Этот альфа дефективен [Интерстеллар]

Утечка информации о пациентах из военного госпиталя оказала крайне негативное влияние и вызвала непрекращающееся внимание во всех кругах Империи. Под давлением полицейский участок за несколько дней, следуя по цепочке, вышел на след семьи Гао.

Когда новость дошла до Бай Ли, его миниатюрная модель меха была уже завершена на две трети.

В ходе расследования полицейский участок потребовал активного сотрудничества от военных кругов. Поэтому высшее командование Первого Армейского Корпуса первым получило информацию о ходе расследования и не посмело ничего скрыть, доложив всё военному руководству. Новости немедленно дошли до маршала.

Хо Цунь потратил пятнадцать минут, подробно описывая, как маршал ругался и как высшие чины Корпуса стояли под градом брызг слюны, не смея вытереться.

Бай Ли не слишком удивился, что маршал так разозлился. Старик только что говорил о необходимости навести порядок в военных нравах, а тут кто-то сам подставляет щеку для пощечины. Если бы он не отвесил ему сотню-другую затрещин, маршал явно не смог бы смириться.

Но сотня-другая затрещин пока еще не обрушилась. Расследование велось очень скрытно. Военные круги требовали глубоко копать и тщательно проверять. Полицейский участок не тревожил никого из фигурантов дела, следуя по цепочке и выворачивая наизнанку Гао Е, а затем выйдя напрямую на самого господина Гао.

Ход расследования Бай Ли не нужно было специально выведывать. Лу Чжао ежедневно докладывал за обеденным столом, что было весьма «способствующим аппетиту» зрелищем.

Лу Чжао был жертвой торговли информацией и одновременно восходящей звездой военных кругов. Когда такого многообещающего молодого человека, каким его видел маршал, постигла подобная мерзость, высшее командование несколько раз выражало ему поддержку и не особо возражало против его желания знать о ходе расследования.

Некоторые вещи подобны выдергиванию редьки из земли — вытащишь, а она вся в грязи. Прогресс в расследовании семьи Гао вскоре повлек за собой еще больше неприятной информации. Одной лишь их беспорядочной личной жизни было достаточно, чтобы Бай Ли широко раскрыл глаза.

Заместитель Хо, выкраивая время, представлял Лу Чжао на встречах о ходе расследования. Из-за отвращения к Гао Е он попутно выведал множество мелких сплетен о семье Гао и вывалил их все Лу Чжао.

На обеденном столе в квартире Бай добавилось одно «способствующее аппетиту» развлечение.

Генерал-майор Лу Чжао спокойным тоном пересказывал ход расследования и с каменным лицом рассказывал сплетни, сохраняя предельно серьезное отношение и давая весьма взвешенные оценки:
— Думаю, Хо Цунь в части мелких сплетен кое-что приукрасил.

Бай Ли, одной рукой держа миску с рисом, а другой — палочки, чуть не покатился со смеху.

Было слишком смешно видеть Имперского Орла, который с серьезным видом пересказывал ему сплетни.
— Вполне возможно, что в ходе расследования это и выплывет. Такое часто бывает: начинают проверять экономические вопросы, а попутно выявляют проблемы с моральным обликом, — сказал Бай Ли, нахохотавшись. — Ведь чтобы завести любовные интрижки, нужна экономическая база.

Лу Чжао посмотрел на него.
— У меня точно нет! — подчеркнул Бай Ли. — Все мои финансы уходят на мехов!

Это была правда. Под конец года Бай Ли тоже приходилось разбирать бумаги, засиживаясь допоздна. Лу Чжао мельком видел несколько документов: расходы на исследовательский институт были высоки, Бай Ли буквально вбухивал в него деньги.

Не вдаваясь в обсуждение подобных несерьезных вопросов, Лу Чжао сказал:
— Похоже, дело близится к развязке. У полиции уже есть вещественные доказательства. Гао Е замешан, и его отец тоже, у обоих проблемы.
— Маршал хочет проучить остальных на примере. Это дело должно быть доведено до конца при наличии веских доказательств, чтобы добиться одного решительного удара, да еще и поднять большой шум, чтобы все узнали, не давая семье Гао времени найти лазейки. Пусть все увидят, каков конец тех, кто лезет на рожон. — Бай Ли медленно протянул. — Жаль, нельзя лично увидеть выражения лиц старого лысого и его сына. Сожаление, большое сожаление. Я бы еще хотел поаплодировать им минуту.

