Расскажи мне историю.

☽ ☿ ☾

Кто-то привязал кусок ветхой ткани к палке, как знамя. Сырой ветер развевал его, напоминая, что некому читать надписи, если бы они тут и были. Мир потерял право на роскошь надгробий. Просто земля, просто наспех сооружённые могилы, просто мёртвые.

Тишина здесь была неестественной. Не той, что опускается на лес перед грозой, не той, что накатывает ночью в опустевших городах. Здесь воздух казался вязким, деревья не цвели, склоняя голову перед теми, кто лежал в земле.

— Это обязательно? — Эйвелин кивнула в сторону следовавших за ними солдат.

Лео подал знак ближайшему — тот, замедлил шаг, выдерживая дистанцию, но остался в поле зрения. На его куртке была нашивка Убежища, но всего с одним когтем — ниже ранг. Парень выглядел значительно младше других оборотней, однако на молодом лице уже отпечаталось то же суровое выражение, что и у остальных.

— Мы зачистили район после вашего возвращения, но твари в любой момент могут хлынуть сюда снова. Бран стоял на разломе. Теперь это сосредоточение нечисти, для них тут своего рода источник силы.

Они шли путанными дорожками, время от времени пользуясь порталами. Эйвелин понимала, зачем это делается — местонахождение Убежища должно быть открыто лишь единицам, чтобы оно оставалось безопасным. Однако она чувствовала, что они приближаются к Брану, только теперь его башни и шпили не возносились над кронами, подсказывая направление. Это было странно, но не страннее их конечной точки.

— Я похоронил Григора и Паулину вон там, — Лео указал вправо. Эйвелин узнала место, где когда-то наткнулась на Мару в обличии тарри. — Могила Гувера рядом с ними.

Эйвелин кивнула, невольно сбавив шаг. Она знала, что там пусто: Безликий не оставил даже праха, чтобы достойно похоронить. Но ей нужно было увидеть это место, попрощаться. Поставить точку, чтобы двигаться дальше.

Мягкая от влаги земля липла к ботинкам, но нельзя было сходить с тропы — по обе стороны лежали те, чей покой не хотелось тревожить. После пришествия Джека ни у кого не осталось время на такие важные и простые вещи, как похороны. Тела сваливали в ямы, некоторые сжигали, чаще просто бросали. Ни венков, ни цветов, ни долгих молитв.

Однако возле некоторых могил виднелись наспех сделанные кресты, кое-где позвякивали обереги. На нескольких холмиках сидели игрушки, с которыми уже некому играть.

— Здесь семья Глэна, — понизив голос, Лео едва заметно кивнул на могилы возле от Эйвелин. За ними явно следили: не было ни единой лишней травинки.

Молодой солдат, которого Иви приметила в начале пути, остановился, держа в руке веточку молодой вербы. С такого ракурса Глэн казался ещё младше, плечи — острее, более угловатые. Совсем подросток.

— Что с ними случилось? — спросила Эйвелин, стараясь не смотреть в ту сторону.

— Просто однажды пришёл домой, а дома нет. Ничего нет, просто воронка. В прошлой жизни у него были мать и сестра.

— За что же он сражается?

— Ни за что, в том-то и дело. Такие, как Глэн — идеальные солдаты, им нечего терять. Они будут резать и рвать, пока их дорожка однажды не оборвётся.

От того, с какой простотой Лео это сказал, выступил холодный пот. Эйвелин коснулась его плеча, желая хоть немного разрядить атмосферу и дать почувствовать — она рядом, они ещё живы.

— Я рада, что нам с тобой есть за что побороться, здоровяк.

Лео в ответ прижал её к себе ленивым захватом, посягая на целостность прически. Кладбище — не место для подобного, но, чёрт возьми, как же хотелось жить! Жить вопреки тянущей из-под земли свои костлявые пальцы смерти, жить назло хаосу, разрухе и Безликому.

— И я рада за вас с Мэгс, — уже тише добавила Иви, когда они свернули на непроторенную тропку. — Вы были друг у друга всё это время, это важно. Но я не перестану повторять, что ты — слепой дурак.

Совсем ненадолго они будто вернулись в беззаботные дни, когда могли просто дурачиться, спешить на ночную выставку и спорить из-за какой-то ерунды. Когда они были просто Эйвелин, просто Лео.

— Как же мне тебя не хватало, старушка, — усмехнулся Нолан, наконец освобождая её из медвежьих объятий.

Они почти пришли, «сопровождающие» деликатно отстали, но кое-кто появился здесь раньше них. Иви узнала согнутую фигуру со спины и быстро прошла в её сторону.

— Что ты здесь делаешь?

Айлин не испугалась их появления и не прервала работу, будто знала заранее и просто ждала.

— Хотела немного привести тут всё в порядок. — Голос ровный, а по серым от пыли щекам серебрились дорожки.

Могила Гувера поросла буйной травой. Сорняки — единственное, что здесь ещё росло. Если бы не приколоченная табличка с датой и именем, никто бы и не узнал, что это за место.

— Мы в последнее время всё реже сюда приходили, — извиняющимся тоном начал Лео, но Айлин подняла руку, останавливая.

— Вы с Мэган сделали очень много для моей семьи. Спасибо вам за это.

Её голос снова ровный, спокойный, она будто просто копалась в саду Вегура ранним утром. Эйвелин это выводило из себя.

— Ты хотя бы жалеешь?

Вопрос вышел резким, как и нахлынувшие чувства — впивались в грудь, мешая нормально дышать. Размеренные вдохи выдохи — такая простая вещь была теперь невозможна.

Айлин не ответила сразу. Она рвала траву голыми руками — та давно пожухла, сделалась жёсткой. Иви видела, что пальцы матери были исколоты в кровь. Опустившись рядом, Эйвелин стала рвать с утроенным усердием, клочья грязи полетели в стороны, пачкая одежду.

«Глупость».

«Какая всё-таки глупость рвать траву над пустой могилой!»

Но она рвала. И Айлин тоже.

Стебелёк за стебельком, вырывали с корнем, кололи пальцы, стирали со лбов пот.

— В тот день я зашла попрощаться с Гувером, — вдруг заговорила Айлин. — Я не собиралась сообщать, что ухожу, иначе он бы остановил, мне просто хотелось увидеть его. Но Гувера, как всегда, не оказалось дома. Реми сказал, что он уехал по делам Ордена за несколько минут до моего прихода. Всегда ненавидела его работу.

—Гувер мне часто это припоминал, когда я не хотела оставаться дома одна: «ты прям, как твоя мать!»

