Расскажи мне историю.

 ☽ ☿ ☾

Лондон. Около двадцати лет назад.

В глазах ребёнка даже простенький фокус выглядит волшебством. По мнению Эйвелин папа умел творить истинную магию.

Очередной круг на карусели оказался лишним, у Эйвелин закружилась голова, потому они с Джеком расположились в тени дерева, отдыхая и пуская из зеркала солнечных зайчиков. Отраженные лучи путались в кроне, перепрыгивали с ветки на ветку, а Иви представляла, что это действительно сказочный зайчик.

— Что ты видишь? — Джек повернул к дочери зеркальце, а чудо исчезло.

— Нас, папа, — хихикнула Эйв, её забавляли «глупые» вопросы отца.

— А так? — Джек слегка повернул зеркало, теперь оно ловило улицу и захватывало часть аттракциона.

Эйвелин не стала отвечать, завороженно наблюдая за его действиями, она знала, что за очевидными вопросами всегда кроется что-то более интересное.

— Запомни, детка, зеркала не просто отражают, они множат. Что бы ты ни увидела, зеркало умножит: города, улицы, людей... целые миры, силы.

Эйвелин нахмурилась, не до конца веря в подобное могущество обычного предмета.

— Не бывает таких зеркал, пап, чтобы отразить целый мир!

— Когда-то давно я спас славный город Сиракузы с помощью одних только зеркал! Мне удалось спалить вражеский флот, это, конечно, потом окрестили чудесами и сказками, — он говорил так, что Эйвелин снова не понимала, шутит он или нет, потому просто жадно слушала, не перебивая.

Джек принял сидячее положение, Иви последовала его примеру.

— Присмотрись к дереву, — он указал на кору, затем вверх. — Если смотреть внимательно, ты увидишь закономерности. Каждая трещинка, каждое ответвление сучков и листьев подчиняется единому закону.

— Какому? — с придыханием поинтересовалась Иви. Она ещё не до конца понимала, что значит закон, но звучало очень внушительно и по-взрослому.

— Симметрии, дочка. Практически весь наш мир подчиняется ему, фракталы — бесконечные узоры, повторяющие сами себя, они множатся и растут до бесконечности. Это источник бесконечных сил, — Джек говорил быстро, с жаром, уже не задумываясь, понимает ли его ребёнок. Каждое мгновение он ощущал пульсации сил, неисчерпаемый источник могущества, которым, увы, совсем не пользовался. Это жалкое, ни на что неспособное человеческое тело...

— Пап, а я могу так? — Эйвелин перехватила зеркало, всматриваясь в отражение. Теперь ей казалось, что улицы, дома, даже небо живёт в нём своей собственной жизнью, будто отдельный мир.

— Да, дочка, и ты можешь больше, — честно ответил Джек.

И в этом была вся проблема.

Он умел копировать, умножать десятикратно, тысячекратно, но не создавать. Творить умела Эйвелин. Легко, будто для неё вся эта непостижимая для большинства существ во всей вселенной магия просто игра, Иви ткнула пальцем в отражение и прошила его насквозь. Повинуясь ее простым, интуитивным движением, солнце переместилось на другую сторону, дороги улетели в бесконечность.

— Па-да-рокс! — гордо заключила она, довольная своим творением.

— Парадокс, — поправил Джек, с некоторым сожалением глядя на сотворенное дочерью.

Неужели она тоже одарена Богиней?

Нет, это просто смешно, глупые детские проделки и отзвуки его собственного некогда утраченного величия. От собственных мыслей стало противно и... И в то же время он этого хотел, истинно хотел снова стать Странником, скинуть эту личину Джека — какая ирония! — все называли его когда-то Безликим, но это Джек не имеет лица. Его никто не замечает, не просит, не молит о пощаде, не обещает душу, не трепещет в его присутствии, он всего лишь муж и отец.

Эйвелин вдруг подняла взгляд, оторвавшись от забавы, — она не хмурилась и не готовилась задать вопрос, просто молча смотрела в его лицо. В такие моменты Джеку абсурдно казалось, что она всё понимает, куда больше, чем положено детям и уж точно больше, чем он вкладывает в свои слова.

Момент прошел, Эйвелин отвернулась, её внимание снова было сосредоточено на карманном зеркальце.

— Ты говорил, что в интересном мире встречаются странности, — произнесла Иви, размышляя о том, что было бы прекрасно, если бы существовал Лондон, только немного иной. Такой, где не болеет бабушка Рози, а мама с папой не ссорятся каждый день из-за нее.

На ум пришло одно — Канакоза.

— Да, дочка, в интересном мире действительно встречаются странности и чудеса.

— И там будет дедушка Вегур! — радостно заключила Эйвелин, лихо наполняя новоиспеченный мир собственной фантазией.

Джек ухмыльнулся — никто не видел, но в этот момент его глаза словно подёрнуло поволокой давно поблекшей памяти. Он так сильно и так надолго застрял в этом человеческом мире, что начал забывать, с какой целью сюда пришёл. Черпающий силу из порядка и закономерности он больше всего их ненавидел, стремясь сеять — познать хаос.

Рядом послышался шелест ткани и хруст примятой травы.

— Опять каверкаешь слова? — Айлин выросла рядом, заняв собой отражение. Магия пропала.

— Прости, мама, — Иви виновато закрыла зеркальце и увидела боковым зрением, что папа заговорщицки подмигнул. — Мы просто катались на каруселях.

Иви знала, что маму сердит, когда она пробует создавать проекции с помощью зеркал, как умеет папа, но не понимала почему. Однажды слышала, что у мамы было пугающее видение про неё, но детское восприятие противилось такому объяснению. Канакоза, зеркала, Глори, проекции, Лео — это ведь просто игра, и ей так весело, что тут может быть дурного?

Айлин опустилась напротив дочери — Эйви совсем не умела скрывать эмоции, и вот опять немного надутые губы, сложила руки на груди. В такие моменты Айлин чувствовала себя просто чудовищно, ведь они обе не виноваты — защищать своего ребёнка, даже от него самого, долг любого родителя, только этого не объяснить пятилетней девочке. Порой это сложно объяснить даже самой себе.

— Иди ко мне. — В приливе нежности и вины Айлин прижала Иви к себе.

Будь её воля, они бы так и остались насовсем. С пакетиком жареных каштанов, которые так сладко пахли, с Эйвелин — ещё совсем юной, но уже понимающей, чего она хочет, под тенью абрикоса, где жужжали редкие пчелы. В этом дне, не расставаясь никогда, слушая её истории про Глорию, про то, как Лео подрался с соседским мальчишкой, а она испугалась собаки. Как бы ей хотелось всегда быть рядом... Взгляд упал на Джека, и, она не знала почему и как, но в это мгновение её мечты упали под ноги и больше не дышали летним зноем.

— Хочешь ещё один кружок с Глори? — Айлин протянула дочери пакетик с каштанами и билет. Эйв мгновенно переключилась и умчалась к карусели, разбрасывая сладости на бегу.

— Снова видение? — тихо поинтересовался Джек.

