Этот альфа дефективен [Интерстеллар]

«Изумрудная звезда» отправилась в плавание под звуки яростного кашля Тан Сяо, плавно покидая порт по заданному маршруту. 

Бай Ли стоял поодаль, вытянув шею, наблюдая, как слуги и роботы поднимают с пола грузное тело Тан Сяо, а госпожа Тан осторожно следовала за ними в сторону гостевой комнаты. 

— Ну ты даёшь, — Сы Ту едва перевёл дух от смеха. — Не боишься, что он подавится насмерть? Чёрт возьми, он же проглотил это целиком. Настоящий храбрец. 

Цзян Хао всё ещё не понимал: 
— Что вообще произошло? Бай Ли, ты с ума сошёл? Ты что, хотел прикончить Тан Сяо на таком мероприятии? Хотя бы сделал это потихоньку! 

Лу Чжао не сдержал смешка. 

Цзян Хао тут же поправился: 
— То есть... вообще нельзя! У нас правовое общество! 

— Травить нужно тайно, — серьёзно добавил Сы Дун. — Без лишнего шума. 

Их болтовня раздражала Бай Ли. 

Конечно, он не планировал всерьёз навредить Тан Сяо — на таком мероприятии, да ещё и на лайнере, скандал лишил бы его возможности сбежать вместе с Лу Чжао. 

— Я просто привёз местный деликатес, — Бай Ли достал из кармана ещё один пакетик с закуской и сунул его Цзян Хао. — Остался, хочешь попробовать? 

На этот раз упаковка не была заменена — на ней чётко красовались четыре иероглифа: «Солёная вяленая рыба». 

Лу Чжао наконец понял: бессовестность Бай Ли была тотальной. 

Пока Цзян Хао, шипя от остроты, осознавал, что же Тан Сяо проглотил, лайнер вышел на орбиту и начал медленное движение вокруг Главной планеты. 

За огромными прозрачными стенами, предназначенными для обзора, Главная планета сияла, как драгоценность, окружённая рекой звёзд, обнимающих бьющееся сердце Империи. 

После восхищённых возгласов гостей Тан Сяо и госпожа Тан снова появились в банкетном зале. 

Возможно, из-за недавнего приступа кашля Тан Сяо пролил шампанское на брюки и теперь сменил костюм. 

Бай Ли взглянул на госпожу Тан — чтобы соответствовать мужу, она тоже переоделась. Её бледно-розовое платье выглядело элегантно и скромно, но, как и прежде, с высоким воротником и длинными рукавами, закрывающими всё, кроме лица и кистей рук. 

Веселье моментально поутихло. 

Чувства Бай Ли к Бай Ин были сложными. В оригинальном сюжете госпожа Тан оставалась бледным фоном — покорной и мягкой, без деталей её отношений с «оригинальным» Бай Ли. 

Тот, возможно, испытывал к матери лишь равнодушие. Ведь даже когда его репутация рухнула, она не появилась. 

Но нынешний Бай Ли был другим. С самого начала в его теле жила душа взрослого, знавшего сюжет. Он не планировал сближаться с матерью, пока однажды после школы не увидел её, тайком выскользнувшую из дома. 

Лу Чжао сжал его руку, и Бай Ли очнулся. 

— Нехорошо? — тихо спросил Лу Чжао, беспокоясь о его левой ноге. 

Некоторые люди от природы не умели подбирать мягкие слова — даже забота в их устах звучала как «нехорошо». 

Бай Ли улыбнулся: 
— Всё в порядке. 

Да если бы и не в порядке, с Лу Чжао рядом всё стало бы в порядке. 

Рыбка оказалась жгучей — даже стоя в центре зала, Тан Сяо жадно пил воду. Вкусовые рецепторы имперцев уже отвыкли от такой остроты, и он едва не отправился в иной мир. 

Когда он заговорил, голос напоминал заглохший двигатель: 
— Благодарю всех... кх-кх-кх! 

Горло подвело. 

Бай Ли и компания бессовестно захихикали. 

— Благодарю за поздравления в честь дня рождения моей супруги, — Тан Сяо метнул взгляд в сторону Бай Ли, но не задержался на его насмешливом лице. — Моя жена обожает любоваться Главной планетой из космоса, и я организовал этот банкет на «Изумрудной звезде», чтобы сказать ей: в моём сердце она сияет так же ярко! 

