Этот альфа дефективен [Интерстеллар]

Обойдя со стороны, Бай Ли вошёл в исследовательский центр через боковую дверь.

С тех пор как он вбухал деньги в открытие лаборатории для Сы Ту — того самого, что позже в прессе прозвали «центром переобучения уволенных инвалидов» — Сы Ту в целях безопасности установил здесь высокоуровневую охранную систему, а ещё через знакомых выменял у армии списанных охранных роботов. Сам их заново модернизировал — и в дело.

Первые пару лет кое-какие слепые до безрассудства репортёры пытались откопать информацию о якобы жалком существовании Бай Ли после увольнения. Смешивались с персоналом, надеясь проникнуть внутрь, — но стоило подойти к входу на три метра, как роботы выносили их на раз-два. Об этом Бай Ли узнал не от охраны, а из чужого новостного сайта.

В том репортаже описывалась, как конкуренты отправили шпиона в лабораторию и как тот с треском вылетел оттуда, получив люлей. Что особенно весело — его же коллеги всё это засняли и слили в сеть.

Бай Ли хохотал над этим материалом несколько дней подряд — ужинал под фотографию опухшего, как поросячья голова, бедолаги, уплетая рис за обе щеки.

Так что, даже заходя через боковую дверь, он держался вызывающе, походка — самодовольная до предела. Его кричащий парящий спорткар был нагло припаркован прямо у входа. Бай Ли не боялся быть заснятым — всё равно кто подойдёт слишком близко, тот больше не уйдёт.

Как только он вошёл в лабораторию №6, тут же наткнулся на Сы Ту, который чинно тянул чашку горячей воды, как пенсионер, ведущий здоровый образ жизни.

— О, гляди-ка, живой? — Сы Ту встретил его не слишком дружелюбно. До сих пор помнил, как тот снял с него премию за полгода. — Я уж думал, наш юный господин Бай не пережил половое созревание — у себя дома тихо подох...

Впрочем, последние слова он не успел договорить — мимо прошёл молодой помощник-омега, и Сы Ту тут же сбился, будто язык ошпарило, и свернул разговор в другую сторону.

Бай Ли с дружеской ухмылкой хлопнул его по плечу:

— Да даже если я и пылаю юношеской страстью, то всё по-тихому, оленёнком в душе. А вот ты... стоит пройти мимо омеги — и ты, братец, чуть язык не прикусываешь. Честно, у кого бы ещё оленята лбом в стену разбегались, как не у тебя. Ни искры, ни страсти.

— Оленёнок, блин, — скривился Сы Ту. — Если бы ты сказал, что ты бешеный пёс на свободе, я бы ещё поверил. А так... ты с оленем рядом стоял только тогда, когда оба на четырёх лапах ползали.

Они перебрасывались колкостями, по пути направляясь вглубь шестой лаборатории.

— Я вот заметил, охранных роботов у входа больше нет? — спросил Бай Ли.

— Мы их давно убрали, — отмахнулся Сы Ту. — В армии ещё можно использовать стоячих роботов, что требуют авторизацию. А тут... мы с коллегами их доработали, теперь это летающие версии: обзор шире, движутся быстрее. — Он увлёкся темой и тараторил минут пять, прежде чем заметил, как Бай Ли на него смотрит. — А ты чего интересуешься?

— Да кто-то меня у дома караулил, снимал, — спокойно сообщил Бай Ли, будто рассказывал, что хлеб забыл купить. — Думаю, могли за мной проследить.

Сы Ту опешил:

— Снимал? И ты что сделал? — Неужели врезал?

— Вот так. — Бай Ли поднял руку, показал знак V и подмигнул.

Сы Ту чуть водой не поперхнулся.

— И знаешь, перестал снимать. Ещё и спрашивает: «Вы что, меня за ничто держите?»

— Ну, он ещё мягко выразился, — Сы Ту усмехнулся. — Я бы спросил проще: у тебя вообще с головой всё нормально?

— Вот и друг ты мне после этого! — хмыкнул Бай Ли. — Совсем не по-братски.

Но как бы они ни подшучивали, Сы Ту всё-таки за друга переживал. Он вечно сидел в лаборатории, почти ничего не знал о внешнем мире, потому был немного в шоке:

— Ты ж только недавно начал нормально жить. С чего опять началось?

С рождения Бай Ли находился в подвешенном положении. Из-за сложных отношений между Бай-сеньором и семьёй Тан, он, по сути, был сиротой с дедушкой на попечении — мальчиком, которому с рождения предназначалось унаследовать состояние Бай. На всех светских приёмах за ним украдкой наблюдали, шептались.

Став взрослым, он оказался и красив, и силён. На фоне его младшего сводного брата-альфы из семьи Тан тот казался блеклым. Об этом, правда, вслух не говорили, но все сравнивали. Это сравнение стало своего рода глянцевой сплетней: хоть не имеешь к аристократам отношения — послушать про их дрязги всегда интересно.

А Бай Ли — человек яркий, без тормозов. Скрытность была не про него. Он блистал на передовой, военная карьера шла в гору, и он, сын знатного рода, позволял себе плевать на репортёров. Прессу он травил, как мог, те в ответ копались в грязном белье.

