Расскажи мне историю.

☽ ☿ ☾

Орден Равновесия — тонкая и сложная структура, иначе соблюсти баланс между грубой энергией Яви, вплести в неё нити светлой магии и не допустить разгула Тёмных просто невозможно. Ведьмы, вампиры, оборотни, люди обитают бок о бок, порой не подозревая, кто сидит за соседним офисным столом. Маг, использующий силы, чтобы поднять курс акций компании, поступает законно? Или вампир, напавший на человека ради выживания? А люди, истреблявшие нечисть пачками в недалёкие времена инквизиции и мракобесия?

Баланс сил Трёх Миров — колченогий стул, на котором пытаются усидеть слишком много существ разом, и над всеми ними реет Верховный Претор. Фигура, доподлинно являющаяся лишь единицам, но внушающая благоговейный трепет каждому, воплощение принципиальности, дипломатической хитрости и справедливости. Сто десять лет этот пост занимал Роберт Гувер — сухопарый старик с армейской выправкой и неизменной тростью, человек, которому удалось укрепить ножки «стула» так, чтобы тот больше не шатался. Укрепить на время...

Рэми — консулат, правая рука Претора, а в прошлом убеждённый сикх (последователь религии сикхизма); Основные принципы Сикхов: порядок, правда, мораль, милосердие и свобода воли душ. Потому-то в своё время Рэми легко проникся идеями Ордена, они прямо отражают принципы его религии., за голову которого когда-то Британская корона объявила награду в тысячу фунтов. Много лет тому назад в Индийском городе мёртвых Варанаси он повстречал Роберта Гувера, посмертного кавалера ордена Виктории и будущего Претора. Их связала удивительная история, после которой Рэми поклялся ему в верности. Консулат прослужил Ордену без малого век, при том ни разу не изменив прежним принципам и привычкам: всегда носил длинную бороду и белоснежный лунги (традиционная одежда сикхов; Рэми был единственным членом Ордена, кому позволялось одеваться по-своему), нестриженые волосы аккуратно прятал под дастар (тюрбан), а на поясе непременно держал ритуальный кинжал — кирпан.

Однако самое важно, что нужно знать о Рэми: он всецело предан своему Владыке. Даже после его смерти.

Хранители Ордена Равновесия не воины, хоть и возглавлялись долгое время отставным офицером, они законотворцы, судьи, адвокаты — назовите, как угодно, но не воины. Их удел — сохранять хрустальный порядок, следить за рябью воды и дуновением ветра, настолько тонко дело, за которое готовы отдать жизни. Сердце Ордена — Чаша Баланса, монументальное сооружение, покоящееся на вершине треугольной пирамиды, как символ хрупкого равновесия Трёх Миров. При Преторе Роберте Гувере поверхность воды в Чаше обыкновенно походила на зеркало, за последние годы она пошла рябью лишь дважды: когда к Эйвелин вернулись её способности и когда посреди Бухареста возник Лабиринт близнецов. Когда же Безликий прорвался в их мир, Чаша Равновесия треснула, а теперь...

— Верховный Претор мёртв. — Рэми лишь озвучил то, что все и так знали, но не желали признавать. Иного объяснения происходящему просто не могло быть.

Консулат стоял, поглаживая длинную бороду, и хмуро взирал на стекающие на пол струи. Чаша Баланса накренилась вбок, изливая своё содержимое на трещины пирамиды. Равновесию сил в их мирах пришёл конец: все три Ордена оказались обезглавлены, Эйвелин — единственная, кто мог существенно повлиять на ход событий, исчезла. Они все живы только потому что перстень Владыки пока не перешёл к врагу, и вход в Орден скрыт от любых глаз. Пока.

Тринадцать Хранителей Равновесия, чёртова дюжина неприкасаемых, треть которых стояла у колыбели Ордена на заре цивилизаций, окружили Чашу и консулата в ожидании распоряжений. Их светящиеся синим от долгого пребывания в Междумирье глаза были широко распахнуты — подобной катастрофы даже им видеть не приходилось.

— Уничтожьте здесь всё, — коротко приказал Рэми.

— Но, господин, столько древних фолиантов, — Первый, самый старый из Хранителей, непонимающе взглянул на него. Старик так много времени провёл за книгами, что его собственная кожа стала напоминать пожелтевшую бумагу. — Это бесценные знания о Мироздании, о нашей Богине и законах...

— Они вам больше не понадобятся, господа, — консулат кивнул насмерть перепуганным старикам, будто пытаясь приободрить, и развернулся на пятках.

«Хранители — судьи, законотворцы, но не воины».

По его подсчётам, жить им всем оставалось недолго.

— Амелиус, — Рэми напоследок окликнул Тринадцатого, самого молодого Хранителя, и жестом приказал идти за ним.

☽ ☿ ☾

Зал Баланса — пустое, однако особо почитаемое место, здесь проходят главные церемонии, отсюда Претор и Хранители отправляются в Междумирье на Суд. Рэми замер на входе по привычке, готовясь поприветствовать Владыку, однако кресло в центре дальней стены в ответ зияло удушающей пустотой. Его заминка, однако, осталась незамеченной спутником.

— Претор заключил сделку с Безликим, пообещав отдать свою душу. — Высказывание задумывалось как вопрос, но прозвучало с укоризной. Амелиус смутился от собственной резкости.

Рэми посмотрел на «молодого» по меркам Хранителя мужчину: его тога скрывала по-юношески крепкое тело, волосы ещё не успели потерять весь свой цвет и лишь руки да грудь были покрыты письменами на коптском — языке прародителей Ордена. Амелиус даже сохранил личное имя, у остальных Хранителей нет имён и личностей, как знак полной отдачи службе. Ему нравился Тринадцатый — трепетная пылкость юности напоминала о собственной безвозвратно ушедшей молодости. Но симпатия ничего не меняла.

— Гувер пожертвовал душой, чтобы спасти Эйвелин, — без пафоса ответил он, — чтобы спасти всех нас. Претор сделал то, что должно, теперь наш черёд.

— Ты правда веришь, что девчонка сможет изгнать Странника? Она ведь исчезла, — резкость тона Амелиуса испарилась, теперь он звучал обречённо. — Ведь он её отец. Может, Эйвелин тоже?..

Рэми повернулся к Тринадцатому, и тот тут же смолк. Если Амелиус прав, то у них нет ни единого шанса.

— Начинай.

