Этот альфа дефективен [Интерстеллар]

От Лу Чжао Бай Ин узнала о состоянии здоровья Бай Ли и лишь тогда смогла немного успокоиться.

Сейчас в клане Тан царил полный хаос, и Бай Ин была одной из тех, кто привлекал к себе внимание. Она понимала, что ей не стоит долго находиться на виду, поэтому, немного помедлив, тихо спросила, можно ли ей взглянуть на Бай Ли:
— Не встречаться, просто издалека, через окно посмотреть.

В отдельной палате со стороны коридора не было окна, только маленькое смотровое окошко в двери. Бай Ин осторожно последовала за Лу Чжао, встала на цыпочки и украдкой заглянула внутрь через окошко.

Бай Ли сидел, прислонившись к изголовью кровати. Казалось, он только что закончил разговор по связи: виртуальный экран его персонального терминала погас, он закрыл усталые глаза, чтобы отдохнуть.

Было видно, что ему лежалось не очень удобно. Его левая нога была прочно зафиксирована сбоку, и Бай Ли мог двигаться лишь слегка, стараясь облегчить ноющую от долгого пребывания в одной позе спину.

К счастью, он заснул уже через несколько секунд после того, как закрыл глаза.

— Какой же он уставший, — отстранилась Бай Ин и на цыпочках подошла к Лу Чжао, тихо проговорив. — Кажется, совсем вялый.

— Сейчас можно делать только обезболивающие уколы, — сказал Лу Чжао. — Побочные эффекты сильные, он в основном спит.

Бай Ин кивнула пару раз, с явной неохотой оглянулась и еще раз издалека посмотрела на дверь палаты, словно могла сквозь это расстояние разглядеть человека внутри.

Это напомнило Лу Чжао, как Бай Ли рассказывал, что в детстве Бай Ин пряталась у ворот его школы, чтобы украдкой на него посмотреть. Она прижималась к дереву, думая, что полностью скрыта, и выглядывала, что было довольно забавно.

— ...Вы можете постоять у двери, — все же проговорил Лу Чжао. — Он пока не проснется.

Он хорошо понимал, что Бай Ли не хочет видеть Бай Ин, поэтому не стал предлагать встречу.

Бай Ин замахала руками:
— Нет-нет, сейчас особые обстоятельства, мне не стоит привлекать внимание. Мне пора возвращаться.

— Куда? — спокойно спросил Лу Чжао. — К Тан Сяо?

— Пока что да, нужно еще кое-что уладить, — мягко ответила Бай Ин. — Не беспокойтесь о делах клана Тан. Я приду снова, когда все успокоится.

В ее словах, казалось, сквозило что-то еще. Лу Чжао слегка нахмурился, скользнув взглядом по лицу Бай Ин, спокойному, несмотря на синяк.

Это спокойствие, казалось, было не прежней покорностью судьбе, и он почувствовал в ней перемену. Лу Чжао помолчал несколько секунд и спросил:
— А Тан Сяо?

Он спросил кратко, но Бай Ин быстро уловила суть его вопроса.

— Болен, в больнице, — тихо проговорила Бай Ин. — Пока не может говорить и вставать с постели. Сейчас он не может покинуть Главную звезду. Через какое-то время я все устрою.

Сердце Лу Чжао екнуло. Он шевельнул губами:
— Хм.

— Уже поздно, мне пора, — Бай Ин взглянула на персональный терминал; виртуальный экран был забит всевозможными сообщениями. Она ответила на несколько из них и продолжила: — Если я смогу чем-то помочь, пожалуйста, обязательно сообщите мне. Если состояние Ли Ли... господина Бай... изменится...

На этом месте на ее лице вновь появились прежние растерянность и тревога, она запнулась, не в силах договорить.

— Если он согласится, — сказал Лу Чжао, — я сообщу вам.

Бай Ин с облегчением вздохнула и поспешно кивнула с улыбкой.