С тех пор как Бай Ли стал свидетелем того, как парик слетел с головы господина Гао, «старый лысый» стало его прозвищем для господина Гао.

Лу Чжао не стал продолжать эту тему с Бай Ли. Оба они были заняты в последнее время, время для непринужденных разговоров за столом было редким, и не стоило тратить его на подобную дрянь.

Когда модель меха Бай Ли дошла до стадии покраски, Лу Чжао переслал ему приглашение.

Оно было от Военной Академии, разосланное крупным армейским корпусам. Такое случалось несколько раз в год: обычно приглашали офицеров из корпусов для участия в судействе внутриакадемических соревнований или для руководства тренировочными курсами курсантов. Военная Академия была кузницей кадров для корпусов, и они охотно отправляли людей, чтобы присмотреть перспективную молодежь.

Но это приглашение не имело отношения к внутриакадемическим мероприятиям для студентов. Это было приглашение на выступление.

Первый Наследник Престола, переживший неожиданный удар по репутации, урезал количество запланированных на следующий год выступлений до минимума. Последнее было назначено на время перед Новым годом.

Одного взгляда на это приглашение было достаточно, чтобы Бай Ли почувствовал неловкость за Первого Наследника.

В оригинальном произведении этот наследник, весьма благоволивший Тан Кайюаню, был изображен как расчетливый и ценящий таланты. Он сразу разглядел Тан Кайюаня среди толпы людей из Первого Корпуса и до самого конца сюжета оставался его защитником.

Бай Ли не понимал, зачем Лу Чжао прислал ему это приглашение. Кроме самого приглашения, в сообщении Лу Чжао была лишь одна простая фраза: «Даю тебе шанс поаплодировать минуту лично».

* * *

Даже после удара по репутации последнее выступление Первого Наследника Престола в Военной Академии в этом году прошло весьма эффектно.

Кроме крупных армейских корпусов, получивших приглашения, часть имперской знати также была приглашена.

Курсанты Академии уже заняли свои места в зале согласно рассадке. Как база, напрямую поставляющая кадры для крупных корпусов, Военная Академия была построена просторной. Зал для выступлений был немаленьким, и все места, кроме зарезервированных, были заполнены студентами — сплошная черная масса.

Тан Кайюань пришел рано, поздоровался с Первым Наследником и сел на зарезервированное место, окинув взглядом курсантов позади себя.
— Волнуешься? — поправляя галстук, спросил господин Гао. — Когда Его Высочество позовет тебя на сцену, главное — не растеряйся и не потеряй дар речи.

Тан Кайюань отвел взгляд:
— Для меня большая честь стоять на одной сцене с Первым Наследником Престола.
— Совсем не волнуешься? — переспросил господин Гао.

Тан Кайюань улыбнулся, но не ответил.

Он действительно не волновался. Вернее, ему очень нравилось, что все взгляды были прикованы к нему, он любил чувствовать себя в центре внимания, как будто в центре мира.
— У сына Тан Сяо есть будущее, в отличие от моего сына, — похвалил господин Гао. — Только и делает, что меня злит. Пообещал прийти послушать выступление, а вечером связь прервалась, не знаю, куда он опять потащился гулять.

Тан Кайюань в душе презирал Гао Е, но все же терпеливо сказал:
— Возможно, у него плохое настроение, пошел развеяться.
— Возможно, — в восемнадцатый раз поправив галстук, проворчал господин Гао. — Непонятно, кого он обидел, что на него свалилась такая неудача. После Нового года придется подумать, как бы попросить господина Линь Шэна помочь.

Незадолго до этого Гао Е по надуманной причине отстранили от работы в Первом Корпусе и отправили домой ждать дальнейших указаний. Господин Гао был взбешен, но сколько ни спрашивал сына, так ничего и не выяснил. Оба они в последние дни ходили с несчастными лицами.

