5 часть.
Глубокая ночь отступила, уступив место серому, безрадостному рассвету. Хёнджин проснулся от того, что его голова раскалывалась на части. За стеклами окон еще царила предрассветная мгла, и в ее холодном свете он увидел Феликса.
Тот сидел на своем стуле, свернувшись калачиком, поджав под себя ноги и обхватив их руками. Голова его была склонена на колени, белокурые волосы падали на лоб, скрывая лицо. Феликс казался удивительно хрупким и беззащитным, словно испуганный ребенок, ищущий утешения в собственном объятии. В слабом свете его веснушки были почти не видны, а черты лица, обычно оживленные, сейчас были размыты усталостью и сном. Что-то кольнуло Хёнджина в груди — странное, забытое чувство, похожее на жалость, но более теплое.
Хёнджин тихо, стараясь не скрипеть половицами, поднялся с кровати. Боль от вчерашнего алкоголя и ран была тупой и навязчивой, но она меркла перед другим грузом — грузом одиночества и необходимости. Он быстро и бесшумно собрал свои немногие вещи в рюкзак. Документы, оружие, немного еды. Он не мог больше оставаться здесь. Его найдут, и он приведет беду на голову этого наивного, странного парня. Феликс заслуживал лучшей участи, чем быть втянутым в его кровавый хаос.
Не оглядываясь, Хёнджин вышел из дома и растворился в утреннем тумане.
Хёнджин шел по пустынным улицам Сеула, его шаги были быстрыми и решительными. Цель была одна — добраться до хорошо охраняемой правительственной базы, предоставить документы президенту Южной Кореи и обречь Север на поражение. Это была его единственная миссия, его последнее дело.
Путь занял два часа. Наконец-то
Хёнджин оказался перед мрачным зданием из бетона и стекла. Внутри было тихо и пусто, лишь эхо его шагов сопровождало его по длинному коридору.
Вдруг позади себя он услышал тихий, но отчетливый шорох. Хёнджин молниеносно обернулся, рука потянулась к оружию.
За ним, прижавшись к стене, стоял Феликс. Он был бледен, запыхался от бега, но его глаза горели решимостью.
— Ты что тут делаешь? — прошипел Хёнджин, опуская пистолет. — Ты что, следил за мной? Зачем ты здесь?
— Я обещал помочь, — выдохнул Феликс, выпрямляясь. — И я здесь.
— Мне не нужна твоя помощь. Уходи. Сейчас же, — голос Хёнджина был низким и опасным.
— Но я не могу! Я хочу помочь! — в голосе Феликса слышались отчаяние и упрямство. Он впервые чувствовал себя нужным, пусть даже этот need был односторонним и опасным.
— Нет. Уходи, — Хёнджин повернулся к нему спиной, его слова прозвучали тихо, но окончательно. Хёнджин сделал шаг вперед.
Отчаянный порыв заставил Фелика схватить Хёнджина за рукав. —А ты помнишь, что было? — выпалил Феликс его пальцы дрожали.
Хёнджин резко остановился и обернулся. Его взгляд стал колким, изучающим. —Что было? — он нахмурился. — А что-то было, пока я был пьян? Я тебе что-то рассказал? Что-то важное?
На лице Феликса промелькнула растерянность и боль. —Ты не помн...
— Мне некогда, Феликс, — резко оборвал его Хёнджин, высвобождая руку. Его лицо снова стало каменной маской. — Просто оставь меня. Забудь, что ты меня когда-либо видел. Это самое лучшее, что ты можешь для себя сделать.
Хёнджин развернулся и зашагал прочь по коридору, не оглядываясь, оставляя Феликса одного в холодной, гулкой тишине чужого здания.
Но Феликс не отставал. Он шел по пятам за Хёнджином по бесконечным, похожим на лабиринт коридорам, словно тень. Хёнджин время от времени оборачивался и тихо, сквозь зубы, ругался, приказывая ему уйти, но Феликс лишь упрямо качал головой.
Их путь странным образом оказался беспрепятственным. Они без труда пробрались в роскошный, отделанный дорогим деревом кабинет президента. Тревожная тишина, витавшая в воздухе, давила на уши. Ни охраны, ни секретарей — будто здание вымерло.
— Может, теперь ты мне скажешь, почему все это? — нарушил молчание Феликс, озираясь по сторонам. — Почему так тихо? И зачем ты здесь?
— Тебе незачем знать, — буркнул Хёнджин, нервно перекладывая тяжелый рюкзак с документами с плеча на стол.
— Есть причина! — настаивал Феликс, переступая ему дорогу. — Почему ты вечно молчишь? Скажи мне! Я заслужил хоть каплю правды!
— Не хочу. Уйди с дороги, — Хёнджин попытался обойти его, но Феликс снова встал перед ним.
— Я не уйду! Ты мне уже вот здесь сидишь! — Феликс ткнул себя пальцем в грудь. — Я ради тебя сюда пробрался, рискую всем, чтобы помочь, а ты...
— Зачем? — голос Хёнджина сорвался на крик, эхом отозвавшись в пустом кабинете. — Я тебя об этом не просил!
И тогда Феликс с яростью и тем чувством, что не мог выразить словами, резко притянул Хёнджина к себе и впился в его губы своим поцелуем.
