7 часть.
— Я понял. Вместе сбежим и... — Феликс не успел договорить.
Хёнджин внезапно накрыл его губы своими. Это был не нежный поцелуй, а поцелуй-прощание. Губы Хёнджина были обветренными и солеными от крови, но в них была вся невысказанная нежность, вся тоска и вся безысходность. Он целовал его жадно, отчаянно, словно пытаясь вдохнуть в него всю свою силу, всю свою душу, чтобы того хватило на спасение. Феликс ответил ему с такой же яростью, цепляясь за него как утопающий за соломинку, в этом поцелуе был весь его страх, вся его наивная вера и безумная, выросшая в аду любовь.
Они оторвались друг от друга одновременно, тяжело и шумно дыша. Их лбы соприкоснулись, и они несколько секунд просто стояли так, делясь одним дыханием на двоих, в котором смешались боль, и что-то неизмеримо большее.
Потом они посмотрели друг другу в глаза — и неловко, горько усмехнулись. Сквозь слезы и кровь эта усмешка была самым печальным звуком на свете.
— Прости меня, Фелик, — прошептал Хёнджин, его голос срывался. — За то, что был холоден с тобой. Прости.
— Не извиняйся, ты... — начал Феликс, но Хёнджин перебил его, и его слова обрушились на Феликса как ледяная вода:
— Ты, Феликс, сам сбежишь отсюда. Я не буду бежать вместе с тобой.
В глазах Феликса мгновенно погас свет. Он отшатнулся. —Что?..
— Если я пойду с тобой, ты умрешь. Они поймают нас обоих. Поэтому... поэтому лучше умру я один.
Хёнджин поднял глаза и посмотрел на Феликса. Он видел в этих родных, таких искренних глазах целую бурю — непонимание, ужас, предательство и такую всепоглощающую боль, что его собственное сердце готово было разорваться. Он сделал последнее усилие и договорил: —Я... должен это сделать.
— Нет! — это был не крик, а сдавленный, разбитый стон. — Мы вместе сбежим, Хёнджин! Я тебя не оставлю! — Феликс схватил его за рубашку, притягивая к себе.
— Тебе нужно жить, Феликс! — голос Хёнджина сорвался на крик, полный отчаяния. — Как ты не понимаешь? Ты умрешь здесь!
— Я не смогу без тебя! — закричал в ответ Феликс, и в его голосе слышалась настоящая истерика. — Как ты не поймешь? Я живу ради тебя! Это ты мне дал эту любовь, это с тобой я снова ее почувствовал! Как ты этого не видишь?!
— Я понимаю, Феликс! — Хёнджин схватил его за лицо, заставляя смотреть на себя. — Я понимаю это лучше! И именно поэтому ты должен жить!
Феликс начал рыдать, беззвучно, всем телом, и притянул Хёнджина, вживаясь в его объятия, ища в них спасения, которого не было. —Я не уйду... — Феликс всхлипывал, его слова едва можно было разобрать. — Если ты умрешь здесь... то умру и я. Я не переживу этого.
Хёнджин обнял его так сильно, как будто хотел вдавить в себя, спрятать от всего мира. —Обещай мне, Феликс... что бы ни случилось... ты не умрешь. Я тебя никогда не прощу, если ты умрешь. Обещай.
— Обещаю... — выдохнул Феликс, — только если ты сбежишь со мной.
— Научись жить другой жизнью, Феликс. Забудь меня.
Феликс с силой оттолкнул его. Его руки тряслись, а глаза были полны такой ненависти и такой любви одновременно, что было больно смотреть. —Ну как же мне жить без тебя? — его голос дрожал. — Разве ты не понимаешь?!
— Научись жить без меня, — повторил Хёнджин, и каждое слово давалось ему мучительно.
— Тогда научи меня вообще дышать без тебя! — крикнул Феликс, и слезы ручьем потекли по его лицу. — Потому что я не могу! Меня душит одна мысль, что тебя не будет рядом! Знаешь, как мне тяжело? Знаешь, как больно? Я не смогу без тебя... пожалуйста, пойдем со мной...
Его слова ранили Хёнджина острее любого ножа. Он смотрел на этого сломленного, плачущего человека и понимал — он опоздал. Он подарил ему надежду и теперь отнимал ее. Феликс впервые за долгие годы почувствовал любовь, и теперь ему предстояло жить с ее другой частью. И от этого осознания Хёнджину стало больнее, чем от всех пыток вместе взятых.