Сегодняшнее мероприятие было грандиозным. Кроме семей Тан и Гао, присутствовало много других аристократов, изредка приходили и офицеры из разных корпусов, чтобы поддержать. Зарезервированные ряды почти заполнились.

Линь Шэн и Первый Наследник Престола разговаривали у подножия сцены. Тан Кайюань посмотрел в их сторону и увидел, как Тан Сяо, улыбаясь, стоял рядом, пытаясь вставить пару слов.

Тан Кайюаню стало неловко, но тут Ань Лунь наконец вернулся из уборной, где поправлял макияж, и сел рядом, прошептав:
— Только что слышал, как несколько курсантов обсуждали твой проект с мехами. Узнали, что ты будешь пилотом, и хвалили.

Тан Кайюань улыбнулся, и на этот раз в его улыбке появилось больше уверенности.

До начала оставалось еще время, но когда Первый Наследник Престола поднялся на сцену, окружающие разговоры стихли. Тан Кайюань выпрямился. В голове он прокручивал свою речь, с которой ему предстояло выступить, поддерживая Первого Наследника.

Он знал, что через несколько минут в этом зале, заполненном будущими молодыми талантами военных кругов, погаснет свет, прожекторы направятся на сцену, и лишь немногие смогут стоять там.

Это был его первый шаг в военные круги.

Он успел прокрутить в голове лишь треть речи, как у входа в зал прозвучал голос робота с электронным оттенком: «Добро пожаловать, господин Бай Ли, генерал-майор Лу Чжао».

Каждого гостя робот у входа встречал подобным приветствием, но в шуме зала до начала мероприятия его обычно не было слышно. Сейчас же, когда вокруг стояла тишина, это приветствие прозвучало особенно отчетливо.

Две стройные и статные фигуры бок о бок вошли в зал. Взгляды всех присутствующих устремились к ним.

Лу Чжао пришел прямо после работы, не переодеваясь из корпусной формы. Он наклонил голову, слушая того, кто шел рядом.

Альфа рядом был одет в повседневный костюм. Он что-то говорил, потом усмехнулся, и его мужественные черты лица озарились легкой нагловатостью, придав его и без того притягательной внешности еще большую выразительность.

Бай Ли.

Почти мгновенно вокруг снова поднялся гул разговоров.

Это было первое появление Бай Ли в подобной обстановке после того, как общественное мнение вновь подняло тему его ранения и увольнения со службы. Чувства большинства присутствующих были несколько противоречивы.

Это чувство было очень тонким. До этого Бай Ли был всего лишь распутным повеcой, калекой без будущего, о котором за спиной распространяли сплетни. И вот, спустя годы, вдруг кто-то выкладывает факты на всеобщее обозрение, показывая всем, что Бай Ли — не тот Бай Ли. Бай Ли — это ушедший из военных кругов Бай Ли. Он генерал-майор. Даже если никто не помнил, он когда-то был генерал-майором, проливавшим кровь за Империю.

Запятнанная медаль вызывает сожаление. Но если пыль на ней — это грязь, которую ты сам на нее набросал, то это уже не сожаление.

Это неловкость и чувство вины.

Бай Ли стоял в сияющем светом зале. Он провел здесь четыре года, а после ранения больше не возвращался.

Он на секунду замер. Лу Чжао посмотрел на него.
— Это место все такое же, — тихо сказал Бай Ли. — Свет слепит глаза.

Лу Чжао чуть не улыбнулся и вместе с Бай Ли направился к своим зарезервированным местам.

Аристократы в той или иной степени были знакомы друг с другом. Бай Ли по пути здоровался со всеми. Возможно, ему показалось, но в их взглядах стало меньше прежнего любопытства, а больше — изучения и скрытого расположения.

Бай Ли усмехнулся, не придав этому значения.

Их зарезервированные места были наискосок позади Тан Кайюаня. Когда они подошли, Тан Кайюань встал.
— Добрый вечер, — поздоровался Тан Кайюань с Лу Чжао, затем посмотрел на Бай Ли. — Не ожидал увидеть господина Бай Ли здесь.

Отношения между этими двумя не были секретом. Сводные братья, много лет не ладившие, стояли рядом. Окружающие смотрели на них.

