Глава 6
ТЭХЁН
КАК-ТО ВЕЧЕРОМ МЫ сидели втроем в комнате Лисы .
Чонгук смотрел фильм, я листал комикс, а Лиса увлеченно кружила по комнате. Я не сразу понял, чем именно она занимается.
- Что ты делаешь? - спросил Чонгук, когда увидел, что она встает на стул перед стенкой.
- Я хочу развесить репродукции, которые привезла из Парижа.
Я отложил книгу и поинтересовался:
- Репродукции чего?
Глаза Лисы засияли.
- Эдгара Дега! - заявила она, и ее понесло. - Смотрите, сколько их у меня! Я не хотела вешать их дома, потому что моя комната кажется неживой идеальной картинкой из журнала интерьеров, и вообще мама запрещает вешать плакаты или что бы то ни было. Поэтому я привезла все сюда.
Чонгук поставил фильм на паузу и встал с постели.
- Тебе помочь?
- Если хочешь, - улыбнулась она.
- Что надо делать? - спросил я и тоже встал.
- Развесить всю стопку, тут много всего.
- Балерины? Ты увлекаешься балетом?
- О нет! Я имею в виду, я люблю балет, он очень изящный, чувственный. Но в данном случае мне нравится художник, то, как он показывает закулисье, репетиции... Смотри, это портреты.
- Красиво, - пожав плечами, сказал я, и она довольно кивнула:
- Да, меня привлекла красота.
Я рассматривал репродукции: да, они красивы, но я все равно не до конца понимал, почему у Лисы так сверкали глаза.
- Мне очень нравится эта черта в тебе, - начал Чонгук, - ты частенько останавливаешься и говоришь: как же красиво. Где бы мы ни были, ты находишь то, чем восхититься.
И в этот миг я понял, что он абсолютно прав. Любимым словом Лисы было «красиво», она не просто видела красоту, она замечала, подмечала, улавливала и пропускала ее через себя.
- Честно говоря, я не думаю, что обладаю некой особенной чертой, эти картины я увидела у Сесиль, она лучшая подруга моего брата. Она тоже отметила их красоту.
Лиса вешала репродукции на офисный пластилин.
- Вот, держите. Вешайте как хотите, но только на этой стенке: я хочу просыпаться утром под лучами солнца, вдыхать соленый морской запах и смотреть на эти шедевры.
- Но зачем? - спросил Чонгук . - Я имею в виду: ты смотришь на них, и что меняется?
Лиса мило улыбнулась:
- Вот ты бегаешь по утрам, отжимаешься и бьешь грушу. Зачем?
- Я боксер, Лис, - снисходительно улыбнувшись, ответил он.
Она закатила глаза и высокомерно на него глянула сверху вниз.
- Ты стал боксером, потому что тебе это нравится, так? Ты получаешь заряд энергии, адреналин? А вот я смотрю на эти картины, и ощущение красоты меня заполняет, мне даже дышать становится легко, и я сейчас не преувеличиваю. Мир начинает казаться лучше. Ведь в нем столько всего прекрасного!
Чонгук смотрел на нее так внимательно, что я не совсем мог расшифровать его взгляд, но он был таким открытым и в то же время загадочным.
- Здесь хорошо? - приклеив картину в первое попавшееся место, спросил я, чтобы как-то разрядить атмосферу, и Лиса нехотя отвернулась от Бодера.
- Да, мне нравится.
- Ты видела все эти картины вживую? - задал я очередной вопрос.
- Нет, к сожалению, не все. Но некоторые. Я ведь первый раз в жизни в этом году сходила в музей д'Орсе. Родилась и прожила шестнадцать лет в Париже, и ни разу не была там!
- Не поверишь, но я тоже ни разу не был, - с сарказмом в голосе сказал Чонгук , и она улыбнулась:
- Как же это удивительно!
- А что там? Боксерские груши есть? - продолжал он дурачиться.
Лиса рассмеялась:
- Если честно, я лишь глянула на парочку произведений Дега, а все остальное время просидела на смотровой. Оттуда открывается такой красивый вид на Сену, сад Тюильри и Лувр! Я стояла там, вдыхала свежий воздух и думала, какой же прекрасный Париж.
- Вот видишь: Дега прекрасен, Париж прекрасен. Что еще, Лиса ?
- Ты, - тихо вырвалось у нее, она отвела взгляд и сразу же добавила: - И ты, Тэхён.
- Я польщен, - пробормотал я, клея очередную репродукцию.
Чонгук же ничего не ответил, сделал вид, что слишком занят разглядыванием картин.
- Ракурсы его картин очень похожи на фотографии, - произнес я, в очередной раз пытаясь избежать неловкой паузы, и Лиса тут же подхватила:
- Да-да, смотри. - Она показала мне картину, на которой изображена балерина с букетом в руках. - Видишь, он изобразил ее сверху, сцена видна прямо из-под руки дамы, сидящей в ложе, как раз с того места Парижской оперы, на которое у художника был двадцатилетний абонемент! Но главное не это, а само движение импрессионистов в живописи. Они запечатлевали секундный момент! И мне так это нравится, будто попытка остановить момент, удержать лучшее из него.