Дождь все еще шел. Бай Ин пошла к лестнице на тонких каблуках. Лу Чжао заметил на ее железе пластырь. По словам Бай Ин, она, похоже, не собиралась уезжать с Тан Сяо с Главной звезды. Она решила окончательно освободиться от этих оков. Но под действием вечной метки Бай Ин была практически привязана к Тан Сяо. Насильственное разъединение причинило бы омеге сильную боль, известны даже случаи со смертельным исходом.

Лу Чжао смотрел, как Бай Ин отошла на несколько метров, и все же не удержался, окликнул ее. Бай Ин обернулась.

— Без Тан Сяо... что ты будешь делать? — тихо спросил Лу Чжао.

Бай Ин замерла, машинально коснувшись своей железы.

— Раньше я тоже постоянно задавала себе этот вопрос, — поняла Бай Ин, что Лу Чжао говорит о вечной метке. — Ведь тело сильно от него зависит, да и психологически это влияет. Поэтому я всегда боялась.

Пальцы коснулись пластыря. Бай Ин почти ощутила неровную кожу под ним.

Лу Чжао не знал, что сказать. Его никогда не метили навечно; Бай Ли давал ему полную свободу, даже временные метки ставил только после того, как предыдущая ослабевала, без наложения. Он не понимал боли Бай Ин, не мог прочувствовать ее, поэтому предпочел промолчать.

— Но недавно я поняла: если человек не боится боли, он может пойти куда угодно, — Бай Ин убрала руку, на лице появилась мягкая улыбка. — Не беспокойтесь об этом. Вы оба хорошие ребята. Обязательно свяжитесь со мной, если понадобится помощь.

Повторив это напутствие, она поспешно ушла под звук напоминания о звонке на терминале. Лу Чжао подождал, пока ее фигура полностью скроется в лестничном пролете, и только тогда вернулся в палату.

После обезболивающего Бай Ли спал крепко, но как только Лу Чжао сел на стул у кровати, он бессознательно повернул голову в его сторону, по привычке стараясь быть ближе к его феромонам. Если зависимость Бай Ин от феромонов Тан Сяо была физической, то их зависимость была скорее психологической.

Даже спустя столько времени Лу Чжао порой все еще находил Бай Ли невероятным человеком. Крылья бабочки наконец донеслись и до Бай Ин. Бай Ли все же протянул ей руку помощи. Возможно, на это ушло много времени, принеся горечь и печаль, но в итоге она смогла ухватиться за эту руку и обрести силы, чтобы выбраться сама.

Лу Чжао потрогал лоб Бай Ли: не было прежнего жара от сильной лихорадки.

— М-м? — невнятно пробормотал Бай Ли.

— Ничего, — Лу Чжао погладил его по щеке. — Думаю, ты замечательный.

Веки Бай Ли были тяжелыми. Он смущенно усмехнулся:
— Подожди, я проснусь, тогда похвалишь еще.

Лу Чжао ответил «хм» и, держа руку Бай Ли, больше не говорил.

Звуки ночного дождя торопливо накрывали тихую палату.

* * *

После дождливой ночи небо прояснилось.

На следующее утро Сы Ту принес новость: финал отборочного турнира состоится двадцать первого числа.

— Ничего не поделаешь, — Бай Ли уже проснулся, но все еще чувствовал усталость, лениво приоткрывая глаза. — Моя травма не связана с противником. Они уже проявили уважение, предложив отсрочку и время на поиск замены.

К тому же травма Бай Ли действительно не позволяла быстро восстановиться. Турнир не мог быть отложен на год или два из-за одного человека.

Сы Ту понимал это, но смириться было трудно. Он потер нос и уныло опустился на диван в палате:
— Я знаю. Просто...

Просто не мог с этим смириться. Цзян Хао похлопал Сы Ту по плечу в знак поддержки, под его глазами тоже были темные круги.

Хань Мяо уже улетел с командой на приграничную планету-спутник. Последние пару дней Цзян Хао был занят работой и помогал Сы Ту и другим разбираться с делами. Сегодня ему наконец удалось выкроить время, и он поспешил в военный госпиталь навестить Бай Ли.