Бай Ли еще не успел открыть рот, как Лу Чжао спокойно сказал:
— Садись вот тут.

Он указал на место у прохода для Бай Ли.
— Я хочу сидеть с краю, — Бай Ли тоже не обратил внимания на Тан Кайюаня. — Почему ты сам назначаешь места?
— Члены семьи сидят внутри, — Лу Чжао подтолкнул его. — Ты член семьи.

Бай Ли замер на пару секунд:
— Это по правилам?
— В Военной Академии — нет, — сказал Лу Чжао. — По семейным правилам.

Несколько курсантов позади добродушно засмеялись.

Тан Кайюань стоял в неловком молчании. Он только что сказал «не ожидал увидеть господина Бай Ли», а Лу Чжао его перебил, даже не дав Бай Ли ответить и сам не ответив. Но смысл его слов был ясен: «Какое твое дело? Это мой супруг».

Все уже сидели, только Тан Кайюань один стоял. Ань Лунь дернул его за руку, и он наконец сел.

Бай Ли, которого четко поставили на место семейными правилами, не стал капризничать. С хитрой улыбкой он сел внутрь и, когда Лу Чжао сел рядом, сжал его руку.
— Генерал-майор Лу Чжао слишком крут, — прошептал Бай Ли ему на ухо.

Лу Чжао сжал губы:
— Не обращай внимания. Это испортит настроение.

Смысл был в том, чтобы не обращать внимания на маленького ублюдка Тана, чтобы не портить Бай Ли настроение.

Бай Ли улыбался и хотел что-то сказать, но услышал, как сзади кто-то тихо спросил:
— Генерал-майор Лу Чжао, можно пожать вам руку?

Он обернулся. Это был курсант Академии, паренек светился от восторга, глаза горели.

Несколько молодых курсантов позади в основном были бетами, дальше сидело несколько омег, и все они, как и Сы Дун, явно боготворили Лу Чжао.

Обожание курсантов Военной Академии отличалось от обожания некоторых людей извне. Оно было чистым. Они были обречены пойти по тому же пути, что и Лу Чжао, и в этом обожании было уважение к первопроходцу.

Бровь Лу Чжао едва заметно дрогнула. Сохраняя каменное лицо, он пробормотал «угу» и повернулся, чтобы пожать руку.
— Пусть золотая калли всегда цветет, — паренек старательно повторил фразу, которую любили говорить в корпусе. — Эту руку я не буду мыть.

Бровь Лу Чжао снова дрогнула.

Бай Ли еле сдержал смех. Теперь он хорошо понимал мимику Лу Чжао и знал, что Имперский Орел внутри умирал от неловкости и готов был провалиться сквозь землю.
— Кхм, — кашлянул паренек и протянул другую руку. — Господин Бай Ли... Генерал-майор Бай Ли, можно пожать и вам руку?

Бай Ли опешил.
— Вы не обижайтесь, просто этой рукой я уже пожал руку генерал-майору Лу Чжао, нужно это осмыслить, — сказал паренек. — А с вами — другой рукой, чтобы осмыслить отдельно.

За свою жизнь Бай Ли пожимал руки много раз.

Но это было впервые за много лет, когда он снова пожимал руку курсанту Военной Академии как «генерал-майор Бай Ли».

Бай Ли протянул «о» и пожал протянутую руку.
— Пусть золотая Карли всегда цветет, — торжественно произнес паренек.

Его тут же оттеснил сосед-курсант, который тоже протянул руку Лу Чжао, а потом другую — Бай Ли.

Первому Наследнику Престола пришлось кашлянуть несколько раз, прежде чем активность курсантов на задних рядах по рукопожатиям временно прекратилась. Они уселись на места, торжественно подняв обе руки — движения были удивительно синхронными.

Бай Ли весело рассмеялся. Он взглянул на Лу Чжао, тот тоже смотрел на него.

Время выступления настало. Свет в зале погас, прожекторы устремились на сцену.

В глазах Лу Чжао свет сконцентрировался в маленькие яркие точки.
— Ты привел меня сюда, чтобы я ощутил прелесть рукопожатий? — тихо спросил Бай Ли. — Мои руки уже пропитались их запахом.
— Нет, — Лу Чжао улыбнулся. — Я не ожидал, что будет так много студентов.

