Этот альфа дефективен [Интерстеллар]

Последний день года в Империи вновь окутан дождем и туманом.

Раскаты грома гулко отдавались в старом особняке семьи Тан, который под ливнем казался еще более обветшалым.

Госпожа Тан вытерла пот со лба своего сына Тан Кайюаня. Тот лежал в постели, крепко сомкнув глаза, щеки пылали нездоровым румянцем от жара.

— Хорошее выступление, до чего довели! — Тан Сяо сидел в маленьком кресле, лицо его было землистым. — Вот и отлично: сотрудничество Гао с Линь Шэном развалилось, репутация и лицо Его Высочества тоже!

— Потише, — мягко сказала госпожа Тан. — Кайюаню нужен покой.

— Бесхарактерный! — буркнул Тан Сяо с раздражением. — Говорят, заболел от злости и переживаний. По-моему, просто слабак.

Госпожа Тан промолчала. Сидевший у кровати Ань Лунь закусил губу: — Кайюань не виноват, это Бай...

— Не смей упоминать этого негодяя в доме Тан! — Тан Сяо резко вскочил, плечи напряжены до предела. — Что он из себя представляет? Хромой калека, вообще не годится для мехов и соревнований!

Голос его гремел. Он кричал что-то про «будущее Империи нельзя доверять таким» и «на Сборные Соревнования таким калекам путь заказан». Ань Лунь испугался. Нынешний Тан Сяо разительно отличался от того утонченного аристократа, которого он видел при первом визите в особняк.

— Не бойся, — тихо успокоила госпожа Тан. — Он плохо себя чувствует в последнее время, головные боли, нервы сдают.

Ань Лунь тоже понизил голос: — Кайюань действительно не виноват. Если бы не последние насмешки Бай Ли, если бы он не настроил публику аплодировать... Кайюань бы не свалился, едва сойдя со сцены, и не промок бы потом под дождем...

Услышав имя «Бай Ли», пальцы госпожи Тан, сжимавшие платок, напряглись. Она не ответила.

— Раньше Кайюань часто жаловался, что тот из семьи Бай придирается к нему, еще с детства издевался, — ворчал Ань Лунь. — Сегодня я воочию убедился, какой он наглец. Осмелился вести себя так на Главной Планете, на выступлении Первого Наследника! Рано или поздно его прижмут.

Помолчав, госпожа Тан произнесла: — Не говори так о Бай Ли. — Она сделала паузу. — Когда Кайюань очнется, я поговорю с ним. Если он любит мехи, любит соревнования, то пусть сосредоточится на них. Не надо тратить время и силы на соперничество с кем-то или поиск легких путей.

Ань Лунь удивленно посмотрел на нее: — Госпожа, почему вы заступаетесь за того из семьи Бай? Кайюань ведь ваш сын.

— Бай Ли тоже мой сын, — ответила госпожа Тан.

Ань Лунь опешил. Действительно. Просто в семье Тан об этом не говорили, и он сам забывал. — Но Кайюань вырос рядом с вами, он не то что Бай Ли, — возразил он.

Госпожа Тан выбросила платок в мусорное ведро, сложила пальцы и, глядя на лицо Тан Кайюаня, тихо повторила: — Бай Ли тоже мой сын.

Ань Лунь рассердился и уже хотел что-то сказать, как в комнату постучал семейный врач с результатами обследования.

— Жар у господина Тан Кайюаня скоро спадет, но... — врач замялся. — Я перепроверил и почувствовал, что состояние молодого господина не совсем нормальное.

Тан Сяо нетерпеливо рявкнул: — Говори прямо, не тяни!

— Кажется, его тело находится в постоянном... неустойчивом состоянии, — объяснил врач. — Психическая сила очень нестабильна. Со временем это повлияет на его душевное состояние и эмоции. Лично я считаю, что тело молодого господина, по-видимому, не совсем соответствует такому высокому уровню психической силы. Длительное пребывание под давлением психической силы, превышающей его возможности, будет истощать и ослаблять тело.

Лицо Ань Луня мгновенно побелело.

— Что значит, — заорал Тан Сяо, — мой сын не достоин высокой психической силы?!