— Да, опять одно и то же, — в отсутствии Иви Айлин казалась ещё более уставшей, чем обычно. Провидение непростая способность, она изматывает, обычно психологически — видеть будущее, не всегда радужное или желаемое, как и вообще знать наперёд, что тебя ждёт, угнетает. Но сейчас Айлин была измотана физически, головные боли, уход за больной матерью её просто одолевали.

— Иди сюда, — Джек притянул жену к себе, укладывая рядом на нагретую солнцем траву. — Ты ведь сама говорила, что будущее переменчиво и зависит от наших решений.

— Да, но ведение повторяется, Эйвелин каждый раз ускользает, за ней охотятся и дело в её способностях. — Айлин тяжело вздохнула, наблюдая за играющей Иви. — Я всё решила, Джек.

Он перевернулся на бок, чтобы видеть лицо жены, старательно прячущей от него взгляд.

— Разве не лучше развивать её способности? Она сможет защититься от любой опасности.

Из горла женщины вырвался горьковатый смешок.

— Много радости мне принесли мои способности? А Гуверу? Нет, сила не всегда синоним всевластия, и уж тем более не синоним счастья.

Джек лёг обратно на траву, прокручивая слова жены в голове. Нет, с одним утверждением он уж точно был не согласен. Теперь его такой простой план — стать прежним, внезапно оброс деталями. Джек вновь поглядел на жену: прекрасная, чудесная, мудрая, любящая Айлин. А главное — провидица! Одарённая самой Богиней, кто как не она сможет ему немного помочь? Что в конце концов такого предосудительного в том, что жена поможет собственному мужу вернуть его былые силы? Тем более, что силы Эйви ещё только раскрываются, их может не хватить...

Всё-таки в этом чудесном и хрупком человеческом мирке не хватает щепотки хаоса.

 ☽ ☿ ☾

Канакóза. Сейчас.

— Эйвелин, помоги!

Мара с криком вскочила на кровати, шарясь руками по простыне, Эйвелин с готовностью перелегла к ней и прижала к себе. Почти все ночи, с тех пор как она перебралась в единственную гостевую спальню в доме Вегура, Мара просыпалась с криком или бормотала во сне, иногда называя её имя.

Сама Иви не спала. Уже который раз ей казалось, что она просто ложится, проваливается в кошмар, где рушится замок и стоит запах пепла, а затем начинается новый день. И так по кругу, сна нет — кошмар есть.

— Тише-тише, я здесь, — Эйвелин обхватила Мару покрепче, убаюкивая.

В эти минуты полной беззащитности, стоя у грани между реальностью и полным хаосом, Мара казалась обыкновенным ребёнком. Хрупкая и тонкая, она едва ли выглядела на свои семнадцать, хотя порой рассуждала так, что приводила в ступор даже старика Вегура.

— Помнишь, что я тебе говорила?

— Куда ночь, туда сон, куда сон, туда ночь, — кивнула Мара, уткнувшись ей в плечо. Их волосы, обычно различающиеся оттенком, в темноте выглядели почти одинаковыми, сплелись колечками и рассыпались по кровати. — Мне снилась женщина, у неё не было глаз.

— Ты испугалась? — Эйв посмотрела на неё, продолжая поглаживать по спине.

— Нет, она пыталась мне помочь, — мотнула головой Мара. — Она добрая и всегда хочет мне помочь, но не может. Я боюсь не её.

— А кого ты боишься?

— Я боюсь человека с тростью, — помолчав, ответила девушка.

Эйвелин в ответ лишь сильнее прижала её к себе и вместе с Марой зашептала их ставшее мантрой «куда ночь...». Однако сама про себя подумала, что человек с тростью пугает и её, хотя она его, кажется, не помнит — только странное голубовато-зеленое почти потустороннее свечение. Оно пугает, но не так сильно, как пепел, что покрывает её пальцы и чувствуется на губах, забивается в нос, каждый раз как она проваливается в кошмар.

Самое страшное в пепле то, что где-то на задворках сознания она понимает, что это вовсе не пепел и никакого пожара не было. Там, в том далёком и забытом Замке случилось нечто страшнее, куда страшнее. Только что это было, она не знает... или пока не готова узнать.

— Ты плачешь ночью, когда думаешь, что тебя никто не слышит, — вдруг заговорила Мара.

Эйвелин привыкла к её прямоте, пожалуй, за это она полюбила Мару ещё сильнее, как и привыкла быть откровенной в ответ.

— Мне тоже бывает страшно, но это проходит. Постепенно.

— А чего боишься ты? — Мара подняла к ней лицо, её громадные небесно-голубые глаза отражали Лунный диск, делая взгляд почти нечеловеческим. Иви одновременно любила его и в то же время он её волновал, будто она когда-то уже видела такие глаза.

— Мне страшно, потому что я не помню, кто я, — честно призналась Иви, больше перед самой собой.

Мара неожиданно рассмеялась, будто услышала хорошую шутку.

— Это же здорово! — наконец заговорила девушка. — Если ты не помнишь кто ты, то можно стать кем угодно.

Эйвелин задумалась: пускай Мара не до конца понимала ситуацию, но в её мысли было что-то здравое. В забытьи есть шанс, шанс на новую жизнь. Только она о ней не просила...

— Да, солнышко, пожалуй, ты права, — всё же согласилась Иви. — Можно стать кем угодно.

— А ещё я рисую, — зевая, добавила Мара, — когда мне тоскливо или я хочу что-то вспомнить, то я рисую.

— Мы обязательно нарисуем что-нибудь вместе, — Эйвелин перехватила её поудобнее, мерно раскачиваясь в такт их дыханию. За окном ночь постепенно уступала утру, ещё очень рано, и Мара возвращалась в объятия Морфея.

Тихонько, чтобы не потревожить ёё сон, выбравшись из постели, Иви выскользнула в ванную и привела себя в порядок. Вегур всегда отдыхал минимум до обеда и вчера похоже опять засиделся допоздна — на столе осталась початая пачка сигарет и стакан, всё ещё пахнущий добротным виски.

Эйвелин, немного чувствуя себя воровкой, поднесла стакан к лицу и потянула аромат с древесными нотками. Она сама не была уверена, зачем это делает, но ей просто необходимо было ощутить эти тягучие нотки, смешавшиеся с табаком.

Янтарная жидкость отражается в бесконечных гранях, вбирая в себя отблески огня в камине. Сильные пальцы сжимают стакан, слышится смех — глубокий, грудной и обволакивающий. Такой же, как и дорогой напиток в его стакане, он согревает изнутри, разливается теплом по венам. Он курит свои сигары, дым не густой, окно распахнуто, из него доносится сонная песня ночного леса. Ей хорошо там.Ей так чертовски хорошо...

Ветер ворвался в кухню, разом разгоняя запахи и память. Иви опустила стакан в раковину и вымыла, чтобы следом прихватить одну — «всего одну», говорила она себе — сигаретку Вегура и улизнуть на крыльцо, как какой-то подросток.

Солнце уже показалось над горизонтом, но воздух не успел прогреться, Эйвелин поёжилась, хотя после сна прохлада утра ощущалась почти целебной. Это стало своеобразным ритуалом — выйти на крыльцо, подкурить и долго-долго смотреть на море, будто ожидая, что кто-то появится, кто-то, кого не видит во снах, но чувствует сквозь забытьё. В такие мгновения — она готова в этом поклясться — цепочка на шее буквально обжигает, оставаясь прохладной под пальцами.