Бай Ли сказал:
— Разве Военная Академия может существовать без студентов?
— Так много студентов, — повторил Лу Чжао. — И все помнят тебя.

Шум сзади был довольно громким. Тан Кайюань сдерживался изо всех сил, но не выдержал и обернулся.

В полумраке лицо Бай Ли было плохо видно, только его глаза слабо светились.

Неизвестно почему, но сердце Тан Кайюаня ёкнуло. Он понял, что пламя Бай Ли, похоже, не погасло.

Со сцены донесся голос Первого Наследника Престола. Содержание этого выступления было очищено от тех частей, по которым ему прилетело ранее. Он говорил только о том, как важны курсанты Военной Академии для будущего Империи, и о направлениях развития мехов в ближайшие годы.

— Не обращай внимания, скоро тебе выходить на сцену, — господин Гао поменялся местами с кем-то, чтобы подсесть к Тан Кайюаню. — Мне тоже не по душе этот калека... этот парень из семьи Бай. Когда начнутся Сборные Соревнования, он поймет, что у него нет шансов в мире мехов.

Возможно, слово «калека» показалось ему слишком грубым и недостойным его аристократического статуса, господин Гао запнулся и не договорил.

Но Тан Кайюань мысленно завершил фразу. Эта грубость доставила ему удовольствие.

Сблизиться с человеком очень просто. Иногда для этого достаточно общего объекта ненависти. Тем более что сейчас семьи Тан и Гао сотрудничали с Линь Шэном, все были в одной лодке, и господин Гао был не прочь похвалить Тан Кайюаня:
— Ты так молод, Бай Ли уже ни на что не годен. Когда ты займешь первое место на Сборных Соревнованиях и войдешь в военные круги, тебя ждет блестящее будущее. — Он помолчал и добавил: — Дядя и Гао Е очень за тебя рады.

— Спасибо, дядя Гао, — Тан Кайюань понимал подтекст этих слов, но все же выдохнул. — Моя цель — не Бай Ли. Я хочу служить Империи.

Господин Гао усмехнулся.

Надо отдать должное, Первый Наследник Престола обладал талантом оратора. Он очень воодушевлял и поднимал боевой дух. Курсанты Академии, все молодые, услышав фразу «Вашими мехами завоевывайте золотую калли», дружно захлопали.

Бай Ли, еще со времен своей учебы в Академии, наелся досыта этих речей. Он зевнул, и его взгляд упал на затылок сидящего впереди человека.

Форма головы показалась знакомой.
— Это же лысый старик, — прошептал Бай Ли. — Сына отстранили от работы в Корпусе, а у него еще и настроение слушать выступления есть.

Лу Чжао раньше не обратил внимания, но теперь тоже увидел:
— Угу. Сидит довольно близко.
— Действительно близко... — повторил Бай Ли, затем замолчал, поняв, зачем Лу Чжао привел его на выступление.

Он хотел что-то сказать, как со сцены зазвучал голос Первого Наследника Престола:
— Курсанты! Сегодня среди вас в зале сидят ваши будущие коллеги и старшие товарищи по корпусам, а также представители семей, оказывающих помощь в развитии Империи. Но один человек стоит особняком...

Бай Ли увидел, как Тан Кайюань выпрямил спину.
— Он ваш старший товарищ, тоже учился в Имперской Военной Академии! — лицо Первого Наследника Престола озарила улыбка, голос зазвучал воодушевленно. — Он вышел из стен Академии, вступил в корпус, начал службу в Гарнизонном Корпусе, участвовал в десятках сражений, больших и малых! Он тоже переживал неудачи, однажды даже оказался на заброшенной планете, но в итоге собственными силами вернулся на Главную Планету и стал пилотом-испытателем в области разработки мехов!
— В нем мы можем почувствовать стойкость имперского солдата, дух имперского солдата, который никогда не сдается! — в голосе Первого Наследника Престола зазвучала искренняя, казалось бы, трогательная нота. — Я хочу пригласить его на сцену, чтобы он сказал несколько слов тем из вас, кто выпустится в следующем году! Встречайте господина Тан Кайюаня!