Под аплодисменты он поцеловал госпожу Тан в щёку, заставив её покраснеть и ещё нежнее опереться на его руку. 

— Сколько лет вместе, а чувства как новенькие. 
— Господин и госпожа Тан — образцовая пара. 
— Вот что значит брак по любви, не зря госпожа Тан тогда устроила скандал в доме Бай... 

Шёпот гостей то восхищался, то заходил слишком далеко, но при упоминании семьи Бай все невольно бросали взгляд на Бай Ли. 

Тот, однако, увлечённо беседовал с Лу Чжао, а когда любопытствующие встретились с холодным взглядом генерала Лу, поспешили отвести глаза. 

Тан Сяо продолжил: 
— Сегодня среди нас особый гость! Недавно мы получили письмо от Его Величества с поздравлениями — честь для нашей семьи. И после моих настойчивых просьб нам удалось пригласить на борт того, кто доставил это послание! 

Кульминация вечера наступила. 

— Представляю вам, — Тан Сяо церемонно поклонился, — господина Линь Шэна! 

Под аплодисменты в зал вошёл альфа в роскошном костюме, окружённый охраной. 

— Господин Тан слишком любезен, — улыбнулся он. — Я просто зашёл перекусить. 

Шутка вызвала смех. 

Цзян Хао осушил бокал и грохнул его на поднос: 
— Что за пафос. 

— Будто его кто-то собирается убить, — проворчал Сы Ту. — Он же из боковой ветви императорской семьи, в восьмом колене! Зачем столько охраны? Чтобы в туалете за него держали? 

Лу Чжао посмотрел на Бай Ли. При ярком свете каждое изменение в его выражении лица было чётко видно. 

Но ни одной слабости. 

В этот момент Лу Чжао увидел того самого молодого господина Бай из слухов — того, кто стоял на банкетах один, не гнулся, не кланялся, не позволял себя унижать и не давал повода для насмешек. 

А ведь детство Бай Ли и состояло из таких вот банкетов. 

Господин Гао, как представитель новой знати, подошёл к Линь Шэну: 
— Слышал, вы увлекаетесь разработкой новых моделей боевых мехов? 

— Всего лишь хобби, — скромно ответил Линь Шэн. — С детства обожаю мехи. Ощущение от реальных боёв в армии незабываемо, и теперь я хочу быть ближе к этому миру. 

Гости восхитились его страстью — редкой среди императорской семьи. 

— Кстати, — продолжил господин Гао, — вы и Бай Ли служили в Первой армии одновременно? 

Линь Шэн едва заметно напрягся, но кивнул: 
— Да, но после ухода мы не виделись. 

— Как раз он там, — Гао указал на Бай Ли. 

Их взгляды встретились. В глазах Линь Шэна мелькнуло что-то вроде вины, но вскоре сменилось привычной уверенностью. 

Он произнёс несколько любезных фраз, пошутил о «образцовой паре» и направился к Бай Ли: 
— Давно не виделись, нужно поздороваться. 

Гости удивились — об их отношениях никто не знал. 

Господин Гао добавил: 
— Я составлю компанию. 

Цзян Хао мрачно сдвинул брови, подсознательно приняв защитную позу. 

— Генерал Бай, — Линь Шэн протянул руку. 

Лу Чжао нахмурился. 

— Чёрт, — Цзян Хао выругался. — Теперь я понимаю, как тебе доставалось. 

Бай Ли отхлебнул шампанского: 
— Осознал, как бесил меня все эти годы? 

Лу Чжао хотел вмешаться, но понял — не может. 

Даже зная друг друга досконально, они были бессильны в таких ситуациях. 

Линь Шэн, как прожектор, притягивал все взгляды. Его «генерал Бай» заставил гостей вспомнить, что тот тоже был военным. 

Пусть и очень недолго. 

Бай Ли вынул руку из руки Лу Чжао и сделал шаг вперёд. 

— Годы прошли, а вы всё такой же, — Линь Шэн улыбался. — Я всегда сожалел о том инциденте. Ваш уход стал потерей для Империи... 

— Инциденте? — холодно переспросил Цзян Хао. 

— Разумеется, — Линь Шэн сохранял спокойствие. — Вы же присутствовали на разборе, генерал Цзян, и не возражали. 

Лицо Цзян Хао потемнело. 

