Часть 18: «Больше нет секретов»
Своим бешенным ритмом сердце больно стучало по рёбрам изнутри, взгляд опустился вниз и Ацуши просто наблюдал затем, как он шагает вперёд, не обращая внимания ни на что. Во рту было сухо, не ясно из-за чего именно. От страха, от волнения, а может, от всего сразу. Дождь, который был сильным всё это утро, до сих пор лишь моросил, однако намного слабее, чем ранее, и изредка капли попадали на прохожих. Холодные капельки попадали ему на макушку, но даже они его не смогли отвлечь.
— Грусть - это твоя любимая эмоция? — то-ли от скуки, то-ли из интереса, спросил Осаму, когда в офисе агентства на обеде никого не осталось. Юноша сам не понимал к чему было это, ведь ему доводилось видеть, что даже шатен злоупотребляет ею, когда никого нет, кроме него. — Ты пробовал улыбаться? От искренней радости, например?
Сами вопросы могли показаться грубыми и даже придирчивыми, но добрая и слегка заботливая интонация помогала отгонять подобные мысли. Мужчина повернул лицо к юноше, приставил пальцы к краешкам своих губ и легонько понянул их вверх, создавая иллюзию улыбки. Странно, что Дазай говорил об улыбке, о радости, хотя сейчас находился в тоске и печали. Странно, что он решил говорить об этом именно сейчас.
— Дазай-сама, я умею улыбаться, — с еле уловимой ноткой обиды ответил ему Ацуши. — Вы же сами видели!
На это шатен тихо ухмыльнулся и перестал показывать «улыбку»...
Накаджиме было проще притвориться, что всё отлично. И что даже совесть не пытается добить его плохое состояние. Но он не может этого сделать, не может из-за того, что Дазай уже прочёл его настоящие эмоции, словно они были выписаны прямым текстом на листке. И играть беззаботную роль невиновного просто не получится, для шатена будет очевидно, что парень покрывает своё волнение. Вся его сущность была в напряжении и предвкушении страха. Он уже не рассчитывал, что Осаму забыл о всём происходящем в отделении полиции, да и наверняка от следователей он узнал намного больше о Ацуши. Последнее как раз таки больше всего и пугало светловласого, вдруг он узнал слишком много о его прошлом? Хотя, он уже мысленно давал себе ответ, что так оно и есть. И в конец, Дазай Осаму узнает много нового о Накаджиме Ацуши. Шатен больше не будет сомневаться в том, что информация поддельная и тому подобное. Больше не получится что-то скрывать или даже попытаться примять эту ситуацию. От осознания горькой правды, которую он всеми силами отвергал, он слегка сжал руку, в которой нёс тёмный зонт. Очередная жалкая попытка всё изменить ничего не поменяет.
Идущий слева от него Куникида лишь один раз взглянул на юношу. Он бы не сказал, что поведение светловласого сейчас и до этого слишком отличаются, но разница заметно чувствовалась. Кажется, какая здесь разница, он же вечно ходит с печальным лицом, вечно нервный и тревожный. Да, но тогда это ощущалось более естественным для него и будто беспричинно, однако в данный момент здесь кто-то стал причиной. И, как бы странно это не звучало, Накаджима от страха и нервов словно на двадцать лет вперёд поседел (выглядело весьма иронично, с учётом того, что у юноши и так пепельные волосы). Блондин ощущал себя поистине неуютно, стоя между Ацуши и Осаму. Половину пути к агентству они прошли в полной тишине, что было плюсом и минусом, только уличный гул помогал не сойти с ума. Даже шатен не проронил ни слова, ведь тот вне от зависимости ситуации очень любил начинать диалоги о суициде, но они превращались в монологи, так как Куникида вовсе привык к чудачеству напарника. Дазай лишь тихо прокашлял и отвернулся в сторону, будто засмотрелся на яркую вывеску кафе, мимо которой они проходили. Тут уже стало понятно, что между ними что-то произошло. С самого начала идиалист догадывался об этом, ведь навряд-ли бы Ацуши решил идти от Осаму подальше, наоборот, тот бы к нему прилип и не уходил. Может, кто-то друг друга обидел или словами задел? С учётом того, насколько Доппо знал Ацуши, он мог заявить, что светловласый не способен обидеть, тем более Дазая. Однако, последний бы вполне мог задеть своими словами. Но и в это верилось с трудом, учитывая то, что к юноше он относится по-особенному, не так, как к остальным. Более... дружелюбно? Хотя, это не важно и в принципе никак не касается идиалиста. Просто глубоко в душе было интересно, что случилось с их отношениями, которые вполне выглядели дружескими. И вообще, у Куникиды было очень много вопросов к своему напарнику, касательно Ацуши.