— Нет-нет, я просто... — врач испугался его крика. — Я помню, что раньше уровень психической силы у молодого господина был другим. Хотел спросить, как ему удалось так быстро его повысить? Если бы мы знали причину, возможно, смогли бы подобрать поддерживающую терапию...

Супруги Тан не смогли ответить на этот вопрос и уставились на Ань Луня.

— Господин Ань Лунь, Кайюань все эти годы вдали от Главной Планеты был с вами, — спросила госпожа Тан. — Вы что-нибудь об этом знаете?

Ань Лунь кусал губу, лицо его было белым как мел.

— Говори! — Тан Сяо уловил неладное. — Кайюань говорил, что, когда очнулся, его уже спас твой отец, и что он «прорвал ограничения психической силы во сне». Это правда?

Ань Лунь нервно теребил руки, не зная, как начать.

— Если уровень был искусственно повышен, нам нужно знать конкретные обстоятельства, — добавил врач. — Тело молодого господина показывает признаки истощения. Возможно, эта лихорадка как раз из-за этого.

Голова Тан Сяо раскалывалась от боли. Терпение его лопнуло, участившиеся мигрени лишили его самообладания. Он пнул ножку кровати: — Говори!

Ань Лунь вздрогнул и еле слышно пробормотал: — Это мой отец... стимулировал тело Кайюаня новым прибором...

— Прибор? — изумился Тан Сяо. — У вашей семьи нет лицензии на разработки!

— Если стимулировали тело и мозг для повышения психической силы, то это относится к области вспомогательного развития психики, — врач тоже был поражен. — Империя много лет назад отказалась от подобных разработок. Откуда у вас такая технология?

— У моего отца были связи... с людьми из теневого мира, — тихо сказал Ань Лунь. — Он с товарищами добыл исследовательские материалы с корабля, который был захвачен космическими пиратами, а потом затонул на заброшенной планете из-за провала спасательной операции... Погибший, кажется, был ответственным лицом из Имперского Исследовательского Института. На его личном терминале были подробные записи по проекту...

Почти готовый проект попал в руки отца Ань Луня. Семья Ань, мелкие аристократы с отдаленного спутника, давно лелеяла амбиции пробиться на Главную Планету, но им не хватало связей и денег. Они решили продолжить разработку, создать продукт, продать его и сколотить состояние.

Однако создать работающий образец было очень трудно. После создания проводилось множество экспериментов, но результаты были неудовлетворительными.

— Кайюань был единственным, у кого получилось, — Ань Лунь не смел смотреть в глаза супругам Тан. — Тогда он был очень слаб, обычные медицинские средства не могли его спасти. Даже если бы выходили, он остался бы калекой... Вот мы и... Но он выжил! Мой отец спас его!

К концу он снова набрался смелости, поднял голову и громко заявил: — Если бы не мой отец, он бы не дожил до сегодняшнего дня! К тому же, сам факт успеха доказывает, что он способен выдержать такую мощную психическую силу! Вы не понимаете, он единственный! До него и после у нас больше не было успешных случаев! Он чудо! Он потрясающий!

Госпожа Тан сидела в оцепенении, ум ее был пуст.

Она не была совсем незнакома с подобными вещами. Империя отказывалась от областей разработок либо из-за неэффективности, либо из-за высокого риска. Тан Кайюань столкнулся явно со вторым.

Она гладила пылающий лоб сына, глаза ее наполнились слезами.

Тан Сяо и врачу потребовалось время, чтобы переварить услышанное. Врач заволновался: — Раньше в Империи были такие разработки! Но их свернули из-за того, что у испытуемых после эксперимента наблюдались сильнейшее истощение, психические срывы и даже смерть! Как вы... как вы могли...

— Это они были слабаками! — огрызнулся Ань Лунь. — У Кайюаня все в порядке!

— Заткнись! — прикрикнул Тан Сяо и повернулся к врачу. — Есть ли способ лечения? У меня только один сын! С ним ничего не должно случиться!

Госпожа Тан взглянула на Тан Сяо. Сорвавшаяся с языка фраза выдавала истину: Тан Сяо действительно считал, что у него только один сын.