Под аплодисменты Тан Кайюань поднялся. Прожекторы вовремя устремились на него.

Озаренный сиянием, он снова оглянулся и посмотрел на Бай Ли.

Бай Ли сидел в месте, куда не падал свет, слегка приподняв подбородок, и с усмешкой беззвучно шевелил губами.

Тан Кайюань не успел разобрать, что он сказал, как господин Гао и Ань Лунь легонько подтолкнули его. Он глубоко вдохнул, улыбнулся и с достоинством поднялся на сцену.
— Это тот самый пилот-испытатель из проекта, о котором упоминал Его Высочество? — зашептали курсанты сзади. — Неплохо. Раз может быть пилотом, значит, способный?
— Ерунду не неси! Думаешь, таким пилотом легко стать? Это же для участия в соревнованиях! Ты разве не смотрел записи Имперских Сборных Соревнований, когда только поступил?
— Я смотрел! — сказал другой курсант. — Некоторые участники, хоть и из Гарнизонных Корпусов, могут выжать максимум из возможностей меха. После соревнований их сразу переводят из Гарнизонов в линейные корпуса Главной Планеты.

Кто-то тихо заметил:
— А разве этот парень не тот... которого связывают с господином Бай Ли? Раньше ходили слухи, что он слабак, а теперь выходит, что не так уж и плох...
— Слышал, он недавно заново прошел тест на уровень психической силы, и его уровень достаточно высок для внесения в базу данных высокого уровня. Может, раньше из-за того, что Бай Ли был слишком силен, его не замечали...

Курсанты за спиной перешептывались. Уровень психической силы Бай Ли позволял ему слышать каждое слово.

Сюжет развивался примерно как в оригинальном произведении, только там Бай Ли не присутствовал лично, а видел происходящее по трансляции Академического канала. В оригинале образ Бай Ли не претерпел изменений, все обсуждения были в пользу Тан Кайюаня, и, естественно, пинали сводного брата главного героя. Там Бай Ли чуть не разбил свой персональный терминал от злости.

На руке почувствовалось тепло — это Лу Чжао положил на нее свою руку.

Бай Ли другой рукой схватил руку Лу Чжао и под шепотом сказал:
— Держи крепче.

Лу Чжао посмотрел на него.
— Чтобы я сейчас же не рванул на сцену, не выхватил микрофон и не затянул песню в честь этого необычного вечера, — пояснил Бай Ли.

Лу Чжао не удержался и рассмеялся:
— Какую песню?
— Я сам сочиню «Имперские слезы за решеткой», — ответил Бай Ли. — И подарю их лицемерию под париком.

Сидящий впереди господин Гао обернулся и с подозрением посмотрел на него.
— Попробуй еще раз посмотреть, — голос Бай Ли был негромким, спокойным.

Господин Гао сердито отвернулся.
«Вот урод, калека», — подумал он.

На сцене Тан Кайюань держал микрофон. Улыбка его была мягкой, выразительные черты лица придавали ему вид человека с харизмой. Он стоял под прожекторами, чувствуя, как сотни глаз следят за ним. Он стоял высоко, выше Бай Ли, и Бай Ли должен был запрокинуть голову, чтобы смотреть на него.
— Для меня большая честь быть приглашенным сюда. Речь господина Линь Миао заставила содрогнуться душу имперского солдата во мне, — мягко начал Тан Кайюань. — Мехи — это нечто, сочетающее в себе эстетику и мощь. Они олицетворяют идеалы и романтику. Уверен, все присутствующие курсанты испытывают это чувство.

Речь Тан Кайюаня была краткой, но сильной. Его слова заставили молодых курсантов Академии аплодировать и ликовать:
— ...Также я хочу выразить особую благодарность господину Линь Шэну за предоставленную мне возможность пилотировать разрабатываемый новый мех, и господину Гао за техническую поддержку и поддержку в сборе данных. Разработка меха никогда не была работой одного человека. Уверен, что наши совместные усилия добавят еще один яркий штрих в боевую мощь Империи!

