Этот альфа дефективен [Интерстеллар]

На самом деле Бай Ли не так уж хорошо знал Тан Сяо, но знал точно одно: если уж идти с ним в ресторан, то ни в коем случае не в отдельный кабинет.

Иногда четыре стены отдельной комнаты — это и есть человеческое лицо. На виду у всех приходится держать лицо, а вот в закрытом пространстве можно и вовсе без него обойтись.

Видимо, Тан Сяо был изрядно выведен из себя — Бай Ли заметил, как у него на лбу заходила жилка. Но они всё ещё находились в общественном месте, и Тан Сяо изо всех сил сдерживал гнев, оберегая свой образ благородного аристократа. Только после нескольких глубоких вдохов он смог сказать без крика:

— Хочешь знать — сам иди спроси у младшего генерала Лу. У вас ведь, вроде, отношения хорошие?

Бай Ли хмыкнул и усмехнулся:

— Не виляй, мать твою.

— Это у тебя такое воспитание? — не выдержал Тан Сяо. — Нельзя нормально говорить?

На это Бай Ли лениво развёл руками:

— А что поделаешь. Родители умерли рано — некому было научить.

Тан Сяо чуть не потерял сознание от злости.

Здесь злиться было нельзя — он с детства больше всего боялся выставить себя на посмешище. А вот Бай Ли был другим: ему плевать, стыдно ему или нет — захочешь довести его в таком месте, и он запросто устроит тебе драку, после которой ты две недели с кровати не встанешь.

Тан Сяо дёрнул уголком рта, изобразив нечто вроде усмешки:

— Значит, младший генерал Лу не всё тебе рассказывает, раз ты так взъелся?

Почему-то именно эти слова вонзились в Бай Ли как игла.

Он никогда не воспринимал Тан Сяо всерьёз, и потому любые его слова были для него как пустой звук — максимум вызовут раздражение, не более.

Но стоило в этих словах появиться имени Лу Чжао, как в душе у Бай Ли что-то дрогнуло.

— Ты, может, не знаешь... — Тан Сяо заметил перемену в его лице и, расправив брови, отбросил в сторону предупреждающий взгляд Лу Чжао перед уходом. — У Лу Чжао и Кайюаня раньше была помолвка. Это ещё отец Лу при жизни устроил.

Он внимательно посмотрел на реакцию Бай Ли.

Но на лице того не было ни удивления, ни гнева.

Тан Сяо замолчал на пару секунд, ошеломлённый:

— Ты знал?

Потом вспомнил, как перед уходом Лу Чжао холодно глянул на него, и засомневался — вряд ли тот стал бы рассказывать.

Семья Тан тщательно скрывала эту помолвку. Ведь раньше Лу Чжао был никому не известен — будь всё иначе, Тан бы давно трубил на весь свет о таком женихе. А потом Тан Кайюань исчез, Лу Чжао получил травму и лишился возможности иметь детей — помолвку тихо аннулировали.

Всё это время Бай Ли оставался сторонним человеком. Если бы не алгоритм светового мозга, связавший его с Лу Чжао, они бы, возможно, вообще не пересеклись.

Но прежде чем Тан Сяо успел подумать дальше, Бай Ли постучал пальцем по столу:

— Дальше.

Реакция была совсем не та, на которую он рассчитывал. Тан Сяо нервно сцепил пальцы, большой палец тёр второй — признак раздражения:

— Да нечего рассказывать. Ты и так всё знаешь.

Он собирался использовать эту историю, чтобы уязвить Бай Ли, а в итоге тот и бровью не повёл.

— Знаю я или нет — это не одно и то же, что ты расскажешь или нет. — Голос Бай Ли был холодным. — Ты говоришь, что он не согласился. А не согласился на что?

Мозг и сердце Бай Ли не могли договориться между собой.

Мозг твердил, что это личное дело Лу Чжао, и если он не захотел делиться, значит, Бай Ли не должен спрашивать.

Но сердце не соглашалось.

Сердце подсказывало: если не спросит сейчас, то, может, уже никогда не узнает.

Официант осторожно принёс два напитка. Тан Сяо отпил немного, обжёгшись — горячее питьё немного усмирило его эмоции:

— Да нечего там... Всё уже в прошлом. Когда Кайюань вернётся, помолвку официально расторгнем — и я, и мать скажем ему.

В оригинале Тан Кайюань, вернувшись на главную звезду и узнав, что его жених уже женат на приёмном брате, тут же явился к Бай Ли с разборками — с этого и начался его путь в ад по канону.

Бай Ли к такому повороту был готов давно. За столько лет он уже измотался в ожидании.

Раньше он думал: «Уж лучше пусть всё случится скорее, чем вот так тянуть день за днём».

