Коптокмия

(Заведомо не самый лучший вариант действий)

Второе января плавно перетекло в третье, как и положено, в полночь. Лёня не спал. Праздники шли хорошо. Новый год встретили дома, в кругу друзей, а сегодня, точнее, уже вчера, второго числа, пошли в гости к Ивановым доедать голубцы и селёдку под шубой. Мама и Лена отвлекали Лёню от дум о подруге, давая ему различные, по большей части бесполезные, задания.

Дважды за эти дни написала Кристина. «Как там?», на которое парень ответил, что пока никак. И «Ну чо, узнал о Нике?», от которого у Лёни заслезились глаза. Если бы он так написал подруге, она бы сразу кинула его в игнор и даже не стала бы разбираться.

Когда он только познакомился с Никой и переписывался с ней каждый день, его забавляла её привычка исправлять ошибки в тексте собеседника. Он понимал, что многих это бесит, но ничего не мог с собой поделать. Ему очень понравилась Ника, и он готов был терпеть всё. Первое время он часто ловил себя на мысли, что представляет поцелуи с ней, и не только. Частенько, рисуя, он изображал обнаженную подругу, и к счастью, очень плохо рисовал, да к тому же пририсовывал в некоторых местах пару размеров, так что даже в упор смотря на его «шедевры», Ника не могла догадаться, что являлась прототипом Лёниных героинь.

Через время парень понял, что Ника никогда не думала о нём как о предмете воздыхания, и постепенно свыкся с мыслью, что они просто друзья. В какой-то степени, он даже гордился тем, что у него есть друг противоположного пола – девушка красивая, умная и талантливая (умелая, уточнила бы она, поскольку в плане психологии талант – это высшая степень умения, а Ника высшей степенью пока вряд ли обладала).

– Ну чо, узнал о Нике, – снова прочитал Лёня и написал:

«Утром позвоню следователю».

Ответ брякнул через секунду:

«Менты тебе не помогут».

«Я знаю номер Альфреда, дам его им».

«Они распечатки звонков делали. Альфреда давно допросили. Я на него накапала».

«Тогда есть второй вариант. Расскажу, если что-то узнаю».

«Какой второй?»

– Леонид, убери телефон, ты же знаешь правило, – попросила мама.

– Мы же не за столом. И не разговариваем, – ответил сын, смотря, как Лена танцует с Костей, а Костины родители – друг с другом. Катя, как и Лёня, со скучающим видом поглядывала то в планшет, то на родных и гостей.

– Разговариваем.

– Ладно, ма. – Лёня убрал в карман джинсов смартфон, не ответив Кристине. – Тебя не смущает, что Ленка танцует с Костиком?

– А что, хорошая партия.

– Ты выпила, что ли?

– Вина, – подтвердила женщина.

– Два дня вино пьешь.

– Так, давай без этого, а то я про водку вспомню и побег из дома в час ночи.

– Молчу, молчу, – вздохнул Лёня.

Мама поняла, что надавила на больную мозоль, и тоже вздохнула.

– Косте всего девятнадцать, а у него уже машина.

– Папина.

– Да, с папами легче. Тебе самому придётся на машину зарабатывать.

– Мне бы на комп нормальный заработать...

– Ух, мам, пошли танцевать! – Ленка подбежала и потянула маму за руки.

Казалось, ей и самой поднадоело, что Костя оказывает ей знаки внимания. Наверное, в колледже у неё достаточно ухажёров и поинтереснее.

Лёня сходил умыться и на обратном пути прихватил из кухни бутерброды с икрой. Ивановы жили хорошо, но икра на их бутербродах была ненастоящая. Лёня запил их колой и прилег в комнате у Кости.

Он проснулся около восьми утра. Все ещё спали. Парень увидел Костю, свернувшегося калачиком на краю своей двуспальной кровати, потому что остальное пространство занимал Лёня.

Он пошел умываться, заметив, что мама с Леной, как культурные люди, переоделись в халаты и спят на кровати Кати, а та расположилась на матрасе под их ногами, поскольку её комната была одной из самых маленьких в квартире, и места чтобы лечь в ней больше не было. Зал, где спали хозяева, был закрыт стеклянными дверями, и Лёня по храпу понял, что и они не скоро проснутся.

