Глава 7. Любовь творит чудеса. Иногда - уголовно наказуемые
Шедоу Милк резко повернул голову на звук — хруст ветки прорезал тишину, как лезвие. Непостоянный Рыцарь… и Силвербел.
«Почему именно сейчас? — мысленно выругался он. — «Неужели ведьмы намеренно подсылают этих насекомых в самые неподходящие моменты?..»
Плотнее прижимая к себе Лилию, он растворился в ближайших тенях. Его тело слилось с мраком деревьев, и он затаился, как зверь перед прыжком. Две феи, не подозревая ни о чём, прошли совсем рядом — видимо, очередной патруль.
— Тебе не кажется странным, что госпожа Белая Лилия в последнее время ест всё меньше? — тихо сказал Силвербел, нахмурившись. — Даже Старейшина обеспокоен…
Непостоянный Рыцарь остановился, всего в паре шагов от того места, где прятался Зверь Лжи. Его взгляд стал внимательным, напряжённым. Он не сказал ничего, но в глазах читалась та же тревога, хоть и глуха. Его голос прозвучал глухо:
— Да, я тоже это заметил. Она слишком много времени проводит в архивах. Будто чего-то ищет… или прячется, — ответил он, отводя взгляд в сторону, размышляя. — Словно забывает о теле. Словно хочет исчезнуть.
Силвербел покачал головой, вздохнул с беспокойством и продолжил путь, обогнав товарища. Тот, не проронив ни слова, последовал за ним. Они пошли дальше, скрываясь за поворотом тропы.
Шедоу Милк смотрел им вслед, мрачно и долго.
«Не ест… Неудивительно, что она такая лёгкая,» — промелькнуло у него в голове. — «Мне должно быть всё равно. Должно…»
Но пальцы невольно сжали её чуть крепче.
«Не хотелось бы, чтобы она умерла под моим крылом.»
Он опустил взгляд — на её бледное лицо, расслабленное, тихо дышащее в бессознательности. Наклонился. Лёгкий, почти невесомый поцелуй коснулся её лба. Он не знал, зачем сделал это. Он не планировал.
Но в ней было нечто — помимо желания, помимо темноты, что терзала его изнутри. Что-то тёплое, извращённо-защитное.
— Маленькая дурочка, — процедил он, хмурясь. Голос был тихим, но в нём дрожала тень чего-то похожего на беспокойство.
Убедившись, что поблизости никого нет, он вышел из тени. Его шаги были бесшумны, движения — быстры, почти нереальные. Казалось, он скользит по воздуху, а не идёт по земле. Его волосы колыхались, лицо сохраняло ледяное спокойствие, но в глазах — в этих двух несхожих, ледяных и глубоких, — плясали черти.
Путь до Шпиля Лжи занял меньше времени, чем обычно. Он не помнил, как преодолел последние повороты — был поглощён ею.
Фальшивые овцы, волки в балахонах, подданные и твари прятали взгляды, когда видели её в его руках. Никто не осмелился задать ни одного вопроса. Даже те, кто узнал героиню у него на руках, прятали взгляды, чтобы не разделить её участь. Все знали: даже взгляд в его сторону может стоить души.
Но, как всегда, Кенди Эппл не промолчала. Она возникла в повороте, сверкая своими алыми глазами и недовольством. Словно почувствовав, что в Шпиле был кто-то из "святых".
— Мастер Шедоу Милк Куки! Что ЭТА делает здесь?! Это же одна из этих тошнотных Героев! — фыркнула она, отбрасывая с лица свои локоны. — Мастер, вы что, теперь коллекционируете благородных дурочек?
Он не стал скрывать раздражения. Закатил глаза и повернул к ней голову, как остриё ножа. Бросил на неё взгляд, от которого умирали.
— Напоминаю, кто здесь хозяин, — отрезал он. — И не тебе задавать вопросы. Я всё ещё твой хозяин. Не спутай роли.
Он глянул на Лилию. Та всё ещё спала. В этом сне — было слишком много доверия. Или неведения. Он не знал, что из двух хуже.
— И я не обязан тебе отчитываться. Убирайся с глаз моих, пока не передумал.
Он прошёл мимо, будто её и не было. Кенди все ещё кипела от ярости, но не осмелилась перечить. Он был Шедоу Милк. И даже её язвительный характер знал, когда лучше молчать. Кенди, сжимая кулачки, зашипела в пустоту, словно котёнок против тигра.
Он шагал сквозь коридоры Шпиля. Мир вокруг казался тусклым на фоне Лилии — её пульса, её дыхания, её тепла в его руках. Всё остальное — лишнее. Ненужное. По пути к верхним покоям, он отдал короткий приказ слуге, который попался ему на глаза:
— Комната. Для неё. Немедленно.