Может, кто-то тоже её ждёт? Ищет?

— Только не пугайся!

Эйвелин всё же вздрогнула, повернувшись на голос. Женщина в широкополой соломенной шляпе улыбнулась её реакции — уголки губ при этом почти не двигались, но у глаз собрались тонкие морщинки. Испуг моментально стих — женщина буквально лучилась теплотой.

— Ну, вот, я сказала «не пугайся», а ты всё равно дрожишь, — снова заулыбалась она.

— Это от холода. — У Иви и вправду зуб на зуб не попадал, но в дом заходить не хотелось. Хотелось ещё раз взглянуть на волны.

Женщина покосилась на свой кардиган, прикидывая, стоит ли его предложить, но, не желая показаться навязчивой, неловко отряхнула юбку от налипшей земли. Эйвелин всё равно отказалась бы, на ней и без того сплошь её одежда. По зажатой в руке садовой лопатке Иви поняла, чем та была занята до её прихода.

— Да, ты застала меня врасплох, — женщина развела руками, кивнув на аккуратные кустики. — Вегур искренне убежден, что гортензии поживают неплохо, но это уже третья пересаженная партия за лето.

— Выходит, из меня садовод тоже так себе, — Эйв протянула ладонь для приветствия, — Эйвелин Аньези, можете звать меня Иви.

По существу, она уже догадывалась, кто эта женщина перед ней: она слышала её голос, когда приходила в себя, он же порой доносился из кухни Вегура, но они никогда не встречались лицом к лицу. Почему-то Эйвелин решила, что Вегур не просто так скрывает её от их с Марой глаз, потому не лезла с расспросами, уважая личную жизнь старика, теперь же сама ситуация располагала к официальному знакомству.

Женщина слегка замешкалась, будто забыла своё имя, но, в конце концов, утерев ладонь о передник, произнесла:

— Айлин де' Спиноза.

Когда пальцы Айлин сомкнулись вокруг её руки, у Эйв на миг потемнело в глазах — она помнила её прикосновения. Вдруг стало невыносимо стыдно и жарко, захотелось куда-то спрятаться от собственных мыслей. Иви действительно вспомнила руки Айлин: это они заботливо обмывали её раны, перетягивали тугие бинты; они же гладили по спине и голове, когда она хныкала от боли. Ни за что на свете она не позволила бы себе оказаться такой перед незнакомым человеком, но беспамятство не спрашивало дозволений.

— Я очень благодарна Вам за помощь, — скомкано пробормотала Эйв, пряча руку и взгляд.

— Не тревожься, мне не впервой, — Айлин ободряюще улыбнулась, нисколько не смутившись. — Поможешь?

Она указала на клумбу и пару инструментов.

— С радостью, — Эйв присела рядом с женщиной. В этой части двора лучи солнца достигали земли, и она быстро согрелась. — Здесь странные рассветы, Вы не замечали?

Иви попыталась завязать разговор, кивнув на солнце, выглядывающее с южной стороны. Все её знания, какие она не растеряла из-за амнезии, говорили, что подобное невозможно.

— Это одна из особенностей Канакоза, — после короткой паузы ответила женщина.

Айлин снова улыбнулась, но теперь Эйвелин показалось, что среди морщин-лучиков залегло что-то другое, совсем не веселое. Она всё пыталась разглядеть и дать название чувству, но слово не приходило на ум. Ей оставалось только теряться в догадках о странностях Канакоза, а теперь и о странностях этой женщины.

— Ты обязательно всё поймёшь, когда вспомнишь, Иви.

Несмотря на то, что она слышала подобную фразу за последнюю неделю с десяток раз, именно из уст Айлин она вселила толику успокоения.

— Здесь всё необычно устроено. Ты ещё не ходила осмотреться?

— Ещё нет, Вам тут нравится? — Ей действительно хотелось узнать ответ, как будто так она сможет понять, нравилось ли ей самой.

— Каждый раз знакомлюсь с чем-то новым, — усмехнулась Айлин. — Как смотришь, если мы сегодня немного прогуляемся?

Эйвелин не торопилась покидать жилище Вегура, в глубине души всё ещё надеясь, что на пороге следом появится кто-то из её прошлого. Возможно, ещё один спасшийся с лайнера, из сгоревшего Замка? С каждым днём те скудные факты, что знала о себе, казались всё более эфемерными, может, Лондон и Бухарест тоже были частью сна? Прошло уже две с лишним недели с момента её появления в Канако́за, пожалуй, ждать дальше было бессмысленно, и ей стоило осмотреться.

— Только давайте возьмём Мару, ей скучно здесь со стариком, — согласно кивнула Иви, заканчивая их нехитрую работу.

У Айлин действительно получалось куда лучше управляться с цветами, чем у неё, и, тем более, у Вегура. Тот дымил на несчастные растения так, что у них не оставалось никаких шансов. Иви усмехнулась, вспомнив его рассказ о первой встрече с женой.

Оживив клумбу, они направились в дом. Роберта решили не тревожить и оставили на кухне короткую записку, Мара встала сама и собралась, как и Эйвелин, довольно быстро.

  ☽ ☿ ☾

Эйвелин не знала, чего ожидать от города, названия которого не произнесла бы в здравом уме, но Канако́за казался вполне... нормальным. Узкие мощеные улицы с нависающими балконами, на которых кипела жизнь — развешивалось бельё, чинились велосипеды, собирались семьи на завтрак. Город просыпался, из распахнутых дверей пекарен запахло свежими булочками — аромат показался Иви отдалённо знакомым — люди понемногу заполняли улицы.

Стоило Эйвелин решить, что Канакоза мало чем отличался от привычных европейских городов, как впереди, прямо посреди улицы, замаячил громадный разлом.

— Айлин, тормозите! — Иви вскрикнула, инстинктивно, потянувшись к рулю, но Айлин только рассмеялась.

Мара с любопытством высунулась в окно, и Эйвелин уже хотела схватить её, потому что автомобиль нёсся прямо к пропасти.

— Чёрт!

— Эйви, смотри! — крикнула Мара, когда колёса уже должны были сорваться вниз.

— Это же просто... — Эйвелин едва не задохнулась от смеси ужаса и какого-то дикого восторга, — невозможно.

— Это Канакоза, — усмехнулась довольная Айлин.

Дорога, вопреки её ожиданиям, не переламывалась надвое, а словно краски размывалась и тонкими разноцветными струями утекала вниз, напоминая водопад. Они проехали сверху, будто кто-то накрыл всё прозрачным стеклом, наблюдая, как под ними кипит такая же жизнь, как и вокруг, просто отзеркаленная.

— Это было круто! Страшно, но невероятно круто, — Иви откинула с лица взмокшие волосы, сердце всё ещё громыхало в ушах и груди, а сознание пыталось осилить непостижимое.

— Я же говорю, каждый раз знакомлюсь с чем-то новым, — повторила Айлин. — В Канакоза много подобных мест, то, что ты видела — оптическая иллюзия.

— Парадокс, — тихо, самой себе проговорила Эйв.