Чего Эйвелин не произнесла вслух, так это то, что в этих словах звучал не только упрёк, но и боль. Гувер всегда ждал, что Айлин однажды вернётся домой.

— Мне пришлось исчезнуть тогда, а когда я вернулась, то исчез уже он. Не только у тебя есть право на скорбь, Эйви. — Айлин подняла взгляд, в котором на мгновение отразилось всё то, что она потеряла за эти годы: дом, отца, собственную дочь. — Пожалуйста, хотя бы сейчас не отнимай у меня это право.

Слова Айлин задели что-то очень глубокое и болезненное внутри, то, что она так старательно прятала от всех — даже от самой себя. Эти чувства давили, сжимали горло, просясь наружу, как нарыв, что должен лопнуть прежде чем зажить.

— Это была не случайность, Айлин, а твой выбор! Ты ведь провидица, разве ты не знала, что так будет?

Эйвелин ощутила, как слова оцарапали горло, прокатившись битым стеклом по живому. Она знала, что задевает Айлин слишком больно и, возможно, незаслуженно. Знала, но остановиться не могла. Чернеющая пустота потери, которую никак не могла заполнить, разверзлась вновь, вскрывая: гнев, страх и обиду, копившуюся годами... Сейчас она не могла, да и не хотела их останавливать.

«Ты знала. Ты всегда всё знала заранее. Ты ушла, зная, что Гувер будет ждать тебя каждый день своей жизни, но так и не дождётся. Знала, что буду ждать и я. Видела, через что мне предстоит пройти, и всё равно ушла».

Иви чувствовала, как трясутся руки, потому сильнее сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Она ждала объяснений, оправданий — хоть чего-нибудь, что могло бы заглушить её собственные сомнения и подавить ту болезненную мысль, что засела глубоко в сердце.

«А если бы она осталась? Может, Гувер был бы жив? Может, мы вместе бы справились?»

Взгляд Айлин, устремлённый ей навстречу, был слишком похож на взгляд Гувера — такой же сильный, несгибаемый, полный какой-то непонятной, раздражающей стойкости. От этого становилось только больнее.

— Да, я знала, Эйви. Я потеряла мать задолго до того, как врачи поставили диагноз, простилась с отцом за много лет до того, как увидела могилу. Когда ты только родилась, когда я впервые взяла тебя на руки, я уже знала, что нам придётся расстаться.

— И ты... Ты всё равно выбрала это?

Она не понимала. Прежде думала, что, возможно, мать не предвидела всех последствий, что существует какое-то неведомое, пусть даже иррациональное объяснение... Но теперь, казалось, не понимала ещё больше.

— Я ушла по той же причине, почему ты оставила Мару в Канакоза. — Невозмутимо продолжила Айлин.

Иви дернулась, как от пощёчины, хотя её не было. Как и укора в словах матери.

— Я ушла, и у тебя было двадцать относительно спокойных лет, с нормальным детством среди обычных детей, без бремени твоего дара! Ушла, и Джек залёг на дно, потеряв большую часть своих сил. Жалею ли я? Нет. Потому что это то, что делают родители. Любой ценой делают то, что будет лучше для их ребенка. Даже, если это значит, исчезнуть из её жизни. Даже если это значит, что когда вы встретитесь, ты будешь ей чужой.

Айлин не грубила, не злилась, но и не раскаивалась. В их споре не было ни правых, ни виноватых, просто столкнулись две правды, два мира. Смогут ли проложить дорожку друг к другу?

Эйвелин отвернулась, не желая показывать, как сильно её задели эти слова.

— Я мечтала встретиться с тобой всю свою жизнь, а теперь, честно говоря, даже не знаю, что сказать, — тихо произнесла она после паузы, подняв взгляд на мать. — Наверное, ты права, мы просто чужие друг другу.

— Ты никогда не будешь мне чужой, Эйви. — Айлин едва ощутимо, но всё же коснулась её плеча, мягко, не навязывая свою правду и любовь. — Возможно, ты никогда не поймёшь меня до конца, но я всегда буду рядом, когда тебе это будет нужно.

Айлин ушла, оставив за собой шлейф тяжёлых мыслей. Иви перевела взгляд вниз, на землю, только теперь заметив, как побелели пальцы. Она сжимала в руке тонкий зелёный стебель, перекрывая ему кислород.

Колокольчик.

Среди спутанных корней и пожухлой травы он один тянулся к свету. Маленький, с бледно-фиолетовым единственным цветком, он казался неуместным среди мёртвой земли. И всё же он рос. Она могла сорвать его, кинуть в грязь, уничтожить. Но зачем? Колокольчик не был виноват в разрухе вокруг, он просто хотел жить. Иви разжала пальцы.

Лео, всё это время державшийся в стороне, тихо приблизился и опустился рядом. Молча. Несколько секунд они просто сидели рядом, не произнося ни слова. Эйвелин чувствовала его присутствие — тёплое, вселяющее уверенность. Он не пытался её утешить, не предлагал фальшивых слов поддержки. Просто был рядом.

Глубоко вздохнув, Лео произнёс после паузы:

— Можно скажу?

Иви закатила глаза, шмыгнув носом.

— Нет. Но ты ведь всё равно скажешь.

— Просто я думал над тем, что ты сказала Айлин. — Лео нахмурился, как бывало всякий раз, когда приходилось говорить о чувствах. — Ты ведь действительно ждала её всю свою жизнь, и вот она теперь рядом.

— К чему ты клонишь?

— У тебя хотя бы есть мама, Эйв.

Лео посмотрел на неё: пронзительно, до глубины, как мог только он. Она хотела бы отвернуться, сбросить его взгляд с себя, но не смогла: слишком много понимания, слишком много боли.

— Это намного больше, чем у многих здесь. Больше, чем есть у меня.

— Прости... — Эйвелин с трудом сглотнула колючий ком и сжала ладонь друга, не обращая внимания на забившуюся под ногти грязь. — Знаю, как это выглядит для тебя, но у нас всё же разные ситуации.

— Разные, — с ноткой прежней беззаботности пожал плечами Нолан. — Просто обещай, что подумаешь об этом, ладно?

— Обещаю, — кивнула Иви, обняв его за плечи.

— Гувер тоже этого хотел бы, — тихо-тихо, на ухо и до самого сердца, добавил Лео.

Взгляд Эйвелин вновь упал на тонкий стебель колокольчика, упрямо тянущийся вверх.

Может быть, для него ещё есть надежда?

