глава 6. После тишины
Тишина в комнате была теперь иной. Густая, насыщенная, как после грозы. Они все еще сидели на полу, прижавшись друг к другу, не в силах и не желая разрывать возникшую между ними связь. Лунный свет, отражаясь от снега за окном, заливал комнату серебристым сиянием, и его было достаточно, чтобы видеть выражения их лиц.
Николай не отпускал ее. Его рука лежала на ее талии, твердая и уверенная, а другой он продолжал нежно перебирать ее волосы. Он смотрел на нее так, будто видел впервые, и в то же время — будто знал ее всю жизнь. В его обычно строгих, подчеркнуто собранных глазах плавала неподдельная нежность и легкое, почти мальчишеское изумление.
— Я давно не чувствовал ничего подобного, — проговорил он наконец, и его голос, низкий и немного хриплый, идеально вписывался в ночную тишину. — Эта... тишина внутри. Обычно в голове постоянно работает счетчик, анализирует, просчитывает риски. А сейчас... тихо.
Виктория прижалась щекой к его плечу, чувствуя тепло его тела через тонкую ткань свитера. —У меня тоже, — призналась она. — Обычно в голове столько мыслей, столько тревог... А сейчас будто кто-то выключил шум. Осталось только... это.
Она не стала уточнять, что именно «это». Не нужно было. Он понимал. Он всегда понимал с полуслова, с полувзгляда. Это пугало и в то же время невероятно притягивало.
— Твои стихи, — вдруг напомнил он. — Ты сказала, о страхе и смелости. Мне кажется, я теперь понял, о чем они.
Она засмеялась тихо, смущенно.
—Возможно. Хотя... сейчас кажется, что они были наивными.
—Ничего наивного в этом нет, — он возразил мягко, но твердо. — Это самое сложное — идти вперед, зная о рисках. Видеть препятствия, но не позволять им себя сломать. Я это проходил и на льду, и в армии, и... в другой жизни. Ты сильнее, чем думаешь, Виктория. Гораздо сильнее.
Он произнес ее полное имя, и от этого что-то ёкнуло у нее внутри. Это звучало не официально, а как высшая степень уважения и признания.
Они еще долго говорили. Не о будущем, не о проблемах, а о мелочах. Он рассказывал забавные случаи из хоккейных сборов, она — смешные истории из медицинской практики. Они смеялись, и этот смех был таким же исцеляющим, как и их поцелуй. Он снова стал для нее просто Колей — умным, ироничным, уставшим от своего статуса мужчиной. А она для него — Викой, источником света и спокойствия, девушкой с карими глазами и стихами в секretной тетради.
Под утро он на руках отнес ее в спальню, уложил под тяжелое стеганое одеяло и, поцеловав в лоб, хотел уйти.
—Останься, — тихо попросила она, уже почти во сне. Он остановился в дверном проеме,силуэт его был темным на фоне серебряного окна.
—Ты уверена?
—Да.
Он лег рядом, на top одеяла, и просто обнял ее, прижавшись спиной к его груди. Его дыхание было ровным и спокойным. Она чувствовала себя в полной безопасности, как за каменной стеной. Последнее, что она помнила перед сном, — это ощущение его крепких рук вокруг себя и тихий шепот где-то у самого виска:
—Спи. Я здесь.
Утром она проснулась от запаха кофе и тихого стука по клавиатуре. Николай сидел за деревянным столом у окна, смотря на просыпающийся, заснеженный лес. На нем был простой черный свитер, а на лице — сосредоточенное выражение. Он работал. Но как только почувствовал ее взгляд, сразу же обернулся. И его лицо преобразилось, строгость уступила место теплой, почти невесомой улыбке.
— Доброе утро. Как спалось? —Лучше не бывает, — она потянулась, чувствуя себя невыспавшейся, но невероятно счастливой.
—Мне нужно ненадолго в город. Дела, которые нельзя отложить, — он подошел к кровати и сел на край, взяв ее руку в свою. Его прикосновение было уже привычным и таким же желанным. — Останешься здесь? Я вернусь к обеду. Машина и человек будут рядом, если что-то понадобится.
В его предложении не было ничего от приказа или ограничения свободы. Это была забота. Стремление оградить ее от ненужных взглядов и вопросов, пока она здесь, в его стране.
— Я побуду здесь, — кивнула она. — Почитаю. Может, даже... напишу что-нибудь.
Он снова улыбнулся, наклонился и поцеловал ее — уже не так осторожно, как ночью, а с утренней уверенностью и нежностью.
—Я буду ждать этого, — сказал он, и в его глазах мелькнула искорка любопытства.
Он уехал, оставив ее одну в тишине заснеженного леса. Но одиночество не давило. Оно было наполнено им — его присутствием, его словами, памятью о его прикосновениях. Виктория взяла свою тетрадь, открыла ее на чистой странице и задумалась, глядя на иней на окне. Первая строчка родилась сама собой:
«Тишина после бури — не пуста...»
Она улыбнулась. Возможно, когда-нибудь она действительно осмелится прочитать это ему. И он, со своей серьезностью и умением слушать, поймет каждое слово.