Это был не нежный поцелуй. Это было столкновение. Губы Феликса были горячими и требовательными, в них была вся его накопившаяся боль, гнев и непонятная, всепоглощающая тяга к этому человеку. Хёнджин на мгновение замер в шоке, его тело напряглось, а затем... затем ответило. Его губы приоткрылись в ответном жгучем, яростном поцелуе. Это была химия, мгновенная и бешеная, как короткое замыкание, — вспышка страсти, смешанной с горечью и опасностью. Они дышали друг в друга, забыв обо всем на свете, о войне, о предательстве, о документах. В мире существовали только они двое, сплетенные в этом отчаянном, запретном поцелуе.
Феликс оторвался первым, они стояли, тяжело дыша, лбы почти соприкасались. Глаза Феликса пылали.
— А теперь мне нужно идти, Феликс, — прошептал Хёнджин, его голос был хриплым и сломленным. — Это... это была ошибка.
— Ошибка? Того, что я... — начал Феликс.
— Не говори это слово! — резко оборвал его Хёнджин, отступая на шаг, будто обжегшись.
— Но я ведь тебе тоже нравлюсь? Разве не так? — в голосе Феликса звучала мольба и последняя надежда.
Хёнджин посмотрел прямо в его глаза, и в его взгляде была бездонная печаль. —Даже если и нравишься, — Хёнджин произнес каждое слово четко и холодно, — ты не получишь этой любви. Никогда.
Хёнджин видел, как в глазах Феликса гаснет свет, как боль сменяется леденящим разочарованием. Хёнджин знал, что Феликс искал в нем спасения, любви, но он мог предложить ему лишь гибель. Он сам не заслуживал ничего хорошего.
Хёнджин прошел мимо него, направляясь к двери. Но не успел он коснуться ручки, как двери распахнулись сами.
На пороге стояли его бывший начальник с Севера и сам президент Южной Кореи. Вокруг них окружила вооруженная охрана.
Начальник с холодной, торжествующей улыбкой окинул взглядом Хёнджина и сжавшегося в углу Феликса. —Вы долго шли, мои хорошие. Ну что, господин президент, — начальник повернулся к главе государства, — Я могу разобраться с вашим... гражданином? И взять его с собой. Как никак, он предал свою страну, а таких, как он, нужно наказывать. Строго.
Президент, избегая встречи с глазами Хёнджина и Феликса, холодно кивнул. —Конечно, можете. Нам не нужны такие граждане, как он.
Феликс инстинктивно рванулся за спину Хёнджина, вжавшись в его спину, как испуганный ребенок. Из-за его плеча виднелся только испуганный, широко раскрытый глаз и взъерошенные белокурые волосы.
— Берите только меня! — голос Хёнджина прозвучал низко, грубо и не оставляя пространства для споров. Он выставил руку назад, защищая Феликса, словно живой щит. — Его оставьте. Он здесь ни при чем, просто случайный дурак.
Начальник медленно, с издевкой, поднял бровь. —Что-что, прости? Не указывай мне. — начальник едва заметно кивнул головой. — Берите их обоих.
Как по сигналу, вооруженные люди в форме плотным кольцом сомкнулись вокруг них. Хёнджин попытался сопротивляться, оттолкнуть одного из солдат, но его раны дали о себе знать — движение вышло скованным и слабым.
— Уроды! Не трогайте его! — закричал Хёнддин, но его голос был заглушен звуками борьбы.
Кто-то сильным ударом подсек ноги Хёндж, и он рухнул на колени. В следующее мгновение на голову ему набросили плотный, пахнущий пылью и потом мешок из грубой ткани. Мир погрузился в темноту. Он услышал, как Феликс вскрикнул — коротко, испуганно — и затем последовал глухой звук удара и звук падающего тела.
Последнее, что успел подумать Хёнджин, прежде чем острая боль в затылке поглотила сознание, — что он все-таки втянул его в свою погибель.
Сознание возвращалось к Хёнджину медленно, сквозь густой туман боли и дезориентации. Первым прорвался сквозь него звук — пронзительный, сильный крик, а затем сдавленная, разбитая мольба: —Остановитесь... прошу...
Сердце Хёнджина сжалось от внезапного, леденящего ужаса. —Феликс? — его собственный голос прозвучал хрипло.
Туман перед глазами рассеялся, и его сознание наконец пронзила мучительная ясность. Картина, открывшаяся ему, вогнала в сердце ледяной клинок.
Феликс лежал на грязном, холодном бетонном полу какого-то подвального помещения. Его спина была исполосована алыми полосами, а тонкая рубашка висела кровавыми лоскутьями. Над ним, с холодным, почти скучающим видом, стоял его бывший начальник. В его руке был гибкий, тонкий прут, снова заносившийся для удара.
— О, проснулся, наконец-то, — начальник произнес это с отвратительным, довольным спокойствием, опуская прут. Он повернулся к Хёнджину, и на его лице расплылась медленная, жестокая улыбка.
— Как приятно, что ты присоединился к нам. Твой маленький друг оказался весьма... громким. Надеюсь, мы не отвлекли тебя от отдыха?
Хёнджин рванулся вперед, но грубые руки охранников мгновенно сковали его, прижав к стулу, на котором он сидел. Все его существо кричало от ярости и беспомощности. Хёнджин видел, как вздрагивает спина Феликса при каждом его прерывистом вдохе, видел капли крови на сером бетоне. И в этот миг Хёнджин понял с абсолютной, ужасающей ясностью: он привязался к этому наивному, упрямому, солнечному парню. И мысль о том, чтобы потерять и его, быть виновником его гибели... эта боль была страшнее любой пытки. Она грозила разорвать его изнутри, оставив лишь пустоту, из которой уже не будет выхода.
--
1460 слов.