— Э-э... Не могу сказать точно, я мало разбираюсь в этом... — вздохнул врач. — В общем, сначала нужно пройти полное обследование в больнице. Затем временно не использовать психическую силу, принимать поддерживающие препараты. Со временем уровень психической силы должен постепенно снизиться до того, который его тело и разум смогут выдержать.

Лицо Тан Сяо исказилось. Он понимал, что это значит.

Это означало, что только что обретенный семьей Тан альфа высокого уровня исчезнет.

— Да! — воскликнула госпожа Тан. — Да! Лишь бы Кайюань выздоровел, на все согласна!

Тан Сяо бросил на нее злобный взгляд, но она сделала вид, что не заметила.

Волна ярости, смешанная с пронзительной головной болью, заставила Тан Сяо сжать кулак.

Он колебался, куда бы его обрушить, как лежавший на кровати Тан Кайюань резко открыл глаза и слабо проговорил: — Нет.

— Кайюань! — Ань Лунь бросился к нему. — Ты пришел в себя, очнулся! У-у-у, они все на меня накричали!

Тан Кайюань, и без того больной, чуть не потерял сознание от этого натиска. Он оттолкнул Ань Луня и медленно сел. Глаза его были красными от лопнувших сосудов, дыхание тяжелым и прерывистым.

Во время болезни ему приснился сон.

Во сне он вернулся на Главную Планету, поступил в желанный Первый Корпус, заставил замолчать всех, кто его презирал, стал признанной имперской восходящей звездой. Он был в центре внимания, за ним охотились СМИ, он давал интервью, братался с Первым Наследником и наполовину уже занял место маршала.

Во сне у него было несколько возлюбленных. Он любил их, а они видели в нем единственного.

Среди этих возлюбленных был Лу Чжао.

Во сне Лу Чжао не только порвал с Бай Ли, но и удалил пожизненную метку. В конце он оттолкнул Бай Ли, и тот, когда-то высокомерный и блистательный молодой господин, ударился о стеллаж, был снова придавлен тяжелым грузом, став окончательным калекой, и испустил дух в больнице.

Он, Тан Кайюань, великодушно похоронил Бай Ли и даже привел Лу Чжао на его могилу. На похоронах он не мог сдержать сожаления, говоря прессе и публике, что на самом деле очень любил своего брата, просто тот был слишком упрям, и им не удалось примириться.

Во сне ему жилось хорошо. У него была своя золотая Карли, были слава, власть и положение. Он был героем. Он был светом.

Сон был таким реальным, что Тан Кайюань, даже проснувшись, не мог забыть его. На мгновение он перестал различать реальность и сон.

Он знал только одно: если его психическая сила вернется к исходному уровню, этот сон разрушится навсегда.

— Нет, — повторил Тан Кайюань. — Я не проиграю.

Рука матери, гладившая его по спине, замерла.

В ушах прозвучал смех Тан Сяо: — Молодец! Не подвел, настоящий сын! Характер!

*   *   *

Дождь стучал по панорамным окнам.

Тратить время впустую — это базовое уважение к праздничным дням. Когда Бай Ли произнес это, Лу Чжао почему-то нашел в этом какую-то дурацкую логику.

Бай Ли, в футболке и шортах, с всклокоченными волосами, тыкал пальцем в сообщения на виртуальном экране: — Этот дом в неплохом районе, только маловат. Как-нибудь съездим пожить, в пригороде Главной Планеты... Родовое поместье ты не видел, там ничего особенного не осталось, как-нибудь свожу, там целая стена медалей...

Лу Чжао подпирал голову рукой и слушал вполуха. Бай Ли уже выложил все состояние семьи Бай, теперь перешел к недвижимости.

— Домов много, — заметил Лу Чжао.

— Изрядно. Некоторые покупал еще старик, более старые я и сам пару раз видел, — Бай Ли пролистал несколько фотографий. — Я живу вот в этой квартире, раньше — в поместье.

На фото, сделанной при жизни старика, Бай Ли был еще ребенком. Он обхватил деда за талию, лицо его было искажено усилием.

— Выражение лица, — Лу Чжао еле сдержал смех.

— Он сказал, что пустит меня в симулятор, если я его сдвину с места, — усмехнулся Бай Ли.

— В таком возрасте нельзя в симулятор, — удивился Лу Чжао.

