Этот альфа дефективен [Интерстеллар]

Медицинские приборы издавали тихие звуки, и в резком запахе дезинфицирующего средства мешался фруктовый аромат.

Госпожа Тан сосредоточенно чистила фрукт в руке. Синяки и ссадины на ее лице были еще очень заметны, один глаз распух, что выглядело несколько комично. Кожура несколько раз обрывалась из-за дрожи в ее руках. Она глубоко вдохнула, пытаясь успокоить свои нервы и дрожь в теле.

Немного полноватый мужчина на больничной койке пошевелился в бессознательном состоянии. Она скользнула по нему взглядом и продолжила свое занятие. Но мысли ее все еще оставались в особняке семьи Тан прошлым вечером.

Вечером семнадцатого числа Тан Сяо получил известие, что Тан Кайюань после проигрыша в матче напал на Бай Ли. Как раз перед этим Тан Сяо только что избил ее. Расследование госпожи Тан о той машине вскрылось, и Тан Сяо пришел в ярость.

Для Тан Сяо госпожа Тан, вероятно, была тем персонажем, которого он мог контролировать лучше всего. Но теперь даже эта тихая и покорная омега осмелилась за его спиной вести свою игру. Тан Сяо почувствовал, что его достоинству бросили вызов.

К тому же в последнее время дела шли плохо: давление общественного мнения и история с Линь Шэном заставили его бояться выходить из дома, плюс его отчитал Первый наследник. Не говоря уже о том, что Тан Кайюань полностью проиграл в прямом эфире. Госпожа Тан стала громоотводом для его гнева. Поскольку выходить из дома не требовалось, синяки наконец-то добрались и до ее лица.

Звонок раздался как раз тогда, когда гнев Тан Сяо немного улегся, хотя он все еще тяжело дышал, а лицо его было цвета печени. Он взял личный терминал и пошел в соседнюю маленькую комнату отдыха принять вызов. Госпожа Тан поднялась с пола. Голос из терминала звучал тихо, она осторожно приблизилась.

Первым делом ей в уши ударил рев Тан Сяо: «Я знаю! Знаю, что он проиграл!»

Человек на другом конце сказал еще что-то, и гнев Тан Сяо мгновенно сменился тревожным удивлением: «Что?! Ты говоришь, он... Не может быть!.. Правда?»

Этот тон заставил сердце госпожи Тан упасть.

— Что значит "он сошел с ума"? — Тан Сяо перешел от удивления к панике. — ...У него просто немного проблемы с контролем феромонов, ничего страшного! Я заплачу, чтобы замять это...

Он резко замолк, будто ему перекрыли горло. Через несколько секунд госпожа Тан услышала его недоверчивый голос.

— Он пырнул человека? — спросил Тан Сяо. — Кого? Бай Ли?

В руках госпожи Тан вдруг исчезли все силы, она рухнула на пол. Ее мозг был пуст, она чувствовала себя брошенной в бездонное ледяное море.

После краткого ответа звонящего Тан Сяо помолчал несколько мгновений, затем слегка дрожащим голосом спросил: «Бай Ли... умер?»

Дальнейших слов госпожа Тан уже не разобрала. Она несколько минут сидела на полу в оцепенении, затем медленно поднялась.

В маленькой комнате отдыха Тан Сяо все еще выяснял, в какую больницу увезли Тан Кайюаня, пытался связаться с людьми, чтобы замять историю в СМИ, ругался неразборчиво и швырял вещи на пол, вымещая злобу.

Госпожа Тан достала коробку с лекарствами, приготовила таблетки, которые должен был принять Тан Сяо, задержалась на мгновение... и добавила еще одну. Она знала, что Тан Сяо никогда не обращал внимания на дозировку. Поправила свою растрепанную одежду и спокойно встала, ожидая, когда Тан Сяо выйдет.

Во время ожидания она снова услышала имя Бай Ли, а за ним обрывки слов: «нога», «госпитализирован». Рецидив травмы ноги Бай Ли, срочная доставка в военный госпиталь. Пальцы госпожи Тан впились в ладони до крови.

Через десять с лишним минут Тан Сяо вышел из комнаты отдыха с красным лицом и глазами в кровяных прожилках, бросил на нее взгляд: «Твой сын хорошо постарался!»