— Канакоза создал один художник, — вдруг произнесла Мара, положив подбородок на опущенное окно.

— Кто? — Эйв повернулась на сиденье и поняла, что ей не ответят.

Мара отключилась и ушла в свой мир, а они въехали в совершенно другую часть этого удивительного места. Город обрывался резко, как и некоторые дороги внутри него самого, будто действительно неизвестный художник бросил работу на полпути и позабыл о ней. На окраине в покосившихся домиках жили семьи победнее, раздетые до пояса загорелые детишки носились туда-сюда, не замечая редких взрослых, вырастающих у них на пути. Эйвелин обратила внимание, что кожа некоторых детей словно светится, напоминая гладкую чешую, но тут же отбросила абсурдные мысли.

Втроём они вышли из машины и направились в парк, он казался стареньким, но вполне ухоженным. Некоторые лавочки пришли в негодность, а камень тропинок сбился от времени, хотя на вкус Эйвелин это лишь придавало ему некий шарм.

— Можно я покатаюсь на Глори? — спросила Мара.

— Конечно прокатись, — Айлин махнула парню у кассы и протянула ей пару купюр.

Мара упорхнула к аттракционам, а Иви всё смотрела ей вслед. Глорией оказалась самая красивая лошадь в карусели, не удивительно, что она приглянулась девушке.

— У меня странное чувство, — выговорила Эйвелин вслух, пока они с Айлин усаживались на лавочку в тени.

— Что-то вспоминается?

Иви помедлила, во-первых, она не была уверена, как ответить, во-вторых, с чего Айлин есть дело до её памяти, как и до разговоров о её чувствах? Правда, говорить ей больше не с кем.

— Мне действительно интересно, — кивнула Айлин, угадав по складке на лбу Иви сомнения, и протянула пакетик жареных каштанов.

— Я уверена, что никогда не бывала здесь, но конкретно это место и эта лошадь Глори кажутся смутно знакомыми. — Эйв раскусила тёплый каштан, глядя куда-то вперёд. — Простите, я случайно услышала однажды ваш разговор с Вегуром. Вы давно в Канакоза?

— Думаю, чуть больше двадцати лет, — Айлин откинулась на спинку лавочки, подставив лицо под лучи солнца. Казалось, она хотела, чтобы они высветлили отразившиеся в мимике мысли.

— Вы тоже ничего не помнили?

— О, нет, Эйвелин, я помню всё. — Золотисто-карие глаза посмотрели на неё, от солнца в них замерцало больше золота, чем черноты. Спирали волос, так старательно выпрямляемые, упрямо заявились, выбились из-под широкой ленты ободка. Её смуглая кожа, волосы оттенка горького шоколада, слегка раскосые глаза напоминали женщину с фотографии Вегура.

Иви хотела расспросить свою спутницу о её прошлой жизни, как она попала сюда и что это за странное место, но среди золота вновь просочилась тоска. Айлин смотрела на неё с такой неугасающей, а только разгорающейся тоской, будто тоже что-то потеряла, только в отличие от неё, прекрасно помнила что именно. И Эйвелин не знала, кому было хуже.

Теперь Айлин напоминала девушку из её отражения.

— Смотри-ка, а Нейвин уже здесь, — Айлин переключила внимание на паренька, запускающего аттракцион.

Нейвин был на полголовы выше Мары, из-за ширины плеч и серьёзного выражения лица выглядел немного старше. Тёмной от природы коже палящее солнце было нипочем, но от близости девушки щёки всё-таки покрылись румянцем, заметным даже с расстояния. Судя по слегка изношенной форме парка, он здесь работал, а по восторженным глазам Мары — ей только что был предложен второй, бесплатный, круг.

— Вроде они неплохо ладят, — удивилась Иви.

Маре сложно общаться с людьми, это заметно невооруженным глазом, даже с Вегуром и Айлин она порой держалась отстранённо, Эйвелин же по какой-то неведомой причине с первого дня удостоилась её, если не полного, то довольно прочного доверия. И этот паренёк, казалось, тоже.

— Мара часто приходит сюда, а когда её нет, Нейв всегда спрашивает о ней, — заговорщицки прошептала Айлин.

— Он выглядит милым, — после короткого наблюдения заключила Эйв. — Маре будет легче, если у неё появится друг.

— Всем легче, когда рядом есть тот, на кого можно положиться. Места, лица, запахи кажутся знакомыми? — вдруг заговорила Айлин, вернувшись к прежней теме. Иви кивнула. — Значит, память не стёрта, просто доступ к ней заблокирован.

— Интересно, как этот блок снять, — рассуждая вслух, произнесла Эйв.

— Хочешь совет?

Эйвелин действительно хотела, даже нуждалась в нём, тем более что слова Айлин не вызывали злости или отторжения, наоборот, она всецело располагала к себе. Не смотря на то, что она явно что-то скрывала, Иви почему-то хотелось отнестись к её секретам бережно, как она относилась к ней.

— Прогуляйся, — улыбнулась Айлин так буднично и просто, будто они не где-то в чудном мире, вышвырнутые из привычной жизни, а на экскурсии. — Знаю, странно прозвучало, да? Но это правда помогает. Тебе нужно заняться чем-то, чтобы утихомирить тревогу, голова очистится, возможно, ты вспомнишь что-то ещё. Да и Канакоза действительно необычное место, здесь порой всё идёт наперекосяк, а иногда ты находишь то, что ищешь, буквально у себя под ногами.

— Звучит, как какая-то страна чудес, — рассмеялась Иви, но, заметив выражение лица Айлин, засомневалась.

— В каком-то смысле так и есть, — с долей иронии парировала Айлин. Но только с долей.

— Когда Вы так говорите, я начинаю думать, что просто умерла, а это подобие... Чистилища?

— Нет, не думаю, что мы мертвы, — уже абсолютно серьёзно заговорила женщина, шурша в стремительно пустеющем пакете с каштанами. — Но прогуляться тебе стоит, как и задуматься о том, чем займёшься. Нельзя же всё время копаться в гортензиях и слушать брюзжание Вегура.

Айлин однозначно не стремилась укорить её, но Эйвелин вновь ощутила стыд — пускай она не помнила прежнюю жизнь, но вряд ли и там ей нравилась роль нахлебницы. К тому же Вегур явно привык жить один.

— Не представляю, куда можно податься, здесь вообще сдают дома или что-то в этом роде? — Иви запустила руку в волосы, теряясь от таких, казалось бы, бытовых вопросов. — И для Мары вообще-то стоит подыскать школу...

— Сдаются, — подмигнула ей женщина, раскрыв сумочку. — Не хоромы, но вам с Марой вполне места хватит, и даже ванны раздельные.

В руке Айлин заблестела пара ключей и следом переместилась на ладонь Эйв.

— Айлин, Вы, — Иви запнулась, буквально не найдя слов, — Вы не должны этого делать.

Ей показалось, что её слова задели Айлин, при том довольно серьёзно — глаза женщины заблестели, хотя, возможно, это просто блики света или отражение сверкающего металла.

— Простите, я не хотела Вас обидеть, это очень щедро, правда, — тут же попыталась сгладить ситуацию Эйв, но Айлин её оборвала.

