Глава 22
Рафаэль
На мне свежие джинсы и футболка. Кровь с лица я тоже смыл. Сейчас нужно спуститься вниз и встретиться лицом к лицу с этим пиздецом, но я тяну время. Просто стою перед кухонным шкафом, тупо пялясь на банку со спагетти.
Телефон жужжит в заднем кармане брюк. Достаю его, ожидая увидеть «Ноа» на экране, но вижу… «Контролирующий Мудак».
Сердце пропускает удар. Чёрт.
- Да, — отвечаю я.
- Ничего не принимай, — говорит Доминик.
Я хмыкаю. Откуда, блять, он знает?
- Или ты уже успел что-то принять?
- Нет.
- Хорошо. Ты вымылся, переоделся?
- Да.
- Тогда иди к лифту. И оставайся на линии.
Я не двигаюсь с места.
- Я знаю, ты злишься на меня.
- Очень.
Сердце снова замирает. У него есть на это право. Я не знаю, как сейчас смотреть ему в глаза.
- Тебе нужно спуститься сюда.
- Я знаю.
- Давай, Ангел, двигай ножками.
Я судорожно вздыхаю. Я дёргаюсь всякий раз, когда он так меня называет. Ненавижу. Люблю. Полная путаница в голове. Иногда мне кажется, он говорит так, чтобы ранить. А иногда кажется, это для того, чтобы сказать: «Я всё знаю. Я всё понимаю».
Когда я, наконец, делаю шаг, он, наверное, это слышит, потому что говорит:
- Молодец. Всё хорошо. Не останавливайся.
Я нажимаю кнопку. Двери лифта распахиваются, и я вхожу внутрь. Когда он едет вниз, сигнал пропадает и звонок обрывается, но я продолжаю держать телефон у уха. Двери открываются, и я опускаю телефон, когда вижу, что Доминик встречает меня.
Он выглядит так же безупречно, как сегодня утром, когда мы вышли из его квартиры. Тот же идеально сидящий черный костюм. Идеальная причёска. Идеальное лицо.
Но на скулах играют желваки, а взгляд пылает гневом. Двери лифта начинают закрываться, потому что я туплю с выходом, и он резко тормозит их обеими руками, продолжая прожигать меня взглядом. Господи, до чего же он зол.
И всё же он здесь.
Он пришёл за мной сегодня, несмотря на нашу ссору, несмотря на мою ложь. Он спас мою жизнь и жизнь Ноа. Он выбрал меня. И объявил меня своим.
Я, наконец-то, выхожу из лифта, чтобы встретиться с ним. Он убирает руки, и лифт закрывается.
Я хочу, чтобы он схватил меня и швырнул об стену. Я хочу, чтобы он наказал меня.
И он наказывает, но совсем иначе. Он вообще не касается меня. Наоборот, прячет руки в карманы и кивает подбородком в сторону коридора, приглашая идти за собой.
Следуя за ним, я замечаю, как он внимательно рассматривает эротические фотографии на стенах. Возможно, он не замечал их раньше, но сейчас явно что-то в них привлекает его внимание.
Он останавливается возле одной из них. Это практически невинный снимок - единственный, где нет ничего откровенного. Всего горло, скула и щека мужчины, сидящего в пол-оборота.
Это Данте. Судя по тому, как хмурится Доминик - он узнал его.
Это очень старая фотография, и думаю, Данте даже не знает о существовании этого снимка. Мне нечего сказать по этому поводу. Я не могу сказать, что она ничего не значит. Но и то, о чём думает сейчас Доминик, она тоже не значит.
Но сейчас не время это обсуждать. Мы идем дальше и входим в открытый зал секс-клуба.
Данте и Ноа сидят на одном из красных диванов и замолкают, увидев нас. Данте встает. Он, как и Доминик - в строгом офисном костюме-тройке. И он тоже сердито смотрит на меня.
- Так нельзя решать дела, Рафаэль. Ты чуть не убил себя. Чуть не убил Ноа.
Прежде чем я успеваю что-то сказать, Доминик встает между нами:
- Попридержи язык, Адессо.
- Он вышел из-под контроля!
- Это уже только моя проблема. Отвали.
Данте переводит взгляд с Доминика на меня и обратно. Он сбит с толку нашими отношениями. Он сбит с толку тем, как я подчиняюсь ему. Сам Данте так и не добился моего подчинения. А я никогда и не чувствовал потребности в этом.
- Садитесь, — обрывает нас Ноа. - Вы все.
Мы рассаживаемся вокруг небольшого стола. Я сажусь рядом с Домиником на диван напротив Ноа и Данте.
Какое же облегчение, что мы будем говорить здесь, а не в моей квартире. Я не хочу обсуждать это там, чтобы вся эта грязь лилась там, где я живу. И без того всё дерьмово.
Ноа начинает объяснять Данте и Доминику, что человек, которого я убил, Антон Сильва, был подозреваемым в нескольких делах об убийствах детей, но полиция не смогла доказать его связь с похищениями этих детей.