Через недолгое время троица пришла к двери агентства. Доппо, не колебаясь, подошёл к ней и сразу скрылся за ней, перед этим кинув короткий взгляд на своих молчаливых попутчиков. После его ухода стояла неловкая пауза, словно никто из них двоих не знал, что делать дальше. Ацуши не решался пойти вперёд, да и туда ли ему нужно? Сейчас он чувствовал себя абсолютно бесполезным, ведь не может помочь себе. Пока светловласый спорил со своей неуверенностью, Дазай неожиданно резко подошёл к двери, за которую мгновениями назад зашёл его напарник. Дёрнув за ручку, он приоткрыл её, но почему-то остановился, будто за ней что-то было невообразимое. Шатен повернулся в полоборота к юноше и присмотрелся к его лицу, которое от его взгляда успело ещё раз десять побледнеть. Каждый ждал от друг друга чего-то. В то время парень перебирал все возможные безумные и невозможные варианты, пока лицо словно окаменело и не выражало ничего. Снова неловкая пауза и у светловласого, похоже, уже начинают сдавать нервы.
— Ацуши-кун...
— Ацуши-кун, зайдём внутрь? На улице ещё холодно и сыро, верно? — как ни в чём не бывало произнёс старший, начиная слегка улыбаться.
Светловласого будто током прошибло, а сердце словно остановилось. Ацуши сильно озадачил факт, что сейчас Осаму абсолютно спокоен, хотя ему казалось, что тот его презирает и даже ненавидит. До последнего проявляет вежливость и учтивость, или он просто смеётся над ним? А что значит эта улыбка? Пытается насильно втереть короткое доверие, которое не страшно будет порвать? Накаджима корил себя как мог, ведь он всецело доверял Дазаю и сейчас ему доверяет, но её может и слова вымолвить! Действительно, он бесполезный...
Тем не менее, несмотря на бурю эмоций, что так неожиданно начали внутри него оживать, светловласый всё же сделал пару небольших шагов вперёд, после чего без видимых проблем пошёл вслед за детективом. С виду показалось, что ему удалось взять под контроль свои эмоции, но это не так. Он всё ещё находится в страхе. Ведь Осаму так при всех не захочет обсуждать, так рассудил юноша, вспомнив, что когда они шли сюда, шатен ни слова не сказал. Они вроде напарники, разве он бы недоверил такую «тайну»? Даже если и недоверил, то значит есть какая-то причина, по которой он не может обсудить при всех. Но это была всего лишь его догадка, не значит, что это правда. Скорее всего, такое предположение пришло ему в голову только для того, что как-то себя успокоить. В одном светловласый точно не ошибся — шатен не станет обсуждать при всех.
Утро с самого начала начертало неприятности для Ацуши, одновременно с этим подарив всем жителям Йокогамы спокойствие и радость того, что они освобождены от страха. Возможно, ранние новости уже разлетелись по городу, он не знал. Закон удачи всегда работает - пока кто-то страдает из-за неудач, кто-то восхищается приятной череде удач. Накаджима подумал, что так даже лучше. Уж лучше пусть его страдания взамен принесут больше сотни людских жизней. Он вовсе не был зол, нет. Просто было очень обидно, что его доля счастливой жизни продлилась почти месяц, больше ему не повезёт, ведь и доля удачи тоже закончилась. Началась и закончилась удача в те времена, когда удалось сбежать и тогда он встретил Осаму.
Весь день об был на нервах, удивительно, что он ещё не сорвался. Весь день он старался как можно меньше попадаться на глаза шатену. В этот момент юношу ощутил дежавю. Он вспомнил, что до знакомства с агенством ему приходилось прятаться абсолютно от всех и единственный человек, к которому было доверие, это Дазай. А сейчас, всё поменялось местами, теперь ему нужно прятаться от него. Но... это же ведь неправильно? Что же щёлкнуло в голове юноши и сломалось настолько, что даже единственный друг стал ему врагом, а люди, которых он избегал, внезапно завоевали его доверие? Такой расклад ему не нравился, это выглядело глупо.