— Хёнджин, я не смогу без тебя, — Феликс уже просто рыдал, его тело била мелкая дрожь.
Хёнджин молча снова притянул его к себе. Одной рукой он нежно гладил его взъерошенные волосы, а другой — водил по спине, ощущая под пальцами ужасающие шрамы от плетей. Он держал его, как самое хрупкое сокровище, которое он был обречен разбить.
— Я не хочу, чтобы тебя убили, Феликс, — его голос был едва слышным шепотом. — Ты должен бежать один.
В его объятиях Феликс лишь безнадежно качал головой, его рыдания становились все тише и безнадежнее. Они стояли так в темноте подвала — два потерянных человека, разрывающихся между любовью и долгом, между жизнью и смертью, их будущее было разбито вдребезги, и каждый осколок впивался в самое сердце.
**********************
Весь этот долгий день они провели вместе, сидя на холодном бетонном полу. Они говорили тихими голосами, делились обрывками воспоминаний о другой жизни, и даже улыбались друг другу сквозь боль и усталость. Но Хёнджин видел то, что разрывало его сердце на части — в глазах Феликса горел огонь надежды. Яркий, наивный. Феликс верил, что они выйдут отсюда вдвоем. Феликс уже строил планы, шептал о том, куда они пойдут, что будут делать. И каждое его слово было для Хёнджина ножом в сердце.
Они сидели, переплетя пальцы, и молча гладили друг другу руки — жест утешения и прощания одновременно. Так они просидели до самого вечера, пока последние лучи света не угасли в узком оконце под потолком.
— Ты же знаешь, да, что я не уйду без тебя, Хёнджин, — нарушил тишину Феликс, его голос был тихим, но твердым. — Тебе придется бежать со мной.
Хёнджин посмотрел на него, и в его глазах плескалась бездонная печаль. Он не мог разрушить эту надежду. Еще не сейчас. —Я побегу с тобой. Я не брошу тебя. Правда.
— Обещай! — потребовал Феликс, сжимая его руку.
— Нет. Ты обещай, что ты не умрешь. Что бы ни случилось.
— Я обещаю, Хёнджин.
Хёнджин обнял его крепко, прижав к себе, и только он один знал, что это объятие — прощальное. Возможно, в глубине души он все же надеялся на чудо. На то, что они выживут оба. Потому что он не переживет еще одной смерти. Особенно его.
***********************
Настала глубокая, звенящая тишиной ночь. Они лежали в обнимку в темноте, не смыкая глаз, прислушиваясь к каждому шороху за дверью. Время тянулось мучительно медленно.
**************************
Прошло два часа. Дверь со скрипом открылась, и в проеме возникла фигура солдата с фонарем. Он лениво направил луч света на них, убедился, что они на месте, и, фыркнув, присел на корточки, чтобы проверить их.
Это был их шанс.
Мгновение — и Хёнджин взметнулся с пола как пружина. В его руке блеснул самодельный заточка — ручка, которую он украдкой заточил о бетон всю эту неделю. Он не целился, просто со всей силы воткнул ее в шею солдата.
Раздался хриплый, захлебывающийся звук. Фонарь выпал из рук солдата и покатился по полу, освещая судорожно дергающееся тело. Судороги, несколько секунд агонии — и затем тишина.
— Феликс, беги! — Хёнджин резко толкнул его к выходу, его голос был сдавленным и резким.
— Нет! Только с тобой! — Феликс вцепился в его рубашку, его глаза полны ужаса и решимости.
— Я сказал, беги! Быстрее! — закричал Хёнджин, пытаясь высвободиться.
— Я без тебя никуда! — в голосе Феликса слышались истеричные нотки.
Хёнджин знал, что Феликс упрям. Он не хотел подвергать его верной смерти, но и не мог просто силой заставить его бежать одного. Сердце разрывалось на части. —Хорошо, — сдался он, и в его голосе прозвучала горькая обреченность. — Побежали.
Хёнджин схватил руку Феликса — холодную, дрожащую — и рванул его за собой. Они выскочили из вонючей, проклятой камеры в темный, холодный коридор. Неизвестность и опасность ждали их впереди, но они были вместе. На шаг ближе к свободе или к гибели.
--
1204 слов.