Я забрал у нее репродукцию из рук и стал внимательно рассматривать. Сама идея поймать момент мне тоже безумно понравилась. Ведь именно этим я грезил всю свою жизнь.
- Смотри, он вообще не щадил моделей, - продолжала воодушевленно Лиса , суя мне в руку уже другую репродукцию, - «в кадр» у него то и дело попадала то чья-то широкая спина, то совсем не изящно вывернутые ноги в пуантах, выражение лиц, далекое от возвышенного, неклассические профили танцовщиц. Но при этом он передавал красоту, утонченность, воздушность, хрупкость. Мне нравится, что его перфекционизм был остро развит лишь в том, чтобы каждый изгиб был правильным, соответствовал пропорциям и так далее. Он делал миллион эскизов, прежде чем изобразить что-либо на полотне. При этом в его картинах проскальзывает сама жизнь в естественной, далекой от идеала манере, но до чего же чарующе красиво!
Лиса могла говорить об искусстве Дега долго, очень долго, и то, с какой страстью из ее уст вылетало каждое слово, не оставило нас с Чонгуком равнодушными. Мы продолжали вешать репродукции художника, о котором до этого момента ни разу в жизни не слышали, но к которому прониклись некой симпатией за то, что он смог покорить Лису .
Я смотрел на нее, такую красивую, в нежно-голубом платье: на запястьях у нее бренчали браслеты, сопровождая этим звуком каждое ее действие. Она улыбалась, кружилась, тыкала нас носом в свои любимые репродукции и была счастлива, что мы оба ее слушаем.
В моей жизни все плохое случается слишком резко. В эту минуту мы сидели в комнате Лисы и клеили репродукции. В следующую в комнату ворвалась моя тетушка Лиззи, самая молодая из сестер моего отца. Она всегда холоднее всех ко мне относилась.
- Мы заблокировали все ее счета, а ты решил проявить милосердие и дал матери-наркоманке свою карточку!
Я опустил голову - смотреть ей в лицо не хотелось. Ведь я действительно отдал маме карточку и сказал ПИН-код. Она пришла в этот дом за два дня до приезда ребят вся в слезах, вид у нее был настолько жалкий, что я сам еле сдерживался. Она обняла меня, начала клясться в любви и причитать, что была плохой матерью. Я знал, к чему весь этот спектакль: рано или поздно ей должны были перестать переводить на счет деньги. И это случилось не когда мне исполнилось восемнадцать... дедушка еще два года содержал ее после этого. Думаю, Лиззи узнала и «поправила» ситуацию.
- Она продолжает позорить нашу фамилию, тратя при этом сотни тысяч евро наших денег! С тех пор как тебе исполнилось восемнадцать лет, мы ей больше ничего не должны, Тэхён ! Ты понял? Мы и тебе ничего не должны! Но мой бедный папа считает иначе, и никто из нас не может ничего с этим сделать. Но сейчас ты переходишь все границы! Как ты вообще можешь что-то давать такой матери, как она? Как у тебя совести хватает?!
Она кричала на весь дом. Будто очень много лет ждала повода, и вот наконец он у нее появился. Лиззи не сдерживалась, не подбирала слов. Выплевывала всю накопившуюся ненависть прямо мне в лицо.
Я нахмурился, вспоминая тот вечер, когда отдал матери карточку. Конечно, я знал, что именно ей нужно от меня, какова цель ее визита, однако мое сердце все равно дрогнуло. Она так рыдала, валялась у моих ног и выглядела жалко. Я поднял тогда ее с пола, дал карточку и быстро продиктовал ПИН. Через пять минут ее уже в доме не было.
Лиззи что-то резко достала из сумки и бросила мне в лицо, тем самым вытаскивая меня из водоворота мыслей.
- Новая карта на имя твоего дедушки, и не дай бог она попадет к ней. Ты слышишь меня? Ты пожалеешь, что родился на этот свет, если еще раз так поступишь с нами!
- Лиззи, - начал я, хотел то ли извиниться за собственную слабость, то ли объясниться, но она не дала мне произнести ни слова.
- И не смей приезжать на Рождество в этом году: ты выбрал свою сторону, ты выбрал свою семью. Со своей мамочкой и празднуй! - С этими словами она развернулась и оставила меня в комнате с широко раскрытым ртом, банковской карточкой под ногами и разбитым вдребезги сердцем.
Я знал, что они ненавидят меня и мою мать. Но она еще никогда в жизни себе такого не позволяла. Никогда в жизни не говорила со мной подобным образом.
- Тэхён , ты не виноват, и твоя мать тоже, всему виной наследство, - неожиданно произнесла Лиса и крепко обняла меня. - Ты самый старший внук среди наследников. Они боятся, что дедушка оставит управление фирмой тебе. Ты и учишься в бизнес-школе. По-твоему, зачем?
Я отстранился и с непониманием посмотрел ей в лицо.
- Я не инопланетянин с Марса, я всего лишь живу в том же мире, что и ты. После смерти родителей папы дело с наследством не дошло до судебных разбирательств только благодаря тому, что они слишком пекутся о своей репутации. Поэтому они все решили внутри семьи, но с такими скандалами, что я с тех пор не видела ни своего дядю, ни тетю. Что-то подсказывает мне, что папа и тут всех сделал, - с грустным смешком рассказывала она.