Тринадцатый послушно сбросил тогу, оставшись в набедренной повязке, — ритуал принято проводить полуобнаженным. Опустившись на колени, он тихо зашептал строчки мёртвого языка, водя пальцами по каменному полу. Шелест его голоса привёл в движение тени в углах, те хаотично заметались, сползая к Тринадцатому. От заклинания символы на коже Амелиуса загорались таким же ярким синим цветом, как и глаза, Хранитель касался поочерёдно каждого — на лбу, плечах, по центру солнечного сплетения — в подобие крестного знамения, собирая на кончиках пальцев собственную кровь. Он — Проводник, его кровь, смешанная с энергией Междумирья, — лишь инструмент, без чувств, без боли.

Рэми молча вглядывался в причудливую игру теней, вырисовывавших невозможные картины, здесь и сейчас он — Наблюдатель. Для полноты ритуала остался последний участник — Являющий. Богиня в крайне редких случаях снисходит до своих подопечным, её чудесные любимые дети Трёх Миров наделены полной свободой: как жить и как умирать. И в этой свободе их проклятье. В последнее время Треликая сделала слишком много исключений, поэтому Рэми почти не надеялся узреть её лик.

— Молю, — не размыкая губ, произнёс Рэми, — молю, подай хотя бы знак.

Отчаяние во все времена толкало людей взывать к богам — служители Равновесия не исключение, но Боги на то и Боги, что безмолвны и недосягаемы. Веками Хранители постигали суть миров и их Создательницы, помогали Верховникам и Преторам писать законы и соблюдать их, но, возможно, единственным ответом на все их вопросы было: Богам просто наплевать.

— Господин! — Амелиус захрипел, рухнув на четвереньки.

Рэми, поглощённый танцем теней, не заметил, что Тринадцатый слишком ослаб, ритуал буквально вытягивал из него жизненные силы, потому-то Хранители выглядели как глубокие старцы. Амелиус продолжал выписывать строчки собственной кровью, что теперь сочилась отовсюду, словно всё тело покрылось порезами, его пальцы дрожали. Рэми кинулся к нему — останавливаться нельзя ни в коем случае, и, обхватив запястье Тринадцатого, продолжил выводить символы на полу. Для устойчивости ему пришлось обхватить Амелиуса второй рукой, он чувствовал, как сильно дрожит Хранитель, а собственная одежда промокает от чужой крови.

Что это, жестокость или справедливость: вместо спасения умирающего выдавливать из него последние крохи жизни?

Рэми продолжал ритуал. Ибо страдания — ничто, они оба — ничто, и Гувер это прекрасно понимал. Каждый из Тринадцати Хранителей, Владыка Ордена и его верный консулат — не люди, это роли, а роли надо исполнять до конца.

Энергия Междумирья — чистая, первозданная, потому самая мощная, хлынула в ослабленное тело Хранителя, он неестественно выгнулся в агонии. Кровь вместе с энергией вытекала из новых отметин, прорвавших кожу на ногах, животе и спине. Амелиус умирал. Рэми будто безумный набирал «чернила» в ладонь и выписывал последние строки безжизненными пальцами Хранителя.

Тени в своей неистовой пояске превратились в вихри, окружив мужчин и застилая взор.

— Пожалуйста, — молил Рэми, — прошу, яви мне.

Перед глазами стояла пелена, последние символы консулат выводил на ощупь, только редкие искры пробивались сквозь стену черноты. Рэми решил, что Богиня отобрала зрение в качестве платы за потревоженный покой, но тени вдруг начали приобретать очертания.

И Наблюдающий увидел.

Танец вихрей оборвался, упав к ногам Треликой, будто в поклоне. Богиня явилась беспощадно, как смертельный удар, в момент заполнив собой всё пространство и давя на сознание. Рэми остался на полу, из последних осколков мужества подавляя дрожь, — существо невиданных масштабов стояло перед ним, будто сама Вселенная взирала на крошечную часть себя. Испытать подобное и сохранить душевное равновесие невозможно.

— Та, кто приходит первой и уходит последней, — зашептал консулат, — твой первый лик — Жизнь, второй — Смерть, а твой третий лик...

— Не видит никто! — пророкотала Богиня на всех языках и всеми голосами сразу. Рэми схватился за уши, по перепонкам бил нечеловеческий голос, почти лишая рассудка. — Но ты, консулат, позвал меня именно за этим.

— Знак, прошу, подай знак, что нам делать! — Звон и боль не прекращались, но он нашёл в себе силы поднять голову.

— Так смотри!

Третий лик распахнулся перед ним, как чёрная дыра, поглотив несчастного, такого ничтожного на её фоне человека, целиком. Миллиарды картинок, людей, вероятностей, мест, миров и событий хлынули единым потоком — это было подлинное сумасшествие. Рэми упал на землю, его челюсть отвисла, глаза болезненно раскрылись, казалось, он мёртв.

Богиня явила неотвратимое: расколотая пустая чаша, обломки пирамиды и кровь.

— Теперь ты знаешь, консулат, это — твоя Судьба.

Треликая исчезла также внезапно, как и явилась, первый и последний раз в его жизни. Рэми опустил голову на едва вздымающуюся грудь Амелиуса и разрыдался, «белая смерть» — беспощадный командир-головорез сикских воинов, плакал как дитя, не в силах совладать с собой.

— Помоги, — прохрипел Тринадцатый. Жизни в его теле оставалось всего пара капель.

Консулат поспешно вытер лицо рукавом, будто только что позабыл, что находится здесь не один, и незаметно достал кинжал из дхоти.

— Это милосердие, Амелиус, — едва слышно проговорил Рэми, вонзая кирпан точно в сердце Тринадцатого, — поверь, это не убийство.

Двое мужчин лежали на полу в окружении погасших символов, теперь те не более чем бессмысленная мазня на камне. Один мужчина мёртв, второй о смерти лишь мечтает. Но Она не явится.

☽ ☿ ☾

— Проклятье! — Безликий отбросил очередной полусгоревший фолиант на пол и отряхнул перчатки.

Он был в ярости. Снеся напрочь Врата Ордена, Джек надеялся застать кучку перепуганных Хранителей, готовых после недолгих уговоров выдать всё, что ему нужно, и ошибся. Их предупредили о его появлении, но кто? Тот мелкий оборотень, постоянно вившийся у ног Эйвелин? Похоже, зря он доверил такое ответственное задание Исшет.

Джек бросил на стоявшую в углу просторной залы Демоницу короткий взгляд и заметил, как та едва заметно сжалась. Напрасно Исшет пыталась быть незаметной. Безликий хоть и был занят другим, но мимолётным взглядом давал понять угрожающее: он прекрасно помнит о ней.

К моменту их появления половина Хранителей оказалась мертва, а бесценные знания о Трёх Мирах уничтожены.

