Меж стен: Эксперимент «София»

Вечер.

Центром притяжения для всех парней-глэйдеров, стал костер. Не тот маленький, тщательно сберегаемый общий очаг в Спринге, вокруг которого девушки жались плечом к плечу, делясь скудным теплом и тихими словами. Нет.

Это был большой, небрежно сложенный костер, пожирающий целые бревна. Языки пламя метались высоко в сгущающиеся сумерки, отбрасывая танцующие тени на лица парней, сидевших вокруг. Шум стоял оглушительный: смех, перекрикивания, споры, стук ложек о миски, чей-то фальшивый напев. Мужской гул. Грубый, жизнеутверждающий.

София сидела вне круга. Одна. На краю света, отбрасываемого костром, на холодном, необработанном камне. Но расстояние до ближайших глэйдеров было достаточным, чтобы чувствовать на себе их крадущиеся взгляды, шепот и смешки.

–  Новая... Та, что не спала.
– Смотри, такая тихая...
–  Думаешь она шпионка?

Ньют, добрый и очень усталый Ньют, принес ей миску – грубо выдолбленную из дерева, тяжелую. Внутри плескалось что-то теплое, мутное, с плавающими кусочками неопознанных кореньев и мягкого мяса, но резинового.

– Суп. Тебе нужны силы. - кратко сказал он, а затем ушел к остальным. Его позвал Минхо.

Она медленно поднесла ложку ко рту. Тепло. Солоновато. Овощи? Она глотнула. На удивление, было очень даже съедобно.

Поедая ужин, она молча наблюдала. Как Минхо, сидя на бревне, резко жестикулировал, рассказывая что-то Ньюту. Его голос, кажется, перекрывал всю эту гудящую гамму голосов. вокруг.

Как Чак пытался подбросить в костер зеленую ветку, вызвав шипение, град искр и смех окружающих.

Как Галли сидел чуть поодаль, его лицо в тени было искажено постоянной подозрительностью, взгляд время от времени скользил в ее сторону, как холодный клинок.

Ритуал. Но не тот, что знала она. Не тихий обмен силами перед лицом вечного холода. Это был шумный пир во время чумы, попытка заглушить страх стен грохотом собственных голосов.

Тень упала на нее. София медленно подняла глаза, не меняя позы – спина прямая, плечи чуть сведены, миска на коленях.

Перед ней стоял Томас. Тот самый парень, чье имя выкрикнула другая. Он выглядел… взъерошенным. Темные волосы торчали в разные стороны, на лбу – следы сажи или грязи, в глазах – знакомое смятение, но поверх него – упрямое любопытство.

Он держал свою миску, сжимая ее так, что костяшки пальцев побелели.

— Эм… Я сяду? – спросил он, его голос звучал громче, чем он, видимо, планировал, и он тут же смущенно сглотнул.

София молча кивнула, едва заметно. Ее взгляд вернулся к костру, к танцующим теням. Она не приглашала, но и не отгоняла. Просто… терпела.

Томас опустился на камень рядом, сохраняя дистанцию в полметра. Он поставил миску рядом, но не ел. Смотрел на костер, потом на свои руки, потом искоса – на нее.

Тишина между ними натянулась, густая, неловкая, режущая контрастом с грохотом вокруг. Она длилась так долго, что София почти поверила, что он просто пришел посидеть в тишине.

— София, да? – наконец выпалил он, словно прорывая плотину. – Я Томас.

Она лишь кивнула, даже не подняв глаз.

– Суп… понравился? – он ткнул ложкой в свою миску.

– Съедобно, – ответила она нейтрально, делая еще один маленький глоток. Тепло. И вкусно.

– Ага… – Томас помолчал, копался ложкой в своей похлебке. – Тебя… твоя подруга… Ньют говорит, она очнется скоро. Мы так думаем. Ее отнесли в Хомстед, пока что в комнату медбрата. Он присматривает.

– Хорошо, – сказала София. Она не знала ту девушку. Они были просто грузом в одном лифте. Но если Ньют так сказал… Ньют. Единственный, кто пока не вызывал у нее острого желания отползти подальше.

– Тебе… здесь не страшно? Одной? – вопрос вырвался у него внезапно. Он повернулся к ней, и в его глазах горело то самое навязчивое любопытство, смешанное с искренним недоумением. – Я помню свой первый день… Это был ужас. А ты… ты такая спокойная.

София на миг встретила его взгляд. Спокойная. Какое удобное слово для того хаоса льда и ужаса, что бушевал у нее внутри. Для памяти о Шейдах, о Соне, о том, как ее вырвали из одного ада и швырнули в другой.

– Привыкаю, – произнесла она просто, отводя взгляд обратно к пламени.

Ложь. Она не собиралась привыкать. Она анализировала. Оценивала. Пыталась понять, как сбежать и отсюда.

– А... Чак тебе понравился? Видел, как он подходил к тебе, перед ужином.  – Томас указал подбородком на пухлощекого парнишку, – Забавный малой, скажи же?