☽ ☿ ☾

Несколько часов спустя. Убежище.

Убежище жило своей жизнью. Здесь не было привычного городского шума, но стоило прислушаться и становилось ясно: люди старались выстроить привычный быт, несмотря ни на что. Треск костра, лязг оружия, приглушённые голоса бойцов, обсуждающих тактику. На растянутых верёвках сушились промокшие бинты и одежда, в котлах варилась нехитрая еда, а рядом крутились дети под строгим взором матерей. Их было мало — женщин и детей, чертовски мало.

Эйвелин почувствовала, как на неё смотрят. Она привыкла к чужому вниманию — к оценивающим, подозрительным, слишком откровенным, осуждающим взглядам. Но эти были другими. Одни наблюдали с надеждой — так смотрят на тех, кто должен спасти мир, даже если сам ещё этого не понял. Другие с опаской — потому что знали, кто её отец. Она ощущала их кожей, и не могла сказать, что именно в этих взглядах давило сильнее.

Лео невесело усмехнулся, заметив её реакцию:

— Ты у нас местная знаменитость.

— Потому что мой папочка пытается всех нас убить? Слабый повод, чтобы стать звездой. — Несмотря шутливый тон, смешно не было никому.

— Нет, не поэтому, — уже серьёзней добавил Лео. — О тебе знают не потому что Безликий пытался тебя убить, а потому что у него не получилось.

Эйвелин не ответила, во рту появился металлический вкус, и её затошнило, а голова пошла кругом. Она попыталась скрыть нервозность за какой-то незначительной фразой, но непрошеное внимание всё ещё давило.

— Эйв, ты меня слышишь? — Лео тронул её за плечо, нахмурившись.

— Да... Да. Просто накатило что-то. — Она облизнула пересохшие губы и отошла чуть в сторону, где их укрывала тень.

— Да уж, тут с ума сойти можно, — хмыкнул Лео и понизил голос, чтобы его услышала только она: — Знаю, Эйв, у нас не было возможности нормально обсудить всё и вряд ли уже представится. Я только хотел сказать, что наш привычный мир изменился так, что ахренеть можно, я и сам до сих пор не привык, но чем раньше ты это поймёшь, тем проще тебе будет. Посмотри на этих людей: они ещё не утратили последнюю крупицу надежды. Но я, Влад, кто угодно, — нам нечего предложить им кроме клыков и когтей, а Безликого ими не уничтожить. Ты — единственная, кто столкнулся с ним лицом к лицу и остался жив.

— Только потому что он сам решил меня не убивать! — громогласным шёпотом выдала Эйвелин, вперившись в него взглядом.

Неужели Лео не понимал, что дело вовсе не в её каких-то силах? Она жива по единственной причине: потому что пока не успела достаточно надоесть папочке.

— Я знаю, что ты не нанималась спасать мир, как и я, Эйв. Но только у тебя есть то, что мы можем противопоставить Безликому.

Грёбаное провидение! Вот только она не хотела быть ни оружием, ни пешкой. Однако слова Лео застряли в голове: она? Единственная, кто может противостоять Джеку? Пускай Эйвелин не верила в свою силу, потому что сама не до конца понимала её границы, но Лео верил. И лагерь тоже.

Им пришлось прервать разговор: молодой оборотень, сопровождавший их на кладбище, подошёл ближе.

— Привет! Тебя зовут Глэн? — Иви вежливо поздоровалась, теперь рассмотрев парня с более близкого расстояния. Ему не было и двадцати, но в глазах уже читалась усталость, с которой не справиться ни одним сном.

Глэн молча протянул ей предмет.

— Возьми.

Она посмотрела вниз: в ладонь легла длинная, отполированная до гладкости пластина из обсидиана, на которой были выцарапаны символы — старые, почти стертые. На первый взгляд, она напоминала часть древнего оружия.

— Что это?

— Талисман, — тихо ответил оборотень. — Он принадлежал моему деду, он тоже был Высшим, как Лео. Талисман передавали в семье, как знак тех, кто верил, что человек — это мост между светом и тьмой. И что каждый должен сделать свой выбор.

Эйвелин ощутила, как её пальцы сжались сильнее — пластина приятно холодила ладонь.

— Почему ты даёшь его мне?

Глэн на секунду замялся, но затем ответил, подняв на неё свой тяжёлый, совсем недетский взор:

— Потому что мой дед верил, что наступит день, когда кто-то сможет восстановить этот мост. Может, это ты?

— Спасибо, — неуверенно поблагодарила Иви, спрятав талисман поглубже в карман.

Когда Глэн ушёл, Лео, продолжил, бросив взгляд на лагерь:

— До нас дошли слухи, в городе появились Бессущные, но они ведут себя иначе. Люди исчезают, а находят их с выжженными метками и без души. Говорят, Безликий собирает кого-то.

— Вы хотите совершить вылазку?

— Выдвигаемся завтра в полдень, — кивнул Нолан. — Сегодня должен вернуться Влад с новостями от темных, тогда выберем безопасный маршрут.

Поразмыслив несколько секунд, Иви добавила:

— Я тоже пойду. В конце концов, я должна увидеть во что Джек превратил наш мир.

— Дракула мне голову откусит, — фыркнул Лео, однако ничуть не удивился такому решению.

— Ну, ты же теперь большой мальчик-волк, справишься, — отбила Иви.

Ликан вздохнул и покачал головой, давая понять, что не станет отговаривать.

— Ладно, но если что — это была твоя идея.

Эйвелин не успела ответить — из-за ближайшего шатра вышла до боли знакомая невысокая фигура. Иви моргнула, удостоверяюсь, что это не очередная галлюцинация. Но нет, это был он. Патрик Стар — икона постапокалиптического мира моды — в своём приталенном пальто и кожаных перчатках без пальцев выглядел на фоне уставших солдат вопиюще стильным. Держа в руках стопку свежей одежды, Патрик окинул лагерь с выражением легкой брезгливости, словно оказался в декорациях для дешевого фильма о выживании.

Глаза — всё те же, яркие и энергичные, чуть прищуренные, умеющие безошибочно передать всю гамму эмоций одним лишь взглядом, уставились на Иви. Но кое-что в Патрике изменилось: пережитый тяжелый опыт очертил скулы и брови резкими, острыми линиями, давя на хрупкие плечи, забрал из походки прежнюю лёгкость. Правда, суть была прежней: Патрик Стар навсегда оставался Патриком Старом.