— Просто возьми их, — она скрыла за улыбкой всё то, что мерцало мгновение назад во взгляде, — поверь, Иви, это мелочи, но пока всё, что я могу для вас сделать. А когда решишь, чем хотела бы заняться, я постараюсь помочь с работой, хорошо?

Иви кивнула, просто потому что банальное «спасибо» в ответ на всё то, что Айлин уже сделала и ещё готовилась сделать, казалось слишком несущественным, а с губ всё просилось слететь совсем другое. Вопрос: «почему Вы так добры ко мне?», но она решила не оскорблять женщину вновь и потому кивнула ещё раз, украдкой сжав её ладонь.

— Иди пока не стемнело, — подтолкнула её Айлин, — я отвезу Мару домой и поговорю с Вегуром, а завтра перевезём ваши вещи в новый дом. Найдешь дорогу назад?

— Да, спасибо, — одними губами прошептала Иви и, махнув Маре на прощание, двинулась к выходу из парка.

   ☽ ☿ ☾

Бухарест. Сейчас.

Ярко красный кабриолет сверкал на солнце лаком — в его начищенном отражении можно было увидеть даже крохотные волоски на коже, а если смотреть ещё дольше, глаза начинало слепить. Кабриолет гнал по дороге с неприлично большой скоростью, и такие же, как и сама машина сверкающие диски, ловили в себя солнечных «зайчиков», бесконечно прокручивая, как в мясорубке.

Дорожный патрульный, едва завидев, вычурное авто, тут же выкинул знак остановиться. Кабриолет резко рванул тормозами, оставляя на асфальте черный след, и остановился точно рядом с патрульным.

— Сэр, вы в курсе с какой скоростью ехали? — Офицер Николас Штраус, казалось, так сросся со своим строгим тоном, что тот проник в его пóры.

Водитель высунул локоть наружу и, ослепительно улыбнувшись, приспустил солнцезащитные очки.

— Эфисьенте вел'оче, — с заметным акцентом ответил мужчина.

— Ваши права, сэр, — обрубил патрульный, став ещё строже.

Водитель беззаботно открыл бардачок, подвинув свою спутницу, та в ответ зашипела самими волосами. Патрульный вскинул на неё взгляд — показалось.

— Ваше имя сэр, — потребовал Николас Штраус, рассматривая водительское удостоверение с явным недоверием. На фото красовалось лицо абсолютно не схожее с тем, кого он видел за рулём.

— Зовите меня Джек, — всё с такой же беззаботной улыбкой ответил водитель.

Патрульный ещё раз поглядел на мужчину и едва не поперхнулся — его лицо изменилось. Нет, он только что был слегка полноватым блондином, а сейчас...

— Что сейчас? — улыбка Джека стала ещё шире.

Лицо вновь переменилось?..

— Выйдите из машины, сэр! Руки за голову, — патрульный потянулся к кобуре и рации одновременно.

— Это Ваше желание, Николас? — Джек щёлкнул дверным замком. Отчего-то офицеру вмиг расхотелось, чтобы он выходил, он уже пожалел, что остановил этот чёртов кабриолет. В руке водителя материализовалась трость.

— Оставайтесь на месте! — приказал офицер.

— Как пожелаете, господин патрульный, — Джек покрутил трость в руке. — И, кстати, «Эфисьенте вел'оче» означает, что я ехал «эффективно быстро».

— Что? — патрульный в панике клацал неработающей кнопкой рации.

— Разве не эффективно? Мне всё же удалось привлечь ваше внимание, теперь пришло время исполнить желание.

Глаза Николаса болезненно распахнулись, казалось, ещё немного и они просто вывалятся из орбит. Полицейская сноровка куда-то испарилась, рация хрипела голосом диспетчера, но Николас будто проглотил язык, завороженно всматриваясь в мерцание навершия трости.

Так завораживающе красиво, магнетически — слабенький огонёк совершенно неземного зеленоватого оттенка выплясывал внутри кристаллической колбы. Николасу чудилось, что он слышит эти отзвуки потусторонней музыки — тихое уханье барабанов, утробное пение неведомого хора голосов, а огонёк всё плясал, ближе и ближе, и так хотелось к нему прикоснуться...

— Все желают могущества, Николас, это вполне ясно, — снисходительно, почти по-отечески произнёс Джек, поманив рукой. — Подойди.

Он видел душу Николаса насквозь, наверное, большинство назвало бы его хорошим человеком, но он представлял власть и любил её. А заключённые в навершии трости души были источником силы и власти, как следствие, они манили.

Однако Николас не сдвинулся с места.

— Кстати, не подскажешь, где тут у вас Орден Равновесия расположился? — Джек окликнул патрульного, но тот уже не реагировал. — Ладно, сам разберусь.

Дверца машины хлопнула, странная спутница странного водителя выплыла наружу. Её гибкое тело и обманчиво медленные движения напоминали змею — будто кобра женщина скользила по земле, не издавая никакого шума. Николас отвлекся на неё, чем, возможно, спас себе жизнь.

— Брось, Джек, глупые игрушки, — голос женщины оказался не менее магнетическим, чем фигура. Его хотелось слушать и слушать, до конца. — Кольцо Равновесия у Нолана, я смогу его достать, не будем терять время.

Джек стоял к ней спиной, пока она говорила, на его лице играло что-то между отторжением и озлобленностью. Но, когда она закончила, он резво повернулся, радостно хлопнув в ладоши.

— Ты права, моя дорогая Исшет! Абсолютно, права! Зачем мне какая-то мелочь, когда впереди нас ждут такие замечательные приключения? — Джек поднырнул под руку Демоницы, окидывая её самый бесстыдным взглядом. — Я не усомнился в тебе, не дай мне повода передумать.

— Демоны знают толк в развлечениях, — лукаво растянулись чёрные губы.

— Подкрепиться не желаешь? На дорожку, так сказать, — Джек кивнул на застывшего Николаса.

Исшет проплыла к мужчине, пока Безликий усаживался обратно в авто, потеряв к полицейскому всякий интерес. Демоница пробежалась пальчиками с длинными когтями вдоль груди мужчины — в этот самый момент Николас как никогда чётко понял, что находится в смертельной опасности.

— Я падалью не питаюсь, — также соблазнительно протянула женщина, проведя раздвоенным языком от его шеи к самому виску и добавила шепотом: — Проваливай, Николас, так далеко, как только сможешь.

Джек требовательно нажал несколько раз на клаксон, Исшет оттолкнула от себя несостоявшуюся жертву.

— Мы почти на месте, — напомнила Демоница, усаживаясь обратно на пассажирское. — Уверяю, Орден тебя не разочарует.

— Не терпится со всеми познакомиться, завести друзей, — хмыкнул Джек, натягивая солнцезащитные очки. — В их же интересах как можно скорее осознать, что Равновесия больше не существует. Ты оказалась сообразительнее многих, моя дорогая Исшет.

— Способность предугадывать на чьей стороне окажется власть позволила мне прожить долгую и безбедную жизнь, — ответила Демоница, но без прежних ноток соблазнительного самодовольства. — Где они, Джек?