И это её вина.

— Н-да, Рэми, — Безликий с ноткой разочарования в голосе развернулся к консулату, — тебя ведь так зовут?

— Всё верно.

Консулат стоял по-солдатски ровно, сцепив ладони в замо́к за спиной и невозмутимо взирая на Странника. С лезвия кирпана на пол капало красным, белоснежная одежда также была запачкана кровью Хранителей, что, казалось, ни капли не смущало мужчину. Когда-то в юношестве он поклялся защищать справедливость и закон, кирпан — символ и вечное напоминание о данной клятве. И сегодня пришло время её исполнить: убийство верных ему и Ордену Хранителей — справедливость, его долг. Однако он успел спасти лишь половину от куда худшей участи, чем выверенный удар клинка. Безликий убивал иначе.

Оружие Джек воспринимал, скорее, как вычурный аксессуар, оно ему попросту не требовалось. Безликий управлял пространством и всем, что в нём находилось, вещами и... людьми. Он менял, искажал, каверкал, расщеплял. То, из чего некогда состоял вполне живой человек: кожа, мышцы, кости, органы, сознание, мысли, душа — Безликий комкал будто пластилин, разрывал на атомы, медленно и мучительно, не забирая жизнь как таковую, давая жертве прочувствовать все грани самоуничтожения, а затем заключал внутрь трости навсегда. Пятеро из тринадцати Хранителей познали это на себе.

Рэми, наблюдавший за пытками своих соратников, ничем не выдал эмоций, как и нужной Безликому информации. А тому крайне необходимо было узнать, как задержаться в столь чудесном мире подольше или, скажем, насовсем? Невозмутимое спокойствие перед лицом смертельной опасности, армейская выправка и этот слишком острый, проникающий взгляд консулата до боли напоминали Джеку покойного тестя. Чёртов старик умудрялся доставлять ему проблемы даже из могилы.

— Ладно, консулат, мы, возможно, не с того начали? — Безликий очаровательно улыбнулся, натянув одну из самых харизматичных личин вместе с новой парой перчаток. — Чего ты хочешь?

Джек опустился в кресло Претора, не без удовлетворения наблюдая, как по лицу собеседника скользнула тень неприязни. Он намеренно потешался над их «святынями», для Безликого подобные атрибуты с натяжкой тянули на безвкусные украшения интерьера.

— У меня нет желаний, — отрезал Рэми.

Попытка выйти на мирные переговоры, восседая перед полной залой трупов, выглядела либо хреновой шуткой, либо откровенной издёвкой.

— Брось ты! — почти дружески махнул рукой Джек. — Все чего-то хотят, а я даю. Причём, заметьте, мне всяких подношений и слёзных молитв не надо, даже на иконке портрет не попрошу. Хотя... может, стоит заказать, как думаешь?

— Вы не Бог, — коротко заметил Рэми, вновь выдерживая взгляд своего собеседника.

— А кто же я, уважаемый консулат? — Показное дружелюбие испарилось. Прямо не сказано, но ясно как божий день: от ответа зависит его жизнь.

— Вы — Странник, болтаетесь между мирами, не имея своего собственного. Вы — Великий копировальщик, зеркала привычны Вашим силам, так как бесконечно их копируют. Но Вы не Бог, Вы ничего не создаёте.

Джек опустил наконечник трости на пол, разнеся слабое эхо по зале. Человеческое имя, человеческая личина и вполне человеческий костюм, но определённо не человек. Если Треликая внушала благоговейный трепет, то Безликий — ужас и оцепенение. Он — синоним Пустоты и Хаоса.

— Ошибаешься, Рэми. Каждое слово и в каждом ошибка, — он помедлил, будто слова консулата действительно заставили его задуматься: — Кое-что я всё-таки создал, и, пожалуй, моё творение всё же идёт в сравнение с созданиями Богов, которым вы поклоняетесь. Да, я Странник, но у каждого есть отправная точка, к слову, когда-то именно этот мир я считал своим, но опустим детали моей биографии, если в неё углубиться, человеческой истории не хватит. Люди молоды, а я — нет, потому-то с вами так интересно. Лучше скажи, во что ты веришь, консулат?

Рэми ответил без промедления, выверено и чётко:

— В порядок, Баланс и законы. В свободу душ, дарованную Треликой.

Джек ожидал подобного ответа, но всё же откровенно рассмеялся.

— Разумеется, вы люди любите придумать себе богов, законы и понятия, чтобы потом веками спорить, кто правее и чей Бог божественнее. Это ты называешь порядком? — Безликий смерил мужчину взглядом, каким учитель смотрит на не самого старательного ученика. — Баланс — ваша любимая сказочка! Мы с Гувером могли часами спорить о его сути, но вот, что я скажу тебе: это иллюзия. Вы решали на своих судах судьбу упыря, убившего человека ради крови, но ведь это суть упыря, разве нет? Убийство ради выживания, — Джек кивнул на мёртвых Хранителей и окровавленный кинжал в руке консулата, — убийство из милосердия. Вы сами понятия не имеете, что такое хорошо и что такое плохо, но берётесь судить других.

— Считаете себе Вселенским добром? — не без иронии поинтересовался Рэми. Он знал, что их разговор лишь прелюдия, и показанное Треликой им неизбежно, но ему хотелось немного оттянуть свою участь. — Уравнителем?

— Я никем себя не считаю! — Оборвал Безликий. — Я тот, кто я есть, а Баланс — это чушь собачья и басня для наивных умов, я просто не пытаюсь прикрываться высокопарными понятиями в отличие от обожаемой вами Проматери. Ты считаешь, что Треликой вам дарована свобода, но это также ложь — свободу даю я. Всё, что пожелаешь! Хочешь стать новым Претором и носить перстень? На здоровье! Хочешь на пенсию и дом с белым заборчиком? Пожалуйста! Разве Треликая хоть единожды была столь щедра? Вопрос, впрочем, риторический.

— Хорошо, — Рэми слегка склонил голову, — у меня есть одно желание.

Джек заинтересованно подался вперёд, рефлекторно сжав трость в руке.

— Убирайся. Вот, чего я хочу, — твёрдо произнёс консулат свой же приговор.

Ноздри Странника раздулись — это было единственное видимое проявление злости, на вечно меняющееся лицо вернулась улыбочка:

— Ты, я вижу, целиком и полностью человек Гувера.

— Целиком и полностью, — уверенно ответил Рэми, замечая, как Безликий медленно поднимается со своего места и направляется к нему.

— Тогда я продемонстрирую, как сильно вы оба ошибались, служа иллюзии.