- Я не понимаю, - зло бросил Чонгук , - ведь у твоего дедушки столько денег! Всем хватит, да даже будущему поколению хватит! Что не так с этими людьми?
- Человеческая жажда денег и власти не имеет никаких границ, Чонгук , - ответила Лиса таким серьезным тоном, от которого побежали мурашки.
- Да пошли они все, - хрипло вырвалось у меня. Если я им не нужен, то и они не нужны мне.
В комнате повисла тишина, Лиса взяла меня за руку и погладила мои пальцы.
- Все будет хорошо, не грусти только, - шепотом попросила она.
- Сегодня Лина устраивает вечеринку, нам нужно пойти развеяться, - предложил Чонгук.
Я видел, как искривилось лицо Лисы от одного только имени Лины , но затем она посмотрела на меня, нервно прикусила губу и сказала:
- Давайте пойдем.
И мы пошли на шумную, сумасшедшую вечеринку. Лиса в таких случаях всегда пряталась где-нибудь на кухне, никогда не лезла в безумную гущу событий и тихо отсиживалась, мы же старались вернуться домой до часу ночи, чтобы она не слишком устала нас ждать. Оставаться в доме одной она тоже не любила.
- Уж лучше с вами пойду и там подожду, - всякий раз говорила она.
И я понимал: мы так долго ждали этого лета, что расставаться даже на несколько часов на вечеринке казалось глупым. Все равно она периодически высматривала нас в толпе и всегда одаривала улыбкой. Иногда я составлял компанию ей, порой приходилось оставаться с Чонгуком . Я не мог разорваться между двумя своими друзьями.
Но в тот вечер все слишком быстро закончилось. Мы пришли и тут же начали играть в бутылочку, после которой сразу же образовались парочки. Мне ничего не хотелось, поэтому я прошел на кухню в поисках Лисы и не сразу нашел ее. Она была во втором доме, который примыкал к бассейну поменьше. Лежала с электронной книгой в руках. Легкая белая подсветка от киндела освещала ее сосредоточенное лицо. Меня так насмешил в тот момент весь сюрреализм этого: девочка-подросток на вечеринке на юге Франции отсиживается в тихом, спокойном месте с книгой в руках. Увидев меня, она отложила чтиво и пристально на меня посмотрела.
-Тэхён , ты как?
Я небрежно махнул ей рукой:
- Все хорошо, я даже не выпил пива, но и без этого отлично развеялся. Могу ли я попросить тебя никогда больше не вспоминать о том, что произошло? Я не хочу, чтобы ты меня жалела, не потому, что гордый, как орел, а потому, что я хочу забыть к чертовой матери Лиззи и ее тупую выходку.
В этом был весь я. Как убегать от проблем, как прятать голову в песок, словно страус, как избегать боли? Я знал ответы на все эти вопросы. Я был профессионалом в побеге от реальности.
Лиса напряженно кивнула и ничего не ответила. Вновь погрузилась в книгу. Она любила читать классиков, анализировать и обсуждать прочитанное вслух.
Я придвинул к ней ближе свой лежак и тоже на нем разлегся.
- Что читаешь?
- Мопассан, «Милый друг». Читал?
Я кивнул:
- Эта книга была в моей школьной программе.
Она слегка усмехнулась, а затем отложила чтение и внимательно на меня посмотрела. Свет от уличных фонарей падал на нас, и я видел неуверенность в ее взгляде.
- Что такое? - поинтересовался я, надеясь подстегнуть ее к разговору.
-Тэхён , у меня будет к тебе вопрос. Но для этого мне сначала необходимо зачитать тебе цитату, которая немного... - она неловко замолчала, подбирая слова, - про секс. Мы с тобой еще такое не обсуждали, но мне очень интересна мужская реакция, если ты, конечно, не против.
Я подвинулся к ней поближе и кивнул:
- Валяй.
Она подняла перед собой киндел и зачитала:
- «Пышная ее грудь натягивала черный шелк платья; накрашенные губы, похожие на кровоточащую рану, придавали ей что-то звериное, жгучее, неестественное и вместе с тем возбуждавшее желание».
Она резко замолчала, а я все еще ждал продолжения, но Лиса смотрела на меня во все глаза, будто пыталась прочитать ответ в моем выражении.
- Это все? - приподняв бровь, поинтересовался я, и она неловко кивнула:
- Да, я зачитала это, потому что хочу понять. Он пишет про некую животную страсть. Мужчины чувствуют такое влечение сразу же при знакомстве с женщиной?
- Зависит от женщины, - сказал я, глядя ей прямо в глаза.
Лиса задумалась.
- А если нет? Если вот такой искры нет, желания нет, этого можно добиться?
- Искра на то и искра. Либо она есть, либо ее нет.
Она отвернулась, явно расстроенная.
-Лиса , послушай, внезапная страсть еще не значит любовь.
Она подняла на меня взгляд, в котором отчетливо стоял вопрос: «А что тогда любовь?»
Тупоголовый романтик, живущий внутри меня, хотел ей ответить: «Любовь - это ты», но ему, как всегда, не хватило смелости. Однако я решил описать ей любовь так, как чувствую сам. Казалось важным поделиться этим именно с ней.