— Невезение — часть жизни, — Бай Ли смотрел в потолок, слегка вздохнув. — Как и сожаление.

На душе у Лу Чжао было неспокойно. Он тихо сказал:
— Ничего. Я смогу победить.

Бай Ли улыбнулся, но промолчал.

В дверь палаты постучали. Вошел Лао Чжэн с медсестрой:
— Ну, как себя чувствует «низшая точка моей карьеры»?

«Низшая точка карьеры», господин Бай, помахал рукой:
— Доктор Чжэн, нельзя ли колоть обезболивающие с менее сильными побочками? Вчера я почти не приходил в сознание.

— Терпи! — отрезал Лао Чжэн. — Хочешь эффективное лекарство без побочек? Не может же все хорошее доставаться тебе одному!

Остальные в палате встали. Цзян Хао спросил:
— Есть решение?

Лао Чжэн передал медсестре прибор для сбора данных и, стоя у кровати, посмотрел на левую ногу Бай Ли:
— Он сам лучше всех знает свое состояние. Если сейчас отменить обезболивающее, одна только боль сведет его в могилу.

Лао Чжэн всегда говорил прямо, но сегодня эта прямота была особенно жестокой. Лица присутствующих невольно побледнели. Сам Бай Ли казался спокойным.

— Что же делать? — помолчав, ровным тоном спросил Бай Ли. — Ампутировать?

Кончики пальцев Лу Чжао едва заметно дрогнули.

Не дав Лао Чжэну ответить, Сы Ту и Цзян Хао уже взбесились от его слов. Они даже не думали об этом, а Бай Ли уже рассматривал такой вариант.

— Не умеешь говорить — молчи! — Сы Ту просто ненавидел его, едва не сорвавшись после недавнего успокоения. — Заткни свою пасть!

Бай Ли покорно замолчал.

— Не буду ходить вокруг да около, скажу прямо, — вздохнул Лао Чжэн, жестом успокоив окружающих. — Бай Ли, тебе срочно нужна операция.

Лу Чжао вдруг вспомнил, что Лао Чжэн уже упоминал об операции ранее, и не удержался:
— Но разве не говорили о рисках...

— Риски высоки, последствия неудачи Бай Ли тоже знает, — кивнул Лао Чжэн. — Но если операция пройдет успешно, нога, возможно, восстановится до прежнего состояния, когда ты мог свободно ходить. Может, даже лучше. Но как у обычного человека — уже не будет, повреждение слишком серьезное. Однако думаю, что после восстановления ты, возможно, сможешь управлять своим нынешним мехом, соблюдая меру.

— Что значит «последствия неудачи»? — допытывался Сы Ту. — Шансы на успех низкие? Так нельзя! Как они могут быть низкими?

Цзян Хао тоже не выдержал:
— Неудача недопустима! Если он действительно... что тогда?

Лу Чжао промолчал. Он медленно опустился на стул и невольно посмотрел на Бай Ли.

Сердце Бай Ли словно обдали кипящим маслом, оно «шипя» задымилось и на мгновение остановилось.

Последствия неудачи он действительно знал. Это означало, что, возможно, ему придется провести остаток жизни в инвалидной коляске, и впредь покупать обувь только на одну ногу.

Ему вдруг стало абсурдно смешно.

Сознание Мира исчезло, но его жизнь, казалось, осталась прежней. Варианты, лежащие перед ним, всегда были трудным выбором. Его жизнь требовала от него вечной стопроцентной смелости.

— Когда начнем? — спросил Бай Ли.

В палате мгновенно воцарилась тишина. Лишь через несколько секунд присутствующие поняли его намерение: он согласен на операцию.

— Советую как можно скорее, но подготовка к операции тоже требует времени. Раз ты согласен, мне и другим нужно все тщательно обсудить, — Лао Чжэн глубоко вдохнул. — Пока есть время, ты еще можешь посмотреть матчи.

Бай Ли усмехнулся:
— Ладно. Спасибо.