☽ ☿ ☾

Дракула и Локид не сомкнули глаз всю ночь, разговаривая. Память обоих вернулась, но некоторые события остались вырванными, эти «пустоты» и пытались заполнить. Вывод, правда, у вышел неутешительным: Канакоза находился где-то между станциями «хреново» и «полный писец».

— Влад, на часах половина пятого утра, не думаю, что это хорошая идея, — зевнул Локид, прогоняя сонливость.

— Ноэ, мы и так опоздали на добрых два месяца, а в случае Айлин лет на двадцать, — припечатал Влад. — Приводи себя в порядок и поехали.

Привести себя в порядок оказалось той ещё задачкой: снадобье Локида помимо памяти даровало также целый спектр незабываемых ощущений, которые бес топил в бокале виски, а Дракула, которому предстояло вести машину, — в кружке паршивого пакетированного чая.

— Ещё раз дашь мне подобную дрянь, — вампир сжал переносицу в попытке утихомирить головную боль, — я сейчас не только про чай.

— Влад, поверь, это было меньшим из зол, — заверил бес, зачёсывая волосы перед каминным зеркалом, — ты из-за амнезии порой такую ахинею нёс, что мне хотелось тебя хорошенько огреть чем-нибудь потяжелее.

— Всё лучше, чем эта микстура из?..

— Да чёрт его знает, — беззаботно пожал плечами Локид, ловя в отражении уничтожающий взгляд. — Чего? Я сначала на Мари опробовал, но на эту дуру, наверное, даже мышьяк не действует.

— Всё так плохо? — удивился Дракула.

— Она путает дни недели и есть подозрения, что с таблицей умножения всё ещё хуже.

Как только Ноэ покончил с приготовлениями, Влад забрал со стола ключи от машины и вышел вслед на парковку.

— Только Эйвелин свой порошок не смей давать, ясно? — напомнил вампир, садясь за руль.

— Его, собственно, больше и нет, — с толикой разочарования отозвался Локид, — каким образом будем возвращать Ягодке память? Потому что у меня идей, как иначе вернуться в Бухарест, нет.

«А мы знаем!» — оживились черти, наперебой предлагая варианты: — «Свозим ещё пару раз на побережье! Подарим новые туфли, цветов привезём...» — Чертята мечтательно выводили копытцами узоры. — «Жаль только кольцо осталось в Бране».

От мысли о Замке и оставшихся в нём Дракула посмурнел, Локид уловил перемену в настроении друга.

— Они выжили, Влад. Должны были выжить.

Вампир не ответил. Во-первых, его на этот счёт терзали большие сомнения, остаться в живых, когда на тебя рухнуло многотонное здание, — чудо на грани фантастики. Во-вторых, если кто-то и выжил, то точно не все. Дракула прекрасно понимал, что Паулины и Григора больше нет, чуть легче становилось только от осознания: Мара жива и здорова. Эйвелин заботилась о ней, даже несмотря на то, что не знала, кем эта девочка является в действительности. Теперь он позаботится о них обеих.

Дороги в такое время пустовали, они добрались до места чуть меньше, чем за час, успев по пути заехать в пекарню.

— Вот тут сверни налево, — указал Локид. Авто послушно вырулило к аккуратному зданию.

Что-то внутри подсказывало: Иви тоже где-то неподалёку. Компас, будто в подтверждение, согрел карман теплом, Влад неосознанно заозирался.

— У тебя какой-то радар настроен на Ягодку или что? — удивился бес, проследив направление взгляда вампира. — Они с Марой живут через улицу.

— Правда?

— Правда, только если ты собрался к ней, хочу напомнить, что её маман едва не пристрелила меня прямо в кабинете. Я бы не рассчитывал на радушный приём, учитывая время на часах и её амнезию.

Черти, уже начавшие выбивать пыль из залежавшихся смокингов, расстроено поникли.

— Ладно, веди к Айлин.

Миновав консьержку, не применувшую возмутиться, зачем это двое мужчин направляются с утра пораньше к одинокой даме, вампир и бес скрылись за дверями лифта.

— Всё-таки, когда я был нечистью, как-то попроще было с женщинами, да? — вздохнул Локид.

— Жалеешь, что твои чары не работают на старушек из Канакоза? — усмехнулся Влад. — Хочу напомнить, что ты и без своих сил весьма неплохо устроился.

Ноэ с показной деловитостью поправил свой председательское костюм, когда сигнал лифта оповестил их об остановке. На этаже умещалось всего две квартиры, стоило им сделать шаг прочь из кабины, как за одной из дверей щёлкнул замок, и створка приветственно распахнулась. Мужчины поспешили туда.

— Вы задержались, — объявила Айлин с порога.

Влад и Локид неловко потоптались на коврике, пока женщина не пригласила жестом пройти дальше.

— Простите за раннее беспокойство, миссис Аньези, — начал Дракула, протянув ей коробку со свежеиспечёнными круассанами.

Судя по выражению лица женщины, принявшей подарок, тактику официального знакомства с будущей тёщей он выбрал верную.

— Айлин Де'Спиноза, — мягко поправила она, проводя мужчин на кухню. — Я не пользуюсь фамилией мужа, после того, как он решил от меня избавиться.

Их ждали. На плите во всю свистел чайник, на небольшом столике — ровно три чашки, а в самой квартире витал аромат мяты и черники. Айлин раскрывала шкафчики, доставала металлические баночки — возня хозяйки, уютная мебель, всё это погружало в домашнюю, давно забытую атмосферу.

Будто на несколько мгновений они оказались на кухне Брана, Паулина вот-вот влетит с ломящимся от еды подносом, который мгновенно опустошит Лео, а Сандра и Локид затеят очередную бессмысленную перепалку; Иви впорхнет и начнёт щебетать что-то очень важное, что Влад обязательно пропустит мимо ушей, ведь будет выжидать момент, чтобы поцеловать такие мягкие после сна губы; Патрик затянет шарманку про подсчёт калорий и пожалуется на отсутствие смузи, но всё равно с аппетитом доест стряпню кухарки, пока Ириска...

«Точно, дрянь Локида никак не выветрится. Ещё чуть-чуть и начну стихи писать».

«Мэй-дэй! Мэй-дэй! У нас тут Высший вампир по кошкам скучает!», — завопили черти, выхватывая чемоданчики экстренной помощи и вываливая из них пугающего вида колбочки.

Тем не менее на чуть-чуть показалось, и это было приятное чувство, словно всё вновь стало нормальным: будто за окном обыкновенный город, а не выдуманный невозможный мир, наполненный проекциями.