— Вы собираетесь выходить? — Госпожа Тан опустила голову, уставившись в узор на ковре, и мягко спросила.

— Кайюаня требуют госпитализировать, говорят, у него нервный срыв! Мне нужно в больницу, проверить, вменяемый ли он еще! — Тан Сяо ругался. — Больницы всегда все преувеличивают! Всего лишь... хм, всего лишь слегка поцарапал Бай Ли! Просто голова затуманилась от психической силы, отдохнет — и все пройдет!

В этот раз госпожа Тан ясно поняла: проблемы Тан Кайюаня, скорее всего, уже неизлечимы. Если бы вовремя прекратили использовать машину, возможно, с помощью последующего лечения его можно было бы вернуть в нормальное состояние. Но перед этим матчем он не только использовал ее снова, но еще и увеличил мощность. Способность человека к переносимости ограничена. Он слишком высокого о себе мнения.

Но госпожа Тан не произнесла этого вслух. Она протянула Тан Сяо блюдце с приготовленными таблетками: «Примите лекарства перед выходом».

— Надоело! — буркнул Тан Сяо, схватил таблетки и проглотил. Затем взял пальто с вешалки, снова взглянул на лицо госпожи Тан, нахмурился и цокнул языком: — Тебе пока лучше не идти. Посмотри на себя, люди подумают, что я тебя избил.

— Я провожу вас до двери. — Госпожа Тан провела рукой по своему лицу.

Эта покорность польстила Тан Сяо. Он не отказался, распахнул дверь и пошел, не переставая ругаться. То ругал ту самую машину, то обрушивался на Бай Ли. Госпожа Тан шла позади с бесстрастным лицом, лишь когда он оборачивался за одобрением, она улыбалась и кивала.

Но ругань Тан Сяо впереди постепенно стихла, шаги стали неуверенными, походка зашаталась, дыхание участилось, и скорость ходьбы замедлилась из-за головокружения и помутнения в глазах. Он почувствовал неладное и, дойдя до лестницы, остановился, опершись на перила.

— Что происходит? — Ему даже говорить стало трудно. — У меня кружится голова...

Зрение расплывалось, ступени под ногами то приближались, то удалялись, словно плыли в воздухе.

Госпожа Тан, шедшая позади, словно не слышала его окрика, продолжала идти, обогнала его, спустилась на две ступеньки вниз и только тогда резко остановилась. Повернулась и слегка запрокинула голову, глядя на него снизу вверх.

— Иди сюда, помоги мне! — зарычал Тан Сяо, тяжело дыша. — Не видишь, что мне плохо?

Госпожа Тан продолжала смотреть на него. Расплывчатое зрение не позволяло Тан Сяо разглядеть ее выражение лица, но ему почудилось, что в ее глазах, устремленных на него, стоял ледяной холод, от которого ему стало не по себе.

— Тебе ведь очень хотелось узнать, как просочилась история о том, как ты поливал грязью Бай Ли? — неожиданно заговорила госпожа Тан.

Тан Сяо держался за перила, запах феромонов госпожи Тан усиливал головокружение. Феромоны альфы могли ввергнуть омегу в неконтролируемый период течки, феромоны омеги также могли пробудить в альфе самые глубокие желания, поколебать их разум.

Тан Сяо покачал головой:
— Что ты хочешь сказать?

— Я восстановила данные с твоего личного терминала и аккаунтов в соцсетях, перенесла их к себе, — мягко сказала госпожа Тан, — и слила их.

Ее голос звучал как мягкое тесто, но он больно терся о нервы Тан Сяо.

— Что ты сказала?! — Ярость ударила ему в голову. Тан Сяо отпустил перила и занес кулак, чтобы ударить госпожу Тан по голове. — Сучка!

Вместе с бурным всплеском эмоций Тан Сяо почувствовал, как сердце резко сжалось, на мгновение ему перехватило дыхание, в глазах потемнело от нехватки кислорода.

Сладкий, нежный запах феромонов омеги взорвался, окутав его. Его тело почти мгновенно отреагировало, он ощутил слабость и невольно потянулся к источнику феромонов. Эта слабость обычно не была бы серьезной для альфы, но из-за состояния здоровья Тан Сяо и его нынешнего местоположения она возымела фатальный эффект. Он наклонился вперед, потерял равновесие от головокружения и кубарем скатился на площадку нижнего пролета лестницы.