— Эйвелин Аньези, — медленно проговорил он, прищурившись и оценивая её вид: грязные ботинки, спутанные волосы, старая одежда Мэгс. — Я столько раз представлял себе эту встречу, но, знаешь... несколько иначе.

Иви усмехнулась, но внутри что-то болезненно шевельнулось — нечто, отчего у обоих заблестели глаза.

— Прости, хотела появиться в платье с перьями и с бокалом шампанского, но, увы, алкоголь здесь не подают.

— Поверь, я ни раз на это жаловался, — хмыкнул Стар, подходя ближе. — Где же та королева выпускного, на которую я когда-то пошёл работать?

— Вымерла вместе с цивилизацией, — пожала плечами Эйв.

Секунда.

Две.

И Патрик, наплевав на всё, просто схватил её в объятия.

— Чёрт, курочка, — пробормотал он куда-то в её волосы. — Каждый раз, как я начинаю думать, что больше не увижу тебя, ты всё-таки появляешься. Ты не представляешь...

Он не смог договорить. Она не смогла ответить, только крепче прижала друга к себе. В этом жесте не было суетливого облегчения или показной лёгкости, только тяжёлое осознание: вот оно, ещё одно крошечное чудо среди множества потерь.

Когда Патрик отстранился, его взгляд был напряжённым, но он быстро спрятал эмоции за привычной беззаботной маской.

— Только не плачь, а то я тоже заплачу. Ты же знаешь, как я ненавижу размазанную тушь!

— Ну что ты, я бы не посмела, — качая головой, ответила Иви.

Лео прыснул, явно забавляясь происходящим.

— Да ладно тебе, Пат! Сейчас макияж — меньшая из наших проблем.

Патрик изобразил шок вперемешку с ужасом, уставившись на него.

— Ты, очевидно, не понимаешь масштаба всей трагедии! Кто кроме меня спасёт этот жалкий мир от модной катастрофы?

Повертев головой и выцепив взглядом «жертву», Патрик подозвал крутившегося неподалёку оборотня. Тот удивился, но, заметив рядом с коротышкой Старом Вожака, подошёл с вопросительным выражением на лице.

— Так, милый, сбегай в мой кабинет и принеси оттуда два чемодана: один светло-коричневый, второй бордовый. Только не тот, где навесной замочек! — бодро распорядился Патрик.

Оборотень выпучил глаза, по всей видимости, «милым» его испещрённую шрамами физиономию называли нечасто, посылали за какими-то там чемоданчиками и того реже.

Увидев, что оборотень остался стоять на месте, Стар громогласно рявкнул:

— Быстро!

Сбитый с толку он рванул в заданном направлении, а, возможно, просто решил спастись бегством. Менее проворных, кто попался под горячую руку, постигла та же участь — Патрик принялся раздавать указы направо и налево.

— Ты неисправим! — Эйвелин рассмеялась. Впервые за долгое время искренне.

Патрик вернулся, и вместе с ним — часть той жизни, которая, казалось, осталась в прошлом.

☽ ☿ ☾

То же время. Где-то на окраине Бухареста.

По указанному Ноланом адресу ведьмы не было — это Локид знал точно. Если Сандра хотела от кого-то скрыться, то делала это искусней. Ведьма всё-таки.

Он также знал, что заклинание поиска не работает, если разыскиваемый использует хотя бы простейшие защитные руны, а Локиду были известны все, которые использовала Сандра. А ещё он украл талисман поиска у Лео, точнее, позаимствовал на время. Может, и не совсем честно... Бес всё-таки.

Оказавшись в нужном районе, куда ещё не успели дотянуться лапы Ордена Безликого Ноэ понял, что не ошибся с расчетами: на одном из балконов, всем смертям назло, цвели бегонии.

— Ведьмочка, ведьмочка... — буркнул себе под нос Локид, перемахнув сразу через две ступени обшарпанного подъезда. Лифт не работал, на седьмой этаж пришлось топать пешком, попутно любуясь низкопробной порнографией на стенах.

Дойдя до двери квартиры Сандры, Ноэ сделал глубокий вдох, поправил волосы и наконец постучался. Из квартиры послышалась возня — ведьма была дома. Локид заулыбался шире и расставил руки в стороны, готовясь ловить объятия.

Дверь открылась.

На пороге показалась Сандра: тонкая кожаная куртка поверх свободной футболки, на шее любимая бархотка — дань привычке, каштановые волосы собраны в небрежный пучок на макушке, у правого глаза едва заметная белёсая полоса. Во взгляде застыли шок и непонимание, будто она увидела призрака.

— Привет, ведьма! Ты же не думала, что избавилась от меня навсегда?

Повисло молчание.

Секунда.

Вторая.

Дверь с грохотом захлопнулась прямо перед лицом беса.

Ноэ застыл, вглядываясь в лакированное дерево, будто там была подсказка к тому, что только что произошло. Он ожидал чего угодно: поцелуев сквозь слёзы, страстных объятий, радостных криков и вопросов на худой конец. А получил — дверь. Спасибо, что не по лицу.

Он снова постучал.

— Сандра?

Тишина.

Он ударил сильнее.

— Ну давай, ведьма, это не смешно!

Створка приоткрылась во второй раз.

— Уходи.

— Ты чего, Сан?

— Проваливай к чёрту, Локид!

Сандра потянула ручку на себя, но на этот раз закрыть клятую дверь помешал мужской ботинок, вклинившийся в просвет и идущий в комплекте с мужской ногой. Локид ввалился в прихожую, где вкусно пахло мятой и гибискусом, и в недоумении уставился на девушку.

Сандра стояла посреди комнаты, сцепив руки в замок на груди, и пыталась испепелить беса одним взглядом.

— Что во фразе «проваливай к чёрту» тебе не ясно?

— Сан, ну ты чего? — Ноэ широко развёл руки в знак мира. — Я тут, считай, воскрес, почти Христос. Неужели не рада меня видеть?

— Год, Локид, — только и произнесла она, сделав полшага вперёд.

Год.

Слово повисло в воздухе, словно слежавшаяся пыль, которую вдруг всколыхнули. Веселье выветрилось, сметённое чем-то более острым, болезненным. В комнате вдруг стало тесно.

— Сан, я знаю... — начал бес, но она его перебила.

— Прошёл грёбаный год, Локид, — голос Сандры дрожал, дрожала она сама, но не от гнева. От чего-то иного. Более глубокого.