— Канакоза порой сводит с ума, — усмехнулась Айлин, поймав странную перемену в своих гостях. Она говорила легко, даже с налётом юмора, параллельно порхая по квартире.

Дракула невольно засмотрелся: Айлин и Иви действительно очень похожи, та же летучая грация в движениях, будто они не ходят, а танцуют, одинаковый взгляд, когда улыбаются. Ноэ толкнул друга в бок, напомнив о приличиях.

— Вы знали, что мы придём к Вам? — поинтересовался вампир, когда перед ним опустилась дымящаяся кружка.

— Разумеется, — просто ответила женщина, рукава её халата развивались при движении, будто она и вправду порхала, — и что ты откажешься от чая, но кофе закончился, прости. Как голова?

Это было странное ощущение: общаться с той, кто наперёд знает твои ответы и к тому же так умопомрачительно похожа на любимую женщину. Годы прошли мимо неё — Айлин выглядела немногим старше дочери.

Она оперлась локтями на стол, обведя мужчин внимательно-весёлым взглядом поверх кружки. И раньше было ясно: эти двое закадычные друзья, но теперь, когда вся суть вскрыта, наблюдать стало ещё интереснее. Влад и Локид настолько различаются, насколько это вообще возможно, но, тем не менее, действуют будто единый отлаженный механизм. Своё внимание Айлин сосредоточила на Дракуле, подмечая проявляющиеся даже сквозь столетия аристократические черты и манеры мужчины. Вампир однозначно располагал к себе.

— Так значит, Владыка Ордена Тьмы? — спросила Айлин, заново знакомясь с будущим зятем.

«А ещё миллиардер, красавчик и филантроп» — беззастенчиво добавили черти, поправив галстуки на голое тельце.

— Я очень рад наконец встретить Вас лично, — искренне ответил Влад.

— Лично? — удивилась она.

Дракула слегка замялся, но всё же пояснил:

— Однажды мне доводилось погружаться в воспоминание Эйвелин. Оно было о Вас.

Из-за упоминании дочери улыбка мгновенно сошла с лица Айлин, она вернула кружку на подставку и обратилась совсем иным голосом:

— Я в курсе, зачем вы пришли, но не знаю, как ещё помочь Эйви вернуть воспоминания.

— Не знаете или не хотите говорить? — Дракула посмотрел на неё, от проницательного взгляда становилось не по себе. Даже в Канакоза, будучи обыкновенным человеком, внутри Влад навсегда Владыка Тьмы — деликатный тон не сбавлял остроты вопроса.

Слова её задели, но Айлин не подала вида — говорить с Владыками ей не впервой. Миссис Аньези вообще поразительно сочетала в себе несочетаемое: мягкие, даже нежные черты лица и мелодичный голос, укрывали стальной стержень личности. Разумеется, иначе стать той, кто она есть, невозможно, но контраст изумлял.

— Что с Гувером? — резко бросила она.

— Ваш отец мёртв, Айлин, — беспощадно честно ответил Влад. — Мне очень жаль.

В этом тоже не было лжи, Роберт Гувер держал в узде все три Мира, его смерть — огромная потеря для них всех. Влад прекрасно это понимал, как и знал, что боль Эйвелин вернётся вместе с её памятью, и им обоим с ней жить.

— Тогда, простите, но на что вы рассчитываете? — невесело усмехнулась Айлиня. — Вы оба не глупы, можете представить, что творится в мире, где не осталось Орденов, зато есть Джек с полностью развязанными руками. Хочешь вернуть туда Эйви? — последнее адресовалось Владу.

Айлин видела их вместе на приёме, и чувства Влада к Эйвелин были очевидны ещё до того, как он решил заявиться ни свет ни заря. Потому она точно знала, куда «бить».

— Вы боитесь за дочь, я прекрасно это понимаю...

— Эйвелин не вернётся в Бухарест, — отрезала женщина, поднимаясь со своего места.

Вот! Идеально выверенные линии позвоночника и плеч, отблески не то огня, не то стали в глазах. Аньези...

Локид украдкой поглядел на друга в стиле «я предупреждал», и предложил обоим пачку сигарет, разряжая обстановку.

— А я, пожалуй, внизу покурю, — тактично удалился бес, оставив несостоявшихся родственничков наедине.

Айлин чиркнула зажигалкой, привычка курить появилась только в Канакоза — единственный способ хоть немного унять вгрызающуюся боль от отчаяния. Она осталась стоять, сложив руки на груди и отведя взгляд, собственные мысли давили.

— Я вышла за Джека, потому что не видела его будущего, — вдруг произнесла она, выпустив облачко дыма. — Не могла вынести своего дара, каждый роман был заранее известен, судьбы других... Я видела похороны матери, когда мне было восемь и ещё никто не подозревал о её диагнозе. Я знала, что потеряю Эйви, задолго до её рождения.

«Мой первый лик считают даром, о втором молят, а третий все зовут жестокой».

Айлин как никто другой прочувствовала, третий лик Богини прекрасен и ужасен одновременно. Лично она предпочла бы никогда его не видеть.

— У Вас было снова видение? — догадался Влад.

— Эйви погибнет, если вернётся, — тихо проговорила Айлин, обняв себя за плечи. — Я не могу её снова потерять. Поэтому камень останется у меня, точка.

Дракула даром предвидения не обладал, но также мог предсказать подобный ответ. С какой-то стороны так разговор, по крайней мере для него, оказался даже несколько проще.

— Позвольте быть с Вами полностью откровенным, — Влад опустил подбородок на сложенные ладони. На несколько мгновений внешняя оболочка сошла, обнажив обыкновенно невидимую внешнему миру уязвимость — сомнения. Собственно, у него имелось всего одно уязвимое место, спокойно живущее через улицу и в глаза его не помнящее.

Айлин кивнула и вернулась на прежнее место, напротив вампира.

— Я в полной растерянности, миссис Де'Спиноза. В прошлом я успел с десяток раз убедиться, что утаивать информацию от Эйвелин — ошибка. И вы, и я прекрасно знаем, что рано или поздно, воспоминания восстановятся, и она захочет вернуться.

— Почему ты вообще думаешь, что нам ещё есть куда возвращаться? — с горьковатой ухмылкой поинтересовалась Айлин.

— Я не думаю, но надеюсь. И я слишком хорошо знаю, Эйвелин, она не смирится. Пока сама не увидит обломки, не смирится. Но и ставить её под удар я не собираюсь. — Влад, наконец, заложил прокручиваемую в руке сигарету между губ. — Вот такая дилемма.

— Выходит, ты пришёл ко мне за советом? — В этот раз Айлин рассмеялась вполне естественно. — Боюсь, я не тот человек, кто в праве их раздавать. Не заметил, где мы оказались?