Госпожа Тан подхватила подол платья и побежала вниз. Не останавливаясь, стиснув зубы, она изо всех сил толкнула тучное тело Тан Сяо, катя его с площадки дальше вниз, пока он не скатился до самого низа лестницы и не замер, как дохлая свинья, не в силах пошевелиться.

Лежавший на холодном полу Тан Сяо был похож на кучу тряпья. Кроме хриплых стонов, доносившихся из его горла, слышалось лишь тяжелое, затрудненное дыхание.

Тело госпожи Тан неудержимо дрожало, она не могла понять, боязнь это или возбуждение.

— ...Су... — Тан Сяо выдавил из горла неразборчивое слово.

— Голова очень кружится, — госпожа Тан изо всех сил старалась, чтобы ее голос не дрожал, медленно спустилась на несколько ступенек и, стоя выше, смотрела на него. — Сердцебиение учащенное, дышать тяжело, сознание слегка затуманено, не можешь сконцентрировать психическую силу, чтобы выпустить феромоны, верно?

Тан Сяо лежал на полу. Во время падения он сильно ударился головой. Он был уже немолод, и помимо возрастных болезней, нездоровая полнота, вредные привычки в еде и пристрастие к алкоголю оставили от его тела лишь внешнюю оболочку, неспособную выдержать такой удар.

— Я заменила твои лекарства. Заменила на концентрированные таблетки, одна заменяет две-три прежних, но состав тот же, — сказала госпожа Тан. — Так что даже при проверке просто решат, что ты принял слишком большую дозу — а ты действительно всегда принимал лишнее. Я проверяла: передозировка этим лекарством вызывает головокружение, учащенное сердцебиение, затрудненное дыхание, снижение психической силы и другие симптомы.

Лекарства были заменены уже давно, и Тан Сяо несколько дней незаметно для себя принимал завышенные дозы. Она планировала найти подходящий момент позже, но сегодня не смогла больше терпеть. Дополнительная таблетка плюс провокация феромонами — и Тан Сяо действительно неожиданно свалился с лестницы.

— Гос... Гос... боль... — Тан Сяо невнятно пробормотал. — Ты... кон... чена...

— Нужно пропустить лучшее время для лечения, — дрожащим голосом проговорила госпожа Тан. — Подождем еще немного. Сегодня дворецкого нет дома, ты сможешь полежать здесь подольше.

Тан Сяо чувствовал, что его сжигает ярость. Он ненавидел ее до исступления, но тело было полностью обмякшим, он не мог пошевелиться. Он открыл рот, издал несколько звуков, слюна потекла по подбородку: «По... чему...»

«Покорность уже въелась тебе в кости, тебя давно должны были запугать до оцепенения. Если бы у тебя был характер, ты бы давно восстала, столько лет прошло, почему не выдержала сейчас?»

Руки и ноги все еще дрожали. Госпожа Тан выпрямилась, подняла руку, поправила прядь волос за ухо и подняла лицо в синяках и с распухшим глазом.

— Моя жизнь уже разрушена, я сама довела себя до такого состояния, — она сошла вниз на тонких каблуках и остановилась в нескольких шагах от Тан Сяо. — Не на кого жаловаться, сама виновата.

Глаза Тан Сяо пристально смотрели на нее.

В следующее мгновение госпожа Тан резко повернулась и прохрипела:
— Но ты не смел трогать моего ребенка!

Этот истеричный крик сорвал ее обычно нежный, как нефрит, голос, и сквозь него прорвалась леденящая ненависть.

За окном сливались воедино шум дождя и гром, особняк семьи Тан был залит светом. В этом свете она была подобна зверю, и свирепость в ее глазах заставила Тан Сяо на мгновение съежиться. Он подумал, что если бы ей сейчас дали нож, то в следующее мгновение госпожа Тан проткнула бы ему грудь.

— Но я слишком слаба, поэтому опоздала. Надо было раньше... Я заплачу за свою ошибку, понесу наказание. — Госпожа Тан перевела дух и смотрела на Тан Сяо сверху вниз. — И тебе не уйти.