Бай Ли ответил: — Вот я и не сдвинул.

Старая лиса, дед Бай знал толк в ловушках.

— Я тебе поместье показываю, — Бай Ли увеличил изображение. — Сдерживай порывы полюбоваться мной.

Лу Чжао пролистал обратно к фотографии маленького Бай Ли: — В детстве ты был довольно симпатичным.

— Я всегда был хорош собой, — похвастался Бай Ли. — Иногда, когда старик меня лупил, дворецкий его останавливал: «Не избивайте, испортите красоту».

Лу Чжао расхохотался.

— У тебя есть детские фото? — Бай Ли снова пролистал пару снимков. — Дай полюбуюсь, симпатичнее меня или нет.

Лу Чжао подумал, открыл на личном терминале свой архив и увеличил одну фотографию.

— «Фото на память. Начальная школа граждан Империи», — прочитал Бай Ли подпись.

На выпускном фото было человек двадцать-тридцать. Бай Ли пробежал взглядом и сразу узнал Лу Чжао.

То ли из-за серой, пасмурной погоды на этом спутнике, пристанище космических бродяг и преступников, то ли по другой причине, но лица остальных детей казались бледными и безжизненными, взгляды — настороженными и растерянными. Только в глазах Лу Чжао был свет.

— Вот этот, — ткнул Бай Ли пальцем в маленького Лу Чжао. — Ладно, признаю, ты был не менее хорош собой, чем я.

Лу Чжао на мгновение растерялся, не зная, сказать ли «спасибо» или стукнуть Бай Ли.

На виртуальном экране выскочило окно сообщения. Отправитель — Хо Цунь, вложение — таблица.

Бай Ли вернул Лу Чжао его терминал и, пока тот садился читать сообщение, достал из шкафа чистую домашнюю одежду.

— Мое дежурство на следующий год назначили, — Лу Чжао взял одежду, отложил терминал и стал натягивать футболку. — Первоначально на первое полугодие.

Бай Ли опешил. Дежурства в корпусе назначали заранее, концентрировали в первом или втором полугодии. Продолжались они неопределенное время, и если удавалось выбраться на Главную Планету раз в неделю-другую — это уже считалось удачей.

— Первоначально? — подавив неприятное чувство в груди, спросил Бай Ли. — Что-то изменилось?

Лу Чжао натянул футболку и кивнул: — Я подал запрос на отсрочку. Перенесли на более поздний срок.

— Какие-то дела? — Бай Ли сел на кровать. — Можешь рассказать, посмотрю, смогу ли помочь.

Лу Чжао посмотрел на него.

— Честно, — улыбнулся Бай Ли. — В делах Главной Планеты я еще могу покопаться.

— У меня все в порядке, — ответил Лу Чжао. — Сборные Соревнования начнутся сразу после Нового года. — Он сделал паузу. — Я буду с тобой.

Бай Ли сидел на кровати, чувствуя, будто в груди у него застрял лимон. Сначала кислота, а потом пошла сладость.

— Тебе не нужно так, — тихо сказал Бай Ли. — Я не хотел влиять на твою работу.

Он действительно не ожидал такого от Лу Чжао. Бай Ли знал, как тот любит свою службу, и не предполагал, что Лу Чжао так поступит.

— Не влияет. Простая отсрочка, — ответил Лу Чжао. — Я хочу посмотреть, как ты выступаешь.

Бай Ли не дал ему договорить, бросился вперед, обхватил Лу Чжао за талию и уткнулся лицом ему в живот.

От толчка Лу Чжао чуть не опрокинулся на кровать, но удержал равновесие. Руки Бай Ли сжимали его так крепко, что он чувствовал его эмоциональный всплеск. Лу Чжао испытал странное чувство.

За все годы службы в военных кругах Лу Чжао признавал: это был первый раз, когда личные причины повлияли на его работу.

Он не смог удержаться.

— Спасибо, — глухо пробормотал Бай Ли. — Но в будущем не надо из-за таких вещей...

— Я могу сделать для тебя немногое, Бай Ли, — Лу Чжао потрепал его по голове. — Быть рядом — лучшее, что я могу.

Бай Ли уткнулся лицом в грудь Лу Чжао, вдыхая запах свежей травы и стирального порошка.