Но теперь он вдруг почувствовал, что время летит слишком быстро. Он даже не успел как следует поговорить с Лу Чжао, не успел вдоволь поболтать, не разыграться в симуляторе...

Он хотел, чтобы Лу Чжао узнал его чуть лучше. Узнал, что Бай Ли — вовсе не такой уж никчемный. Но теперь Лу Чжао собирался уходить.

— Раз ты не хочешь помочь, тогда не буду больше говорить... — Тан Сяо потерял интерес. Решил, что лучше самому отправиться в Первый легион, авось удастся встретить самого Лу Чжао — тот, по крайней мере, разумнее.

Бай Ли приподнял брови:

— А ты хоть раз попробовал ответить на мой вопрос, прежде чем решил, что я не помогу?

Тан Сяо остолбенел, поперхнулся горячим напитком, зашипел от боли, но не отводил взгляда от лица Бай Ли:

— Ты... ты поможешь?

Бай Ли не ответил. Только усмехнулся.

Они с Лу Чжао, возможно, больше никогда не смогут спокойно провести время вдвоём. Бай Ли слишком многое хотел узнать. И пусть даже изо рта такого ублюдка, как Тан Сяо — лишь бы это касалось Лу Чжао.

Тан Сяо поколебался и всё же заговорил:

— На самом деле, всё просто... Ты ведь знаешь, после травмы Лу Чжао...

Он бросил взгляд на Бай Ли, и на миг даже ощутил к нему жалость — достался же ему такой омега.

— К делу, — лицо Бай Ли было совершенно непроницаемым.

— А что к делу-то... Обычные семейные дела, — Тан Сяо нервно отхлебнул, — мы ведь не были против его болезни. Но Кайюаню нужен ребёнок. Мы тогда уже нашли его след, хотели, чтобы он, как вернётся, сразу женился на Лу Чжао. А насчёт ребёнка... если Лу Чжао согласится, можно было бы...

Бай Ли чуть не выругался:

— Стоп, стоп! Ты, мать твою, хочешь сказать, что планировал принести домой ребёнка Тан Кайюаня от другого?!

— Ну да, — кивнул Тан Сяо, — что тут такого? Можно же и без отношений. Сейчас технологии позволяют, ничего сложного. Я так и предложил Лу Чжао, пообещал, что всё под контролем, а он... он сам и предложил разорвать помолвку.

Бай Ли отпил немного напитка. Горечь, похожая на кофе, расползлась по рту.

Что за ублюдки... что за мерзость вообще, Лу Чжао.

Тан Сяо снова разошёлся:

— А что делать-то? Мы же не можем дать роду Тан закончиться на Кайюане. А ты, Бай Ли, тоже подумай о детях. У тебя же никого не осталось...

Бай Ли встал. Даже не взглянул на Тан Сяо.

— Куда ты?

— Ухожу. — Бай Ли взял персональный терминал. — Можешь не продолжать, я тут ни минуты больше быть не хочу.

— Что ты имеешь в виду?! — вскочил Тан Сяо.

Бай Ли даже не обернулся. Шагнул к выходу.

— А как же дело, о котором говорили?

— Жди, — фыркнул Бай Ли. Кто его дело сделает, тот и дурак. Он наклонился, прошептал в самое ухо Тан Сяо:

— И ещё. Не смей больше лезть к Лу Чжао.

На этот раз не было даже давления феромонов, но в голосе Бай Ли была такая злость, что Тан Сяо заткнулся.

Когда Бай Ли вышел из ресторана и вызвал свой левитирующий автомобиль, с неба уже моросил дождь.

Небо висело над головой тяжёлым свинцовым сводом, и Бай Ли казалось, что ему не хватает воздуха.

Оказывается, Лу Чжао изначально не хотел. Ни чужого ребёнка, ни такую семью, как Тан.

А по сюжету всё обернулось иначе: любовники Тан Кайюаня рожали и плодились, а все вращались вокруг него — и даже Лу Чжао оказался втянут в эту воронку.

Лу Чжао — гордый человек, который никогда не склонял голову. Раньше, с высоты читательского взгляда, Бай Ли считал его упрямым, самодовольным — но способным. Он думал, что если бы в реальности встретил Лу Чжао, то, даже если не получилось бы ничего большего, можно было бы хотя бы выпить с ним пару рюмок.

Стоя снаружи, он чувствовал лишь отвращение к происходящему. В мире Тан Кайюаня все были просто фоном, который в нужный момент должен был подчиниться и пасть к ногам.

Но теперь, оказавшись внутри этого мира, Бай Ли задыхался.

Лу Чжао держал его за руку, касался его шрамов, оставил на его шее след от укуса.