Тогда, после фатальной ошибки Линь Шэна, пираты взорвали корабль с заложниками и солдатами. Бай Ли был тяжело ранен, и лишь Цзян Хао выслушал вердикт командования. 

Он сдался. 

Бай Ли изучал Линь Шэна. В оригинале тот не появлялся, но теперь, оказывается, он уже знаком с Тан Кайюанем. 

Неожиданный поворот. 

— Линь Шэн, — Бай Ли засунул руки в карманы. — Не надо. 

Линь Шэн помнил: Бай Ли всегда был другим. Не таким, как Цзян Хао, скованным долгом перед семьёй. 

Бай Ли был бешеной собакой. 

— Я давно не в армии, — продолжил Бай Ли. — Можешь звать меня «господином». 

Господин Гао возмутился: 
— Это уже слишком! 

— Я имел в виду «господин Бай», — сделал невинное лицо Бай Ли. — Что тут такого? 

Кое-кто сдержанно хихикнул. 

— Господин Бай, — Линь Шэн сохранял хладнокровие. — Недавно я имел честь познакомиться с Тан Кайюанем. Он упомянул ваш интерес к мехам. Думаю, мы могли бы сотрудничать. 

Он снова протянул руку: 
— Искренне сожалею, что вам не удалось реализовать себя в армии. Но, возможно, исследования откроют новые горизонты. 

Лу Чжао почувствовал, как в груди вспыхнул огонь. 

Эти слова были ударом ниже пояса. 

Но Бай Ли задумался о другом: Тан Кайюань и Линь Шэн?

В оригинале такого не было. 

— Прошу прощения. 

Незнакомый голос прервал его мысли. 

Молодой аристократ с суровыми чертами лица подошёл, держа что-то под тканью: 

— Генерал Лу, я Чжоу Юэ. Благодарю вас за помощь моему брату. 

Бай Ли вспомнил: Чжоу Линьшань, тот самый новобранец с неудачным периодом адаптации.

Чжоу Юэ снял покрывало.  В его руках был цветок.  Хрупкие стебли, нежные листья, и среди них — два распустившихся бледно-золотых каллиста.  В свете люстр лепестки переливались, как «Золотая каллиста» — высшая военная награда. 

— Это редчайший сорт, — прошептал кто-то из гостей. 

— Наша семейная оранжерея вырастила его, — пояснил Чжоу Юэ. — Я не знал, как иначе выразить благодарность. 

В Империи каллиста символизировала доблесть. 

И только Лу Чжао трижды удостаивался чести носить её на груди. 

— Она прекрасна, — тихо сказала госпожа Тан. 

Линь Шэн добавил: 
— Достойный цветок для достойного генерала. 

Бай Ли перевёл взгляд на Лу Чжао. Тот неотрывно смотрел на цветок. 

— Не стой, как вкопанный, — шепнул Бай Ли, отпуская его руку. — Иди. 

Лу Чжао взял горшок, затем неожиданно спросил: 
— Можно сорвать один? 

Гости ахнули. 

Чжоу Юэ улыбнулся: 
— Конечно, он ваш. 

Лу Чжао сорвал цветок и, повернувшись, вложил его в нагрудный карман Бай Ли. 

Тот замер, глядя, как пальцы Лу Чжао поправляют стебель. 

Здесь, среди звёзд и роскоши, под взглядами сотен глаз, Лу Чжао видел только его. 

— Они должны были тебе это дать, — тихо сказал он. — Я вернул. 

Бай Ли почувствовал, как стебель пронзает грудь. 

В ушах звенело. Сы Ту отвернулся, смахивая слезу. Затем начал аплодировать. За ним последовали Сы Дун, Цзян Хао, госпожа Тан... Даже Линь Шэн и Тан Сяо присоединились.  Фраза «жаль, что вам не удалось реализовать себя» растворилась в этом жесте. 

Лу Чжао не обращал внимания на аплодисменты.  Он смотрел на Бай Ли. 

Даже зная друг друга так хорошо, они могли так мало. 

Но Лу Чжао запомнит.  Запомнит выражение его лица. Запомнит, как он стоял в свете люстр. Запомнит, что Бай Ли не был тем, кого освещали другие — он сам был светом.  Даже если никто не помнит — я буду знать, что ты достоин славы.

И золотая каллиста расцветёт на твоей груди.