Суицидник тоже может любить... |BSD|ДазАцу

Повседневность — это то, к чему привыкли все. Обыденная серая рутина, какой бы скучной она не казалась, всё же, без неё, довольно сложно представить следующий день.

- - -

Он чувствовал себя крайне странно. Необыкновенно удушающее чувство затуманило разум, стоило вспомнить о происходящих вокруг тебя вещах. Мысли холодны и неясны, размыты, словно забытый сон. Словно он не бродит по раздумьям своего разума, пытаясь придумать для себя что-то новое, к примеру, как можно провести остаток свободного времени или чего бы съесть на ужин. Наоборот, одна мысль остановилась и не хотела отпускать, она не даёт задуматься о другом и возникает несколько раз. Однотонные и скучные идеи он сразу оставлял куда подальше. Но, как бы он сам того не хотел, сколько бы не пытался отречься от этой навязчивой мысли, он продолжал, снова и снова, прокручивать её в голове. А эта мысль оказалась тем ещё фруктом — вопрос, ответ на который выглядел очень смутно, если это вполне можно было считать за ответ. — «... И всё же, почему я думаю только об одном?» — вновь задавался шатен возникшей мыслью. Как ни странно и не удивительно, объектом таких мучительных раздумий был никто иной, как Ацуши. Да-да, Осаму много раз себя упрекал за слишком долгое время, что он уделяет этим мыслям (в пределах разумного). И дело не о каких-то секундах и минутах — дни и часы могли проходить очень быстро и неощутимо, когда тот задумывался о светловласом парне, но внешние причины препятствовали такой возможности, всяко пытаясь вернуть в реальность. Но чаще всего он сам спасал себя, нежели ждать помощь от других. Порой, шатен не понимал, от чего же его так легко оторвать от реального мира и поддаться раздумьям. — «Почему именно он?» — стоит снова вспомнить этот вопрос, как в голове внезапно всплывает размытый человеческий облик. Он находился вдалеке, по мере приближения белая прозрачная дымка исчезала, а силуэт и очертания становились более чёткими. Светлое лицо, мягкая кожа с изъянами ввиде небольших шрамов. Выразительные глаза цвета тёплой жёлтой карамели с едва заметным лиловым оттенком, уже не говоря про его необычную, но в то же время привлекательную форму зрачков, придающие вид «кошачьих глаз». Платиновые волосы, напоминающие по прикосновению мягкий пух. Лицо юноши было детально передано в воспоминаниях Дазая, выглядело, словно художник завпечатлил его на своей картине, без единого намёка на упущение важного штриха. И самый главный штрих странной личности юноши — эмоции. Вечная тоска и печаль чётко отражались в его прекрасных глазах, будто это были зеркала. Даже улыбка не может этого скрыть. Прокрутив в голове всё то время, что он проводил с Ацуши, Дазай мог с уверенностью пересчитать на пальцах моменты, когда светловласый улыбался. Несмотря на то, какую ценность имели для шатена эти мгновения, они могли лишь уступить той фотографии, увиденной пару дней назад. Он всё никак не мог забыть тот солнечный облик парня, от него так и веяло умиротворённостью, спокойствием и радостью.
Детектив ощущал какую-то досаду и обиду, уже в который раз мысленно сравнив Ацуши с фотографии и «настоящего» Ацуши. Скажем так, прочертить итоговую линию их разницы он мог разве что по внешним отличиям, только и здесь особо нечего выделить, если не учесть вид «до» и «после»... Однако, дело было вовсе не в этом. Чисто из любопытства, ему было бы интересно узнать поближе юношу в прошлом, но от того и становится досадно, что это нереально.

Вернуть Осаму из мыслей в реальный мир помог резкий стук капель дождя по стеклу окна. Тёмные тучи всё больше сгущались над портовым городом. Даже просто смотря в окно на прохожих, что так быстро бежали с зонтами и без, можно было кожей прочувствовать холодный влажный воздух. Уже третий день горожанам приходится наблюдать за окном вечный дождь, который только ещё больше портил всеми нелюбимые будние. Ничего интересного и захватывающего этот день не предвещал, одной мысли хватало, чтобы настроение окончательно испортилось — нужно идти на работу или учёбу. Многим было очень обидно, что в конце мая им приходится «наслаждаться» холодной и мокрой погодой. К великому счастью, шатен не был из того числа работяг, ему не нужно было куда-либо торопиться. По этому, последний предпочёл сдаться в приятные объятия лени, которые были уж слишком соблазнительными, и остаться дома. Он вполне мог себе позволить расслабиться в столь напряжённые будние с чашкой горячего чая, или же кофе.