Но не прошло и нескольких лет, как он рухнул с пьедестала. И тогда СМИ, что раньше боялись к нему подступиться, с остервенением кинулись добивать. Даже окна в доме приходилось делать зеркальными, чтобы скрыться от летающих камер.

Публика жаждет крови. Стоит тебе упасть, и вместо того, чтобы помочь, на тебя бросятся, пить твою кровь, грызть кости, потешаться над уродством.

Потому что они — не люди. Они — мухи. А мухи любят тухлятину.

Первые годы после ухода с военной службы были для Бай Ли тяжёлые. Он и сам не распространялся, но Сы Ту чувствовал это. Раньше был гордый, независимый — теперь по улицам крался вдоль стен.

Но Бай Ли выдержал. Перед свадьбой с Лу Чжао он стал гораздо тише, жизнь вошла в спокойное русло. Жил он не бедно — белая кость семьи Бай — да и репортёрам стало не о чем писать. Они переключились на звёзд шоу-бизнеса.

А вот после свадьбы с Лу Чжао внимание вернулось: «Орёл Империи» врезался в бетон Бай Ли, и бетон пришлось вернуть в поле зрения. Но теперь он уже не боялся: за эти годы научился не реагировать на попытки содрать с него шкуру. Всё уже проходили. Ну, поругают — и что?

Может, из-за того, что Лу Чжао — человек из армии, на этот раз журналисты вели себя осторожнее. Бай Ли тоже немного под эту тень спрятался: хоть в сети его костерили, в жизни никто не смел лезть.

А сегодняшняя слежка стала первым случаем за долгое время. Она даже пробудила воспоминания о том, как раньше он с кемерами нос к носу сталкивался в переулках.

Поигрывая чёлкой, он сказал:

— Чёрт его знает, что им там в голову взбрело. Я, как дурак, позировал, пока меня снимали... Думаю, вряд ли это про меня. Скорее, что-то у Лу Чжао случилось.

— Ну вы теперь одной верёвкой связаны, — кивнул Сы Ту. — У одного — скандал, второго — в кипяток.

Бай Ли только рассмеялся. Слова «связаны» ему особенно понравились.

Тут молодой помощник, сидевший рядом, вскинул голову:

— Вы разве не слышали? На Звёздной сети шумят с утра: мол, генерал-майор Лу Чжао внезапно вошёл в чувствительный период, и это вызвало хаос в армии. Сейчас все спорят, можно ли омегам вообще занимать ключевые посты на передовой.

Бай Ли и Сы Ту замерли.

— Господин Бай, вы и правда не знали? — удивился помощник. — Лу Чжао вам не сказал? Странно, ведь Первый Легион уже выпустил заявление. Он должен знать... Почему же не сказал вам?

Он говорил достаточно громко, и прочие сотрудники лаборатории начали оборачиваться и обсуждать новость. Многие были хорошо знакомы с Бай Ли — он появлялся здесь по несколько раз в неделю, держался просто, хоть и язвил, но не зазнавался.

Так что разговоры были скорее нейтральными, даже сочувственными. Объяснили вкратце, что к утру всё уже вывалили в сеть.

Пока Сы Ту слушал, складывал картину, а потом хлопнул в ладоши, разгоняя болтунов:

— Всё, хватит языками чесать! За работу!

Повернулся к Бай Ли — тот всё так же улыбался, но Сы Ту не мог понять, что у него внутри.

— Может, я тебе соберу маленького охранного робота? — предложил он. — Компактный, эффективный. Приблизится кто — из трёхмерного в плоский отобьёт.

Бай Ли оценил — не успел пожаловаться, а его уже в разряд «опасных объектов» записали. Только посмеялся:

— Ты так мечтаешь, чтобы меня эти репортёры задергали?

— А что делать? — буркнул Сы Ту, хмурясь. — Поговори с Лу Чжао?

— А что я скажу? — вздохнул Бай Ли. — Я же знал, что это всплывёт. Но вина на нём тут никакой. Это всё из-за одного новобранца, у которого началась дифференциация — и понеслось.

Сы Ту не до конца понял, но слово «дифференциация» ему всё объяснило:

— Чёрт, как вообще допускают несовершеннолетних до службы?! СМИ должны писать о таких провалах, а не валить всё на Лу Чжао!

— Просто он слишком высоко летает. А таких всегда хотят сбить, — пожал Бай Ли плечами. — Зачем злиться?

— Ты не злишься, потому что ты болен. Любой нормальный альфа бы это не стерпел!

Публично его омегу довели до чувствительного периода. Какой альфа такое переживёт?

— Зато только я имею законное право на генерала Лу Чжао, — лукаво приподняв чёлку, выдал Бай Ли.

Сы Ту подумал — и, пожалуй, признал: брачный союз этих двоих действительно подтверждает, что их соединение неслучайно.

Но смотреть на это самодовольство было выше его сил. Он допил воду и стукнул чашкой:

— Жди, скоро тебе по роже кирпичом прилетит.

Бай Ли хохотал, меняя тему:

— Кстати, можно сегодня в симулятор?