Шатен, когда только упомянул парню про то, что им стоит поговорить, рассчитывал, что тот будет избегать его, думая, что это что-то поменяет. Но был приятно удивлён, ведь Накаджима вовсе никуда не убегал и не пытался скрыться. Просто он не догадывался, что светловласый на грани и уже расставляет плюсы и минусы к тому, чтобы сбежать и остаться. Осаму не сказал, что всё происходящее выглядит забавно. Мужчина до этого несколько раз видел нервного и тревожного юношу. Учитывая то, что по пути в агентство Ацуши был бледным от страха, как смерть — не особо хотелось становиться причиной его нервного срыва. Ему нравилось играть на нервах людей, для него это было просто и забавно, только вот с близкими людьми он всё же был аккуратней. Однако, с Ацуши не хотелось проворачивать такое, ибо по его виду заметно, что у него не всё в порядке психикой. И всё же, то, что Осаму молчит и так ничего особого не сказав парню, последнего это жутко напрягало. Дазай знал — медлить нельзя, нужно поскорее завершить это, иначе всё может плохо кончится для юноши.
Поскольку долгое дело было раскрыто и это невозможно не отметить, сотрудникам был выделен отпуск, но было и так понятно, что долго он не продлится — кто-то же должен работать. Время близилось к трём часам дня, большая половина сотрудников уже покинула своё рабочее место. Ацуши тихо стоял у двери и как будто зачарованный, уставился на дверную ручку. Странно, но по виду можно сказать, что он чего-то ожидал, а чего неизвестно. И парень заметно дёрнулся, когда услышал шаги позади него, а когда на плечо легла рука, тот словно в статую превратился.
— Ацуши, отойдём поговорить? — спокойно произнёс шатен, уже понимая, что у его собеседника началась внутренняя паника.
Светловласый вышел за дверь в след за Дазаем, перебирая в голове все свои мысли, он пытался хоть немного скрыть или убавить ненужный страх. Руки трясло, ноги будто ватными стали. Вот, момент икс настал для обоих. Остановившись недалеко от офиса, Осаму скрестил руки на груди и навалился спиной на стену. Да, коридор не самое подходящее место для таких откровенных разговоров. Можно было хоть на чай пригласить или на прогулке, но шатен не был любителем таких прелюдий; и к тому же, времени на такое тоже не было. Ведь чем больше в ожидании находился юноша, тем же хуже.
Встав напротив мужчины, Ацуши смотрел на него и молчал. Он просто надеялся на хороший финал, надеялся, что после всего кошмара с ним хоть кто-то останется. Но ничего не получалось, он молчал. Накаджима и слова не может вымолвить. Вот же, настал момент, когда впервые можно выговориться человеку, то, чего он ждал. Однако, не присутствуй тут такой детали, как исход, то юноша бы сразу всё рассказал. Он ведь не знает, какая реакция будет у детектива. Его ответ на это вопрос потерялся окончательно. Весь день, Дазай, словно не обращая внимания на все утренние происшествия, был вежлив с ним, будто это был обычный спокойный день. У него же ведь не причины, чтобы так поступать!
— Я-я н-не жил здесь, — вот уже первые слова, а он уже теряет самообладание. Выдержав небольшую паузу и собравшись с силами, юноша продолжил. — Кавасаки. Т-там я жил. И работал в кафе, но это было временно. После моего ухода из приюта мне нужно было немного заработать, чтобы начать свою жизнь. Было всё хорошо, там работали очень приветливые люди, всё было хорошо... — Ацуши почувствовал, что заговорился и начала говорить вовсе не о том, что нужно детективу. Однако, воспомнинания о хороших моментах давало хоть какой-то стимул. — Но закончилось всё быстро. Вечером, когда прошла моя смена, я проходил мимо небольшого магазина, к которому направлялась полиция и странные вооружённые люди, они бежали в мою сторону навстречу. Похоже, что там была погоня. Я ничего не успел понять, как один из них схватил меня и приставил к виску пистолет, тогда полиция прекратила погоню, ведь у них был заложник в виде меня. А потом... п-потом...
Ясно чувствовалось, что Накаджима потерял уверенность в словах и голос начал предательски дрожать, но он мужественно держится сколько может. Юноша опустил голову и потёр рукой глаза, которые чуть слезились. Тихо вздохнув, он, переосилив себя, хотел продолжить.
— Если там есть неприятные для тебя вещи, то можешь их пропускать, — спустя долгое молчание со своей стороны прервал голос Осаму, который пристально наблюдал за тем, как резко поменялось поведение светловласого.
Только с чему бы ему так поступать? Во избежание слёз? Или парень слишком многословен?