Шатен нехотя отвернулся от окна и бросил короткий взгляд на электронные часы, что так неизменно стояли на своём месте. Они показывали семь часов. От такого он недовольно прищурился и сильнее замотался в одеяло, не успевшее остынуть и продолжающее согревать едва пришедшего в реальность Дазая. И такие новости, как слишком ранее пробуждение, естественно, его не радовали. Причиной недовольства являлось безделье. Он не знал, чем можно занять себя в такое время. Спать уже не хотелось, вся сонливость куда-то пропала, вместо неё пришёл неприятный осадок от осознания ситуации. С тяжким вздохом Осаму вновь упал головой на мягкую подушку, от которой он ещё надеялся перенять хоть какие-то частички недавнего сна. Да и в принципе, может тёплая постель заставит снова заснуть?

Он точно не знал, сколько прошло времени с его попытки заснуть снова. Зато осознал, что идея не удалась с самого начала и шатен просто скоротал минут десять, то не двигаясь, то поворачиваясь с одного бока на другой. По этому, забыв эту неудачу, Осаму, через нежелание расставаться с тёплым и уютным одеялом, всё же поднялся с дивана и ленивой походкой вышел из комнаты. По коже пробежали неприятные мурашки, повествующие о том, что в квартире довольно прохладно. Он направлялся на кухню, дабы сделать себе горячий напиток, но приостановился у комнаты, где сейчас спал Ацуши. Дверь была полностью открыта, что вызвало у мужчины чувство удивления, ведь обычно, она либо приоткрыта, либо совсем закрыта. И нет, это вовсе не потому что светловласый хотел себя как-то огородить, а потому что у Дазая вечная привычка закрывать дверь своей комнаты. Когда последний желал юноше «спокойной ночи», то уже на автомате её закрывал. Ну, а что Ацуши? Он и не жаловался, вроде его всё устраивало, а даже если нет, то юноша всё равно бы не сознался.
Шатен медленно и тихо подошёл поближе, осторожно заглядывая внутрь и насторожительно осматривая. Однако, повода волноваться не было, всё было как обычно. Накаджима спал на самом краю, отвернувшись лицом к окну, что казалось вот-вот упадёт, привычно согнув ноги ближе к себе и слегка приобнимая край подушки. Обстановка была спокойной, даже умиротворённой, словно так было всю жизнь и продолжается сейчас, и будет продолжаться, на что детектив и надеялся. Единственное, что беспокоит Дазая, так это то, что парень будто игнорирует все его просьбы. Например, уже в который раз детектив просил того не ложится слишком близко к краю, ибо на кровати есть место, к тому же, во сне может упасть и больно удариться, или что довольно спрашивать разрешения на безобидные действия, и таких случаев бесконечно много. Это он умалчивает про обращение, юноша вечно говорил с ним на излюбленном «Вы», даже подходящую приставку выбрал. Но со время знакомства, Осаму понимал, что просто так по одной просьбе он не сможет переделать Ацуши, оставалось привыкнуть к такому льстивому обращению.

Убедившись в порядке, шатен, как и задумывал ранее, отправился на кухню. Причиной лёгкой прохлады в квартире служило окно, стоявшее в режиме проветривания. Кажется, кто-то с вечера забыл закрыть его. Сырость и прохлада от дождя чувствовались кожей, а нежная мелодия из стука капель немного расслабляла и успокаивала. Поставив чайник с водой и включив его, мужчина с задумчивостью потрепал свои тёмные волосы и, предварительно открыв дверцу настенного шкафчика, где хранилась вся посуда, потянулся за кружкой. Тут уже не думая, он решил выпить крепкого чёрного чая. Спустя меньше минуты закипела вода в чайнике и суицидник немедля залил её в приготовленную кружку с заваркой. Горячая вода постепенно стала окрашиваться, при этом приобретая слегка горьковатый привкус и приятный аромат. Обычно, Осаму не пользуется добавками, например, как молоко или сахар, потому взял тёплую кружку с напитком и сел на подоконник. На оконном стекле виднелись мокрые дорожки капель, по которым скатывались новые, из-за них практически ничего не было видно и всё снаружи выглядело слегка расплывчивым. Небольшими глотками отпивая чай, шатен, прислонив голову к стене, вновь стал наблюдать за повседневной суетой. Чувство одиночества исчезало, стоило заслушаться ритмичным стуком капель, и в конец осознать и принять факт о присутствии второго человека в его скучной жизни.