Он был не персонажем книги, а настоящим, живым, со своей болью и достоинством.

Он не был чьим-то фоном. И его прямая спина не создана для того, чтобы кто-то на ней сидел.

Бай Ли открыл дверь, сел за руль.

Снаружи дождь лил сильнее. Он облокотился на руль, тяжело дыша, не в силах распрямиться.

Вечерняя тренировка закончилась. Лу Чжао принял душ, переоделся в повседневную форму и, мельком взглянув на персональный терминал, нахмурился.

Новости со звёздной сети всплывали одно за другим, а вот в личных сообщениях — по-прежнему пусто. Ни одного сообщения, кроме рабочих.

— Господин генерал, вы весь день сегодня какой-то рассеянный, — Хо Цун, тоже переодевшись, вышел из раздевалки. — Что-то не так?

Лу Чжао повернулся к нему.

Под этим взглядом у Хо Цуна затылок зачесался:

— Эх, вот язык мой поганый... У вас всё в порядке, конечно. Судя по тому, как вы меня сегодня лупили, с состоянием всё отлично!

— М-м. — Лу Чжао только кивнул и снова уткнулся в терминал.

Ответ получился таким прямым, что Хо Цун даже прикусил язык. За годы службы с Лу Чжао он знал: этот человек всегда говорит прямо, без приукрашивания. Если бьёт — значит, действительно выкладывается.

Но всё же Хо Цун ощущал: с генералом сегодня что-то не так. Вроде и не по делу спрашивать, но любопытство взяло верх:

— Генерал, вы сегодня уже десяток раз терминал проверили. Кого ждёте?

Лу Чжао сам не замечал этого — и только когда Хо Цун произнёс вслух, слегка замер.

С утра перед глазами раз за разом всплывало выражение лица Бай Ли, когда тот уходил.

Почему... почему у него было такое лицо?

Раньше Лу Чжао не понимал, что творится у Бай Ли в голове — и это его забавляло. А теперь... теперь непонимание стало причинять боль.

Появление Тан Сяо было слишком внезапным. Лу Чжао уже почти вычеркнул его из своей жизни — а он, как назло, объявился.

Наверное, потому, что Тан Сяо пересекался сразу в жизнях и Лу Чжао, и Бай Ли, с его приходом граница между ними стала снова слишком заметной.

Лу Чжао гадал: о чём они говорили? А если и правда — о той самой истории с Тан Кайюанем?..

Он не стал додумывать.

— Господин генерал? — Хо Цун помахал рукой перед его лицом. — Мы идём? А то генерал Хань Мяо, наверное, уже третий круг по комнате даёт.

— Хм?.. А, да, — Лу Чжао только сейчас вспомнил.

Речь шла о недавнем инциденте с отчётом по бою на Пограничной Звезде: изначально вся заслуга принадлежала Лу Чжао и Ханю Мяо, но в последний момент высшее командование переписало его — и часть заслуг отдали второму легиону, где сидели нужные люди.

Хань Мяо был в бешенстве. Он разносил в пух и прах всё руководство, не давая покоя даже адмиралу Цзян Хао, а утром лично навестил Лу Чжао с приглашением «пойти пропустить по стаканчику».

Лу Чжао в суете мыслей чуть не забыл.

Раз уж тренировка закончилась, он с Хо Цуном направился в указанное место. Только пройдя пару шагов, Лу Чжао вдруг остановился.

— Господин генерал?

Лу Чжао жестом показал: иди вперёд, я догоню.

Он достал терминал, открыл контакты и нашёл имя Бай Ли.

Пальцы застопорились над строкой ввода, но потом он всё же написал:
«Есть дела, вернусь поздно».

Почему-то сразу вспомнились слова Бай Ли, когда тот сжал его руку:
«Дома поговорим».

Лу Чжао колебался, потом добавил:
«Вечером нужно кое-что обсудить».

Сообщение ушло. Ответа не последовало.

Генерал сам себе удивлялся: что с ним такое? Этот чертёнок сегодня целый день как воды в рот набрал.
•

Машина довезла их до небольшого ресторанчика. Хань Мяо всегда выбирал места такие: маленькие, но со вкусом, с хорошей закуской и спокойной атмосферой.

Когда Лу Чжао с Хо Цуном вошли в кабинку, Хань Мяо уже был почти в отключке.

Рядом с ним сидел его официальный супруг Чэнь Нань. Он ковырялся в еде и одновременно пытался отодвинуть Ханя, который с похмельной нежностью прилип к нему, как банный лист.

— Пришли? Садитесь. Я ещё пару блюд закажу, — бросил Чэнь Нань.

— Он ещё есть собирается? Ты на него глянь! — Хо Цун фыркнул. — Он же уже почти на столе спит.