– Немного. – сказала София нейтрально, пожав плечами.

Томас почувствовал барьер. Заерзал, почувствовав неловкость, не зная о чем еще можно спросить.

– Ну и погодка тут, да? – так банально. Он махнул рукой в теплый, наполненный цикадами вечер. – Жарит днем, а ночью прохлада. Не то что... не знаю, где там обычно... – он запнулся, поняв, что не знает вообще ничего о «там, где обычно».

София посмотрела на звездное небо над стенами. Вспомнила вечный свинцовый купол Спринга, пронизывающий ветер.

– Тепло, – констатировала она. Факт. Ни хорошо, ни плохо.

– Правила тут… сложные, да? – спросил Томас, явно пытаясь удержать этот «разговор» на плаву. Выходило не очень хорошо. – Мне Алби обьяснял, не Ньют, как тебе… Но тоже интересно, хоть и взрыв мозга.

Правила. Кодекс Глэйда. Против неписаных законов выживания Спринга, где каждое действие, каждое слово могло стоить жизни не только тебе, но и другим. Где одно лишь Молчание, было страшнее их Кутузки.

Томас снова замолчал. Он явно исчерпал запас «безопасных» тем. Его пальцы барабанили по колену. Он взглянул на нее, потом на костер, потом на Чака, который теперь пытался показывать тени руками на стене хижины, вызывая хохот. Неловкость висела между ними почти осязаемо.

— Ладно… – он вдруг поднялся, подхватывая свою почти нетронутую миску. – Я… пойду. Доедать. Ты… если что… – он махнул рукой в сторону шумящей толпы, – обращайся. К Ньюту. Или ко мне.

Он постоял еще секунду, словно ожидая чего-то большего – улыбки, вопроса, хотя бы взгляда. Не дождавшись, развернулся и пошел обратно к свету и шуму костра, к своему племени мальчишек. Его силуэт слился с другими.

Гул вечера в Глэйд обрушивался на нее волной – смех, крики, стук. Она закрыла глаза на мгновение. Осталось только ожидание. Ожидание утра. Ожидание другой. Ожидание… чего-то худшего. И ее тихое наблюдение было лишь затишьем перед бурей, которую она принесла с собой в деревянной миске с супом.

***

Пламя лизало смолистые поленья, выбрасывая в темнеющее небо фейерверки искр. Тени плясали на лицах глэйдеров, собравшихся после своего «скудного» ужина.

Одни молча чинили снаряжение, другие перебрасывались уже более усталыми шутками, чем до этого, третьи просто смотрели в огонь, теряясь в потоке своих собственных мыслей. Воздух тихо гудел звуком временного перемирия со стенами и страхами.

София сидела там же, где и до этого. Чуть поодаль от основного круга, спиной к дереву, на корявом обрубке бревна. Миска с супом, недоеденная, стояла у ее ног. Она больше не чувствовала голода. Наелась.

Только в груди все еще было ледяное кольцо отчуждения, сжимавшее горло, и привычную настороженность, заставлявшую сканировать лица, тени, малейшее движение. Спринг после ужина – был шепотом у очага, проверка снаряжения Айсеров, тихие песни Сони.

Здесь – громкий гул голосов, хлопанье по спинам, грубый смех. Шумный ад. Ей хотелось зажать уши.

София не смотрела на огонь. Ее взгляд, непроницаемый, как ночь за стенами, скользил по знакомым ей лицам: Ньют, спокойно беседующий с Томасом у самого жара; Минхо, точащий нож с мрачной сосредоточенностью, движения его были резкими, точными, взгляд периодически цеплялся за Софию, как крючок, словно он хотел поговорить с ней; уже засыпавший Чак, ютившийся у ног Томаса.

Галли сидел напротив, через костер. Его лицо, освещенное снизу пламенем, казалось вырезанным из темного дерева – угловатое, с тяжелой челюстью, сжатыми внутри скулами и темными глазами, в которых горел не огонь, а угрюмый тлеющий уголек подозрения. Он не смеялся, как другие. Не спорил, как обычно.

Он пожирал Софию своим взглядом. Каждый ее вдох, каждый поворот головы, каждый мимолетный взгляд в сторону Дверей – все фиксировалось, взвешивалось на незримых весах его паранойи. Она была аномалией. Другую, лежащую без сознания в Хомстеде, можно было списать на обыденность новичка, но эту... Эту нельзя. Она была слишком спокойна для этого всего. С самого ее прибытия, с того момента, как она вышла из лифта не в коме, а с этим знающим, оценивающим взглядом глазами, он увидел в ней угрозу. А угрозы в Глэйде устраняли. Или изгоняли.

Галли вскинул голову, кивая в сторону Софии. Его голос, хриплый и громкий, как скрежет камня, разрезал нестройный гул:

– А она...? – Он ткнул пальцем через костер прямо в девушку. Все взгляды парней по близости, как по команде, устремились на нее. Минхо замер, нож в руке. Ньют медленно повернул голову. Чак ахнул и притих, вжавшись в ноги Томаса. – Чего сидит там, как сова? Не спит, как другая. Ничего не спрашивает. Сидит и просто смотрит. – каждое слово било, как молот. – Как думаешь, Минхо, что ей тут нужно? Чего вынюхивает?