Странник переменился в лице, ухмылка сползла мгновенно, как плохо наложенный грим, на нём красовались солнцезащитные очки, но они абсолютно не защищали окружающих от его взгляда. Пронзающего. Даже Демоны чувствовали себя рядом с ним не более чем зарвавшимися зверушками. Джек был не просто не из этого мира, для него мироздание — фигурка из папье-маше. Такие легко ломаются в кулаке.

— Где бы ни были твой чудесный сын и моя распрекрасная дочь, им очень повезло. По сравнению с тем, что я сотворю с этим юным миром у них будет просто Диснейленд в Лапландии на коленках у Санты. Ты поняла меня?

Исшет сглотнула тягучий ком в горле и кивнула. Джек не душил её, с самого начала не коснулся и пальцем, но глотку пережало до боли.

— Вот и чудненько! — Странник мгновенно повеселел и повернул ключ зажигания. — Я же обещал тебе, что Локид не пострадает, если поведаешь о планах Гувера, услуга за услугу.

Наглая и беззастенчивая ложь. Он понятия не имел, что Эйвелин перед тем как отключиться перенесёт в разлом ещё и Локида. Ему на жизнь и благополучие этого бесёнка-полукровки было откровенно наплевать. Однако его незапланированное перемещение к Дракуле и Эйвелин чревато для Странника некоторыми сложностями, хотя...

Новенькие шины резанули по гравию, и вопиюще алый кабриолет умчался дальше, а Николас про себя подумал, что не зря говорят: на перекрестке трёх дорог нечистая сила водится.

   ☽ ☿ ☾

Канакóза. Сейчас.

Эйвелин брела бесцельно, и от этого прогулка доставляла больше удовольствия. Богатые и ухоженные кварталы резко контрастировали с полуразрушенными и, к сожалению, жилыми постройками. Их обитатели выглядывали из окон, сновали между трещин в стенах, и порой Иви мерещились странные формы тел, оттенков кожи и волос, но это её не пуга́ло, будто так и задумывалось неизвестным создателем.

Наблюдая окружающее запустение, Иви не отпускали слова Айлин и Мары — ей действительно стоит найти себе занятие. Канакоза напоминал заброшенный куда-то в дальний угол холст, и ей хотелось его закончить, хоть она и не представляла, способна ли на такое вообще.

«Если ты не знаешь, кто ты, то можно стать кем угодно».

«Попробуй» — шепнуло внутри и гаденько хихикнуло.

Пожалуй, они были правы.

Засмотревшись на очередного чудно́го жителя Канакоза, Эйвелин едва не врезалась в будто выскочившие из-под земли здание, оказавшееся баром. Неприметная вывеска не обещала ничего особенного, но Иви всё же толкнула двери, мысленно ругая себя за поспешное решение.

Помещение тускло освещалось лампами конца прошлого столетия — возможно, закос под ретро или же отсутствие бюджета из-за малой посещаемости, но Эйвелин почему-то расслабилась, попав в столь незатейливый интерьер. Что-то в нём навевало отсутствующие воспоминания, дышало успокоительным прошлым. Бойкая официантка поприветствовала прямо у входа и, на ходу советуя напитки, проводила к барной стойке.

«Ходить по захудалым барам? Это на меня не похоже», — буркнуло внутри.

«Откуда ты вообще знаешь, что на тебя похоже, а что нет?», — в унисон отозвались голоса, которые иначе, как «гадские» не назвать.

— Есть портер? — перебила щебет официантки Эйвелин. За внутренним диалогом она всё равно не разобрала, что та говорила про их меню, умещавшееся на листке А5.

— Сейчас принесу, — без промедления отозвалась девушка с вышитым «Мэган» на груди.

Поданная бутылка приятно холодила руку, остужая разрозненные мысли в голове. Иви провела пальцем по этикетке, стирая спадающие капли, — интересно, ей вообще нравится портер? Может, она не пьёт алкоголь?

Забив на бесполезные вопросы, Аньези сделала глоток густого напитка. Неплохо. Хотя, запивать проблемы явно не лучшее решение, но более интересных перспектив сегодня не намечалось.

— Вы удачно зашли, — Мэган присела рядом, ломая привычную иерархию гость-официант.

— В чем моя удача? — Иви выдавила улыбку, ни о каких скидках и акциях слышать не хотелось.

— Сегодня у нас выступает Картер Беттел, — заявила девушка так, будто Эйвелин должна прийти в восторг от этой новости, но увидев отсутствие реакции, переспросила: — Неужели, Вы о нём ничего не слышали?

— Нет, — мотнула головой Аньези и добавила: — Наверное. Хорошо поёт?

Мэган уставилась на неё во все громадные зелёные глаза и едва не подскочила на стуле. Она думает, что Эйвелин сумасшедшая. Наверное, все так думают.

— Ещё как! — восторг Мэган выражала не только словами и мимикой, а буквально всем телом. Иви почему-то это рассмешило. — Оставайся, тебе понравится.

Решив, что у неё абсолютно точно нет никаких планов, Эйвелин согласилась и поглядела на сцену, где уже начали выставлять оборудование.

— Сегодня снова выступает тот тощий блондин? — послышалось из-за барной стойки.

Эйв обернулась и тут же едва не столкнулась нос к носу с говорившим парнем: высокий и очень спортивный, он выглядел, как мечта старшеклассниц. Здешний бармен мог бы быть капитаном какой-нибудь бейсбольной команды или моделью, но всё ломали глаза. Чистые, золотисто-зеленые и абсолютно открытые, таких не бывает у красивых пустышек, под их взглядом становилось спокойнее, тише.

Парень перегнулся через стойку и выхватил её бутылку с деланно недовольным видом.

— Нет уж, так не пойдет, мисс! В честь концерта звезды мы наливаем только лучшее, — заявил бармен, уже готовя высокий стакан.

— Напиваться в мои планы сегодня не входило, — отшутилась Иви, но напиток всё-таки взяла. — Эйвелин Аньези, можете звать меня Иви.

— Этот нагло разводящий клиентов на деньги наглец Лео Нолан, — отозвалась Мэган, взъерошив вихры бармена, — ну а я, как ты наверное, поняла, Мэган. Хотя лучше Мэгс, — тут же добавила она.

— Приятно познакомиться, Мэгс и наглый Лео, — подхватила их настроение Эйв.

— Никакой наглости, — поднял руки вверх бармен, — первый бокал за счёт заведения, Иви.

— Запиши на мой счёт, — раздалось сзади.

Мучительно долго, хотя на деле это заняло не больше доли секунды, Эйвелин поворачивала голову. Сердце пропустило удар — этот голос, кажется, она его где-то слышала...

Показалось.

— Картер Беттел, или как меня тут величают «тот тощий блондин» к Вашим услугам, — улыбнулся подошедший парень, поправив гитарный чехол за спиной, и тоже взял себе пиво.

— Сегодня точно придётся расплатиться, и не только песней, — пригрозил ему Нолан.

— Так это ты сегодня выступаешь? — поинтересовалась Эйвелин, украдкой рассматривая мужчину. Она усиленно не обращала внимания на нечто, напоминавшее разочарование, шевельнувшееся внутри. Чего вообще ожидала?

— Сегодня и каждый вторник и четверг, — Беттел театрально приподнял шляпу.