Дракула усмехнулся в ответ и встал, чтобы приоткрыть окно пошире.

— Знаешь, Влад, кажется, у меня есть кое-что, что я могу тебе показать, — Айлин заговорила тише, погружаясь в воспоминание. — Видение пришло, когда я увидела вас с Эйви, на том приёме, но было нечетким, сейчас я вижу яснее.

— Прошу.

Влад протянул ей ладонь, но вместо этого Айлин коснулась его щеки, руки женщины пахли кофе и черникой. Вампир прикрыл веки, прежде чем перед внутренним взором прорисовалась яркая картинка.

☽ ☿ ☾

— Мисс Аньези, Вам сообщение от мистера Питерса, — кажется, уже во второй раз окликнула её секретарь.

— Да, спасибо, Мия, — рассеянно кивнула Эйвелин, забирая протянутые бумаги, и бегло пролистала договор.

Мистер Питерс, однако, наглостью Басараба не обладал, потому предложил стандартные условия: инвестиции в проект взамен на часть пакета акций.

«П-ф, конечно, куда ему!», — презрительно фыркнули гадины, затачивая коготки. С самого утра в гадинских котлах кипела бурная деятельность: смешивались масочки на основе авокадо и чего-то дремучего, но крайне освежающего, гремучие локоны завивались на бигуди, а из шкафов вылетали забракованные наряды. В общем, подготовка к переговорам шла полным ходом.

— Ответь Питерсу, что я готова обсудить его предложение и подъеду через час. Кстати, Басараб не звонил? — Эйвелин попыталась звучать непринуждённо, но судя по сузившимся глазам секретаря, та что-то заподозрила.

— Нет, мисс, я поставила вашу с ним встречу на три, отменить?

— Пока не нужно. — Иви постаралась скрыть разочарование от секретаря и от себя самой. В конце концов, предложение Питерса выглядит даже несколько лучше, она не потеряет свои полномочия и получит средства для реставрации города.

Мия не спешила уходить, украдкой изучая начальницу, пока раскладывала документы по местам. В Эйвелин что-то переменилось, не прическа и не одежда, но что? Она и сама это ощущала, просто пока не могла дать названия странному чувству, вдруг поселившемуся внутри. Просто походка стала легче, а улыбка больше не сводила скулы и перестала казаться приклеенной, просто сегодня её не мучали кошмары. Вместо этого она вновь была на песчанном берегу, не одна.

В приёмной зазвонил телефон, и Мия наконец-таки вышла, чтобы через минуту вновь её окликнуть:

— Вас ждут на парковке.

— Отлично, получу доставку и поеду сразу на встречу с Питерсом, — ответила Аньези, забирая сумочку.

Выйдя в коридор, Эйвелин нажала на кнопку вызову лифта, но тот оказался занят. Решив не ждать, реставратор направилась к лестнице, на ходу отвечая на звонок Мары. Где-то на половине пути она услышала шум проезжающей кабины, но разминулась с ним на каких-то несколько минут.

☽ ☿ ☾

— Влад, ты молчишь с тех пор, как вышел от Айлин. Что она такого тебе сказала? — не выдержал Локид, когда створки лифта разъехались в стороны.

— Не сказала, а показала, — поправил Дракула, — но мне нужно сначала увидеть Эйвелин.

— Уже придумал, что ей скажешь? — Ноэ толкнул двери офиса Аньези, пропуская друга вперёд.

— Нет.

Влад действительно понятия не имел, что сказать женщине, на которой без пяти минут женился и которая не помнит его в упор, что он хочет выкупить её фирму, поцеловать, вернуть назад в Румынию, а, может, остаться в Канакоза с ней навсегда, желательно всё и сразу, но пока не ясно в каком порядке.

«Вопрос только в том, как быстро этот букетик полетит в тебя», — задумчиво протянули черти, — «после твоих выступлений про Мару только предложения руки и сердца не хватало, чтобы она на тебя запретительный ордер оформила».

Черти правы, Айлин права, Локид прав, а он, сука, всё равно не знает, как поступить! Поэтому, как первоклассник на линейке, вертит дурацкие гортензии, которые хрен найдёшь в этом городе, и пялится на ошалевшую секретаршу. Действительно, часто ли к ним бизнес-партнеры при полном параде как на смотрины заявляются?

«Вот-вот, ты бы ещё смокинг напялил!» — поддакнули черти.

— Заткнулись все! — Кажется, это он произнёс вслух.

— Простите?.. — Несчастная Мия окончательно выпала в осадок. Сегодня то начальница по офису летает и улыбается всё утро, то инвесторы с букетами заявляются и ещё орут.

— Это он мне, милая, не обращай внимания, — Локид опёрся локтем на стойку, спасая положение и отвлекая секретаря, — где тут наша Ягодка обитает? Есть к ней серьёзный разговор.

Мия ещё раз глянула на букет и тихонько хихикнула.

«Н-да, у Локида, похоже, какие-то остатки сил имелись, очарование вон на полную катушку распространяется», — с долей зависти подумал Влад.

«Думаешь, у тебя оно вообще было?» — скептически выгнули косматые брови чертята.

Дракула едва сдержался, чтобы не хлопнуть себя же по лбу, пока Мия щебетала что-то про парковку и курьера, «буквально пять минут назад» и встречу в ресторане.

Влад сместился к окну, наблюдая за выходом c парковку, где поначалу никого не увидел и даже немного расслабился. Однако следом из тёмно-синего авто вышел молодой мужчина, которого он раньше не встречал: тёмная кожа будто светилась на солнце, большие глаза глядели куда-то вперёд, почти не мигая, экзотическая внешность выдавала в нём переселенца из другого мира, каких он видел достаточно в Канакоза. Мужчина был молод, немного нерешителен и определённо кого-то ждал, тоже стоя с букетом в руках. У Дракулы начали закрадываться нехорошие подозрения.

— Да ладно, не может же Ягодка... — бес пристроился рядом, сдвинув жалюзи в сторону.

— Или может.

Автомобиль Эйвелин остановился прямо напротив парня, и дверь приоткрылась, впуская его в салон. Влад и Локид, разумеется, не слышали о чем говорили двое, но следом молодой человек обнял Иви и вручил букет, сияя от радости так, что даже у них на шестом этаже зарябило в глазах.

«Э-э, мы так не договаривались!» — черти запаниковали. Одни рвались из котлов наружу, вторые спокойно протирали дула винтовок, проверяя прицелы.