Минхо нахмурился, его пальцы сжали рукоять ножа крепче.

– Она просто новенькая. – его голос был спокоен, но в нем прозвучала сталь. – Испуганная, как и мы когда-то. Дай ей время, чтобы освоиться тут.

– Освоиться? – Галли резко обернулся к нему, – Пока она здесь осваивается, мы все можем подохнуть! Сначала Томас, потом та девка, кричавшая его имя в агонии. Теперь она. Посмотри на нее. Она... она явно изучает, но никак обычный новичок... Как паук изучает свою жертву в паутине!

София даже не шелохнулась. Только глаза медленно поднялись и встретились с его взглядом через пляшущие языки пламени. Ее глаза, темные и непроницаемые, как ночь за стенами, встретились с его горящим взглядом. В них не было ни страха, ни вызова. Только ледяное, бездонное равнодушие, словно он был не человек, а назойливое насекомое, мешающее ей спать.

– Я не паук, Галли, – сказала она, глядя прямо на него. Ее голос оставался стихим и спокойным, но в нем появилась внутренняя, незаметная стальная жила. – Пауки плетут сети, чтобы ловить, если ты не знал. Я же... просто вижу. Вижу, как ты боишься. Боишься теней. Боишься девушек. Боишься, что мы окажется... сильнее твоих кулаков?

Тишина повисла гнетущей тяжестью. Даже костер будто потух на мгновение. Глаза Галли расширились от бешенства. Он не ожидал от нее какого либо ответа. Ожидал слез, истерики, молчания – чего угодно, но не этого холодного анализа его страха.

– Сильнее? Ты сейчас серьезно? – зарычал он, насмехаясь. Рванулся вперед, его рука с растопыренными пальцами полетела к ее плечу, чтобы схватить, встряхнуть, как следует. Чтобы мозги встали на место.

София не отпрянула. Она лишь сдвинулась на пару сантиметров вбок от него. Грациозно, как кошка, уворачивающаяся от неуклюжего удара. Его пальцы схватили прохладный воздух. Все замерли. Чак вжал голову в плечи. Томас застыл, полупривстав. Минхо прищурился, оценивая стойку Софии – не девчоночью, а бойца. Ньют вскочил, готовый броситься между ними.

– А ну, хватит! – его голос прогремел, как тот самый колокол тревоги. В нем не было обычной усталости. Была ярость.  – Она ведь девчонка, Галли! Успокойся! Сейчас же. И ты, – он перевел огненный взгляд на Софию, – хватит подливать масла в огонь. Хочешь, чтобы он размазал тебя прям здесь?

Галли замер, дрожа всем телом. Его глаза, налитые кровью, метались от лица грозного Ньюта, полного непримиримого авторитета со стороны других глэйдеров, к спокойному лицу Софии. Она стояла неподвижно, все так же смотря на него с тем же ледяным презрением. Ее руки были опущены вдоль тела, не сжаты в кулаки, как до этого. Теперь было полное отсутствие страха. Полное отрицание его угрозы. Это бесило больше всего.

– Но она!... – захрипел Галли, указывая на Софию своим пальцем, но уже не находя слов под тяжелым взглядом Ньюта и молчаливым осуждением, читавшимся в глазах даже его сторонников. Ее спокойствие - было его поражением.

– Она – одна из нас. – отрезал Ньют. Его голос гремел, заставляя вздрогнуть даже Минхо. – И пока я здесь, ты не смеешь ее трогать! Понял? Отойди уже наконец от нее. Остынь.

Одно лишь мгновение казалось целой вечностью. Галли тяжело дышал, его плечи ходили ходуном. Он посмотрел на девушку. Она все так же смотрела на него. Без страха. Без гнева. Без интереса. Как на надоедливую муху. Этот взгляд добивал его сильнее угроз рядом стоявшего Ньюта.

– Шпионка, – прошипел он, отступая. – Я за тобой смотрю. Каждым шагом. Каждым взглядом. Ошибешься – и я тебя прикончу. – он бросил последний, полный ненависти взгляд на Ньюта с Софией, развернулся и зашагал прочь, расталкивая молчаливых глэйдеров, растворившись в темноте за пределом света костра.

Напряжение медленно начало спадать. Чак выдохнул с шумом. Томас опустился обратно на бревно, проводя рукой по лицу. Минхо подобрал нож, его взгляд скользнул по Софии – теперь в нем читалось не только недоверие, но и уважение к ее стальным нервам, смешанное с глубокой настороженностью.

– Ты... в порядке? – спросил он тихо.

София медленно кивнула. Ее взгляд скользнул туда, где исчез Галли, потом – в костер. Пламя отразилось в ее зрачках, но не согрело их.