Тан Сяо тяжело и хрипло дышал, смотрел на нее несколько секунд, потом криво усмехнулся. Мощный выброс альфа-феромонов рванул вверх. Железа на затылке госпожи Тан заныла, зачесалась, тело неконтролируемо отреагировало. Она рухнула на пол, лицо покрылось нездоровым румянцем, ноги инстинктивно сжались. Разум требовал немедленно бежать, но тело само глубоко вдыхало, пытаясь вобрать в себя больше феромонов.

Она из последних сил вскарабкалась вверх по лестнице. Качественное платье порвалось, нежная кожа сильно оцарапалась о ребра ступеней, боль немного прояснила сознание.

К счастью, тело Тан Сяо уже не могло долго поддерживать выброс феромонов. Он судорожно дернулся и, лежа на полу, смотрел на госпожу Тан: «Ты... не... можешь... без меня».

Госпожа Тан одной рукой впилась ногтями в свою железу, когти вонзились глубоко, почти вырывая кусок плоти. Услышав его слова, она обернулась и усмехнулась: «Мудак».

Этот грубый мат, совершенно не соответствующий ее происхождению, образу и воспитанию, заставил Тан Сяо издать яростный низкий рык. Но после этого рыка он окончательно потерял сознание. Феромоны, парализовавшие ее, рассеялись, и госпожа Тан наконец снова обрела контроль над своим телом. Затылок из-за сильной боли онемел.

— Спокойно, — она вытерла окровавленную руку о платье, бормоча себе под нос. — Спокойно, все в порядке. Что делать дальше, я уже решила, потом...

В голове промелькнуло лицо Бай Ли, и она всхлипнула. Сразу после этого всхлипа она поднялась и побежала в кабинет. Тан Сяо, наверное, никогда не думал, что этот безликий фон уже давно запомнил код от сейфа в кабинете. Она достала оттуда несколько накопителей и папки с документами, подключила к своему личному терминалу, перепроверила и наконец вздохнула с облегчением.

Работники полицейского управления и медики прибыли в особняк семьи Тан одновременно, под утро восемнадцатого числа. Когда они вошли в парадную дверь, то увидели Тан Сяо с перекошенным лицом и госпожу Тан с синяками и распухшим лицом.

Госпожа Тан сидела на лестнице в оцепенении. Ее платье было изорвано в лохмотья, на обнаженной коже виднелись следы насилия, но волосы она заколола высоко, обнажив стройную шею. И свое изуродованное затылочное место.

Среди суматохи и шума медики накинули на госпожу Тан плед. Начальник отряда полицейского управления, Тун, смущенно произнес:
— Госпожа, что именно произошло, мы попросим вас подробно рассказать после лечения...

Не успев договорить, он оказался с охапкой накопителей и прочих вещей, которые ему сунула госпожа Тан.

— Возьмите, — сказала госпожа Тан. — Как Бай Ли?

* * *

Эта фруктовая кожура была очищена идеально. Госпожа Тан отложила ее в сторону и взяла следующий фрукт. На маленьком столике уже лежало несколько очищенных фруктов: от первых, выщербленных и неровных, до последних — безупречных.

Руки госпожи Тан больше не дрожали.

Тан Сяо на больничной койке наконец пришел в себя. Сначала он увидел больничную палату, затем повернул голову и встретился со спокойным взглядом госпожи Тан.

— Ты... пу... зя... — Он попытался пошевелиться, но обнаружил, что конечности не слушаются, не могут поднять тело, а перекошенный рот при открытии пускал слюни, так что внятно говорить было невозможно.

Вошедшая медсестра удержала его:
— Господин Тан, вам сейчас нельзя двигаться.

— Врачи говорят, вы ударились головой, помощь опоздала, будут необратимые последствия, — нежным голосом сказала госпожа Тан. — Не бойтесь, я буду за вами ухаживать.

Глаза Тан Сяо округлились от ярости, казалось, вот-вот лопнут.

— Не беспокойся о сыне, — госпожа Тан опустила голову, прижала пальцы к уголкам глаз. — Я организую для Кайюаня лучшее лечение. Его состояние... — Тут госпожа Тан, ей было все же тяжело на душе, замолчала. — ...ему нужен покой. На спутнике B20 прекрасные пейзажи, там есть подходящая больница. Я как можно скорее отправлю его туда.