Хотя нет, даже неудивительно для самого себя, Дазай почему-то вспомнил Ацуши. Его это не поражало, он все смахивал на время, что они проводят вместе. Но те моменты, что они проводят вместе, сложно назвать «таким как у всех». Пока все друзья, или знакомые, которые хотят лучше знать друг друга и сблизиться, ходят вместе гулять, при этом обсуждая что-то интересное, приглашают к себе, то Осаму и Ацуши просто разговаривают. Ну, это сложно представить, с учётом того, что всё это выглядело крайне забавно. Шатен пытался его разговорить, даже немного веселить, но светловласый в ответ не говорил так много, как собеседник. Как размышлял детектив, юноша действовал по принципу «краткого, но чёткого ответа», к тому же, парень всегда осторожничал. Но мужчина не мог отрицать, всё же были смешные моменты, которые надолго останутся в его памяти.
И потому, шатен очень переживал, что всё это могло рухнуть и прекратиться. Два дня назад, когда закончилось их огромное дело и преступники были за решёткой, начался всеми долгожданный сотрудниками отпуск. Казалось, какие же могут быть теперь заботы, ведь все благополучно обернулось для всех, даже для Мафии, что сможет поквитаться за сорванный контракт с контрабандой, но только через некоторое время. В тот день, помимо всего этого, он сильно переживал за Ацуши, произошедшие события слишком помяли и подавили его. Это он почувствовал, когда впервые попробовал кого-то утешать. Не словами, как до этого, а простыми действиями, называемые лаской. После того, шатен уже не рассчитывал, что юноша захочет разговарить, ведь из-за низкой самооценки точно станет думать, что Дазай его презирает, ненавидит. Первое время так и было. Светловласый смотрел на него с таким удивлённым видом, одновременно скрывающий страх и волнение. Похоже поведение он видел, когда последний только начал жить вместе с ним. Ему снова пришлось увидеть на лице парня это ненормальное чувство вины, страха, озабоченность, ненависть к себе и чрезмерную осторожность. Тогда шатен был опечален, ведь такие хорошие отношения, которые весь месяц подкреплялись доверием и были вполне дружескими, упали на их первоначальный уровень.
Но всё закончилось куда более успешно и гладко, чем Дазай уже успел представить. Он был очень удивлён, и даже сейчас всё ещё находится под впечатлением, когда заметил, что светловласка сам сделал один маленький, но значительный и подбодрительный, шаг на продолжение общения. Душа Осаму ликовала.

В тот момент Дазай снова ощутил приятное согревающее чувство нужности, в нём снова кто-то нуждается и это... это приятное тёплое ощущение словно течёт по венам, оставляя за собой горячую дорожку, как некое послевкусие. Словно он получил желаемую награду. Делая то, что посчитал нужным, скрыв под обязательным, ожидая от всех удивления, он сделал нечто большее. И это «нечто большее» ему понравилось... даже полюбилось, слишком полюбилось.

* * *

Спустя некоторое время проснулся и Ацуши. Юноша за последние дни стал налаживать режим и немного высыпаться, чему несказанно был рад. Находясь ещё в лёгкой сонливости, он сквозь приоткрытые веки посмотрел в окно, откуда исходил шум. Ливень, который не утихал ни на минуту, стал настоящей проблемой всех тех, кто собирается на работу или ещё по каким-либо делам. На небе не видно и проблески солнечного света, по тучам тёмно-серого цвета не скажешь, что погода наладится в ближайшие дни.