Выглядел он, как настоящая рок-звезда прошлых и лучших лет. Худоба ему шла, как и многочисленные кольца и серьги, а гитара за спиной воспринималась неотъемлемой частью личности.

— Кстати, Лео иногда помогает на клавишных, — не без гордости добавила Мэгс. Сам Лео слегка покраснел и принялся с двойным усердием натирать стаканы.

— Останешься послушать? Звук почти готов, — поинтересовался Беттел.

Рядом с этой троицей Эйвелин неожиданно почувствовала себя умиротворяюще обыденно, будто сто лет знает каждого, с ними было легко. Но в то же время, особенно после предложения остаться, ей почему-то стало не по себе. Словно она попала куда-то, где не должна была оказаться, где слишком хорошо и спокойно...

— Не уверена, что сегодня я в настроении слушать музыку, — замялась Эйв, прикинув, что пора уже расплатиться с «наглым» барменом и уходить.

— Брось, для музыки не нужно настроение, она его создаёт, — Картер коснулся рукава её кофты, останавливая.

Возможно, алкоголь взыграл в венах, а, может, дело было в серебристых глазах музыканта, навеявших нечто из прошлой жизни, но она кивнула.

«Спой мне!»

— Хорошо сказано, — сглотнув ком в горле вполголоса проговорила Иви и вернулась на место.

— Это ты ещё не слышала, как он поёт! — громогласным шёпотом объявила ей на ухо Мэгс, завалившись на барную стойку.

Картер подмигнул ей и друзьям и ушёл за сцену; Лео обхватил Мэгс за талию, возвращая за стойку, та хихикнула и чмокнула его в уголок губ. Иви отвернулась, наблюдать счастливую парочку было одновременно радостно и чуточку грустно. Так она чувствовала себя ещё более одиноко.

Свет в помещении почти полностью погас, остался единственный прожектор, направленный на крохотную сцену. Картер сел на небольшой стул посередине и выученным жестом притянул к себе микрофон. Иви ничего не ждала от выступления, но как только его пальцы коснулись гитары, ей всё стало ясно. Картер был прав на всю тысячу процентов — музыка создаёт настроение, и он сам был музыкой.

Гитара, микрофон, усилители, всё оказалось ненужной шелухой для его голоса, для движений рук. Картер рождал мелодию, и каждому в зале казалось, что она для него и про него одного. Его песня вначале тихая всё нарастала, как волна, набирала обороты, чтобы буквально обрушиться на этот зал, поглотить, размолотить в себе каждого, кто её слышит, и собрать заново. По кусочкам, по крупицам, медленно и бережно — состоя из любви, из надежды, из сорванных в крике отчаяния связок, из рук друзей, из взглядов любимых, из боли предательства и стонов удовольствия.

Картер Беттел, разумеется, пел не о ней — о себе, но его эмоции, облечённые в звуки, такие глубокие и абсолютно понятные, передавались другим. Картер на сцене буквально вы́пел себя, вывернул наизнанку и отдал целиком музыке, но не разрушился, напротив, словно вдохнул полной грудью, напитался сверхсилой и стал целостнее. И она тоже. В это мгновение Эйвелин осознала простую вещь: исцелять себя можно через исцеление других. Она вновь вспомнила заброшенные развалины города, они были похожи на останки её собственных воспоминаний — покинутые, сгоревшие и изломанные.

«Реставрация... Реставрация памяти», — тихонько подсказал внутренний голос.

Песня кончилась.

— Браво! — Иви захлопала вместе с остальными, абсолютно не притворяясь.

— Не пожалела, что осталась? — поинтересовалась Мэгс.

— Ничуть, это был прекрасный концерт, то, что мне сейчас было нужно, — улыбнулась Иви, присмотревшись к тому, что делает Мэгс. — Что это у тебя там?

— Да так, всякая фигня, — отмахнулась официантка.

— Брось, дай взглянуть, — Эйв забрала у неё изрисованный вдоль и поперёк блокнот. Мэгс предпочитала обыкновенную шариковую ручку, но изображённое ей обыкновенным было сложно назвать. — Такая точность линий, — Иви жестом попросила разрешения посмотреть дальше, — у тебя талант.

— Я училась немного в архитектурном колледже, но бросила из-за финансов. Мой старик начал сдавать, и я решила помочь ему с баром, тут же познакомилась с Лео, и всё как-то закрутилось. — Мэгс ковырнула облупившийся лак на барной стойке. — Ладно, прости, сама не знаю, зачем всё это тебе рассказываю.

— Мне интересно узнать о тебе больше, — без фальши ответила Иви. Ей правда чем-то понравилась это скромная, слегка неловкая официантка Мэгс с россыпью веснушек у носа.

— А ты чем занимаешься? Что любишь делать в свободное время? Вижу, бары не совсем привычное для тебя место, — оживилась она.

Эйвелин к её великому огорчению на бо́льшую часть вопросов не могла ответить даже себе, однако ей сейчас пришла в голову одна идея.

— Знаешь, я кое-что планирую начать, и мне может понадобиться помощь архитектора.

  ☽ ☿ ☾

Уличное кафе болтало чужими голосами и звенело посудой, отглаженные официанты сновали туда-сюда, разнося блюда. Всё выглядело вполне обыденно, как и он.

Весьма молодой мужчина сидел за крайним столиком со своим эспрессо. Он отлично вписывался в антураж: аккуратный костюм — без пиджака, тот повешен рядом, всё-таки погодка выдалась почти летняя — нога небрежно закинута на другую, умиротворённое лицо. Он был красив, не только и не столько правильными чертами или зачесанными назад густыми смоляными волосами, в его осанке и движениях читалась почти нечеловеческая, уверенная грация. Такая присуща лишь облеченным силой и властью, но не упивающимся ими. Под взором подобных ему усмиряются штормы, к их ногам складывают оружие воины, к ним же, как правило, идут в придачу женские сердца.

Но этот мужчина подчёркнуто не замечал кокетливо хихикающих дам за соседним столиком. На деле, они, очарованные его абсолютно не напускным шармом, тоже не замечали кое-чего — недоверие и настороженность. Уютный гомон этого кафе вызывал в нём подозрения, ровно как и всё прочее, пролегающее за его пределами.

— Ах, нет!

Горячий всплеск, и по белоснежной рубашке растянулось коричневое пятно.

— Простите меня, пожалуйста, я не хотела! — девушка затараторила, пытаясь отыскать салфетку и исправить последствия своей неуклюжести. — Сама не знаю, как так вышло.

Влад спокойно промакнул пятно, будто только этого и ждал — подвох! — и дежурно улыбнулся, кивнув «всё в порядке».

— Нет, что Вы, — не унимались она, усаживаясь напротив и раскрывая сумку, — давайте я хотя бы оплачу химчистку, у Вас такая чудесная рубашка.

— Уверяю, мисс, у меня ещё десяток таких и я не замечу, даже если половина пропадёт. К тому же воспитание не позволит мне взять с дамы деньги.

— Вы очень добры, — девушка смущённо ответила на улыбку и подала знак официанту: — Двойной эспрессо, пожалуйста.