Отъезд Тан Кайюаня с Главной планеты, Тан Сяо обездвижен — это означало, что в семье Тан единственным активным человеком оставалась госпожа Тан. Тан Сяо изо всех сил пытался сесть, но мог только извиваться на кровати, как червяк.

— Госпожа, не расстраивайтесь слишком, на вашем лице только что наложили лекарство, — поспешила утешить медсестра, бросая на Тан Сяо брезгливый взгляд. Она ничего не добавила, лишь мягко похлопала госпожу Тан по спине. — С господином уже все сделали, позовите меня, если что-то понадобится, хорошо?

Госпожа Тан благодарно кивнула: — Спасибо.

Медсестра поспешно сказала "не за что", дала пару указаний и вышла из палаты.

Дверь закрылась, шаги затихли. Кроткое выражение лица госпожи Тан сменилось безразличным. Она взяла фрукт и продолжила чистить:
— Знаешь, это я позволила тебе узнать, что я расследовала дело с той машиной.

Тан Сяо выглядел озадаченным.

— Чем больше на тебя давили, тем сильнее ты меня бил, тем больше следов оставлял, — улыбнулась госпожа Тан. — Чтобы все снаружи могли это разглядеть.

— Кх! — Тан Сяо кашлянул.

— Пока ты спал, фотографии моего лица, наверное, уже разошлись по Сети, — мягко сказала госпожа Тан, поправив волосы. — И полиция, наверное, уже посмотрела содержимое накопителей.

Тан Сяо замер на пару секунд, затем задрожал от ужаса и ярости: «Пу... Пу...»

Он хотел сказать "сука", но, ударившись головой при падении с лестницы, повредил нервы мозга и мог произнести только "пу", да еще и брызгал слюной.

Госпожа Тан обрадовано закивала:
— Да, да, это же записи Линь Шэна и Первого наследника, их кутежи с молодежью в клубах.

Ее тон и наивное, беззаботное выражение лица были такими же, как при первой встрече. Но сейчас Тан Сяо ощущал лишь ужас и ярость.

— Вообще-то, я сначала хотела убить тебя, — тихо сказала госпожа Тан. — Но сейчас ты еще пригодишься. Не потому что я не могу без тебя, а потому что крах семьи Тан сейчас вызовет много проблем. Мне еще многое предстоит сделать, а твое имя пока еще на слуху.

Эти слова заставили страх Тан Сяо перевесить ярость. Он взглянул на нож для фруктов в руке госпожи Тан.

— И потом я подумала: иногда жить и страдать — вот что приносит удовлетворение, — госпожа Тан встала. Она уже переоделась — в удобную одежду, которую любезно дала медсестра, но на ногах по-прежнему были те самые туфли на каблуках. Она подошла к работающему медицинскому прибору и остановилась. — Знаешь, что это?

Не дожидаясь ответа Тан Сяо, госпожа Тан сказала:
—Это аппарат, который в определенное время добавляет в твою капельницу регенерационный раствор. Правда, чудесно? Он еще и обезболивает, так что у тебя не будет сильной головной боли.

— В молодости я очень любила возиться с такими штуками. Я только что изучила устройство этого прибора, пообщалась со старым однокурсником, который занимается медицинским оборудованием, насчет принципа работы, — госпожа Тан провела рукой по уголку прибора, глядя на Тан Сяо. — И обнаружила, что стоит немного подкрутить, и регенерационный раствор не будет поступать. Но внешне все будет выглядеть, как будто он работает нормально. Так что даже если я заменю лекарства, чтобы ты не мог выпускать феромоны, никто не узнает.

Сердце Тан Сяо медленно погружалось в пучину отчаяния.

— Чуть позже я переведу тебя в частную клинику, не волнуйся, она принадлежит моему другу, — нежно сказала госпожа Тан. — Сиделок я нашла через знакомых. Но обычно ты будешь контактировать только с роботами — конечно, тоже теми, которых я настроила. Отдыхай хорошенько, постарайся пролежать в постели всю оставшуюся жизнь.

Тан Сяо почувствовал, как голова снова начинает болеть. Перед глазами потемнело, он лежал на кровати неподвижно.

— Насчет сиделок... мне просто не на кого больше положиться, — с досадой в голосе произнесла госпожа Тан. — Поэтому мне пришлось связаться со старым дворецким из семьи Бай. Старый дворецкий еще в порядке, сразу порекомендовал подходящих людей.