— Твоя нога уже зафиксирована и зашита, можно садиться в коляску, — добавил Лао Чжэн. — Можешь выходить подышать воздухом. Когда понадобится, скажи — отправят на главную арену.

Обозначив время следующего обезболивающего укола, Лао Чжэн поспешил заняться подготовкой к операции и ушел с медсестрой.

В палате остались только Сы Ту, Цзян Хао и Лу Чжао. Атмосфера была гнетущей. Сы Ту уже не находил слов для утешения.

Вскоре медсестра привезла инвалидную коляску — новейшую модель, поступившую в военный госпиталь. Ей мог управлять сам пациент, она подходила для лестниц и неровной местности. Появление коляски сделало факт инвалидности Бай Ли еще более очевидным. Температура в палате словно упала на несколько градусов.

Бай Ли почувствовал неловкость. Он не мог объяснить Сы Ту и Цзян Хао, что нынешнее положение все еще неплохо: в оригинальном сюжете у него даже не было выбора в пользу операции.

— Коляска, кстати, крутая, — Бай Ли попытался сменить тему. — Давайте, посадите меня, хочу прокатиться.

Лица Сы Ту и Цзян Хао стали еще мрачнее.

Бай Ли сглотнул, поняв, что сказал не то. Не успел он объясниться, как Лу Чжао уже наклонился, перекинул его руку через свое плечо и помог сесть в коляску.

— В корпусе дела, я пошел, — Цзян Хао не мог смотреть на Бай Ли в коляске. Это было совсем не то, что во время того первого периода восстановления. Он отвел взгляд, потер лицо. — Зайду позже, если будет время. Если что — зови.

Сы Ту тоже не мог на это смотреть:
— Тогда я пойду свяжусь... — Он запнулся, взглянув на Лу Чжао. — ...в институт.

— Ладно, — Бай Ли помахал рукой. — Если будут новости, сообщите.

Они кивнули и пошли к выходу. Цзян Хао открыл дверь палаты, но, поколебавшись, обернулся к Лу Чжао:
— Есть время? Поговорить.

В коридоре было несколько проходящих мимо медсестер и врачей, все держались поодаль.

Цзян Хао и Лу Чжао отошли к зоне отдыха. Сы Ту тоже еще не ушел, стоял поодаль, глядя в окно. Его глаза были красноватыми, он, видимо, все еще приходил в себя.

— Хань Мяо вчера вечером сообщил: на окраинной планете-спутнике слишком большая зона для обследования, не хватает офицеров командного состава, людей в обрез, — Цзян Хао сделал паузу, понизив голос. — Может, тебе... стоит подумать еще раз. Если пойдешь, я устрою тебя в следующую группу офицеров. Улетаете через три дня.

Лу Чжао покачал головой:
— Я заменю Бай Ли в симуляционной капсуле.

— Результат твоего запроса на перевод еще не пришел, — нахмурился Цзян Хао. — За это время участвовать в турнире, где членам боевых корпусов первой и второй линии участие запрещено, — это уже не просто нарушение устава корпуса, это нарушение военного уложения. Понимаешь, что это значит?

— Знаю, — спокойно ответил Лу Чжао. — Ничего.

У Цзян Хао не осталось аргументов. Он пришел уговаривать Лу Чжао, отчасти потому, что у Хань Мяо действительно не хватало людей, а отчасти потому, что не хотел видеть, как Лу Чжао в таком молодом возрасте губит свою карьеру. Но главной была другая причина.

— Ты давно в военной сфере, некоторые вещи я не хотел бы говорить прямо, но, возможно, сейчас ты не совсем ясно мыслишь, — Цзян Хао скрестил руки на груди, серьезно глядя на него. — Наше положение и профессия не терпят ни капли личного. Личные чувства могут быть, но они всегда должны отходить на второй план перед долгом.

Лу Чжао промолчал.

Цзян Хао нервно топнул ногой:
— Конечно, у меня самого нет особого права так говорить... — ведь он и сам совершал глупости, вроде слива данных внутренней сети. — Но на этот раз все иначе. Зерги — не пустяк. Понимаешь?