— Да ладно. Мозги пока не вытекли, — Чэнь Нань дал Ханю подзатыльник. — Просто язык заплетается.

Чэнь Нань — омега, заведующий снабжением Первого легиона. Женат на Ханя Мяо уже давно, пара крепкая. К Лу Чжао относился поначалу настороженно — волновался, что в армии омега затравят. Потом стал волноваться, что Лу Чжао кого-нибудь затравит. К счастью, оба варианта не оправдались.

Едва Лу Чжао присел, как Хань Мяо рванулся вперёд, налил полный бокал и рявкнул:

— Пей!

— ... — Лу Чжао чуть не вздрогнул. Потянулся за бокалом — и вдруг вспомнил, что вечером собирался поговорить с Бай Ли. Он отстранился:
— Сегодня не могу. Дела.

Хо Цун вообще не церемонился — сел, налил, закусил.

— Ты чего? — Хань Мяо вытаращился. — Раньше ж пил за милую душу!

Лу Чжао промолчал. Объяснять не стал.

— Всё из-за этого, да? — Хань Мяо с трудом выговаривал слова. — Вон они, эти козлы из второго легиона. На бой — не лезут, а за медальками — вперёд всех! Гниды.

— Ага, — поддакнул Хо Цун. — Тогда я чуть не сцепился с одним. Эти «мальчики по связям» — просто позор. Мы воюем, они карьеру делают.

Лу Чжао положил в рот кусочек мяса — вроде жареного, но пресноватого. Не такое вкусное, как у Бай Ли.

— Я ж пошёл к Цзян Хао! А он мне: «Чего орёшь? Я что, крайний?», — Хань Мяо возмущался пуще прежнего. — Сначала, мол, жалел, потом меня самого обматерил!

— Цзян Хао? — Лу Чжао усмехнулся.

Учитывая его интеллигентный вид и манеру говорить, представить его матерящимся было трудно. Даже если и ругался — звучало как лексика для приличных обществ.

— Представляешь! Я ему говорю: «Ты же тоже из знати, почему не прижмёшь этих выскочек?» А он мне: «А ты думаешь, вся знать одинаковая?! Ты что, с ними тягаться собрался?» — и понеслось...

В кабинке воцарилась тишина.

Да, не вся знать одинакова. Хоть Бай Ли и потомственный аристократ со времён основания Империи — всё равно есть те, с кем он сравниться не может. Кто — все прекрасно знали. Даже древняя знать не сравнится с теми, кто носит фамилию Императорского Дома.

Только Хань Мяо, пьяный вусмерть, продолжал бухтеть:

— Да чего уж там, эти сопляки из второго... ну, те, что...

Прежде чем он договорил, Чэнь Нань приложил ему по затылку.

Хань почесал голову, неловко усмехнулся:

— Ай-ай-ай, болтаю лишнее. Просто... я этих выскочек терпеть не могу.

— Не обобщай, — Чэнь Нань раздражённо стукнул его ещё раз. — Цзян Хао тоже из знати — а ты его уважаешь. Или, на минуточку, Бай Ли? Говорят, в тот день он так придавил вас всех феромонами...

— Не напоминай! — Хань Мяо покраснел, как рак. Вспомнив, как в тот раз не смог даже пошевелиться, только сильнее опустил голову.

Лу Чжао уже знал об этом — Хо Цун как-то проболтался. Сейчас он молчал.

Но странное дело: чем дольше он не видел Бай Ли, тем чаще другие упоминали его имя.

Хань Мяо отбивался:

— Да ладно вам, я не про всех. Просто злюсь. Думал, хоть в этом году «золотой цветок Карри» получу. У Лу Чжао их уже три, а у меня — одна!

Хо Цун помрачнел. Слушать всё это было тяжело. Он раз за разом косился на Лу Чжао — тот спокойно играл с терминалом, на лице почти не отражалось эмоций.

— Я всё это просто слышал, — добавил Чэнь Нань, налил себе ещё. — Слушать тошно. Если б Хань не завёлся — молчал бы. Лу Чжао, тебе, наверное, Бай Ли сам рассказывал?

Лу Чжао не ответил. Только взял налитую рюмку — и одним махом опрокинул.

Терминал завибрировал. Бай Ли, наконец, ответил.

Он прислал стикер — пёс с лапкой в форме «OK» — и два слова:
«Жду тебя».

У пса на голове торчал одинокий вихор, и Лу Чжао сразу вспомнил непослушную мягкую прядь на макушке Бай Ли, которую никак не уложить.

Глядя на эти два слова, Лу Чжао почувствовал, как алкоголь закипает внутри, распирая изнутри.