Семья Бай. Этот кошмар вновь навис над оставшейся жизнью Тан Сяо.

В ушах раздался звук входящего вызова. Госпожа Тан взглянула на терминал и с легким сожалением сказала:
— У меня дела, мне пора. Сиделка придет скоро, не волнуйся, я сказала, что тебе нужен покой — никто не придет. Хотя сейчас они, наверное, и не очень-то хотят.

Она положила очищенный фрукт на стол, оставив его окисляться и гнить. Госпожа Тан взяла свою красивую сумочку, надела туфли на тонких каблуках и элегантно вышла из палаты. Высокий хвост покачивался в такт ее шагам, обнажая затылок с наклеенным пластырем.

Бай Ин вышла из палаты и на глазах у всех подняла свое избитое лицо, с напряженным и взволнованным выражением отвечая на вызов:
— ...Да, да, я сейчас еду, совсем одна!

* * *

Два взрослых человека, едва не разрыдавшихся в объятиях друг друга, пришли в себя, когда за окном уже совсем стемнело. Сырость ночного дождя проникала в комнату через открытое окно. Лу Чжао закрыл окно. Он полностью успокоился, голова после эмоциональной разрядки стала яснее.

Бай Ли на больничной койке начал дремать. Ему только что вкололи очередную обезболивающую инъекцию, побочные эффекты и усталость после высокой температуры погружали его в полусонное состояние.

Он не мог бороться с сонливостью, закинул руку на глаза и невнятно пробормотал:
— У меня глаза опухли, пропал образ крутого альфы.

Лу Чжао никак не мог понять одержимость Бай Ли словами «крутой альфа», но все же подошел и спросил:
— Отек мешает?

— Угу.

Пальцы постучали по руке Бай Ли, прикрывавшей лицо. Лу Чжао мягко сказал:
— Дай посмотреть.

— Распухшие глаза ужасны, — капризничал молодой господин Бай.

Но когда Лу Чжао осторожно потянул его за запястье, то обнаружил, что Бай Ли почти не сопротивлялся и рука легко отодвинулась.

Глаза, выглянувшие из-под руки, были влажными и слегка покрасневшими у внешних уголков, будто их вымачивали в вине. Он смотрел на Лу Чжао полуприкрытыми глазами, и в его взгляде мерцал опьяняющий свет.

Лу Чжао подумал, что Бай Ли действительно сдержал слово. Он заставлял его погружаться все глубже.

— Веки тяжелые, открывать трудно, — сонно пробормотал Бай Ли. — И горячие, потрогай.

Прежде чем он почувствовал прикосновение пальцев, его век коснулись губы Лу Чжао. Теплые и мягкие, они прикрыли тяжесть и легкую боль.

Помимо самого начального периода взаимных проб и ошибок, они никогда не сомневались в чувствах друг друга. Близкие контакты были частыми, Бай Ли очень любил целоваться, обниматься и прижиматься. Но сегодня было что-то другое.

Наверное, потому что Бай Ли все еще не мог оправиться от удара тех слов. Человеческий язык удивителен. Поцелуй после «Я тебя люблю», даже легкое прикосновение, как у водомерки, вызывало в душе больше волнения, чем раньше.

Молодой господин Бай мгновенно покраснел от кончиков ушей до шеи.

— Я просил рукой потрогать!! — Его сонливость в этот момент наполовину испарилась от неожиданности, он закрыл лицо руками и закричал. — Можешь не нападать так внезапно?!

Лу Чжао был поражен скоростью его покраснения. Спустя несколько секунд он тупо произнес:
— Не удержался.

— ...Не говори, — сказал Бай Ли. — Дай мне перевести дух.

Лу Чжао ущипнул его покрасневший кончик уха, понимая, что он опять смутился. Молодой господин Бай был мастером по части наглости, но стоило ему оказаться в пассивной позиции, его кожа становилась тонкой, как бумага.

Ему стало смешно, он хотел сказать «опять смущаешься», но вдруг вспомнил, что говорил это Бай Ли на главной арене. Тогда все еще не дошло до такого.

— Поспи немного, — настроение Лу Чжао упало, но внешне он не показал этого. Он замолчал, затем тихо добавил: — Она пришла, я пойду встречу.