- Я думаю, любовь - это принятие. Я поясню: смотри, люди очень любят судить, осуждать, порицать или поднимать свою самооценку, унижая других за их слабости. Поэтому, я думаю, если другой человек принимает твои недостатки, погрешности, ошибки, промахи и ты готов сделать то же самое для него, наступает взаимное чувство. В нем есть нотки доброты, благодарности, вдохновения и свободы. Честно говоря, мне кажется, что это большая редкость. Ведь люди лицемерны, они хотят, чтобы их принимали такими, какие они есть, а сами сидят со списком требований по отношению к партнеру или же думают о своей выгоде и интересах.
- Я так боюсь встретить парня, который решит мной воспользоваться ради связей и положения моего отца. Прямо как в этой книге: главный герой Жорж Дюруа поднимается по социальной лестнице, шагая по головам женщин, которым клялся в любви, - грустно призналась она.
Я приобнял ее и нежно погладил по голове.
- Ничего такого не будет, я уверен, найдется парень, который полюбит тебя.
Он уже есть, и этот парень - я...
- Самое обидное, что я уже влюбилась. Но, кажется, в моем случае взаимности не будет. - она вымученно улыбнулась и шепотом добавила: - Если честно, я вижу, как он порой смотрит на некоторых девушек. Он никогда не смотрел на меня таким образом. И вряд ли посмотрит, ведь так?
Я замер и прикусил губу. Она не произнесла его имя вслух, но мы оба понимали, о ком идет речь. Конечно, я знал о ее чувствах к Чонгуку , но абсолютно не был готов к тому, что она со мной этим поделится. Она выглядела такой грустной, что мне хотелось рассказать ей, как он иногда смотрит на нее, хотелось объяснить, что у него есть свои причины держаться от нее подальше. Я хотел объяснить ей, что девушки, с которыми он проводит время, - это лишь для секса, а ведь с ней должно быть все иначе, она не секундное развлечение на каникулах. Я очень долго искал правильные слова.
-Лиса, любовь - в первую очередь слияние мыслей и душ, а не одних только тел. Конечно, страсть присутствует в любви, но это лишь маленькая часть великого чувства. Те девушки, что окружают его... Между ними лишь похоть, понимаешь? Там нет чувств, цепляющих сердце и душу.
- Все равно это больно, я видела, как он целует Лину на пляже. Тэхён, я не могла оторвать взгляда, мне было так больно, но я словно зачарованная смотрела, как он обнимает ее, как притягивает к себе, наклоняется над ней и прикасается губами.Я рассказываю тебе это сейчас и покрываюсь мурашками от злости, обиды, негодования и, стыдно признаться, зависти и ревности. Ведь я так сильно хотела оказаться на месте Лины. Я даже не знаю, каково это, когда твои губы накрывает губами парень. Что именно чувствуешь в этот момент? Мне семнадцать лет, и я никогда раньше не целовалась. И не потому, что у меня не было возможности, я просто... - Она запнулась, будто споткнулась на словах, и со злости стукнула себя по коленям. - Я так ждала этого лета. Так мечтала, что он наконец увидит во мне девушку. Почувствует то же, что и я. И наконец подарит мне мой первый поцелуй. Но теперь я понимаю, насколько глупы мои надежды. Он ведь никогда меня не поцелует, а я не могу жить в ожидании несбыточного чуда. Это просто неправильно - тратить драгоценные секунды своей жизни, мечтая о том, чему не суждено быть.
В попытке успокоить я поймал ее руки, нежно погладил, заглянул ей в лицо и потерялся в ее грустных глазах. В сердце неприятно кольнуло: видеть ее такой расстроенной было выше моих сил, сознание, что я не могу помочь, было до жути неприятным.
- Я не знаю, что сказать, что сделать... Но я сделаю что угодно, Лис. Просто скажи, как я должен тебе помочь. Я не могу видеть тебя такой грустной.
У нее по щеке покатилась слеза - тонкий маленький ручеек, она тут же вытерла его и мило мне улыбнулась.
- В тебе столько доброты. Ты такой... я не могу подобрать слов. Иногда мне кажется, что знакомство с тобой - лучшее, что случалось со мной.
Я крепко обнял ее, притянул к себе, запустил руки в шелковые волосы и вдохнул ее запах.
- Знакомство с тобой - точно лучшее, что случалось со мной в жизни, - прошептал я, и она неловко рассмеялась.
- Поцелуй меня, Тэхён. - Она сказала это так тихо, что вначале подумалось, что мне просто кажется.
Она выбралась из моих объятий и неестественно прямо села на шезлонге.
- Мне очень неудобно тебя об этом просить, но прошу: выслушай меня. - Она нервно сцепила пальцы и прикусила губу. - Я не скоро встречу человека, которого полюблю. Разумеется, я точно не могу этого знать, но то, что я чувствую к Чонгуку... это очень сильная эмоция. Возможно, однажды я перестану мечтать о нем. Сейчас мне с трудом в это верится, но все же, как говорил Соломон: «Все проходит и это пройдет». Но я не хочу ждать годами особенного человека, который вытащит меня из этой паутины. Я хочу выбраться из нее сама, Тэхён . И мне нужна маленькая помощь. Ты мой самый лучший друг, Я доверяю тебе больше чем на сто процентов. Я не привлекаю тебя как девушка, и у этого маленького эксперимента не будет последствий для нашей дружбы, я обещаю! Просто поцелуй меня, потому что я не хочу делать это в первый раз с первым встречным.
