Контракт на чувства

Норвежское утро было серым, но в квартире на последнем этаже модернистского дома в центре Осло всё казалось до неприличия живым. Простыня, скомканная в ногах кровати, две чашки на прикроватной тумбе — одна с остатками чёрного кофе, другая — с облупившейся губной помадой на краю. В квартире пахло кожей, смешанной с ароматом его парфюма и чем-то терпко-огненным — её духами.

Карла проснулась от движения — Кайл вылез из постели, неуклюже почесал затылок и пошёл в сторону кухни. Волосы растрёпаны, на бёдрах — только тонкие серые штаны, которые он всегда называл «творческой униформой». Она смотрела ему вслед, щурясь от первых лучей, пробравшихся сквозь неплотно закрытые жалюзи.

— Ты забыл: утро — это наказание, — буркнула она, натягивая одеяло выше.

Кайл на ходу бросил через плечо:

— А ты забыла: кофе — это спасение.

— А я думала, это секс.

Он замер на секунду, усмехнулся, не оборачиваясь:

— Всё вместе. Но в обратном порядке, пожалуйста.

Карла закатила глаза и зарылась лицом в подушку. С Кайлом утро всегда было как фейерверк: громко, вспышками, непредсказуемо. И никакой рутины. Даже кофе он варил по настроению: сегодня — как будто идёт на войну, а вчера — с привкусом карамели.

Он вернулся с двумя чашками, поставил их на подоконник, и, не дождавшись её согласия, сел на кровать, подтянул её за талию и поцеловал в плечо. Его губы были горячими и медленными, как будто он пил её вместо кофе.

— У тебя губы — как шоколад.
— Ты всегда так говоришь.
— Потому что ты шоколад. Только с ядом внутри. Я сладко умираю.

Она рассмеялась и перевернулась лицом к нему.
— Ты слишком поэтичен для утра. Тебя нужно выгонять на балкон.
— Раздевай — и выгоняй.

Он снова поцеловал её, уже дерзко. Она потянулась за кофе, но он отобрал чашку и поставил обратно:

— Нет. Ты сначала — моё, потом — кофе.

— Притяжательное местоимение звучит слишком самоуверенно, мистер Алессандро.
— А ты слишком вкусная, мисс Сантори. Та, что жжёт дотла и уходит по-английски.
— А ты по-итальянски — громко и страстно.
— Удивительно, что мы вообще вместе.

Она замерла, глядя на него.
И он, вдруг посерьёзнев, сказал:
— Нет. Не удивительно. Просто правильно.

И в эти слова Карла нырнула как в воду. Без страховки. Без дна.

Позже — студия

Кайл сидел в звукорежиссёрской. Музыкальный продюсер ушёл на обед, и студия принадлежала только им.

— Ты специально это делаешь, — пробормотал он, снимая наушники.

— Что?
— Сидишь на подоконнике в моей футболке, ногой качаешь в такт, а взглядом — будто сейчас уничтожишь меня. Как мне работать, Карла? Как?

— Я вдохновляю. Ты должен быть благодарен.

Он встал, подошёл к ней. Убрал волосы с её лица.

— Ты не вдохновляешь. Ты превращаешь в одержимого. Я же не знаю, как петь, не думая о тебе.

— Вот и не думай. Просто пой. Я тебя и так уже свела с ума.

Он коснулся губами её скулы.
— И будешь сводить, пока не превратишь в музыку.

В этот момент зазвучала демоверсия новой песни. Он снова запел. Вживую. Тихо. Прямо ей в ухо.

Слова обжигали. Там было всё — её независимость, её сумасшествие, её свободные поступки и ледяной характер.
Но в припеве он пел:

"Ты — мой хаос, но я всё равно выбираю тебя. Снова. И снова."

Карла не знала, как реагировать.
Она встала, медленно подошла к нему, взяла его за лицо и крепко поцеловала. Глубоко, не сдерживаясь.
Он стиснул её бедра, прижав к себе. Студия исчезла. Остались только они.

И в этом поцелуе было что-то вечное. И дикое.

Вечер — кампус университета

Карла редко появлялась в университете после начала отношений с Кайлом. Всё больше онлайн, всё больше индивидуальных встреч. И вот наконец выпускные экзамены были сданы на «отлично». Но в этот вечер профессор вызвал её лично.

— Садитесь, Карла. Долго думали, кого предложить. Вы — идеальный кандидат.

— Куда?