Выражение лица Бай Ли было скрыто руками. Он помолчал несколько секунд, затем ответил: «Ага».

— Все в порядке, — Лу Чжао смог лишь сухо утешить. — Я скоро вернусь.

— О, — сказал Бай Ли. — Не волнуйся, Ли Ли уже в том возрасте, когда может сам побыть в палате несколько минут.

Тон был довольно легким. Уголки губ Лу Чжао приподнялись. Он снова потянулся за рукой Бай Ли.

На этот раз Ли Ли сопротивлялся до последнего, закрывая покрасневшее лицо. Лу Чжао не стал настаивать. Он поцеловал Бай Ли в тыльную сторону ладони, взял личный терминал и вышел из палаты.

После звука закрывающейся двери Бай Ли медленно убрал руки. Он потер переносицу, уже онемевшую от усталости, подумал о Лу Чжао и вздохнул, достал из-под подушки личный терминал и начал листать список контактов.

Военный госпиталь был залит светом и ночью. По сравнению с шумом нижних этажей, этаж с палатами повышенной комфортности был относительно тих. Лу Чжао свернул за угол. В зоне отдыха в коридоре стоял человек, спиной к нему, казалось, не в настроении сидеть. Услышав шаги, он резко обернулся.

— Генерал Лу! — Бай Ин подошла навстречу, торопливо спросив: — Как Бай Ли?

— Он спит, — сухо ответил Лу Чжао. — Очень устал. Нога сильно болит.

Лу Чжао и Бай Ин действительно было не о чем говорить, особенно сегодня. Он не очень хотел видеть никого, связанного с семьей Тан.

Но этих нескольких слов хватило, чтобы Бай Ин отступила на два шага, смертельно бледная:
— А... а что говорят врачи?

— Травма серьезная, сначала госпитализация, обезболивание. О дальнейшем лечении эксперты еще консультируются, — ответил Лу Чжао. — Он больше не сможет участвовать в соревнованиях.

Если первые фразы пронзили Бай Ин, как нож, то последние слова Лу Чжао обрушились на нее всепоглощающей горечью. Она прекрасно понимала: физическая боль разрушает человека куда меньше, чем душевные муки. Бай Ли был так близок к окончательной победе, и все рухнуло в одночасье. Нет ничего более разрушительного, чем отчаяние после утраченной надежды.

— Вы хотите его увидеть? — спросил Лу Чжао.

— В таком виде, увидев меня, ему станет только хуже, — Бай Ин дотронулась до своего лица. — К тому же, дело еще не полностью закрыто, мне стыдно смотреть ему в глаза.

Лу Чжао нахмурился. Его смутили слова «дело еще не полностью закрыто», но интуиция подсказывала, что Бай Ин, кажется, изменилась. Не было слез, ум, казалось, был ясен. Это было хорошо, подходящее время для разговора.

Бай Ин, похоже, изначально не собиралась беспокоить Бай Ли. Звонок, чтобы узнать о состоянии, был сделан Лу Чжао, хотя он все же сообщил Бай Ли.

А Бай Ли тоже не хотел видеть Бай Ин. Когда поступил вызов, он еще не отошел от эмоций и просто попросил Лу Чжао встретиться, отделаться вежливостью. Но у Лу Чжао были свои дела.

— У меня есть запись, — Лу Чжао начал без обиняков. — Содержание простое: Тан Сяо сам сказал, что хочет завладеть состоянием семьи Бай, надеется, что этот... сумасшедший в итоге заменит Бай Ли.

Бай Ин задумалась на пару секунд, вспомнила сцену на яхте и тут же кивнула:
— Да, говорил. Не раз. Жаль, что я... — Она закусила губу, ненавидя свою прежнюю слабость. — Простите.

— Запись я передам в полицию, — сухо сказал Лу Чжао. — Но там есть кое-что, касающееся вас. Я счел нужным предупредить.

Он не уточнил, но Бай Ин прекрасно понимала, что речь о том, как Тан Сяо ее бил. Выражение лица Бай Ин застыло. Лу Чжао уже подумал, что она больше не заговорит, но услышал ее твердый ответ.

— Как можно скорее, — сказала Бай Ин. — Если потребуется, я готова сотрудничать со всеми расследованиями.