И вот он, этот момент, когда я должен был рассказать ей о своих чувствах. Признаться в любви и сказать, что для меня это будет больше, чем просто поцелуй. Это будет исполнением мечты. Но Лиса выглядела такой потерянной, подавленной и тоскливой. Я не мог поступить с ней настолько эгоистично. Точно не сейчас. Мне хотелось утешить ее, пожалеть.
- Лиса , я не совсем... - Я замолчал и тоже присел, так жутко нервничая, что язык заплетался. - Я не знаю, как поцеловать тебя. Я имею в виду, я не...
Она не дала мне договорить, приблизилась совсем близко.
- Мы лицом к лицу, Тэхён, - пробормотала она еле слышно.
Мое дыхание замерло, я смотрел ей в глаза, те самые, в которых радужка почти сливалась со зрачком. Они были такими огромными, притягательными, будто видели насквозь мою душу.
- Пожалуйста, Тэхён . Просто сделай это, - прошептала она мне в губы.
И я приник к ее нежным губам. Сначала лишь прижался своими, затем ласково поцеловал. Она закрыла глаза и замерла, а я дотронулся рукой до ее подбородка, приподнял его и аккуратно потянул ее нижнюю губу. Я понял, что имеют в виду люди, когда говорят, что весь мир вокруг замирает и они не замечают ничего вокруг. Для меня оставшийся мир исчез в одну секунду, в ушах звенело биение собственного сердца. Я наклонил Лису чуточку набок, она приоткрыла свои полные губы, и я поцеловал ее именно так, как мечтал последний год. Нежно и ласково. Я не закрыл глаза - напротив, наблюдал за ней. Ее дыхание участилось, она неумело просунула язык мне в рот и лизнула мой. После чего резко открыла глаза, отстранилась и в голос расхохоталась.
- Господи, Тэхён Целоваться - так странно! - воскликнула она в приступе смеха.
Возможно, я должен был оскорбиться, ведь я вложил в этот поцелуй всю свою душу. Но я не мог обижаться, глядя на то, как она хохочет, трогает свои губы и недоуменно приподнимает брови. Не мог придавать серьезного смысла этим словам. Я был рад, что на смену тоске пришел смех. Я был рад видеть, как ее глаза сверкают от веселья и радости. Я был безумно рад быть первым, кто поцеловал ее! Это ощущение меня так окрылило, радость волной накрыла все тело!
- Ну есть немного, - ответил я и тоже рассмеялся.
Она обняла меня, повалила на лежак и вновь расхохоталась.
- Я обожаю тебя, Тэхён! - выкрикнула она в паузах между смехом.
Спустя пять минут мы успокоились, ее голова лежала на моем плече. Мысли мои возвращались к поцелую, я смаковал собственные воспоминания.
- Спасибо, Тэхён, - тихо поблагодарила меня Лиса , - ты стал моим первым поцелуем.
- И целоваться - так странно! - весело фыркнув, сказал я, и мы вновь радостно расхохотались.
Это был лучший поцелуй в моей жизни.
* * *
И это могло быть лучшим летом в моей жизни, но нам опять чертовски не повезло. Даже другого слова не подберешь. Не повезло, и все. За день до отъезда мы решили прогуляться по Ницце, ходили по старому городу, забежали на площадь Массена, отведали настоящего салата нисуаз. И вот, стоя перед гостиницей «Негреско», Лиса весело и с увлечением рассказывала нам историю ее строительства.
- Купол проектировал сам Эйфель. Знаете, что самое смешное? Существует легенда, что вдохновением служила грудь его любовницы!
Чонгук присвистнул:
- Счастливый был архитектор.
Я рассмеялся, Лиса улыбнулась и, взяв каждого из нас за руку, потянула через дорогу.
- Мы просто обязаны зайти, я хочу посмотреть на люстру в главном холле.
- На люстру? - недоуменно переспросил я и краем глаза глянул на Чонгука, он с улыбкой пожал плечами.
Лиса вздернула подбородок и продолжала тянуть нас ко входу.
- Именно люстра! В отличие от вас, бездельников, я почитала о Ницце перед приездом, и, поверьте, для общего развития вам не помешает на нее глянуть.
Чонгук громко фыркнул:
- И как просмотр люстры обогатит нас?
Лиса шикнула на него, вежливо поздоровалась со швейцаром при входе и уверенным шагом прошла в холл. Он был под стать отелю: просторный, светлый, роскошный и помпезный. Мы остановились прямо посередине зала, и Лиса подняла голову к потолку.
- Вот она, люстра Baccarat из 16309 кристаллов.
Я и Чонгук уставились на огромную сверкающую махину. Да, она была красивой. Но, по правде говоря, никому из нас до нее не было дела. Висит себе и висит. Дима же довольно улыбнулась, будто выполнила один из пунктов своего приезда. Мы оба не всегда ее понимали, но, мне кажется, оттого нас и тянуло к ней. Сложно было предугадать, что именно она придумает через минуту, куда понесется, что начнет рассказывать.