Влад не искал компании, но, кажется, она нашла его сама. Девушка действительно была очень мила и обезоруживающе юна. Молочная кожа розовела на щеках, волнистые светлые волосы были немного неряшливо собраны под пляжной шляпкой. Ярко-синие глаза, черные выразительные ресницы, маленькие аккуратные губы, чуть-чуть влажные от воды — по всем канонам красоты она была прекрасна. Любой другой мужчина рядом с ней ощутил бы подобие трепета, искру интереса, или в противном случае решил, что с ним что-то не так. Влад же точно знал, что с ним что-то не так. Иначе и быть не может, раз вместо памяти у него зияющая дыра.

Заметив его смятение, незнакомка зычно рассмеялась.

— Прости мне мой маленький маскарад, Влад, — девушка заговорила вновь, но теперь голос изменился, он больше не принадлежал юной особе, в нём гудели тысячи нот, эхо времени и давно забытых языков. — Мне нечасто выдаются такие вылазки.

— Кто ты? — Влад одновременно испытал ещё большую тревогу и облегчение, будто с того момента, как очнулся где-то на берегу всё ожидал какого-то подвоха, и вот он. Прямо перед ним.

— Спасибо, — снова нежный голосок поблагодарил официанта. Девушка отпила горьковатый напиток и осталась довольна. — Я тебе не враг, не стоит так напрягаться, я пришла, чтобы помочь. Знаю, у тебя много вопросов.

— Это ещё мягко сказано, — усмехнулся Влад, — но почему мне кажется, что ответов я от Вас не услышу?

— Дам один.

Лукавая улыбка разрезала некогда прекрасный рот на две части. Половина тела девушки показалась скелетом: на выбеленных костях виднелись ошмётки истлевшей плоти, едва колышущиеся на ветру.

Влад зажмурился, а когда открыл глаза перед ним снова восседала юная красавица, однако он был уверен — увиденное истина.

— Мы знакомы?

— Со мной знаком каждый. Я та, кто является первой и уходит последней, я всему начало и конец.

Собеседница говорила загадками, но он понимал её, где-то на уровне инстинктов, впитанных с молоком матери. Теперь её присутствие не напрягало, а, наоборот, расслабляло, возвращая чувство подконтрольности происходящего.

— Твоя память не стёрта, но воспоминания скрыты, — заговорила девушка, — прости, здесь я не могу помочь. Думаю, ты понимаешь, что бывают такие сделки, где условия непреложны и не разглашаются.

— Понимаю. Но не понимаю, зачем ты пришла, если помочь ничем не можешь.

— Я не сказала, что ничем, — васильковые глаза сверкнули. Рука, которая секунду назад лежала под столом, вдруг накрыла его ладонь.

Влад почувствовал холод металла и раскрыл пальцы.

— Компас? — он откинул латунную крышку. — Он сломан, север в другой стороне.

Девушка от души посмеялась от его вывода.

— Он не для определения сторон света, а для поиска ответов. Сейчас ты растерян, тебя занесло в неизвестность, отвело новую роль, и ты отчаянно стремишься всё понять и поскорее вырваться отсюда. Но не спеши, приглядись. Здесь ты найдешь многое, что потерял.

— Вы говорите бесконечными загадками, дарите сломанную вещицу и надеетесь, что я останусь удовлетворён? — Влад с долей раздражения сунул компас в карман, но когда почти выпустил его из руки, он вдруг потеплел, словно прося не отпускать.

— Тебя мучают сны, ты чувствуешь, что должен что-то найти, — невозмутимо продолжила необычайная знакомая, — и я уверяю: ты найдешь это здесь, если перестанешь во всём выискивать подвох.

— Видимо, прошлая жизнь у меня была не сахар, старые привычки дают о себе знать, — фыркнул Влад, отпив уже остывший кофе.

— Как бы там ни было, пока что твоё место в Канакоза, — безапелляционно заявила собеседница, и нечто во всём её облике подсказывало, что спорить бессмысленно. — А сейчас расплатись за кофе, мы прогуляемся.

Спорить снова не было смысла.

Влад положил несколько купюр — благо каким-то неизвестным провидением здесь его все принимали за крупного дельца, и туго набитый кошелёк это подтверждал.

— Считай небольшой форой, — девушка взяла его под руку, не то ответив на его мысли, не то просто говоря первое, что взбредёт в голову.

Они неспешно шли по узким улочкам, свинцовые сумерки клубились у горизонта, готовясь погрузить город в сонную негу. Влад соврал бы, если бы сказал, что место его не интригует. Пожалуй, оно было красивым и даже отдаленно знакомым: в его неописуемых извортах дорог и неожиданных оптических иллюзиях угадывалось нечто близкое его душе. Кто бы ни сотворил Канакоза, таланта и фантазии ему не занимать.

— На самом деле, у вас образовался дополнительный козырь в рукаве, я и понятия не имела, что он тоже угодил в разлом, — всё бормотала спутница.

Влад едва ли её слушал, заворожённо всматриваясь в лица прохожих, ловя слова их удаляющихся разговоров. Они дошли до ограды возле здания Магистрата и остановились.

— Думаю, тебе стоит заглянуть туда на днях, — всё также загадочно произнесла девушка.

Влад хотел что-то спросить, но отвлёкся, а когда вновь повернулся к своей спутнице, никого уже не было.

Он усмехнулся — впервые за эти дни губы тронуло подобие настоящей улыбки. Брючный карман приятно согревало тепло компаса, а ноги сами понесли его дальше — погрузиться в слабо освещенные улочки Канакоза.

   ☽ ☿ ☾

Выйдя из бара, Эйвелин обнаружила, что на улице заметно стемнело, прохожие торопились по домам, а её в очередной раз кольнуло осознанием: ей спешить некуда. Рука инстинктивно нащупала подвеску на шее, с ней тягучее чувство пустоты внутри понемногу разжимало хват.

Она двигалась в противоположную от центра сторону, и людей становилось меньше, однако с каждым поворотом её всё явственнее настигало странное ощущение между лопаток — будто кто-то впился в неё взглядом. Ощущение усиливалось, переливалось куда-то под солнечное сплетение: не то волнение, не то страх. Она несколько раз обернулась, покрутилась вокруг оси, рыская в поредевшей толпе, но никого не было.

Однако чувство никуда не уходило, Иви сделала неуверенный шаг дальше.

Если бы только смогла пройти взором сквозь витрины закрывающегося магазинчика, заглянуть на параллельную улицу, она бы увидела...

Как совсем рядом, но недостижимо для неё, проходил Влад.

Эйвелин свернула за угол — Влад уловил шлейф её аромата в воздухе после и думал, что снова спит.

Он поглядел туда, где минуту назад проходила она, — Иви ощутила взор кожей.

Скрытая всего несколькими метрами.

Спрятанный за ничтожным пространством.

Они были так чудовищно близко и в то же время невообразимо далеко, разделённые не расстоянием, а памятью... Пустотой. Влад мог бы перейти всего одну улицу — Эйвелин могла бы перелистнуть её одним взмахом руки, как страницу надоевшей книги.

Эйвелин, постояв одиноко в толпе, повернула направо.

Влад застыл, вертя головой, и двинулся прямо.

Мимо.