— Понимаю, — Лу Чжао взглянул на него. — А что же делать с Бай Ли?

Он переживает самые трудные времена. Что же с ним будет? Этот вопрос заставил Цзян Хао надолго замолчать. Его скрещенные руки опустились, плечи поникли.

Сы Ту слышал разговор. Его лицо выражало сложные чувства, когда он посмотрел на Лу Чжао. Он хотел что-то сказать, но в итоге промолчал, лишь похлопал Цзян Хао по спине. Оба в мрачном настроении покинули военный госпиталь.

Лу Чжао постоял у двери еще какое-то время, прежде чем вернуться в палату.

Бай Ли уже освоил управление коляской и гонял по палате. К сожалению, пол был скользким, он резко затормозил, но коляску все равно пронесло вперед. Лу Чжао успел остановить ее до того, как она врезалась в стену.

— Поговорили? — Бай Ли даже не взглянул на него, высунувшись в окно. За окном корпуса было ясно. Ливень смыл с Империи всю накопившуюся затхлость. Ближе к полудню солнце высушило запах плесени, витавший над всеми эти дни. — Погода хорошая. Позже выйдем прогуляться.

Лу Чжао ответил «хм» и поправил воротник Бай Ли.

— О чем говорили? — Бай Ли повернулся к нему. — У Цзян Хао лицо было кислое.

— Ничего важного, — Лу Чжао опустил глаза, избегая темы разговора.

Бай Ли посмотрел на него и вдруг сказал:
— Закрой дверь. Надо поговорить.

С момента знакомства Бай Ли редко говорил таким тоном. В душе Лу Чжао возникло непонятное беспокойство, но он все же закрыл дверь палаты и подошел к Бай Ли.

Глядя на Лу Чжао, сжавшего губы, Бай Ли почувствовал горечь. Вступительные слова, которые он обдумывал со вчерашнего дня, застревали в горле. Он не знал, как начать, чтобы не огорчать этого человека.

Лу Чжао был прекрасен, даже лучше, чем Бай Ли мог ожидать. Эта доброта обрушилась на Бай Ли без остатка, на мгновение ослепив его. Но нельзя вечно цепляться за эту доброту.

— Я связался с маршалом, — начал Бай Ли. — Остановил твой запрос на перевод.

Лу Чжао понадобилось время, чтобы понять смысл его слов. На его лице промелькнуло недоумение, затем медленно сменившееся неконтролируемой яростью.

Бай Ли видел это отчетливо. Он не отвел взгляд, глядя прямо на Лу Чжао, и продолжил ровным голосом:
— Он приказал тебе как можно скорее присоединиться к Хань Мяо. Я за тебя согласился.

— За меня? — Лу Чжао недоверчиво повысил голос. — Я не поеду!

Бай Ли не ответил. Он положил руки на подлокотники коляски, его лицо было бесстрастным. Он позволил Лу Чжао гневаться.

— Ты всегда так! — Лу Чжао почувствовал, как ярость и страх поднимаются к макушке, душа рвется из груди, чтобы проникнуть в сердце Бай Ли и увидеть, что же там внутри. — Я же сказал, что хочу остаться. Я выйду за тебя на матч. Я выбрал! А ты теперь снова не даешь выбирать?

Эти слова заставили Бай Ли невольно отвести взгляд. Действительно, он сделал выбор за Лу Чжао.

Это уклончивое движение точно попало в больное место Лу Чжао. Он не понимал, почему Бай Ли так поступил. Он мог сделать для Бай Ли так мало, и это постоянно огорчало его. Он хотел чем-то отплатить за чувства Бай Ли и ради этого был готов отказаться от многого.

Юношеские мечты, долгие годы усилий, блестящее будущее — все это он мог одним махом отбросить, лишь бы протянуть руку помощи, когда его возлюбленный в ней нуждался. Но Бай Ли не позволил ему даже этого.

Лу Чжао почувствовал беспомощность, какой еще не знал. И страх.