Светловласый очень долго отказывался принимать правду, ещё с того злосчастного дня, который был позавчера. Он не хотел верить и не верил в то, что Дазай всё знал. Накаджима ясно представлял — шатен теперь не хочет видеть его, не то что разговаривать. Только и делая что внушая себе ложь, отказываясь принимать реальность, он делал только хуже себе и мужчине, которому, как он считал, уже начинало надоедать его вечное нытьё и отрицание. Он даже не рассчитывал, что шатен останется с ним, после раскрытия правды. Но все эти негативные и печальные вещи и суеверия, предрассудки ушли куда-то глубоко внутрь, когда светловласый почувствовал, что на смену слезам, которые вот-вот должны были скатиться по щекам большими горошинками, пришло неожиданное тепло и лёгкое смущение. В силу своей боязни прикосновений, он бы скорее оттолкнул детектива, но тёплая рука старшего опустилась на его голову и стала медленно проводить по волосам, а вторая прижимала ближе к себе. Сердце пропустило необычные удары, не те, которые он ощущал из-за страха и других отрицательных эмоций, а те, после которых кровь в венах словно стала горячее, по телу пробежали приятные муражки и тепло, голова внезапно закружилась из-за новых ощущений. Если бы он тогда смог, то наверняка обнял мужчину в ответ, но тогда ему бы стоило перебрать все существующие варианты, прежде чем сделать это, а голова переполнена от необычных ощущений, от чего он не мог нормально мыслить. Позже парень понял и ему становилось немного стыдно самого за себя, ведь, едва отойдя от этой волны тепла, он почему-то захотел почувствовать это ещё раз. Однако, Ацуши, пойдя по принципу «хорошего по немногу», решил оставить это желание где-то внутри себя.
После этого, он боялся контактировать с Дазаем, неважно как, ибо не хотелось видеть его необычно прекрасные кроваво-карие глаза, которое могли показывать ненависть и другие эмоции. Вдруг, те объятия были из-за жалости? А те слова, тоже от жалости?
Накаджима долго сомневался в себе. Стоит ли пробовать заговорить или лучше забыть об этой приятной, но короткой, ситуации - то, между чем колебался юноша, привычно для себя расставляя плюсы и минусы. На свой страх и риск, он сделал невесомый, почти неощутимый шаг вперёд, навстречу мужчине, ведь подумал, что это будет лучшим решением. Это меньшее, что он может сделать. Но останавливаться на этом парень не намерен. Он был уверен, что как представится хорошая возможность, то обязательно отблагодарит за всё сделанное для него Дазаем. Ведь это наверно сложно принять и понять убийцу, и шатен принял это как-то не задумываясь, что одновременно вызывало у юноши множество вопросов и непередаваемое чувство уважения.

Медленно приняв сидячее положение и опустив ноги на пол, светловласый слабо потянулся. По ступням пробежал неприятный холодок, но на это парень не обратил такого внимания, какое обратил на шорохи, что доносились из кухни. Как он подметил, они были тихими и осторожными. Поскольку в этой квартире были только двое — это он и, собственно, сам хозяин квартиры — то не оставалось сомнений на счёт источника шорохов. Большим удивлением для него было, что Дазай так рано проснулся. Обычно он раньше девяти не встанет, а тут что-то новое.

Осаму, настолько уйдя в свои мысли, даже не услышал тихих шагов и потому, кто пришёл сюда, шатена застали смотрящего в одну точку, что казалось он будто заснул с открытыми глазами.

  — Доброе утро, Дазай-сама, — ещё немного сонным голосом пролепетал юноша, ожидающим взглядом смотря на старшего.

  — А? Да, доброе утро, Ацуши-кун, — из-за неожиданности Осаму немного дёрнулся, но кончики его губ поднялись и он поприветствовал юношу своей доброй улыбкой. — Ты почему так рано проснулся? Плохо спалось? Или я тебе случайно помешал?

Остатки сомнения Ацуши на счёт Дазая постепенно исчезли, ведь не было похоже, что последний желал ему чего-то плохого.

  — Вовсе нет, вы мне не мешали. А почему так рано, я и сам не знаю, — сделав задумчивый акцент на последних словах, быстро ответил юноша.

  — Раз всё хорошо, то... — мужчина спустился с подоконника и посмотрел на свою кружку, где половина чая была уже выпита. — То может позавтракаем вместе? — старший радостно подошёл к навесному шкафчику, из которого ранее доставал кружку, — Что будешь: чай или кофе?

  — Чай, — коротко произнёс Накаджима.

