тебя, у папы на руках комфортно. Но... давайте потом, тут я ем вообще-то.
Аллесия громко выдохнула.
— Адамо... — начала она, но он уже жевал и не слушал.
Я просто тихо рассмеялся.
— Он у нас стратег.
— Он у нас катастрофа, — вздохнула она, но улыбалась.
Мы ели, периодически перебрасываясь короткими фразами. Никакой открытой романтики, но каждая реплика была с намёком, который мы оба старались не замечать.
— Мамочка, — сказал Адамо, доедая третий кусочек пирога, — ты такая красивая, что папочке сложно сосредоточиться!
Она приподняла брови.
— Папочке?
Я только пожал плечами, сделав невозмутимое лицо:
— Он прав.
Она снова чуть улыбнулась, пряча глаза в чашке кофе.
— Ну что, — сказал я, допивая. — Может, пройдёмся по набережной?
— Да! — закричал Адамо. — Только вы не держитесь за руки без меня!
— Обещаю, — сказал я и поднялся.
Аллесия бросила на меня короткий взгляд, в котором не было уже той прохлады. Скорее — осторожное принятие. Она встала, поправила волосы, а я задержал взгляд на её пальцах — и впервые заметил, что она тоже смотрит на мои руки.
Но ничего не сказал.
Мы вышли из кафе, а Адамо важно заявил:
— Теперь я буду идти посередине! Чтобы никакой романтики!
Мы с Аллесией оба засмеялись.
И всё же это была самая правильная прогулка из всех.
***
.После кафешки мы пошли к озеру, где кормили уток, а Адамо всерьёз ругался на них, чтобы те делили еду между собой и что нельзя быть жадными. Мы с Аллесией смеялись и кивали, когда он поднимал голову и серьёзно спрашивал:
— Правда?
После этого мы пообедали в ресторане его любимой пиццей Маргарита. А потом отправились в парк аттракционов, где катались на всевозможных каруселях и горках. На самых страшных мы все трое орали как безумные, а Аллесия и Адамо при каждом резком спуске вжимались в меня, будто это могло их спасти.
Поужинав в другом ресторане, мы наконец вернулись домой.
Кажется, впервые в жизни я почувствовал себя свободным и простым человеком.
Хоть на один день я забыл обо всех своих проблемах. Были только моя жена и мой сын.
Я открыл дверцу заднего сиденья машины и увидел, что Адамо уже спал, устроившись среди горы пакетов. Аллесия устроила себе шоппинг, пока мы ходили за ней по пяткам. Поэтому тут много пакетов со всякой всячиной.
Надеюсь там есть красивое кружевное белье...
— Он устал, — сказала Аллесия, вставая рядом за моей спиной.
Я кивнул и аккуратно поднял сына на руки.
Только мы вошли в дом, как Мария, дочь Кальвины, выбежала нам навстречу с испуганными глазами.
— В большом доме скандал... госпожа Сильвия кричит... а Виола плачет, — выпалила она.
Мы с Аллесией переглянулись. Я передал ей Адамо.
— Уложи его в свою комнату и сними с него кроссовки и пальто. Не забудь укрыть одеялом, — сказал я спокойно, хотя внутри уже всё начинало закипать.
Я протянул Кальвине ключи:
— В машине пакеты. Занесите их в нашу спальню.
Голоса становились всё громче, и мы почти бегом двинулись в сторону особняка.
Когда мы зашли в гостиную, там творился хаос.
Дядя Марко и Карлос еле удерживали Микеле, который орал и вырывался так, будто собирался кого-то убить.
Виола сидела в кресле, закрыв лицо руками и всхлипывая так, что её плечи дрожали.
Агата обнимала мою мать, пока та плакала без единой эмоции на лице. Мама всегда ненавидела показывать слабость перед другими, но сегодня, похоже, её что-то окончательно сломало.
София гладила плечо отца, который не поднимал взгляд от пола, будто хотел провалиться сквозь него.
Фабио стоял напротив, с опущенной головой и стиснутыми кулаками.
Только Джаннета наблюдала за всем этим с попкорном в руках, будто смотрела дешевую мыльную оперу.
— Что, мать вашу, здесь происходит?! — мой голос раскатился по комнате так, что даже Микеле замолчал. — Можно хоть один день в этом чёртовом доме провести без драмы?!
Мама подняла на меня покрасневшие глаза и срывающимся голосом закричала:
— Этот недоумок! — она резко указала пальцем на Фабио. — Он влюбился в Виолу! И в добавок сделал её беременной! Вот! Смотри на лицо своего лучшего друга!
Что…?
— Я убью тебя, сукин ты сын! Убью! — взвыл Микеле, дёргаясь в хватке Марко и Карлоса.
Я стоял, чувствуя, как злость поднимается к горлу.
— Это правда? Это правда, Фабио?! — голос мой хрипел, хотя мне хотелось орать.
Фабио медленно поднял глаза.
— Это правда, — сказал он тихо.
— Ты ебанулся?! Ты хоть представляешь, что ты натворил?! — я шагнул к нему, но Аллесия встала между нами и положила ладонь мне на грудь, чуть толкнув назад.
— Адриано, успокойся. Ссоры сейчас ничего не изменят, — она смотрела прямо в глаза, и этот её спокойный взгляд в какой-то момент действительно заставил меня выдохнуть.
— Не трогай его! — сквозь рыдания прошептала Виола и вдруг медленно осела в кресле.
— Виола? Виола! — Аллесия сразу же бросилась к ней, придерживая её за плечи. — Слышишь меня? Смотри на меня!
Виола обмякла, закрывая глаза.
— Чёрт, она теряет сознание! — крикнула Аллесия. — Принесите воды!
Я стоял, сжимая кулаки так, что хрустели костяшки.
Где-то внутри меня зрело желание просто выбить из Фабио всё дерьмо, которое он в себе носил, но когда я посмотрел на Виолу, бледную, с мокрыми от слёз ресницами, я вдруг понял, что ни крик, ни драка уже ничего не изменят.
Иногда самые близкие люди разрушают тебя быстрее любого врага.
****
Пишем мнение в комментариях😌
Я учитываю их в написании следующих глаз😉
Звёздочки не забываем родные🫶🏼