Его жизни всегда не хватало присутствия. Дедушка Бай мог сопровождать его лишь короткий отрезок пути. У Сытуна Цзянхао были своя семья и жизнь. Отсутствие семьи мешало Бай Ли ощутить стабильность постоянного присутствия.

Он когда-то думал, что не нуждается в этом чувстве. Но сегодня понял, что ошибался.

Рядом с Лу Чжао он чувствовал себя хорошо.

Твердо стоял на земле. Он жил, и с ним был кто-то.

Кто-то, кто пройдет с ним долгий путь.

Лу Чжао пару раз погладил его по спине. Бай Ли слегка укусил его за живот сквозь одежду. Лу Чжао тихо крякнул.

Когда легкие укусы Бай Ли поползли вверх к груди, робот-управляющий за дверью проорал: — Экспресс-доставка пришла! Доставка для Цветочка!

— Заткнись! — рявкнул Бай Ли в сторону двери.

Робот-управляющий: — Злюка, как ты мог накричать на меня!

Лу Чжао покатился со смеху, поправил растрепанную Бай Ли одежду и потрепал его по голове: — Я проголодался.

— Я тоже, — сказал Бай Ли. — Чуть было уже не поел.

— Я серьезно проголодался, — Лу Чжао рассмеялся. — Готовить будем?

Бай Ли вздохнул и вышел из спальни вслед за Лу Чжао.

Робот экспресс-доставки уже передал посылку роботу-управляющему. Тот поднес маленькую коробочку к Лу Чжао, водрузив ее себе на «голову»: — Доставка для Цветочка!

— Ты записал его обращение «Цветочек»? — Лу Чжао наклонился, чтобы взять коробку.

— Не записывал, сам догадался, — усмехнулся Бай Ли. — Что там? Можно посмотреть?

Лу Чжао кивнул: — Тебе.

— Опять мне? — удивился Бай Ли. — Я думал, отдать мне все твои сбережения — уже большой подарок.

Лу Чжао улыбнулся: — Тот считался «дорогим», этот — «тяжелым».

— Логично, — Бай Ли поднял большой палец. — Впервые вижу, чтобы подарок разбирали на две составляющие.

Он взял коробку, поставил на обеденный стол и открыл.

Увидев содержимое, Бай Ли несколько секунд смотрел, не двигаясь, затем полез в упаковочную пену и вытащил что-то, похожее на камень.

Прозрачный камень, напоминающий янтарь, внутри которого была запечатана бледно-золотая Карли.

— Эта Карли... — Бай Ли поднял прозрачный камень, голос его охрип.

— Та, что была у тебя на лацкане. Ты ее потерял на круизном лайнере, — сказал Лу Чжао. — Это другая.

Тогда Чжоу Юэ подарил горшок с двумя цветками Карли. Один Лу Чжао прикрепил к пиджаку Бай Ли, второй позже доставили с лайнера в корпус и вернули Лу Чжао.

— Я же говорил тебе, сколько стоит один такой цветок, — Бай Ли водил пальцами по прозрачному камню. — Как ты мог...

— Ты говорил, что хотел бы сохранить его навсегда. Тот, даже если бы нашли, был бы испорчен, — объяснил Лу Чжао. — Я сделал так с этим. Теперь он у тебя навсегда.

Навсегда обладать цветущей бледно-золотой Карли.

В горшке было всего два цветка, и оба достались Бай Ли.

Интересно, какое бы лицо сделал Чжоу Юэ, узнай он об этом.

Бай Ли не знал, какое лицо было у Чжоу Юэ, так же как не знал, какое лицо сейчас у него самого.

Лу Чжао помнил о славе Бай Ли и помнил каждое его слово. Даже те слова, что сам Бай Ли забыл.

— Да ты просто... — Бай Ли развернулся и крепко обнял Лу Чжао. — Ты вручил мне награду дважды.

Потребовалось пару секунд, чтобы Лу Чжао понял смысл фразы, затем он улыбнулся: — Угу.

— Одного этого уже достаточно, чтобы считать подарок и «дорогим», и «тяжелым», — голос Бай Ли дрожал от волнения. — Слишком тяжело. Для меня Карли...