— Я смогу победить. Я точно выиграю этот турнир, — Лу Чжао схватил Бай Ли за воротник, заставляя смотреть себе в глаза. В его голосе не было прежней уверенности, лишь торопливость и обида. — Ты мне не веришь?

Бай Ли почувствовал боль в его тоне. На душе стало кисло, он прижал его руку:
— Верю. Но это другое.

— Это одно и то же!

— Ты не можешь оставаться на Главной звезде ради такого! — нахмурился Бай Ли, его голос стал громче. — Ты пожертвовал своим путем и думаешь, мне от этого легче?!

Рука Лу Чжао дрогнула. Крик Бай Ли немного отрезвил его. Но мозг все еще был в смятении, а сердце словно сжимала чья-то рука, превратив его в бесформенный комок.

— Я просто хотел что-то сделать, — голос Лу Чжао понизился, в нем слышалась растерянность, но больше — непонимание. — Бай Ли, ты же мой...

Ты мой супруг, моя любовь. Разве не естественно что-то делать для супруга, для любимого? Лу Чжао не понимал. Он слишком мало знал о чувствах, у него было мало примеров для подражания.

Он знал только, что Хань Мяо ради Чэнь Нань отказался от принципов, терпел сильную ревность и собственничество альфы, игнорировал сплетни и злорадство, поддерживал все увлечения Чэнь Нань. Чэнь Нань тоже ради Хань Мяо однажды отказался от перевода, оставшись на Главной звезде с супругом. Из-за чувств друг к другу люди иногда отказываются от того, что им важно. В этом нет ничего неприемлемого.

— Лу Чжао, ты моя любовь, и это не изменится, — рука Бай Ли коснулась щеки Лу Чжао, большой палец провел по уголку его глаза. Он тихо проговорил: — Но прежде всего, ты — Орел Империи.

— Когда человек становится военным, он прежде всего — военный Империи, — Бай Ли сделал паузу, но все же договорил. — И только потом — возлюбленный.

Этот порядок приоритетов не может меняться.

Люди, способные на неразрывные чувства, страдающие от боли, — это люди. Но иногда некоторые могут лишь отодвинуть эти чувства на второй план.

Бай Ли не считал Лу Чжао ненормальным из-за того, что его могут поколебать чувства. Он знал, что в прошлой жизни Лу Чжао не было ничего, что могло бы его поколебать.

Его родные давно умерли, мехи и тренировки были его ежедневной рутиной, друзья тоже были из военной среды — разлука могла наступить лишь со смертью. Лу Чжао не был неприступной крепостью от рождения. У него просто не было слабых мест, уязвимых точек, занозы в сердце, поэтому он был невежествен в чувствах и мог безоглядно идти вперед.

Но на его пути возник Бай Ли. Эта переменная была слишком нежной, слишком хитрой, слишком яркой. Лу Чжао не видел ничего подобного, поэтому остановился. Бай Ли стал слабым местом, уязвимой точкой, занозой в сердце, любое прикосновение к которой вызывало острую боль.

Бай Ли понял, что Лу Чжао действительно погрузился в него. Когда человек погружен в другого, он способен на любую глупость. Даже боль не могла его отрезвить, если эта боль исходила от Бай Ли.

Это был чистый человек. Получить чувства Лу Чжао было для Бай Ли радостью и честью. Но как старший и более трезвомыслящий, он должен был сам разбудить Лу Чжао.

— Я знаю, тебе за меня больно. Ты и плакал, и ругался — хватит. — Бай Ли сказал. — По одному поводу плачут один раз. Вытри слезы и подумай, что действительно важно.

Лу Чжао понимал, о чем он, но не хотел понимать. Бай Ли сорвал с его головы занавес, укрывавший от света, и выставил на солнце, заставив ясно взглянуть на факты.

— Хватит, — Лу Чжао отпустил его воротник и хотел отступить.