Он знал. Конечно, знал. Но только сейчас, в тишине этой комнаты, в её голосе, в дрожащих пальцах, сжимающих пустоту, он по-настоящему это ощутил. Взгляд Сандры пронзал насквозь — не гнев, не злость, не ярость, а что-то куда хуже. Разочарование, усталость, тень надежды, давно истлевшей, но до сих пор оставляющей после себя пепел.

Локид сглотнул. Хотелось закурить, сбросить напряжение в смех, сказать что-нибудь дурацкое, вызвать хотя бы тень её улыбки. Он шагнул ближе, но это уже не было прежним нахальным самоуверенным движением. Робко, осторожно, не желая разрушить что-то окончательно.

— Ведьма, послушай, мы попали в какой-то чудной мир, я сам не понял до конца, как мы там оказались. Но время в нём текло иначе, там были проекции наших знакомых, мы все потеряли память, Влад вообще в море упал, меня сделали мэром...

Стук.

Звон.

Осколки.

— Заткнись! Просто замолчи, Ноэ! — Сандра стояла с остатком вазы в руке, дыша через раз. Казалось, ваза разбилась не от удара, а от её порыва. — Я не хочу слышать про твои приключения в волшебной стране, не хочу слышать про потерю памяти...

— Что же ты хочешь, чтобы я сказал, ведьма? — глухо переспросил он.

— Повтори, что я тебе сказала в нашу последнюю ночь в Бране.

Сандра посмотрела на него — долго, пристально. Так, чтобы он наконец увидел, что роилось внутри неё всё это время.

— Я сказала, что убью тебя. Убью, если ты снова оставишь меня, Ноэ, — холодно повторила она. — Три дня я голыми руками разгребала завалы, потому что надеялась найти тебя! Год оплакивала.

— Ты не представляешь, как я боялся, что с тобой что-то случилось, — Локид встал ближе, достиг критической отметки, где пан или пропал. — Я правда не мог...

«Не мог».

Сандра замерла от этих слов, так, будто он произнёс что-то невообразимое. Взгляд стал жёстче, рука потянулась к керамическому блюдцу.

— Давай, скажи это, Локид! Скажи, что пока ты был там, в вашей чудесной стране с морем и сказочными зверушками, а я каждый день скрывалась от патрулей Безликого, скажи мне, что ты сделал всё. Сделал всё, от тебя зависящее, чтобы вернуться как можно скорее.

Ноэ хотел возразить, хотел бы объясниться, но понял, что сделает только хуже. Стоило только ещё раз заглянуть в эти лазурные глаза, как становилось ясно: никакими аргументами это море тоски не вычерпать.

— Всё ясно. — Сандра кивнула собственным мыслям и взяла связку ключей с крючка. — Раз ты не собираешься уходить, значит, это сделаю я!

— Это же твоя квартира...

— Надеюсь, ты теперь понимаешь, насколько я зла на тебя?! — Метнув напоследок блюдце в то место, где секунду назад была голова беса, Сандра вышла вон.

Локиду не оставалось ничего кроме как последовать за ней, пытаясь выдать членораздельное объяснение на ходу, но ведьма не слушала. Спустившись к парковке, она устремилась к чему-то накрытому брезентом и сдёрнула его.

— О, нет, — прошептал Локид, неверяще уставившись перед собой.

Это был его байк. Очевидно, уже его бывший байк. Который ведьма к тому же перекрасила из чёрного в какое-то лиловое недоразумение.

— Ты же не могла так поступить со мной?..

— Как видишь могла, — пожала плечами Сандра, натягивая шлем и как ни в чём не бывало седлая железного коня.

— Сан, прошу тебя! Мы ведь столько с ним пережили ...

Повернув ключ в зажигании, Сандра подкатила мотоцикл ближе к дороге и повернулась к бесу, понизив голос до грозного шёпота:

— Клянусь ведьминским кругом, если попытаешься снова меня найти, я точно тебя прикончу!

Вдарив по газам, она резко стартовала с места, обдав Локида облаком пыли из-под колёс. Он ещё пару секунд смотрел на пустое место, где только что была ведьма. Всё, что от неё осталось, — запах духов, смешанный с гарью от покрышек, и раздражающе-фиолетовое пятно, быстро исчезающее вдали.

Он моргнул. Потом ещё раз.

— Год колесит на моём байке, — выдал он наконец, стряхивая с костюма пыль. Губы дрогнули в усмешке. — Нет, ну тут всё ясно. Она точно по уши в меня влюблена.

☽ ☿ ☾

Сутки пролетели слишком быстро.

Эйвелин казалось, что она успела лишь закрыть глаза, а, открыв, оказалась в этой комнате в окружении суетящихся Патрика и Мэгс. На первый взгляд можно было бы подумать, что это одно из их утренних сборищ в Бране: обсуждение реставрации, затянувшийся завтрак... Но здесь не пахло свежесваренным кофе Паулины, не хмурился Влад из-за очередной проказы кошки в своих туфлях, не доносился терпкий аромат бурбона Локида.

На полу, рядом с раскрытым чемоданом, сидела Ириска — как маленький талисман той другой, далекой жизни. Кошка скрутилась калачиком, но стоило Иви зашевелиться, как та приоткрыла жёлтый глаз и потянулась, бесшумно запрыгнув на кровать.

— Ну хоть ты с нами, — шепнула Эйвелин, проведя пальцами по мягкой шерсти.

Патрик тем временем закончил работу: он обошёл девушку кругом, критически осматривая результат.

— Тебе не кажется, что это... перебор? — Иви осмотрела себя в зеркале.

Стоило отдать Стару должное, он постарался на славу: тонкое кожаное пальто идеально подчёркивало фигуру, высокие сапоги плотно облегали ноги. Волосы он ловко убрал в укладку, которая смотрелась так, будто бы сама собой приняла идеальную форму. На губах — любимая бордовая помада, кое-что оставалось неизменным.

— У нас апокалипсис, а не показ мод, — с сомнением добавила она, поправляя подаренный Владом кулон на шее.

Патрик фыркнул, скрестив руки на груди.

— Ты ещё не поняла, курочка? — Он старался пошутить, но голос выдавал утомление. — Теперь ты не просто реставратор, ты — символ сопротивления.

Эйвелин только коротко выдохнула, а хотелось стиснуть болезненно гудящие виски, чтобы хоть как-то снять это давящее напряжение. От чужих шепотков за её спиной, от мыслей о Джеке и Айлин, от того, что в этом месте невозможно остаться наедине с собой, и того, что за прошедшие трое суток Влада почти не было рядом. Они пересекались, но даже не успевали нормально поговорить. Дракула уходил раньше, чем она просыпалась, и возвращался глубоко заполночь. Когда он был рядом — на нём висела тысяча других дел.