- Кстати, интересен тот факт, что точно такая же люстра была изготовлена по заказу императора Николая II для Екатерининского зала Московского Кремля, представляете?
- Круто, - протянул я, а Чонгук , не церемонясь, громко вздохнул.
- Может, перекусим? Только не здесь, а где-нибудь в центре города, там, где мне не придется продавать почку, чтобы оплатить ужин.
Лиса никак не отреагировала, она продолжала держать нас двоих за руки и рассматривать интерьер вокруг. Зал был круглой формы, и по всему периметру возвышались колонны, висели портреты принцесс в пышных одеяниях и под стать разодетых принцев.
- Интересно, здесь раньше проводились званые вечера или балы?
Чонгук поднял ее руку и театрально, на аристократический манер, поцеловал.
- Мадемуазель де Флориан, я знаю, что женщины обладают диким любопытством, но порой мне кажется, вы переходите все границы.
Она аккуратно поклонилась и подыграла ему, заявив официальным тоном:
- Месье Бодер, позвольте процитировать небезызвестного Оскара Уайльда: «Знаете ли вы, как велико женское любопытство? Оно почти не уступает мужскому».
Чонгук ехидно приподнял брови и иронично подмигнул.
- Ну, раз уж мы цитируем великих, не могу остаться в стороне. Как там было у Гриффинов: « Фу, Стьюи, у тебя изо рта пахнет кошачьей мочой!» - «Ну и что? Я любознателен!»»
Лиса расхохоталась и легонько стукнула его по плечу.
- Да ладно вам! Лучше скажите спасибо, что не отвела вас в Музей современного искусства, как-никак показала что-то красивое!
Чонгук поймал ее руку и подмигнул:
- Благодарю вас, мадемуазель де Флориан! Я всю жизнь мечтал увидеть эту люстру!
Неожиданно за нашими спинами прозвенел удивленный возглас:
-Лалиса !
Мы втроем изумленно повернули головы и увидели женщину лет сорока. Лиса тут же нервно прикусила губу. А глаза дамы забегали от меня к Чонгуку и красноречиво остановились на Лисе посередине, которая продолжала держать нас обоих за руки.
- Твоя мама сегодня сказала мне, что ты отдыхаешь с дедушкой на острове Мюстик и приезжаешь завтра.
- Вернулась чуточку раньше, - уверенно ответила Лиса и улыбнулась.
Она умело скрыла свой страх, но я почувствовал, как задрожала ее ладонь в моей руке. Женщина с пониманием кивнула и подмигнула ей.
- Я бы тоже вернулась чуточку раньше. Ты же Тэхён Кантель? - спросила она, обращаясь ко мне, и, не дожидаясь ответа, продолжала: - Я заочно знакома с твоей тетушкой Лиззи. Меня зовут Бриджит, - представилась она и хитро ухмыльнулась. - Я бы протянула тебе руку, но не хочу нарушать вашу идиллию. - Из кричаще модной сумочки она достала телефон и как бы между делом спросила: - Лалиса, передать привет Анне от тебя?
- Нам пора, - бросил Чонгук слишком резко и грубо.
Лицо дамы скривилось, но она тут же гаденько улыбнулась:
- Конечно, идите развлекаться! Для чего еще молодость? Рада была встрече! - пропела она.
Никто из нас не ответил, в угрюмом молчании мы прошли к выходу.
Я же сказал: нам просто не повезло. Не встреть мы ту женщину, Лиса бы без проблем вернулась в Париж и никто не раскрыл бы наш маленький секрет. Но, к сожалению, все случилось иначе... мы молчали очень долго, каждый прокручивал в голове встречу, искал выходы из сложившегося капкана. Лиса продолжала держать нас за руки, и мы шли вдоль Променад дез Англе до тех самых пор, пока не покинули шумные улицы и нашли тихий, на удивление укромный, безлюдный пляж.
- Странно, что мама до сих пор тебе не звонит, - прокомментировал я, решив наконец нарушить затянувшуюся паузу.
- Она и не позвонит, они с отцом будут ждать меня завтра вместе с дедушкой. Выскажут все, что думают...
- Мне так жаль, Лис .
Мне действительно было жаль, я и представить боялся, какой скандал ее ждет дома. Воспоминания о том, как в прошлом году кричала на нее Анна, терзали меня. Ведь я знал, что Лиса не делает ничего плохого! Ее не за что ругать и так к ней относиться.
Лиса поднялась на ноги и резким движением сняла с себя ярко-оранжевое платье. Я не знаю, какие именно мысли крутились у нее в голове. Но было ощущение, что она пытается избавиться, убежать от собственного страха. Она стояла к нам спиной и была только в трусиках нежно-розового цвета. Я лишь мельком увидел ее голую грудь, но почувствовал себя оглушенным.
- Я хочу искупаться, - неловко пояснила она и перекинула длинные волосы на грудь, закрывая ее.
Чонгук в отличие от меня не растерялся.
- Мы с тобой, - быстро сказал он и легонько меня подтолкнул.
Я сглотнул и принялся раздеваться. Чонгук не смотрел на нее, и я не сразу понял, зачем мы это делаем. Но осознание пришло: правильнее было пойти и искупаться вместе с ней, поддержать ее секундный порыв. Не комментировать ее поступок, не судить или тем более отпускать одну. Не в этот вечер, когда опять все рухнуло, а далее ждали одни проблемы и неприятности.