Но Бай Ли схватил его за руку:
— Даже если ты выйдешь за меня и выиграешь турнир, ты будешь счастлив в этом году, не будешь жалеть в следующем. А через год? А потом? Что ты будешь делать? Ты прожил всю жизнь с одной мечтой. Я не могу позволить тебе ее разрушить.

— Это не разрушение! — Лу Чжао попытался вырвать руку, но не смог, лишь упрямо повторил: — Хватит.

— Может, это прозвучит бессердечно, но Лу Чжао, мы с тобой уже не дети, — Бай Ли закрыл глаза, крепче сжав руку Лу Чжао. — В некоторых вещах у нас просто нет выбора.

Ноги Лу Чжао словно подкосились. Взгляд Бай Ли заставил его запаниковать.

— Это уже не дело двоих, не вопрос, кто для кого что сделает. Это то, что нужно сделать. — тихо проговорил Бай Ли. — Я ушел из военной сферы, но я все еще военный.

Заноза в сердце снова заныла. Лу Чжао порой очень хотел, чтобы Бай Ли жил чуть менее осознанно. Хотя бы чуть-чуть. Тогда и он смог бы притвориться глухим и слепым.

Но Бай Ли сам жил осознанно и не позволял ему прятаться. Помимо чувств, возлюбленного, друзей, родных на них давила ответственность. Эту ответственность несли не только такие увенчанные славой Имперские Орлы, как Лу Чжао. Такие, как Бай Ли, тоже держали этот груз.

Долгое молчание. Когда Бай Ли подумал, что нужно добавить что-то еще, Лу Чжао наконец сдался.

Он медленно опустился на корточки, уткнувшись лицом в колени Бай Ли, как в тот дождливый вечер, когда напился. Только теперь его кололо фиксирующее устройство на левой ноге Бай Ли, а запах шоколада смешивался с горьковатым лекарственным ароматом.

— Вот если бы ты был идиотом, — рука Лу Чжао сжала край одежды Бай Ли, костяшки пальцев побелели. — Черт бы тебя побрал, почему ты не идиот?

Бай Ли не знал, что ответить, лишь гладил Лу Чжао по спине, чувствуя, как дрожит его тело.

— Если я уйду, тебе придется делать операцию одному, — добавил Лу Чжао. — Ты боишься?

Сердце Бай Ли растаяло. Он наклонился к уху Лу Чжао:
— Боюсь. Риски такие большие, кто не боится? — Он увидел, как кулак Лу Чжао сжался еще крепче, и добавил: — Но это то же самое, что и у тебя. Ты идешь на свое поле боя, я — на свое.

Лу Чжао сквозь туман замешательства пробился на открытое пространство. В тумане был Бай Ли, но на открытом пространстве Бай Ли казался более реальным. Да, он был таким человеком. Реальным и жестоким, ярким и не терпящим компромиссов.

Если бы они поменялись местами, Бай Ли, возможно, не проявил бы такой слабости. Слабость. Лу Чжао подумал, что раньше и представить не мог, что это слово применимо к нему.

— Значит, — голос Лу Чжао вновь стал ровным. Он незаметно вытер слезы об одежду Бай Ли. — Мне пора возвращаться в часть.

Бай Ли поцеловал его волосы:
— Ага.

Лу Чжао пошевелил головой, слегка повернув лицо. Его губы шевельнулись, и он тихо проговорил:
— Ты замечательный.

— Ну, так себе, — скромничал Бай Ли. — С генералом Лу не сравнить.

Лу Чжао покачал головой и поцеловал левую ногу Бай Ли.

— Ты замечательнее меня, — сказал Лу Чжао. — Намного.

Это не имело отношения к дракам и не измерялось военными заслугами. Такой замечательности, по мнению Лу Чжао, ему действительно было не достичь. Бай Ли был единственным в своем роде.

Кто-то постучал в дверь палаты. Получив разрешение войти, гости вошли.

Чжоу Юэ вошел в палату с букетом цветов. Увидев позу Бай Ли и Лу Чжао, он замер. На его осунувшемся лице появилось смущение:
— Мы, кажется, не вовремя?

Сзади вышел Чжоу Линьшань.