Раздались громовые аплодисменты. Господин Гао вскочил с места, захлопал, его руки двигались с бешеной скоростью, будто с мотором.

Некоторые аристократы и офицеры вокруг вежливо кивнули ему, и он поспешил ответить горячей улыбкой. Семья Гао, как новые аристократы без прочной основы, впервые оказалась в центре внимания в подобной обстановке.

Тан Кайюань наслаждался ощущением, как аплодисменты окутывают его. Он не знал, аплодирует ли среди них Лу Чжао. Своими словами он хотел донести до Лу Чжао, что у них общие идеалы и любовь к своему делу.

Атмосфера в зале была накалена. Первый Наследник Престола тоже аплодировал, он прокашлялся и уже собирался заговорить, как вдруг увидел, как Линь Шэн поспешно поднялся на сцену с кулис и что-то прошептал ему на ухо.

Лицо Первого Наследника Престола заметно изменилось.

Плотно закрытые двери зала тихо щелкнули и медленно распахнулись.

В зал вошел отряд людей в форме полицейского участка и под удивленными взглядами присутствующих направился прямиком к господину Гао.

Из-за двери доносились смутные звуки людского шума и щелчки зависших съемочных роботов.

Тан Кайюань не сразу понял, в чем дело. Он замер на сцене, нахмурившись:
— Что происходит?

Глава отряда полицейского участка не ответил ему. Он лишь поднялся на сцену, отдал честь Первому Наследнику Престола и, вызвав на своем персональном терминале документ, сказал:
— Ваше Высочество, приносим извинения за прерывание вашего выступления. Нам нужно лишь задержать лиц, причастных к делу. Занемем у вас несколько минут.
— Ничего страшного, это ваша работа, я понимаю, — лицо Первого Наследника Престола почернело, как сковорода, но он сохранил мягкий тон. — Просто я надеялся, что вы выберете другое время.
— Простите, Ваше Высочество, это дело затрагивает имидж военных кругов. У нас есть особое разрешение, — офицер показал ему документ. — Его одобрил Второй Наследник Престола, потребовав немедленного задержания причастных лиц.

Подпись Второго Наследника Престола стояла внизу документа. Первый Наследник Престола хотел что-то сказать, но офицер добавил:
— Маршал уже уведомил Его Величество.

Первый Наследник Престола промолчал несколько секунд, прежде чем сказать:
— Если отец так распорядился, значит, у него есть на то причины. Действуйте быстрее.
— Ваше Высочество! — не выдержал Линь Шэн.

Первый Наследник Престола не стал ему отвечать, лишь улыбнулся и объяснил ситуацию присутствующим.

Но сидящие в первых рядах все же расслышали слова офицера. Шепот быстро распространился с первых рядов на задние. Курсанты уловили суть по обрывкам фраз.
— «Затрагивает имидж военных кругов»? Что это значит?
— Почему они направились к тому Гао?
— Что случилось? Гао сделал что-то, порочащее военные круги? Не может быть, ведь он же участвует в разработке мехов?
— Вау, и с кем они только не сотрудничают? Хотят кормиться от военных, а сами творят такое?

Бай Ли сидел на своем месте. Господин Гао все еще стоял, его руки, аплодировавшие, еще не опустились, как его заблокировали на месте люди из полицейского участка.
— Что вы делаете? — вскрикнул господин Гао. — Что вы делаете! Вы знаете, где находитесь? Что вы хотите?
— Господин Гао, — вежливо сказал сотрудник полиции. — Мы расследуем причастность вашего сына, Гао Е, к делу о торговле информацией из военного госпиталя. Он сейчас в участке и дает показания. Согласно его заявлениям, мы подозреваем, что вы тоже причастны к этому делу. Просим вас активно сотрудничать.

У господина Гао похолодело в груди. Он напрягся:
— Какую торговлю информацией? Я не понимаю. — Сказав это, он словно обрел уверенность и сердито добавил: — Кто я такой, чтобы быть втянутым в такое дело!
— Просим вас сотрудничать со следствием, — сотрудник полиции протянул руку, чтобы вывести его из ряда.