Когда было всё готово, шатен отдал тёплую кружку с чёрным чаем в руки младшего, после чего жестом пригласил того за стол, пожелав приятного аппетита. Светловласый привычно выбрал место напротив Дазая, охватив кружку с напитком руками, он будто согревал их.
Детектив хотел ему что-то предложить к чаю, ведь этим даже невозможно насытиться, но уговорить парня не так просто. Тот всё время отказывался, говоря что ему и этого достаточно, что не стоит так сильно о нём заботиться. И такое случалось не только за приёмом пищи, будто такое правило распространялось на все вещи, по-мнению юноши. Шатен был убеждён, что если бы не застенчивость Ацуши, то он бы наверняка согласился.

Беззаботное утро с хорошей компанией приносила радость.

* * *

Неожиданно за всеми разговорами, Осаму вспомнил, как когда-то давно предлагал юноше работу в агентстве. Ему это показалось хорошей идеей, ведь в одарённых людях они нуждались, а у младшего был дар, только мужчина до конца не понял, умеет ли тот вообще им пользоваться. Даже если не умел, или умел хоть немного, то для него это не имело значения, он хотел обучить светловласого, для этого много усилий не понадобится.

Но тогда шатен не знал, почему у него появилось это желание. Сейчас же, со временем, осознание стало приходить, что одновременно радовало и огорчало. Всё потому, что он вновь наступил на те же грабли, грабли под названием «привязанность».

  — Ацуши-кун, а ты мне тогда так и не ответил, — детектив нарочно сделал паузу, при этом улыбаясь и наблюдая за его реакцией, что очень быстро менялась. Сначала его лицо исказилось в непонимании, затем задумчивостью вперемешку с печалью, а в конце неясном страхе, словно вспомнил плохое.

  — Ч-что я вам не ответил, Дазай-сама? Это было, наверное, что-то важное. Простите, что так... — юноша сразу же подумал о плохом, что не было удивительным. Светловласый пытался извиниться, пока его не перебил старший, начавший эту неловкую ситуацию.

  — Не волнуйся, я не в обиде. Помнишь, я когда-то тебя спрашивал, хотел ли бы ты работать у нас, в агентстве? — его карие глаза смотрели прямо в жёлтые карамельные, которые так очаровывали и завораживали своей особенностью.

Ацуши оторопел, уставившись удивлённым взглядом на старшего. Сейчас как никогда хотелось опустить голову и привычно мямлить, не давая точного ответа, но что-то мешало ему прервать этот контакт взглядов. А ведь точно, Дазай когда-то спрашивал об этом, и не раз, однако он не давал ему точных ответов, кроме «возможно» или «может быть». Если быть честным, то работа шатена довольна и интересна, они рискуют собой ради благополучия граждан, это не может не вызывать уважение. Да и сотрудники у них хорошие люди, отзывчивые и общительные, они ему сразу понравились. Старший это страшивал с большой надеждой, может, если он согласится, это будет его расплатой за всё то, что сделал Осаму для него? Тогда будет больше возможности и хлопот немало...

Но ведь детективу нужен честный ответ, верно?

  — Ацуши-кун? Если ты ещё не знаешь ответить, то так и скажи. Я могу и подождать, — обеспокоенно обратился он к юноше, заметив его замешательство и резкое молчание.

В тот момент Дазай снова ощутил приятное согревающее чувство нужности, в нём снова кто-то нуждается и это...

  — Дазай-сама, не поймите меня неправильно, но, — Ацуши, собрав волю в кулак, всё ещё немного сомневаясь, начал говорить. — Но я не могу согласиться. Простите, но это не для меня.

... это по-своему болезненное ощущение, которое он терпеть не мог. Это ужасное чувство — чувство привязанности.

  — Извините, мне честно очень жаль, — продолжал извиняться светловласый, пока старший находился под впечатлением его слов. — Вы и ваши коллеги хорошие люди, даже очень. Может я бы и согласился, но не могу. Просто... ваша жизнь слишком связана с полицией и риском, мафией, это всё не для меня. Н-не думаю, что я смогу принести пользу...

  — Ничего, Ацуши-кун, я понимаю. Можешь не извиняться, твоей вины нет, и тем более это свой выбор. Я не могу тебя заставить, — неловко улыбаясь, ответил Дазай, как будто выйдя из гипноза.

Он всегда знал, что привязанность к дорогим ему людям всегда бьёт больно и безжалостно.

~~~~~~
простите, здесь слишком много текста