На правах давнего друга после ванной он направился на кухню, и пока закипал чайник, поставил многочисленную посуду в раковину, залил её водой, убрал весь мусор в мусорный пакет под раковиной, что ещё можно спасти убрал в холодильник, оставив себе кусок торта и пару фирменных ивановских мантов с тыквой. Поев, он решился позвонить капитану Шрайберу.

Мама спала крепко, так что Лёне не составило труда вытянуть у неё из-под подушки телефон. Он знал, что она записывала номер следователя. Когда он нашёл его и переписывал в собственную телефонную книгу, в груди колотилось сердце. Лёня всегда немного волновался при личных звонках, это не касалось разве что мамы и сестры, любому другому, будь то служба такси или пиццерия, парню было очень тяжело позвонить и начать разговор. Даже звоня Нике он чувствовал себя неуютно первые секунды общения. И, если заметить, он никогда не звонил ей на номер, обычно они пользовались видеозвонками в сети, это было и удобнее, и дешевле. Так что позвонить совершенно чужому, не совсем дружелюбному, да к тому же полицейскому, было для Лёни огромной жертвой ради спасения подруги.

Он сел за кухонный стол, глотнул колы и нажал набор номера. Пошли гудки, отдаваемые эхом в похолодевшей груди парня.

– Да?

– Капитан Шрайбер?

– Леонид, это вы?

– Я самый. Вы узнали мой голос?

– Сегодня ночью мне в истерике позвонила сестра Вероники и обвиняла вас во всех грехах. Вы можете это объяснить? – сразу перешёл в наступление полицейский.

– Я встречался с ней единожды, и у меня сложилось мнение, что она довольно нервная особа, – унимая дрожь в коленках, отчеканил Лёня вполне уверенно.

Шрайбер молчал, а потом, усмехнувшись, спросил:

– Вы что-то вспомнили?

– Я кое-что узнал...

– Говорите.

Лёня собрался с мыслями.

– Вы сделали распечатку звонков Ники?

– Это стандартная процедура.

– Там не было иностранного номера с двумя четверками на конце?

– Там не было иностранных номеров вообще. И я не должен вам об этом сообщать.

– Я об этом и сам догадался. – Лёня потер лоб. – У Ники было два телефона. И два номера. О втором никто не знает.

– Хм...

– Капитан Шрайбер, на второй номер ей часто звонил человек с очень взрослым голосом. Я подозреваю, что он как-то связан с её исчезновением.

– Почему ты сразу не сообщил нам о втором телефоне? – перебил Шрайбер, забыв о том, что они на «вы».

– Я тогда об этом не знал...

– Повторите, пожалуйста, юноша.

Как же Лёня не любил работников органов за этот их снисходительный тон.

– Я узнал о втором телефоне тридцать первого декабря, но были праздники, и...

– И вы решили дать мне отдохнуть?

– Простите. Я так и думал, что нужно позвонить сразу.

Вина за собственную глупость тяжелым камнем свалилась на Лёню и будто сдавила грудь. Он назвал сестру, посоветовавшую не беспокоить капитана в праздники, всеми нелестными словами, но услужливый мозг тут же добавил: «Ты сам виноват. С каких это пор ты слушаешь Лену?». Да, он осознал, что просто боялся звонить Шрайберу. Боялся говорить. И боялся того, что будет дальше.

– Ну что уже поделать! Вы можете сообщить, от кого и при каких обстоятельствах узнали о втором телефоне?

– М-м-м, – задумался Лёня, – вообще-то, он теперь у меня... Я его нашёл...

– Нашли? У себя в квартире?

– Нет... После того, как вы приходили, я решил пройтись по местам, где мы бывали с Никой, и... Все выглядело так, будто она оставила смартфон специально. Он был в пакете, чтобы, видимо, никто, кроме меня, не понял, что это не мусор.

Капитан молча слушал. Потом Лёня услышал шевеления и догадался, что до этого момента Шрайбер лежал в постели, а теперь поднялся.

– Ладно, вы сейчас дома? – спросил он уже не так грубо, а, скорее, участливо.

– Нет, в гостях. И мне не хотелось бы их тревожить.

– Когда вы будете дома?

– К вечеру, думаю. Я позвоню часов в пять?

– Договорились. Мне нужно это запротоколировать. Предупредите маму, чтоб мой приход не стал сюрпризом.