Господин Гао отмахнулся от него:
— Не трогайте меня! Я пожалуюсь в Министерство Общественной Безопасности!
— Если вы продолжите в том же духе, мы будем вынуждены расценить это как отказ от сотрудничества со следствием, — спокойно сказал сотрудник полиции. — По особому разрешению Министерства Общественной Безопасности мы можем применить силу для доставки в участок.

Господин Гао не успел опомниться, как его выдернули из кресла.

Его дорогой костюм тут же помялся.
— Что вы делаете! — закричал он. — Что вы делаете!

Все присутствующие были шокированы происходящим. Первый Наследник Престола уже покинул сцену. Линь Шэн стоял в углу сцены с мрачным лицом.
— Господин Линь Шэн! Господин Тан! — Господин Гао, которого уже протащили несколько шагов, закричал. — Помогите мне! Помогите!

У Тан Кайюаня похолодели руки и ноги. Прожекторы, которые только что вознесли его на вершину славы, теперь казались операционными лампами, выставлявшими его на всеобщее обозрение как кусок гниющего мяса.

Из слов офицера полиции и реакции Линь Шэна он уже догадался, в чем дело. Но он не ожидал, что семья Гао тоже замешана в истории с Куай Лэ, и уж тем более не ожидал, что полиция войдет в зал в такой момент — сразу после его блестящей речи!

Бай Ли сидел на своем месте и видел, как господина Гао тащили между двумя полицейскими. Он так яростно сопротивлялся, что парик съехал набок, комично болтаясь на одной стороне головы.
— Ты привел меня на выступление, — Бай Ли повернулся к Лу Чжао, — только потому, что я сказал, что хочу поаплодировать лично?

Лу Чжао кивнул:
— Ты сказал, что не увидишь выражения лиц, и это сожаление.
— А ты, как самая прямая жертва, не жалеешь? — спросил Бай Ли.
— Без разницы. Неважно, — спокойно сказал Лу Чжао. Помолчав, добавил: — Просто не ожидал, что выступление будет таким длинным и скучным. (Тратить время зря.)

Бай Ли смотрел на него некоторое время, потом рассмеялся. Он понял, что Лу Чжао был человеком очень принципиальным и совершенно негибким. Он плохо понимал шутки, но если Бай Ли что-то говорил, он это запоминал.

Господина Гао протащили через весь зал к выходу. За дверью его ждали примчавшиеся на сенсацию журналисты, снимавшие безжалостно. Снимали его в самом уродливом виде, снимали его лысину, снимали лицемерие под париком.

На сцене Линь Шэн уже ушел, остался лишь Тан Кайюань, стоявший как истукан. Он не мог понять, как все дошло до такого неловкого положения. Среди шепота вдруг раздались аплодисменты. Бай Ли неспешно хлопал в ладоши, поднявшись с места. Он аплодировал и насвистывал.

Господин Гао и Тан Кайюань посмотрели на него. Поведение Бай Ли было настолько естественным, будто он стоял под невидимыми прожекторами. Никто не прерывал его аплодисменты, никто не мог оторвать от него взгляд.

В полумраке зала Бай Ли аплодировал Тан Кайюаню, стоявшему на залитой светом сцене.
— Отлично сказано, — голос Бай Ли прозвучал особенно отчетливо в наступившей тишине. — Господин Тан, от имени моего исследовательского института выражаю вам и господину Линь Шэну, да, и вашему партнеру господину Гао...

Господин Гао у входа вскрикнул от ярости:
— Бай Ли!
— ...мое самое искреннее почтение! — закончил Бай Ли и поднял руки выше, аплодируя, будто вокруг никого не было.

Лу Чжао не смог сдержать улыбки. Его аплодисменты тоже зазвучали.

Неизвестно, какой курсант первым, поняв ситуацию, присоединился к аплодисментам, увлекая за собой все больше и больше людей, не понимающих, что происходит. Весь зал Военной Академии снова взорвался аплодисментами, приветствуя Тан Кайюаня на сцене и перемежая аплодисменты насмешками в адрес господина Гао.

Тан Кайюань словно был пригвожден к сцене. Под прожекторами он не видел четких лиц в темноте, но все же мог разглядеть стоявшего там Бай Ли.

Без света, без сцены.

Но все видели Бай Ли.