— Он-ни взяли меня в заложники и хотели разбогатеть на мне, путём угороз. Но родственников у меня не было и тогда они просто решили меня убить, пока я не начал защищаться своей способностью. И-и я, они меня... меня заставляли помогать им. Я ничего такого не хотел... — юноша, сам не зная почему, начал оправдываться. Всё, что он понимал, ему самому страшно за свои слова, ведь если сейчас не быть аккуратным с выражениями, то что-то поменяется.
Сказать по правде, всё, что рассказывает Ацуши, Дазай уже знал, виной тому допросы в полицейском участке. Однако, он знал лишь поверхностно и в деталях мог представить остальную картину, без чьей либо подсказки. Тогда зачем ему это? Зачем ему видеть, как юноша распинается и всё воспринимает всерьёз? Он ведь из-за всех сил старается держать свои эмоции и пытается не сорваться.
Наступила тишина. Светловласый ничего не говорил, только пытался успокоиться, чтобы продолжить рассказ.
— А потом м-меня привезли сюда, — это последнее, что сказал Ацуши, прежде чем замолчать. Ведь именно после этих слов, остальные события можно не объяснять и шатен понял этот тонкий намёк.
Всё закончилось. Юноша был в ожидании ответа, но получал лишь молчание, что его очень пугало. Он всячески стал себя накручивать, мол, не то сказал, не так сделал. Вспоминать прошлое, которое явно было не из лучших, не самая приятная вещь. Теперь было запредельно понятно, откуда раны, страх, недоверие и слабые нервы. Ацуши спешно отвернулся, дабы скрыть своё лицо. Можно сказать, он уже сдался в руки всему, чему противился. Эмоции в конец захлестнули и он уже просто не мог сдерживаться, однако, что-то ещё держало его, что-то тонкое и не прочное, которое может легко сломаться. Возможно, это ответ? Ответ или хоть какое-нибудь слово на всё, что он только что рассказал? Он же переступил свои грани, отчаявшись, высказал всё, так почему молчание так сильно его убивает?
Со стороны Дазаю показалось, что Накаджима будто был на что-то обижен. Но когда его собеседник отвернулся от него, опустив голову и прижимая руки, то сразу же дошло, всё намного хуже. Может, его расстроило, что он ничего не получил в ответ на свои слова, которые с трудом приходилось выдавливать из себя? Скорее, так оно и было. Да и сам Осаму чувствовал, что это как-то неправильно с его стороны просто молчать. Тихо подойдя, шатен осторожно положил руку на плечо Ацуши.
— Ацуши-кун? Ты... Что с тобой?
Секундой позже он счёл, что это был абсолютно глупый вопрос, ведь и без слов было видно, что с ним.
— Ты не расстраивайся, в-ведь сейчас же всё хорошо? — впервые шатен почувствовал, как его голос начал дрожать от волнения.
Детектив уже понял, что его способности успокаивать бесполезные и ни чуть не помогут. Шатен отдавался мысли, что вовсе не хотел видеть его расстроеным. Он бы мог его поддержать, или помочь с решением проблемы, но даже представить сложно, какие слова нужны. Да и как тут слова помогут? Ведь всегда же получалось объяснять... В том и дело, что объяснять! Осаму мог привести множество причин и понятно объяснить, почему не нужно грустить в таком положении вещей. Вот только нужно ли это юноше? Нужно ли ему что пытаться объяснить, когда он даже не в состоянии контролировать свои эмоции?
Раз уж не получается словами, он решил попробовать действиями. Медленно убрав руку с плеча, шатен провел рукой по щеке, которая не смотря на выступающие маленькие шрамы всё равно была мягкой, и поднял лицо юноши к себе. Ацуши смотрел на него с мокрыми глазами, в которых ясно читалось, что он изо всех сил сдерживает слёзы, губы были покусаными и местами была засохшая кровь. Простые действия ласки, особенно со стороны Дазая, очень удивили Ацуши, старший сам был в немалом удивлении, что он способен на такое. Рука потянулась к волосам на голове, слегка проведя по ним. Осаму осторожно притянул юношу к себе, нежно прижав и гладя по голове, пока тот стоял в полном недоумении и шоке, опустив руки. И удивление вроде смогло примять его чувства, но тёплые и осторожные поглаживания только больше смущали и заставляли расчувствоваться. Наверное, это ощущают дети, когда их обнимает любящий родитель. Он впервые чувствует такие ощущения и находит их чем-то невероятным, непривычное тепло ударило по телу. Возможно, через некоторое время ему станет легче.
— Больше тебе никто не сделает больно, обещаю.