— Эйв, ты в порядке? — Мэгс протянула ей стакан воды. — Ты бледная.

— Не знаю, честно говоря, — Иви качнула головой. — Наверное, просто боюсь того, что могу там увидеть.

Она сделала глоток воды и поморщилась — у воды был странный привкус, отчего к горлу вновь подступила тошнота. Возможно, дело было в волнении, недосыпе или всей ситуации в целом.

Приглушённый стук заставил их вздрогнуть — дверь отворилась, и в проёме появился Дракула. Он выглядел так, будто не отдыхал с момента их прибытия: чёрная рубашка небрежно расстёгнута на пару верхних пуговиц, волосы чуть взъерошены, в глубине льдистых глаз — какая-то свинцовая тяжесть. Влад не двигался — просто стоял, опершись плечом о косяк двери и разглядывая Иви долгим, оценивающим взглядом.

— А вот и наш Тёмный Властелин, — пробормотал Стар, поправляя шейный платок.

— Патрик. — Голос Влада был ровным, без раздражения, но подтекст улавливался без лишних слов.

— Угу, я понял, понял. — Патрик демонстративно закатил глаза, забирая свой чемоданчик. — Как всегда: стараешься для них, и никакой благодарности, никакого уважения...

Мэгс с улыбкой отступила в сторону, кивнув Иви на прощание и вышла вслед за Старом.

Эйвелин пересекла комнату, чувствуя на себе взор Дракулы: медленно, от открытой шеи к ключицам, на изгибы талии, следом скользя по длинным ногам, и снова вверх, задержавшись на губах. Мысли о стратегии, планах и грядущем походе понемногу гасли в его сознании.

Иви остановилась напротив вампира, оставляя между ними толику расстояния, и вопросительно дёрнула подбородком.

— Что скажешь?

— Что мне больше нравится, когда на тебе вообще ничего нет. — Влад приблизился к ней. От него пахло кожей, табаком и чем-то терпким, знакомым; губы изогнулись в лёгкой ухмылке, но глаза оставались серьёзными.

Эйвелин тихо фыркнула, качнув головой, она знала о чём на самом деле он сейчас думал:

— Ты же не хочешь, чтобы я шла, да?

Прежде чем ответить, Дракула перехватил её кисть и, потянув к себе, оставил мимолётный поцелуй на запястье, в той самой точке, где бился пульс.

— Я слишком долго строил этот мир, чтобы у тебя не было нужды в оружии, сопротивлении и боли, любовь моя.

— Ты ведь понимаешь, что не сможешь всю жизнь носить меня на руках?

Дракула сделал ещё шаг, заставляя Иви отступить к столу. Обхватив её руками за талию, он легко усадил её на край и наклонился ниже, к самой шее:

— Ты меня недооцениваешь.

— Влад... — Смесь предупреждения и скрытого ожидания. Иви слегка запрокинула голову назад, открываясь ему.

Он ухмыльнулся: «Ну что за женщина... Даже в преддверии войны заставляет меня забыть о всём. Конечно, можно было бы запереть её здесь, приковать к кровати, в конце концов...»

«Да-да, как быстро и главное где бы потом эти оковы оказались?» — напомнили чертята.

— Я просто не хочу снова тебя потерять, — вслух произнёс Дракула. Его голос низкий, бархатный, дышащий чем-то древним, первобытным.

Иви почувствовала, как Влад приоткрыл губы, почти касаясь кожи клыками, но не прокусил, не оставил следа — только ощущение того, что он мог бы это сделать.

Жар волной прокатился по её телу.

Эйвелин в ответ скользнула пальцами под его воротник, чуть ниже — по мышцам груди, прижалась теснее. Дракула не пошевелился, только его руки крепче стиснули её талию.

Она чувствовала его возбуждение, играючи провела коготками по оголённой коже, распаляя ещё больше, и прильнула к уху:

— Оставь самое интересное на потом... Будет стимул скорее вернуться.

Влад глубоко вдохнул. Его хват стал жёстче, пальцы сильнее впились в её талию.

— Ты играешь с огнём, любовь моя.

— Знаю.

На его губах заиграла хищная улыбка.

— Тебе стоит быть осторожнее. — Он в последний раз склонился ближе, горячее дыхание коснулось её кожи, затем острые клыки легко надавили на шею.

Не до боли. Просто обещание.

Иви чувствовала его улыбку. Чувствовала, как сильно он себя сдерживает. Она отстранилась, оставив напоследок едва заметный след от помады на его шее.

— Нам пора.

☽ ☿ ☾

В зале собраний было всего шесть человек: Лео, Локид, Хей-Си, Оберон, Айлин и мужчина с косматой бородой, имени которого Эйвелин не знала, но, судя по нашивке на куртке, заключила, что тот был командиром разведчиков. При виде вошедшей девушки он неодобрительно качнул головой, но всеобщее внимание было приковано к Нолану, объясняющему план действий.

— Через цепь порталов мы попадём в северную часть города и там разделимся по секторам. Помните: сейчас наша цель — разведка. Осматриваемся, отмечаем наибольшие скопления нечисти и бессущностных на карте и уходим. Сейчас в городе будет полно патрулей Безликого, поэтому не привлекаем к себе внимание и не вступаем в прямое столкновение без крайней необходимости. Нас идёт всего пятнадцать человек, если начнётся жара, отступаем к порталам. Они находятся здесь, — Нолан снова вернулся к карте, — и здесь.

— А что будем делать с Ягодкой и Владом? — задал резонный вопрос Ноэ. — Если мы не хотим привлекать внимание, то идти вместе с Владыкой Тьмы и... — тут Локид осекся, глянув на девушку.

— Дочерью Безликого, — закончила за него Эйвелин. — Если Джек ещё не знает о нашем возвращении, то лучше так это и оставить. Я смогу наложить иллюзию на отряд, окружающие будут думать, что мы — члены патруля.

— Я прошу прощения, командир, но брать её, — оборотень беззастенчиво ткнул пальцем в сторону Эйвелин, — я бы не стал. Откуда мы можем знать, что она выкинет, оказавшись рядом с папочкой?

— Не волнуйся, твоя волчья задница не пострадает, — процедила Иви, не оставаясь в долгу. Нервы и без того были на пределе, выслушивать оскорбления она была не намерена.

В разговор вступил Лео:

— Эйвелин пользуется моим полным доверием, Ивар, и она пойдёт с нами. Ясно?