Данте сразу догадывается об истине.
- И ты подумал, что он купил их у Коллекционера.
- Да, - отвечает Ноа, хотя мы с ним никогда не обсуждали это открыто.
Доминик спрашивает:
- Вы сейчас говорите о человеке, который поставлял мальчиков Обществу?
Ноа быстро смотрит на меня, потом на Доминика.
- Не только Обществу, но да. Несколько месяцев назад мы узнали, что он по-прежнему в городе и продолжает своё дело.
Доминик хмурится и смотрит на меня.
- Ты говорил, что «прошли месяцы». Ты это имел в виду? Что ты искал Коллекционера это время?
Ноа, как обычно, выручает меня.
- В тот день, как всё случилось с твоим отцом, - говорит он Доминику, - мы схватили мелкую сошку, Джованни Фиеро, потому что знали, что он связан с Обществом. Прежде чем Рафаэль и Данте его убили, они вытянули из него признание, что Коллекционер продолжает свою деятельность. Но этого было недостаточно. Эта информация ни к чему не привела.
Доминик снова смотрит на меня. Он явно ждёт, что именно я буду отвечать на вопросы. И я знаю, что обязан ему всё объяснить после того, как он рисковал своей репутацией, бизнесом и жизнью, чтобы разобраться с Моретти.
В итоге он обращается ко мне напрямую.
- Давай так. Значит, когда ты увидел шанс добыть больше информации - ведь ты не был уверен до того, как начал разделывать этого ублюдка, сможет ли он вообще что-то рассказать - ты просто сказал себе: «Плевать на последствия»?
- Да, - что тут ещё скажешь?
- Что я упускаю, Рафаэль? Это был безумно глупый шаг, а я знаю, что ты не дурак, так что…, - и тут Доминик замолкает на полуслове.
Закрывает глаза. Паззл сложился, и он сам обо всём догадался.
- Коллекционер был тем, кто продал тебя Обществу, - тихо говорит он.
Это единственное, что я могу сейчас признать, и мне удаётся выдавить из себя:
- Да.
Я чувствую на себе его взгляд. Я много ему врал, так что он чувствует, что и сейчас я что-то не договариваю. Думаю, что он будет давить, но он не требует от меня подробностей. Вместо этого он спрашивает:
- И что тебе удалось узнать у Сильвы?
Я осмеливаюсь поднять на него глаза, и встречаюсь со спокойным уверенным взглядом в ответ. Я знаю, он всё ещё злится на меня. Знаю, что у него и своих проблем по горло.
Но в его взгляде совершенно точно читается: я с тобой, я всё понимаю.
Поэтому я глубоко вдыхаю, как перед прыжком в воду, и рассказываю всем, что я узнал. Я рассказываю о пиццерии и о кодовой фразе, которую нужно произнести.
Данте застывает и становится похож на глыбу льда. Ноа выглядит так, будто его сейчас стошнит. Доминик тоже молчит, но в его глазах - пламя ярости.
Какое-то время мы все просто молчим. И как всегда, именно Ноа нарушает тишину, возвращая нас к реальности.
- Итак, кто-то должен будет прийти в пиццерию под видом покупателя.
- Можно схватить кого-нибудь оттуда для разговора по душам, - предлагает Данте.
- Но кого? - возражает Ноа. - У нас нет ни малейшего понятия, кто из них замешан. И, судя по всему, это зашифрованное сообщение. Пиццерия - это просто место встречи. Те, кто там работают и передают послания, могут даже не знать, о чём идёт речь.
- Тогда их стоит просветить, - сквозь зубы процеживает Данте.
- Ноа прав, — говорю я. - Мы должны хотя бы попробовать разыграть это. Если не сработает – тогда захватим кого-то, пусть это будет план Б.
- Я пойду туда, - тоном, не терпящим возражений, говорит Доминик.
Я удивленно смотрю на него.
- Что? С какой стати? Это должен быть я.
- Категорически нет. Это слишком опасно для тебя, и тебя могут узнать. Я вызову меньше всего подозрений.
- Но тебя могут вычислить, - замечает Данте. - Ты тоже связан с Островом и всем этим.
- Но не так, как вы трое. И большинство считают нас врагами. Есть еще другой вариант - привлечь к этому кого-то со стороны, и это должен быть кто-то вроде меня, с известным в криминальном мире именем, чтобы покупка выглядела убедительной. Даже если мы найдём такого человека и сможем ему доверять, мы потеряем время. А как только из окружения Моретти начнут расползаться слухи об убийстве Сильвы — нам конец. Мы должны действовать быстро. Сегодня вечером.
- Я согласен, - говорит Ноа. - Но ты правда уверен, что справишься? Тебе придется вести себя так, будто ты действительно хочешь купить ребёнка.
Доминик морщится, но тут же прячет своё отвращение под маску гнева.
- Я всю жизнь лгу, — говорит он. — Я справлюсь.