Комната была готова по мгновению ока. Уютная, простая, с отголоском прошлого жильца. Но его это не волновало. Всё, что имело значение — она.
Он уложил Лилию на кровать и отступил на шаг, чтобы посмотреть. Невинная бабочка. Её дыхание едва слышно, ресницы трепещут во сне. Такую хочется держать рядом. Запереть. Сломать и заново собрать — под себя.
Он усмехнулся. И в этой улыбке было безумие.
— На этот раз я не допущу ошибки… — прошептал он. — Промою тебе мозги до грёбаной чистоты. И ты останешься. Навсегда.
Как по вызову, в полумраке появился Чёрный Сапфир. Его взгляд на Лилию был сперва удивлённым, но тут же сменился на язвительно-весёлый.
— Бабочка попалась, мой лорд? — спросил он с ленивым интересом.
— Конечно, — ответил Шедоу Милк, не отводя глаз от своей пленницы. — Хотя, признаться… я думал, она поборется подольше.
— О, бедняжка, — хмыкнул Сапфир, опуская голову набок.
После ответа наступила тишина — вязкая, как омут, пропитанная мраком желаний Хозяина Шпиля и хищной насмешкой его слуги. А потом раздался смех. Тяжёлый, бархатный, как ядовитый мед. Наполненная тенью и плотной, приторной нежностью, извращённой и мрачной, как их смех, который прорезал воздух. Густой, сладкий, опасный — он звучал, как обещание и проклятие одновременно. Смех, в котором слышались власть, искушение и безжалостная игра.
Затем Шедоу Милк, пригладив волосы, перевёл взгляд на Лилию.
«Питается плохо. Будем исправлять.» — пронеслось в его голове.
— Отправься к поварам. Пусть приготовят что-то достойное для нашей гостьи. Не хочу терять игрушку из-за её глупостей.
Чёрный Сапфир поклонился. Его крылья дрогнул под его приказом. Подарив лёгкую, тонкую ухмылку, он поднял голову.
— Как прикажете, мой лорд.
И исчез — как и всё в этом месте: в тени.
•••
Тем временем в Королевстве Фей начинала зарождаться тревога. Исчезновение Белой Лилии не осталось незамеченным — особенно среди тех, кто привык видеть её каждый день, в одно и то же время, под лепестками серебристого древа. Сначала одни лишь пожали плечами: "Наверное, задержалась у архивов". Другие — переглянулись, почувствовав неладное. Но именно Старейшина, носивший груз столетий и древнего знания, ощутил настоящую дрожь под кожей.
Он молчал, как буря перед грозой, но в каждом движении чувствовалась напряжённость. Крылья за спиной подрагивали, а глаза неотрывно всматривались в сумеречный свет. Он не находил себе места. Что-то внутри, первобытное, дикое чутьё, подсказывало: случилось непоправимое.
Вернувшись в свой кабинет после бесплодных попыток успокоить встревоженных фей у серебряного дерева, он прошёлся ладонью по лицу. Молчаливо. Тяжело. Потом решительно подошёл к столу. Его рука дрогнула, но всё же взяла перо. Письмо Чистой Ванили было коротким, но каждое слово отдавало тревогой.
Когда текст был завершён, он вызвал орла — быстрого, надёжного, благородного. Привязав к его лапе свиток, Старейшина медленно наклонился к птице и прошептал, сдержанно, но с глубоким внутренним надрывом:
— Лети быстрее ветра. Сердце моё подсказывает — беда рядом.
Орёл, будто поняв важность поручения, без колебаний взвился в вечернее небо, растворяясь в закатных переливах. Старейшина ещё долго смотрел ему вслед, словно надеясь, что тревога рассеется. Но сердце... сердце его молчать не хотело.
•••
Тем временем, в глубинах Шпиля Лжи, воздух казался гуще, чем обычно. Словно пространство само затаило дыхание. Белая Лилия медленно приходила в себя. Тепло, тяжесть, чужое. Её ресницы дрогнули, бордовые глаза чуть приоткрылись — мутные от слабости, как в тумане. В теле ощущалась непривычная лёгкость, граничащая с онемением. Головокружение волнами накатывало, убаюкивая, словно кто-то хотел, чтобы она не спешила очнуться.
И всё же она открыла глаза. Потолок был чужим. Стены — незнакомыми. Пространство пахло не феями, не книгами, не домом. Она не сразу поняла, что происходит.
— Где я?.. — выдохнула она почти беззвучно, словно боялась потревожить тьму, что могла быть рядом.
Но тьма всегда будет рядом. В этом месте, как Шпиль лжи, тьма будет глазами его Хозяина если он не рядом с ней.