Оборотень кивнул, не скрывая сомнений в решении Вожака, но наткнувшись на взгляд Дракулы, окончательно прикусил язык. Пускай Орденов уже не было, но он прекрасно знал, кто перед ним и на что тот способен.

— Меня лично присутствие вампирской красотки не смущает, — выступил Оберон. Охотник на ведьм, нечисть и вообще на всё что не так дышит и двигается явно горел желанием пустить свой молот в ход. — Я видел, как она расправилась с близнецами перед Судом, это было... Впечатляюще. Но притворяться патрулём Безликого желания нет. Как по мне, если уж мы взялись за бессущных, то надо доводить дело до конца.

Влад, всё это время молча наблюдавший за обсуждением, наконец заговорил.

— Притворяться патрулём — это не слабость, а тактика. У нас будет больше шансов увидеть, что происходит в городе, не привлекая лишнего внимания. — Он перевёл взгляд на Иви, чуть качнув головой, будто напоминая, что всё ещё не желал её отпускать. — Мы не ищем боя, если понадобится отступить — отступаем.

— Дракула прав, — кивнул Лео. — У нас пока нет ресурсов для открытого столкновения, и если ситуация выйдет из-под контроля, половина из нас рискует не вернуться.

— Значит, Брунгильде опять придётся пылиться, — хмыкнул Оберон, с явной досадой вращая в руках оружие.

— Если не попадёшься в гнездо бессущных, — тихо добавила Айлин, явно чувствуя себя здесь лишней.

Она подошла к столу, поймав быстрый взгляд дочери, но следом посмотрела на карту и задумчиво провела кончиками пальцев над разметками с обозначением секторов. Эйвелин заметила, как Айлин нахмурилась — почти незаметно, но достаточно, чтобы понять: она что-то увидела.

— Второй сектор. Там будет сосредоточено больше патрулей, чем обычно, к вам будут вопросы, если вы заявитесь туда. Думаю, Безликий что-то ищет. Или кого-то.

— Мы пойдём в обход, — предложил Влад. — Когда-то я проложил подземные ходы под третьим и четвёртым секторами, можем воспользоваться ими.

Айлин молча кивнула.

Разговор постепенно подходил к концу: Лео отдавал последние распоряжения, разведчики уточняли детали. Эйвелин уже собиралась выйти вместе с остальными, но прежде чем она успела сделать шаг, Айлин коснулась её локтя, задерживая.

Иви вопросительно взглянула на неё, но та не спешила говорить, лишь внимательно всматривалась в её лицо, будто что-то проверяя.

— Что ты видишь? — чуть тише спросила Эйвелин.

Айлин сжала губы, будто раздумывая, стоит ли говорить, но затем всё-таки произнесла:

— Решения Джека слишком изменчивы, обычно я не могу их предвидеть... И я больше не вижу твоего будущего.

Эти слова застряли в воздухе между ними.

На одно мгновение всё вокруг будто замерло, сдавило тисками рёбра, пробивая лёгкие. Айлин смотрела на дочь, пытаясь найти слова, отыскать хоть какой-то вариант, чтобы уговорить её остаться, но сколько бы ни пыталась, исход получался один.

— Пожалуйста, будь осторожна, Эйви, — тихо добавила Айлин, прежде чем тоже вышла из комнаты.

Эйвелин осталась стоять, тяжело сглатывая.

«Значит, всё настолько плохо?»

Она провела ладонью по лицу и сделала судорожный вдох. В конце концов, путь уже был выбран. Теперь оставалось лишь идти.

☽ ☿ ☾

Казалось, Бухарест и не заметил, что мир вокруг изменился до неузнаваемости. На первый взгляд всё выглядело привычно: каменные мостовые, заполненные прохожими, негромкие разговоры, звуки шагов, позвякивание колокольчика на входной двери в кафе. И всё же город теперь был другим — словно картина, переписанная поверх старой, с едва проступающим прежним сюжетом.

Город выглядел нормально. Почти.

Отряд шагал по узкой улочке, не сводя глаз от мостовой и пытаясь не замечать взгляды прохожих. Иллюзия, которую Эйвелин наложила на них, работала безупречно — внешне они казались патрулём Безликого. Люди торопливо расступались, опускали глаза, а кто-то даже склонял голову в молчаливом уважении.

— Это отвратительно, — прошептал Локид, поправляя воротник униформы, которая была ему явно не по душе.

— Но эффективно, — тихо ответил Влад, внимательно оглядываясь по сторонам. — Не теряйте концентрацию.

С первого взгляда город казался прежним: те же дома с облупившейся краской, знакомые улочки, застывшие фасады витрин, за которыми по-прежнему что-то продавали. Но стоило присмотреться, и всё мгновенно менялось. В отражениях окон мелькали размытые силуэты, в подворотнях иногда вырастали странные фигуры: их слишком высокие, худые и будто ломанные очертания выдавали в них нелюдей.

Проходя мимо кафе, Эйвелин увидела за столиком пару, державшуюся за руки. Мужчина любовно смотрел в глаза своей спутницы, романтично улыбаясь. Но улыбка была неестественно широкой, слишком голодной, его глаза — тёмные, лишенные радужки, казались пустыми. Если присмотреться, можно было заметить, что женщина бледна, её улыбка горячечная, нездоровая, а всё тело покрыто синяками и незаживающими укусами, плохо скрытыми под слоем косметики. Рядом с женщиной стоял пустой бокал с красными отпечатками губ, но пировал из них лишь один.

— Люпины, — прошипел Локид, проследив за взглядом Иви. — Проклятые твари, обычно питаются падалью, свежая плоть для них деликатес.

— И люди даже не понимают, что происходит, — тихо добавил Лео, едва скрывая отвращение.

Влад незаметно для остальных, покрепче перехватил Эйвелин, за талию, заставляя шагать быстрее. «Они здесь не за этим. Нельзя вмешиваться».

Чем дальше они шли, тем отчётливее становился звон: тонкий-тонкий, как помехи в сломанном радио, но он давил на мозг, заставлял сомневаться в собственных мыслях. Глэн, идущий чуть впереди, вдруг отставать, судорожно вертя головой — к нему поспешил Локид, шепнув что-то на ухо, и оборотень успокоился. Но звон доставал каждого, болезненно проходясь по перепонкам.

— Сын! Мой сын!