Она пожала плечами, мол, как хотите, и, не дожидаясь нас, босая пошла к воде. Я как сейчас помню тот момент. Россыпь звезд сверкала на темном небе. Огромная луна, белый свет которой отражался в море. А на фоне всей этой завораживающей красоты - Лиса, стоявшая ко мне спиной. Она грациозно ступала по песку и в один миг нырнула в воды Средиземного моря.
- Порой она слишком странная, - сказал я Чонгуку, и он покачал головой:
- Весь год она сдерживает наплыв эмоций, Тэхён. И лишь летом, с нами, может позволить себе их выплеснуть. На ее месте я бы давно чокнулся, а не был бы просто странным.
Мы стояли в боксерах на пляже минуты три. Лично я не знал, что мне делать, и был взбудоражен.
- Сколько женщин от семнадцати до ста семнадцати мы видим топлес каждый день на пляжах Французской Ривьеры? - спросил меня Чонгук .
- Миллион - тихо ответил я.
- Мы ведь их даже не замечаем, ведь так? Я имею в виду, это же стало чем-то естественным?
- Что ты пытаешься сказать, Чонгук ?
Он тяжело вздохнул:
- Я пытаюсь понять, какого черта я так нервничаю, - ответил он и побежал к морю.
Он нырнул, расплескивая тихую гладь воды, и поплыл к Лисе, силуэт которой виднелся у самых буйков. Я же не смог заставить себя войти в воду. Я наблюдал, как они плещутся, плавают наперегонки, и слышал их смех. Они громко звали меня:
-Тэхён, Тэхён , Тэхён ! Засранец, иди сюда, вода после жаркого дня чуток остыла и восхитительна.
Но я продолжал сидеть на пляже, ощущая себя третьим лишним. Слова Лиззи о том, что моя мать и есть моя семья, делали больно. Потому что это означало, что у меня нет семьи вовсе. С раннего детства я ощущал груз одиночества, и, господи, как же я ненавидел его!
* * *
В тот год я действительно праздновал Рождество в одиночестве. В своей серой, унылой квартире, с пустым холодильником и тяжелым сердцем. Мне звонил дедушка, но я не взял трубку. У меня был куплен билет на поезд до Межева, альпийского городка, где обычно вся семья собиралась на зимние праздники. Я даже собрал сумку с теплыми вещами и лыжным инвентарем, но задетая гордость не позволила мне ехать туда, где меня не ждут. А еще был страх, что тема с карточкой вновь поднимется и мне придется оправдываться перед всеми.
Я сидел на диване босым, чувствовал, как мерзнут пальцы. В темной комнате на стенах играли тени благодаря свету уличных фонарей. Мои глаза смотрели прямо, а дыхание было ровным. Со стороны никто бы и не понял, что со мной что-то не так. Но глазами боли не увидишь. То, с чем я имел дело, сидело глубоко внутри и раздирало в клочья остатки мужества. Чтобы как-то отвлечься, я достал телефон и начал перечитывать диалог с Лисой . Она бесконечно слала мне смешные снимки, где кривлялась. В течение года мы много переписывались. Она рассказывала про свою войну с родителями и Сарой . С каждым годом Лиса становилась тверже и равнодушнее по отношению к своим обидчикам. Она жестче стала отстаивать свои границы, и, конечно, это прибавляло ссор и скандалов в доме. Но я был рад, что Лиса не сломалась - напротив, стала сильнее.
Она меня очень удивила в Рождество, прислав мне селфи со своей мамой. Она написала следующее: «Быть может, я никогда ее не пойму, но, знаешь, если любовь - это принятие, то, возможно, я смогу принять ее слабости, глупость и высокомерие. Ведь идеальных людей нет. Да, мне сложно противостоять их давлению, меня обижает их равнодушие, но сколько еще я буду вариться в этой каше? Я хочу обрести свободу, Тэхён. Может быть, в прощении я найду ее? Если я прощу их и отпущу все обиды, разве мне не станет легче жить?»
Я не знал, что на это ответить, перечитал ее сообщение несколько раз. В глубине души мне хотелось постичь то же, что и она. Но я был не в состоянии заниматься самообманом, понимал, что на словах это гораздо легче сделать, чем в реальной жизни. Да, обида, словно якорь, тянет тебя на дно. Но, в конечном итоге, мы не можем по одному щелчку отключать или включать чувства.
«Ты же все равно поехал на Рождество к семье?» - последовал вопрос, и я сразу напечатал лживый ответ: «Конечно!»
- «Да-а! Не позволяй никому забраться тебе под шкуру! Они твоя семья, точно так же как и твоей злюки тетки! Ладно, я побежала, дедушка приготовил нам с Марселем сюрприз, ты знаешь, его подарки всегда самые лучшие».
Я улыбнулся, представив Лису перед большой нарядной елкой, с нетерпением рвущую подарочную бумагу. Я очень надеялся, что сюрприз, который приготовил дедушка, ей понравится, принесет радость и ощущение счастья. Через некоторое время зазвонил мой телефон, я нахмурился, думал, в очередной раз дед, но на экране высветился входящий от Бодера, и я тут же ответил.