— Месяц в Гааге. Международное право. Судебная практика. Стажировка с реальными делами. После этого — выбор за вами. Милан, Рим, Нью-Йорк. Вы открыты миру. Только возьмите этот шанс.

Она замерла.

— И когда нужно принять решение?

— В течение недели. И советую... не откладывать.

Она вышла из кабинета, как будто прошла сквозь шумовую стену. На улице было холодно, влажно. Она вдыхала воздух, будто он мог подсказать. Но он молчал.

Она стояла на остановке, не звоня Кайлу.
Он ждал её дома. У него был сюрприз. Вино, свечи.
Но Карла — молчала.
Потому что впервые за долгое время — не знала, как быть.

В одной руке у неё был шанс.
В другой — его губы. Его голос. Его любовь.

А между — пропасть.

Спустя 2 дня.

Карла стояла у окна спальни Кайла и смотрела на улицы Осло, облитые тусклым светом фонарей. Ночной дождь стучал по стеклу, словно барабанил, напоминая о том, что время идёт, а ответ так и не найден.

В комнате было тихо, но в голове — как в оркестре, где музыка не сходила с ума, а раскалывала душу на части.
Она смотрела на телефон — сообщение от профессора:
«Напоминаю, решение о стажировке — до конца недели.»

Рядом на кровати лежал телефон с пропущенным звонком от Кайла. Она не отвечала.

Когда Кайл вернулся домой, квартира встретила его пустотой. В воздухе висело напряжение — такое, какое бывает только перед бурей.

— Карла? — позвал он, снимая куртку.

Она появилась в дверном проёме, чуть бледная, но с железным блеском в глазах.

— Мы должны поговорить.
— Я думала, ты у меня в комнате... — с сарказмом ответила она, сдвинув брови.
— Я дома, но... кажется, тебя нет.

Он смотрел на неё, словно пытаясь прочесть скрытую карту.

— Мне предложили стажировку в Гааге, — сказала Карла ровно, словно отстранённо.
— Это... отлично! Ты заслуживаешь этого.

— Ты не понимаешь. Это месяц, а может и больше. Это изменит всё.
— Мы справимся.
— Я не уверена, что справимся, Кайл.

Она подошла ближе, и на этот раз без колкостей.

— Я знаю, как это звучит, но для меня — это шанс показать всем, что я не просто студентка, которая только окончила университет, что я — кто-то, кто может больше. Не просто кто-то, кто сражается за административные права .

Он взял её за руки, глаза светились теплом.

— Карла, я люблю тебя. Не ради карьеры, не ради славы. Просто люблю.

— И я тебя, — прошептала она, — но я боюсь, что если уйду, ты станешь тем, кого я потеряю навсегда.

Кайл сжал её руки сильнее.

— Ты не потеряешь меня. Я буду ждать. Мы построим что-то, что выдержит любые расстояния.

Она отстранилась, брови нахмурены.

— Не расстояния пугают меня. Это — перемены.

Карла села на подоконник, ноги подтянув к груди.

— Ты знаешь, какой я была раньше? Весёлой, беззаботной, без тормозов...
— И такой ты осталась, — улыбнулся Кайл.

— Нет, я другая. Я научилась ставить стены. Потому что однажды кто-то сломал меня так, что я едва собиралась по кусочкам.
— Ты не одна.

— Да, но тогда я была одна. И я боюсь, что если я снова отпущу кого-то слишком близко — всё повторится.

Он сел рядом, обнял её за плечи.

— Ты не должна бояться любить меня. Мы — команда, а не враги.

Карла закрыла глаза, погрузившись в собственные мысли.

Прошло несколько минут молчания. Ни одного слова. Только звук дождя и биение их сердец.

— Что если я сделаю выбор, и он окажется неправильным? — спросила Карла.

— Тогда я буду рядом, чтобы помочь исправить. — Кайл улыбнулся, но в глазах была серьёзность.

— Мне нужно время. Я не хочу потерять ни карьеру, ни тебя.
— Мы — не противоположности. Мы — дополняем друг друга.

Она посмотрела на него и впервые за долгое время почувствовала, как сердце бьётся в унисон с его.

Потом они подошли друг к другу, и поцелуй был долгим и дерзким — такой, который говорит обо всём, чего слова не могут передать.

Кайл провёл пальцами по её лицу, а она, не отступая, прошептала:

— Обещай, что не уйдёшь.
— Никогда.

Ночь была только их, и больше никуда не хотелось идти.

Они засыпали, сливаясь в объятиях, которые были крепче страхов и сомнений, напоминая друг другу — вместе они сильнее.