— Что-то он не очень тянет на курьера, — сквозь зубы процедил Ноэ, — если что, полицию беру на себя, труп найдём, где спрятать.

— Мия, где говоришь, пройдёт встреча мисс Аньези? — Дракула с каменным лицом наблюдал, как автомобиль Иви уезжает всё дальше от здания офиса. Подаренный парнем букет, будто дразня, смотрел с заднего сиденья, пока его собственный лежал бесхозным на стойке секретаря.

«Лилии? Пошлость! Она их не любит», — фыркнули черти.

— Влад, ты же не собираешься заявиться в ресторан и устроить сцену? — как бы между прочим уточнил Локид, едва поспевая за другом. — Потому что уже почти полдень, а я тут вроде как председательствую, надо бы хоть к обеду в Магистрате показаться.

— Я просто еду на ланч. — Дракула прошагал к припаркованному Maserati.

«Сцены? Какие сцены?» — удивились черти. — «Просто спокойно бьём всем морды, Эйвелин на плечо и дело с концом. Никаких психов и паники».

Ноэ ответ не убедил, но рассудив, что дело касается женщин, чувств и памяти, а значит, крайне деликатное и запутанное, он предусмотрительно решил лишний раз не лезть, куда не просят.

Что же решил Влад, оставалось загадкой, но утверждать он мог одно: пару минут назад Эйвелин выглядела абсолютно счастливой. Видение и слова Айлин вновь всплыли в памяти, усиливая сомнения.

☽ ☿ ☾

Ресторан «The ship's tavern» находился вблизи набережной, отделанное изнутри под старинный корабль заведение отлично вписывалось в морской пейзаж. Эйвелин удивилась подобному выбору: стены из тёмного дерева и приглушённый свет больше подходили для ужина с вином, чем для деловых переговоров. Подоспевшая хостес вырвала из размышлений и проводила на террасу, где за столиком уже ожидал господин Питерс.

— Мисс Аньези, рад Вас снова видеть! Прекрасно выглядите, — поприветствовал Гордон Питерс. Пухлая ладонь мужчины выглядела комично на фоне её.

— Благодарю за столь быстрый ответ, — Иви выдала сдержанную улыбку. — Я успела бегло просмотреть макет договора, что Вы прислали этим утром.

— Полагаю, Вы захотите прочесть его более внимательно, — Гордон засуетился, доставая портфель: — Моя компания занимается строительными подрядами уже более десяти лет...

Иви внимательно слушала, сделав крошечный глоток воды, когда в зале вновь появилась хостес в сопровождении мужчины. Уже знакомого ей мужчины.

— Что он здесь делает? — выпалила Эйвелин, следя за вошедшим гостем.

Басараб, вежливо кивнув хостес, уселся за стол ровно по диагонали от них и приступил к изучению меню.

— Прошу прощения?.. — Питерс, видимо, решил, что вопрос адресован к нему.

— Извините, продолжайте, — Аньези тряхнула головой, попытавшись перестать смотреть на Влада, насильно уперев взгляд в бумаги в руках собеседника.

— Как я сказал ранее, моя фирма уже много лет занимается подобными подрядами, — кашлянув в кулак, Гордон Питерс продолжил рассказывать о перспективах сотрудничества, но его уже не слушали.

В тот момент, когда Дракула отложил меню и посмотрел на Аньези — безошибочно, точно зная с самого начала, где она, а Эйвелин моментально среагировала, где-то на уровне инстинктов ощущая его. В этот самый момент переговоры можно было считать оконченными.

Дракула поймал её взор и больше не отпускал. Их столики находились на приличном отдалении, они ни слова не произнесли друг другу, даже не помахали рукой, но как будто говорили вот так, игнорируя суету и прочих людей вокруг. Потому что всё остальное — пыль, ненужное, декорации и прелюдия.

Эйвелин откинула волосы за спину, открывая шею и плечи, и что-то ответила Питерсу невпопад.

Влад ткнул наугад в строчку меню и отмахнулся от официанта.

Их интермеццо.

Мысли о другом, дыхание в одной точке.

Почему Влад смотрит так... громко? Будто есть за этими зрачками, за сосредоточенно-мимолётными взглядами — выверенными, как взмах скальпеля, неотвратимыми, как удар гильотины — что-то, чего она не понимает. Чувствует где-то там, в глубине себя, где откликается — слепо на ощупь, шарясь в темноте и боясь каждого шороха, но не понимает. Влад замечает только её, из всех возможных деталей и людей, замечает её одну. Подчёркнуто: самое важное. Он демонстрирует своё отношение непринуждённо, не пошло и ненавязчиво, и Эйвелин интуитивно осознаёт: он здесь, и никакое это не совпадение, иначе почему ощущает то же самое? Память можно стереть, исказить, уничтожить, а чувства — нет. Вот они, прямо между ними, отплясывают танго и плевать хотели, что музыки не играет и танец совсем не к месту. Памяти нет, чувства — живы, они вскрывают оболочку и являют наружу, прямо под ветер, нечто живое и ранимое. Чувства обнажают нервы — ещё чуть-чуть и разорвутся.

— Мисс Аньези, Вам не интересно наше предложение? — окончательно выбитый из колеи её равнодушием Питерс слегка оскорбился.

Эйвелин не знала, сколько времени прошло и сколько реплик собеседника прослушала, очнувшись только теперь. Влад поднялся со своего места — она машинально отзеркалила, и, казалось, это заметили все. Двое людей в противоположных частях зала одновременно и слишком резко встали из-за столов, прошивая друг друга взглядами.

— Прошу прощения, неважно себя чувствую, — соврав лишь наполовину, ответила Аньези, виновато повернувшись к Питерсу: — Отойду на пять минут.

«Ретировалась».

Правильнее сказать — сбежала, но сумочку забрать забыла.

Влад удовлетворённо хмыкнул и преспокойно проследовал на её место, опустившись ровно напротив Питерса. Мужчина от неожиданности открыл рот, намереваясь задать вопрос, но слова застряли где-то в глотке, а челюсть так и осталась в режиме проветривания. Дракула же объясняться не то чтобы не торопился, скорее, не считал нужным, потому сначала полистал лежащий на столе договор, затем, не впечатлившись, подтянул к себе меню.

Гордон Питерс, вначале побелевший от страха, теперь приобретал всё более выраженный оттенок бордо.

— Мистер Питерс, сделка закрыта, если Вы ещё не поняли, — не отрываясь от винной карты, произнёс Влад. — Можете быть свободны.

Дракула жестом подозвал сомелье, новый цвет лица Питерса мог посоревноваться с вином в разносимых бокалах.