Голос вынырнул из гула — дрожащий, охрипший. Женщина бежала к ним, не разбирая дороги, чуть не споткнувшись о бордюр. Её волосы сбились в спутанный комок, одежда висела мешком, будто с чужого плеча, а под глазами залегли тёмные круги. Она схватила Эйвелин за руку, её пальцы были холодными, цепкими, полными отчаяния.

— Скажите, где мой сын? — голос её дрожал от ярости и страха одновременно. — Его забрали вчера... Я видела, как его уводили, но они не сказали, куда...

Эйвелин замерла, поняв, кого эта женщина видит в ней: патруль, врага, надежду. Влад медленно повернул голову в их сторону.

— Мэм, вам нужно уйти немедленно, — спокойно и чётко произнёс он.

Но женщина будто не слышала его.

— Пожалуйста, Иоан не сделал ничего плохого! Он просто вышел на улицу после заката, я говорила ему не делать этого, но...

Иви открыла рот, чтобы сказать хоть что-то, но в этот момент женщина замерла. Взгляд медленно переместился за её плечо, хватка расслабилась, лицо исказилось от боли.

Она шагнула вперёд, потом ещё, будто загипнотизированная двигалась в сторону центральной площади Унири.

Отряд проследовал дальше: в самом центре площади стояла небольшая кучка людей — тихая, неподвижная, будто загипнотизированная. Никто не разговаривал, все, запрокинув голову, смотрели на возвышение у пересохшего фонтана. Эйвелин проследила за их взглядами, но сперва ничего не увидела, только тёмную дугу старого фонарного столба в центре площади.

Секунда, две... и только потом её взгляд зацепился за нечто.

Тёмный силуэт раскачивался на фоне отсыревшего неба.

Сначала казалось, что это старый мешок или неудачно повешенный манекен, трепещущий под порывами ветра. Но потом зрение начало подмечать детали: скрюченные пальцы, скользящие по пустоте, ломаная линия шеи, слишком неестественный угол, глаза — пустые, тусклые, мёртвые. Его одежда висела лохмотьями, открывая изрытое ранами изможденное тело. Худой, с обвисшими руками и ногами, он казался поломанной куклой, а был человеком. Самым обыкновенным человеком.

Толпа смотрела на него безучастно, скучающе. Кто-то едва поднял голову, поглядел и пошёл дальше, кто-то плюнул себе под ноги, выцедив крепкое ругательство. Но никто не возмущался, не пытался срезать верёвку.

Только женщина, искавшая своего сына, подошла ближе к фонарю. Не плакала, не кричала, просто замерла, глядя на тело, раскачивающееся на верёвке, и медленно осела прямо на мостовую.

— Люди Бухареста! — Громкий голос глашатая нарушил тяжёлую тишину. Существо, скрытое длинным балахоном, обращалось к прохожим. — Безликий избавляет нас от зла, вычищая скверну это мира!

Несколько человек, стоящих ближе, с одобрением кивнули, остальные остались равнодушны. Лишь у единиц по лицам проскользнуло нечто, напоминающее страх и недоверие.

— Они думают, что казнили чудовище, не понимая, что сами слушают монстра, — голос Хей-Си дрожал от гнева.

Кто-то кинул камешек в труп — повешенный качнулся. Глашатай поддержал инициативу громким возгласом, и толпа оживилась.

— «Исказители душ», — ответил Влад, указав подбородком вверх. Над площадью висела огромная металлическая звезда, источающая тихий, мерный гул. — Люди больше не могут видеть правду.

— Как будто они когда-то были на это способны, — невесело ухмыльнулся Ноэ.

Эйвелин ощутила, как в животе завязывается неприятный колючий узел, к горлу вновь подкатывает липкая тошнота. Она беспомощно смотрела, как глашатай, подхватив настроение публики, поднёс зажигалку к штанине повешенного. В этом было нечто более отвратительное, чем сама казнь или пытка: глумление над трупом. Безвольный, безмолвный, всё, что ему осталось — мёртвое тело, а теперь его охватил огонь. Пламя будет откусывать кусок за куском, пока и от тела не остаётся ничего, кроме пепла.

Иви отвернулась, отряд двинулся дальше, но в этот момент её внимание привлёк ребёнок, стоящий на краю площади. Глаза девочки безошибочно выделили её из толпы — она вытянула руку вперёд и показала на Эйвелин пальцем, будто точно знала, кто она на самом деле.

— Иви? — осторожно спросил Лео, почувствовав, как она напряглась.

Девочка улыбнулась им и указала в сторону переулка.

— Осторожно, — тихо, но вкрадчиво произнёс Влад. — Здесь что-то не так.

Отряд, разделившись надвое, двинулся к ребёнку, оглядываясь по сторонам. Дракула закрыл собой Эйвелин, чуя опасность, Лео двигался сзади, готовый при необходимости закрыть тыл. Локид примкнул к Хей-Си и Оберону, попутно сканируя магией улицу.

Ничего, всё было нормально. Слишком нормально. Мостовая, стены, окна домов — всё было на месте, только ребёнок исчез.

Эйвелин почувствовала, как сердце с силой ударило о грудную клетку и замерло.

Гул из исказителей усилился, накрыв площадь звуковой волной, кто-то рухнул на землю, держась за голову. Мир вокруг задрожал, резонируя от звука. Воздух стал вязким, тяжёлым, гравитация словно ослабла на мгновение, отряд оторвало от земли.

— Сзади! — Иви закричала, пытаясь перекричать звук и предупредить остальных.

— Впереди! — выкрикнул следом Нолан.

Раздался оглушительный треск — мостовая под их ногами пошла трещинами, воздух завибрировал, превратившись в острые, режущие осколки. Разлом открылся прямо за ними — глубокий, чёрный, словно поглощавший сам свет. Толпа наконец пришла в себя, закричала, в панике бросаясь в стороны. Но поздно.

Впереди показались фигуры: тёмные исковерканные силуэты, быстро подступавшие к отряду. Локид, накинул защиту на стоящих поблизости оборотней, Лео и Хей-Си зарычали, принимая боевую стойку. Оберон ухмыльнулся и покрепче перехватил рукоятку топора.

— Это была ловушка, — процедил Дракула сквозь зубы, закрывая собой Эй

велин. — Безликий ждал нас.

Иви едва слышала его слова сквозь прерывистое дыхание. Она смотрела на девочку, вновь появившуюся на самом краю разлома, — та наблюдала за ней сквозь подрагивающую дымку пространства и сделала крохотный шажок, будто они играли в игру, кто окажется быстрее.

Это она их привела сюда, зная, что они попадутся в расставленные сети.

Теперь им оставалось только одно — выжить.