- С Рождеством, Тэхён! - послышался громкий возглас моего друга и шум на заднем фоне.
- Что-то не похоже, что ты празднуешь, - сказал я, и Чонгук хмыкнул:
- Я уже в зале! Разница во времени, дружище, хотя ты же знаешь Хуго, он накрыл стол и даже спрятал пару подарочков под елкой. Все это он делал с невероятно суровым и угрюмым выражением лица, будто не хотел признавать собственную добросердечность. Мама, конечно, помогла ему приготовить еду. Ты не представляешь, я так рад, что в этом году у меня получилось отложить деньги ей на билет. Она была так счастлива отпраздновать Рождество вместе с нами.
- Могу себе представить. Когда она уезжает обратно?
- Через пять дней. Она со всеми здесь говорит по-французски! Это так смешно, даже в магазине говорит «мерси» и «бонжур». Хуго сейчас вместе с ней, показывает ей город, а меня отправил на тренировку.
- А я-то думаю, с чего это ты звонишь из зала и где твой надзиратель.
Бодер весело усмехнулся:
- Не поверишь, но он дал мне получасовой перерыв. Мне кажется, это один из подарков для меня в этом году.
Вне лета это было жизнью Чонгука : вечные, нескончаемые тренировки и работа в спортивном магазине в качестве консультанта. Он частенько жаловался, что каждый его день похож на другой, но также признался, что во время поединков испытывает удовлетворение от проделанной работы.
- Если все получится, через месяц меня впишут в суперсерию, - поделился он, и я даже резко присел на диване.
- Ты, наверное, будешь там самым молодым боксером!
- Возможно, но надеюсь, я смогу надрать эти престарелые задницы.
Я испустил смешок, а Чонгук внезапно сменил направление разговора:
- У тебя слишком тихо, а Лиса мне сказала, что ты поехал к семье.
И вот так я был пойман на вранье с поличным.
- Я знал, что ты не поедешь, - тихо добавил он.
- Ей об этом знать не обязательно. Она сейчас радостно распаковывает свои подарки, и я не хочу, чтобы мысли обо мне портили ей праздничное настроение.
- Ты мог приехать ко мне, посидел бы со мной, Хуго и мамой, ты же знаешь, насколько они были бы тебе рады.
Я замолчал. Честно говоря, я смотрел билеты на самолет до Сан-Франциско, но мне не хотелось внедряться в чей-то семейный праздник. Я бы не чувствовал себя комфортно... да и было обидно, что я должен искать варианты, когда у меня у самого есть семья.
- Честно говоря, настроение далеко не праздничное, - увильнул я, и Бодер на том конце вздохнул:
- Все это дерьмо не стоит таких переживаний, Тэхён. Подожди, приеду летом и выбью из тебя эту тоскливость.
Я улыбнулся и поспешил направить разговор в прежнее русло:
- Приедешь чемпионом!
- Если я приеду чемпионом, все станет иначе, жизнь будет другой, друг . На кону четыре миллиона долларов! - В словах Чонгука сквозили нескрываемое желание и надежда.
Я тоже хотел, чтобы он выиграл, взял этот титул и наконец добился той цели, ради которой он так много работал. Я мечтал об этом для него.
- Это огромная куча денег!
- А я о чем! Не грусти, друг, пошла твоя ненормальная семейка в задницу! Вот заполучу деньги, и напишешь отказ от наследства. Купим свой дом, выкрадем Лалису и будем жить припеваючи, - весело произнес Бодер и даже наигранно мечтательно вздохнул в конце: - Ты только представь!
- Звучит прекрасно! - подыграл я, хотя подумал, что слишком уж прекрасно, чтобы быть правдой.
- Ладно, Тэхён , мои полчаса подошли к концу.
- Спасибо, что позвонил, - искренне поблагодарил я.
Вроде мы ни о чем не поговорили, просто пустой разговор обо всем на свете. Но мне нужно было услышать его голос, поговорить с ним, отвлечься. Не копаться в своей душе, не раскрывать ему свои проблемы и терзания, а забыться.
- Заткнись, за что «спасибо»? Для чего еще нужны друзья? - хмуро пробормотал Бодер.
И я подумал: он знал, что я сижу один дома. Чонгук попытался вытащить меня на свет, или же его звонок был чем-то вроде проблеска света в кромешной тьме...
- Не пропадай, - сказал он мне на прощание. А через минут десять мне пришло очередное сообщение от Лисы . Я переписывался с ней весь вечер, пересылая наши шутки Бодеру, который отвечал крайне долго, так как все еще был на тренировке.
Это Рождество я провел со своими друзьями, несмотря на расстояние, которое нас отделяло друг от друга. Они были там для меня. Лиса со своим звонким смехом, который она присылала в аудиосообщениях. Чонгук , который с некой снисходительностью отвечал на наши глупые шутки. И я, который провел весь вечер с телефоном в руках и улыбкой на лице. Одиночество, разочарование и обида отпустили меня на некоторое время, уступив место дружбе. Перед сном я открыл календарь и принялся считать, сколько дней осталось до летних каникул. Засыпал я с мыслями о море, песке и об улыбающихся Лалисе и Чонгуке .