— Кто Вы такой? — пропыхтел мужчина, надуваясь как воздушный шар. — Мисс Аньези...

— Моя невеста и по совместительству руководитель одной из моих фирм, — отчеканил Влад и обратился к официанту: — Бокал Каберне Совиньон и Пино Гриджио для дамы, пожалуйста.

Неудачливый делец попытался что-то возразить, но, наткнувшись на всего один взгляд Дракулы, моментально сдулся и, собрав бумаги в портфель, возмущённо удалился. Дракула ни его присутствия, ни отсутствия тем более, будто и не заметил, разве что пересел на освободившееся место.

Аньези как раз выходила из дамской комнаты, отчего-то увидев сидящего на месте Гордона Питерса Влада, она нисколько не удивилась.

— Вы сорвали мне перспективные переговоры, — Эйвелин излишне громко отодвинула стул, усаживаясь. — Довольны?

— Бросьте, кто назначает деловую встречу в таком месте, — Влад обвел рукой столики со свечами в старинных канделябрах. Эйвелин в сути была с ним согласна, действительно, не самый удачный выбор для бизнес-ланча.

— И тем не менее, Вы тоже здесь, — парировала Иви. — Следите за мной?

— Всего лишь заехал к Вам в офис, — бесхитростно ответил Влад. — Если помните, у нас назначена встреча.

— После обеда.

— Так останьтесь на обед.

Официант принёс вино, прервав их диалог. Эйвелин наградила Влада польщённой улыбкой, принимая бокал, — он безошибочно угадал её предпочтения. Дракула сделал глоток, наблюдая за ней: что ни говори, но поздний завтрак в компании любимой женщины, с хорошим вином и на берегу моря... Когда у них вообще было свидание? Пусть даже с налётом амнезии и в несуществующем городе, это было лучше, чем последние месяцы в Бухаресте.

От Эйвелин его настроения также не укрылись, она откинула волосы за спину, улыбка тронула губы — рефлекторная реакция рядом с ним, которую она не замечала, потому и не могла контролировать.

— Вы сорвали мне неплохую сделку, господин Басараб, — продолжила Иви, — так предложите что-то получше, чтобы я осталась.

Губы Влада растянулись в довольной улыбке от её слов, он определённо получал удовольствие от хода их беседы.

— Помимо моего прошлого предложения, которое остаётся в силе, Ваша фирма также получит под застройку тот участок, который Вы показывали мне вчера. Целиком, вместе с прибрежной линией.

— Как Вы?!.. — Эйвелин буквально опешила от его слов. — Я целый месяц пыталась уговорить Вегура продать этот участок нам! Как Вам удалось его убедить?

— Просто я предложил цену втрое выше рынка, — всё в той же непринуждённой манере ответил Влад.

«Наглец! Точно наглец!»

Оба рассмеялись, то ли от вина, то ли от всей ситуации; с памятью или без, но говорить им было легко, и даже молчание ощущалось естественным.

— Вы и правда умеете убеждать, господин Басараб, — после короткой паузы вновь заговорила Иви.

— Тогда подпишите договор, мисс Аньези.

Деловая беседа вдруг стала практически интимной, предложение — откровенным. Влад словно из воздуха достал папку и раскрыл прямо перед ней. Секунда на раздумья — Иви щёлкнула ручкой, сомнения исчезли будто выключенные этим звуком.

— Не пишет.

— Возьмите мою.

Влад в один миг оказался рядом, вложив в её ладонь ручку и не отпуская тонкое запястье. Пока Эйвелин замерла от его внезапной близости, он отмерял удары её пульса, считывал температуру, ища всего одно крохотное подтверждение.

И он его нашёл.

Смятение в глазах, учащенное сердцебиение и тот факт, что не одёрнула руку, а так и осталась сидеть, медленно обводя его подёрнутым поволокой взглядом, говорили красноречивее любых слов, перекрывали все чёртовы букеты от незнакомцев.

— Ваш экземпляр. — Опомнившись, Аньези поставила несколько размашистых росчерков и протянула бумаги Владу, вдруг понимая, что сейчас ей плевать на то, что там написано. Не наплевать на тонкий аромат его парфюма, на грубую ткань накинутого пиджака, на слегка отросшую у края скул щетину, которую почувствует, если проведет ладонью по лицу.

«Откуда она вообще знает об этом?»

Взгляд Влада на миг опустился вниз к обвивающей шею золотой цепочке.

— Красивое украшение.

«Она сохранила и не снимала».

— Просто безделушка, — соврала Аньези и тут же поняла, что её раскусили, а ещё, что ладонь по-прежнему покоится в руке Влада.

— Алжирский узел любви, такие вещи просто так не дарят. — Расстояние между ними неумолимо сокращалось, а взгляд Дракулы сместился на губы: — Вы кому-то очень дороги, мисс Аньези.

Слова будто резкий поток холодной воды, окатили с ног до головы, приводя в себя, — Эйвелин одёрнула ладонь и отступила на подобающее расстояние. Свободная рука машинально легла на узёлок, пряча тот под одежду.

— Вы правы, господин Басараб, — Иви схватила свой экземпляр контракта, выставляя как щит между ними. Напоминая себе и обоим: — Я не могу остаться, простите. Обед, пожалуй, не уместен, учитывая текущее положение вещей.

Владу потребовалось несколько долгих секунд, чтобы сообразить, в чём дело. Повисла затянувшаяся пауза, а затем он громко расхохотался, заставив смущённую Аньези мгновенно вспыхнуть от возмущения.

— И что Вы смеётесь? — Иви за малым не пристукнула Влада контрактом по плечу, пока тот согнулся пополам, пытаясь отдышаться. — Ничего смешного здесь нет!

«Да-да, просто его женщина только что его отшила, потому что хранит верность ему же, хоть и не помнит. Поведение Эйвелин восхищает, но ситуация в целом настолько же комическая, насколько и кретиническая».

— Простите, видимо, вино в голову ударило, — извинился Дракула, поправляясь. — Обещаю, больше не стану звать Вас обедать на корабле.

«Всё верно, в следующий раз зовём сразу на ужин, и без всяких Питерсонов», — согласились черти.

— Договорились. — Иви гордо встряхнула волосами, хотя обнаружила, что сама едва сдерживает улыбку.

— Позвольте проводить Вас до машины.

Она позволила. И даже позволила себе по-деловому пожать его руку на прощание, о чём тут же пожалела. На этот раз касание отдалось электрическим разрядом по коже, от которого Эйвелин дёрнулась всем телом, но не это её испугало — её испугало то, что она увидела, дотронувшись до ладони Влада.

Обломки разрушенного Замка и прах.