— Он действительно довольно тяжелый, — откровенно сказал Лу Чжао. — Я специально взвешивал. Чуть легче камня, который я присмотрел сначала, но сойдет.

— ...А? — Бай Ли остолбенел. — Твой «тяжелый» — про вес?

— Про вес, — Лу Чжао тоже замер. — И про духовный смысл тоже, но вес тоже имеет значение.

Бай Ли несколько секунд стоял, держа камень, в голове проносились комментарии под фото с огромным черным камнем, фото человека, держащего камень с отчаянием на лице.

— Отлично! — рявкнул Бай Ли. — Генерал-майор все продумал!

Возможно, поза, в которой он держал камень, была слишком комичной. Лу Чжао расхохотался. Бай Ли смешал волнение со смехом, сжимая камень и сгибаясь от хохота.

— Эх, — вздохнул Бай Ли, отхохотавшись. — На твоем фоне мой подарок кажется жалким.

Лу Чжао удивился: — Есть подарок?

Бай Ли взглянул на него, развернулся, зашел в спальню и вынес маленькую модель меха.

— Я сделал, — Бай Ли слегка смутился. — Немного коряво, но, думаю, узнаваемо.

Маленькая модель меха стояла рядом с прозрачным камнем на столе, выглядела внушительно.

Лу Чжао наклонился, разглядывая ее долго, затем поднял голову с выражением удивления: — Я пилотировал эту модель.

— Да, — рассмеялся Бай Ли, глядя на его лицо. — Твой первый мех.

— Крутой, — Лу Чжао осторожно тронул модель пальцем. — В детстве... я всегда мечтал о модели меха.

Но так и не получил. Потом вырос, стал пилотировать настоящие, и детская мечта забылась.

— В следующем году сделаю вторую, — видя, как Лу Чжао хочет потрогать, но боится сломать, Бай Ли почувствовал нежную боль в груди и сунул модель ему прямо в руки. — Крепкая, не сломается.

Лу Чжао повертел модель в руках несколько раз, прежде чем до него дошло: — В следующем году еще будет?

— Будет. И через год будет. И еще много лет, — Бай Ли смотрел на него с улыбкой. — Пилотируй побольше моделей, я смогу делать их постоянно. Эта вышла не очень красивой, следующая будет лучше.

— Эта отличная, — Лу Чжао провел пальцем по месту кабины пилота на груди меха, где была выгравирована крошечная иероглиф «Чжао». — Как ты это сделал?

Наверное, ему действительно очень понравилось, раз он так активно расспрашивал. Бай Ли испытал странное чувство. Он смотрел на неизменно улыбающиеся губы Лу Чжао, на то, как он радовался такому маленькому подарку.

— Я делал в мастерской института, — сказал Бай Ли. — С пайкой пришлось повозиться, не очень опытен, но вроде получилось.

Лу Чжао спросил: — Какой рукой паял?

Бай Ли опешил, показал правую руку.

Лу Чжао взял его руку и поцеловал костяшки пальцев: — Спасибо.

— Да ты... — уши Бай Ли запылали. — Если продолжишь, я покраснею! Эта безделушка не такая дорогая, как твой камень, и не такая тяжелая!

Лу Чжао улыбнулся: — Спасибо, что сказал «еще много лет».

Проливной дождь в последний день года промочил Главную Планету насквозь. За окном гремел гром.

В квартире вскоре запахло едой и раздался визг робота-управляющего, жалующегося на испорченный воздух.

Маленькая модель меха стояла рядом с Карли, запечатанной в прозрачном камне.

Раскаты грома не могли проникнуть сюда.

*   *   *

В тот же день Хо Цунь получил экспресс-доставку.

Генерал-майор Лу Чжао любезно прислал Хо Цуню новогодний подарок. Тот распаковал.

Большой зеленый камень, на котором было выгравировано четыре иероглифа: «Дружба навеки».

К нему прилагалась открытка.

На лицевой стороне: рекламный слоган магазина — «Пусть яркая зелень согреет сердце вашего друга!»

На обороте — записка от Лу Чжао: «Вижу, тебе нравятся. Дарю».

Хо Цунь сквозь слезы отправил Лу Чжао сообщение: «Спасибо, генерал-майор. Мне очень нравится».