— Можно, — кивнул Сы Ту, скользнув взглядом по его ноге. — Ноги-то выдержат?

Только старый друг мог задать такой вопрос без купюр.

Бай Ли поднял большой палец: всё в порядке.

— Тогда подожди, я проверю параметры. — Сы Ту размял шею, привёл в тонус мышцы. Сеансов у Бай Ли мало, каждый ценен — надо успеть собрать данные.

Когда он ушёл, Бай Ли устроился в углу зоны отдыха. Открыл личный терминал — на экране всё ещё висел открытый диалог с Лу Чжао.

Он набрал пару слов — и стёр. Ещё пару — и снова удалил.

Так и сидел, то скрестив ноги, то боком, корчась на диване, словно изображая буквы. Но так ничего и не отправил.

Он запрокинул голову на спинку и тяжело выдохнул. Что-то пошло не так. Он, Бай Ли, прошедший огонь, воду и весь спектр альфа-гордости, не мог даже СМС нормально написать.

Он хотел спросить: «Ты знал о сегодняшних новостях? Если знал — почему ничего не сказал?»

Но, может, Лу Чжао счёл, что не стоит.

Сказал бы — и что? Взрослые ведь сами всё решают.

Бай Ли пытался держать своё слово: не вмешиваться в дела Лу Чжао. И раньше хорошо получалось. Он надеялся, что так будет и дальше.

Но, может, из-за метки... из-за совместной жизни... он сам уже не понимал, где между ними граница.

*
Когда утром появились фото со слежкой за Бай Ли, многие сразу вычислили, где он живёт.

Это был элитный дом в центре, с отличной охраной — без кода не войдёшь. Но вот улица — общественное место. Лишь бы не жёг и не убивал — тебя не тронут.

К вечеру его парящий автомобиль остановился у подъезда.

Он ещё не вышел, как к машине подлетели несколько съёмочных дронов и облепили со всех сторон. Вспышки засверкали, будто Бай Ли снова попал в те мрачные годы — как прожектор, освещающий путь в темноте.

В толпе кто-то стучал в стекло:

— Господин Бай, как вы прокомментируете утренние новости?

Бай Ли в машине, задумчиво потирал подбородок. Может, распахнуть дверь — да двинуть этому в живот?

Снаружи раздался крик:

— Господин Бай, как альфа вы правда готовы терпеть, что ваш омега возбуждается на публике?

Сказано было в лоб, грязно и грубо. Обычно говорили «чувствительный период», но эти твари даже «период» выкинули, сразу — «вожделение».

Ядовитее слов не придумаешь.

Улыбка на лице Бай Ли поблекла. Он опустил стекло.

Салон машины залил поток альфа-феромонов. Те, кто только что стучал, мигом замерли. Привыкшие видеть в Бай Ли инвалида забыли, кем он был — элитным альфой с сильнейшей ментальной силой.

Он наклонился, взгляд — пронзительный, губы изогнулись в улыбке:

— Сколько стоит твоё лечение после того, как я тебе врежу?

Улыбка обманчива, сила — настоящая. Люди в толпе попятились.

Но тот, кто первым стучал, упрямо сказал:

— Господин Бай, вы осознанно выпускаете феромоны. Разве это не аморально?

Ты, значит, ещё и про мораль вспомнил?

Бай Ли уже тянулся к двери, как вдруг чья-то рука легла на плечо того альфы.

Пальцы сжались. Он вскрикнул — и не успел ругнуться, как услышал голос Лу Чжао:

— Дай пройти.

Того просто оттолкнули.

Если Лу Чжао говорит «дай пройти», это не просьба. Это значит: убирайся.

Перед машиной открылся проход. Лу Чжао был в спортивной одежде, волосы мокрые от пота. Он убрал чёлку назад и наклонился к окну.

Заглянув внутрь, он молча схватил одного из дронов — и метнул, как мяч, в сторону.

Аромат свежескошенной травы заполнил салон, впитываясь в кровь Бай Ли.

Лу Чжао посмотрел на него:

— Я в супермаркет. Идёшь?

— А? — Бай Ли остолбенел. — Цветочек, ты что хотел купить?

Лу Чжао на секунду задумался:

— Я... э... хочу рыбы. Сушёной.

Явно придумал на ходу. Даже название не вспомнил. Позорище. Бай Ли засмеялся, чуть не грохнулся на руль:

— Подсел?

— Ага, — серьёзно кивнул Лу Чжао.

— Тогда поехали! Что бы ни захотел наш генерал, всё купим!

Бай Ли вышел из машины, феромоны ещё витали вокруг, Лу Чжао ничего не сказал — просто стоял рядом, пока Бай Ли убирал авто через терминал.

Папарацци растерялись. Бай Ли можно было зацепить, а вот Лу Чжао... Нет уж.

Они лишь смотрели, как двое шли в сторону супермаркета, под вспышки, не скрываясь.

— Цветочек, — спросил Бай Ли, — ты ведь и правда не помнишь, как эта рыба называлась, да?

— Я... э... та... «рыба, блин»?

— ... Ну, ясно. Завтра заголовки будут крутые.

Они шли рядом — и всё дальше, дальше.