– Разумеется. До свидания. – Лёня отключился. Он протяжно выдохнул и потер лоб так, что, казалось, чуть не сорвал с него кожу.

Не прошло и минуты, как он услышал, что звенит мамин телефон. Она ответила на звонок, разговор был коротким. Женщина появилась на кухне, печально поглядев на сына.

– Мне звонил капитан Шрайбер.

– Да, я с ним договорился о встрече.

– Он побоялся, что ты делаешь что-то без моего ведома.

– Я думал сказать тебе, когда проснешься.

– Расскажешь ему об СМС-ке?

– Чаю? – спросил Лёня, наливая себе новую порцию. Мама кивнула, и он наполнил ещё одну кружку. – Я расскажу обо всем, что выяснил за эти дни. Разговор будет при тебе, так что незачем повторяться.

– Он придет после пяти. Надо домой. Там ведь полный погром.

– Да, хорошо, что у нас нет кошки. Она бы уже померла с голоду.

К двенадцати, когда Ивановы частично проснулись, семья Лёни засобиралась домой. Чуткие друзья вызвали им такси, но таксист, по всей видимости, и сам был с похмелья, и потому медленно и грустно тащился по городу, так что Лёня даже задремать успел.

– Почти не спишь в последнее время, – заметила мама.

– Это нормально для подростков. Это не из-за Ники, – ответил ей Лёня.

В квартире был бардак, какого парень и не помнил. На столе забыли вазу с фруктами, и все дольки мандаринов усохли и стали похожи на пластиковые. Экономная мама, конечно же, их не выкинула, а сложила в холодильник, чтобы потом придумать, что из них сделать. Лена зашуршала по квартире, наводя чистоту, как только узнала, что вечером явится капитан Шрайбер. Лёня решил привести мысли в порядок и набрать себе ванную.

– Подожди, мне раковина будет нужна, – попросила Лена, и пока она набирала ведро воды и полоскала половую тряпку, Лёня завернул в свое полотенце смартфон Ники и взял карандаш с чистым тетрадным листочком.

– Что ты там делать будешь? – появилась сестра у него за спиной.

– Это потом, – отозвался парень, положив листок на стол. – Свободно?

– Иди мойся.

Лёня аккуратно подобрал полотенце и чистую домашнюю одежду и закрылся в ванной. На своем смартфоне он отключил звук и вибрацию, поставил музыку и положил его на машинку, пока раздевался.

– Сколько раз говорить?! Не бери телефон в ванную! Уронишь в воду – куплю чёрно-белый «кирпич»! – негодовала мама.

– Я просто музыку включил. Релаксация.

– Отдай телефон.

– Я голый и уже в воде, – Лёня громко поплескался, чтобы мама это услышала.

Когда она отошла от двери, Лёня схватил смартфон Ники, открыл сообщения и не читая начал делать снимки экрана. Потом повторил трюк с журналом звонков за последние три дня и переписал номера мало-мальски важных персонажей в свою телефонную книжку. Быстро подключился к интернету и, заодно убедившись в том, что Ника виртуально общалась с ним исключительно с этого телефона, переслал от её имени самому себе все скриншоты, а потом удалил их с её смартфона. 

В принципе, он понимал, что полицейским ничего не стоит узнать, что он делал снимки с экрана, но с другой стороны, зачем им это нужно и что даст. Да и Лёню не сильно это волновало. Он был не виновен в пропаже Ники и сам её искал. Вряд ли его можно в чём-то обвинить, что бы там не наговорила Кристина.

После того, как он исполнил задуманное, он отложил смартфон и погрузился с головой в горячую воду. Из его трубки зазвучала ария Баха, которую он скачал вместе с другими классическими композициями после ночной прогулки с Никой. Лёня сел, обняв колени, и вслушался. Качество записи было не идеальным, но парень будто почувствовал, как пианист нажимает на клавиши и те поскрипывают под его пальцами тихо и даже изящно, не то что клавиатура компьютера, стреляющая как дробовик, особенно в ночной тишине. Когда музыка затихла, Лёня понял, что ему стало совсем грустно, и, что самое удивительное, страшно. Капитан сказал тогда, что ищут не Веронику, а её тело. Уже третье января. Минус двадцать пять за окном. А она ушла без денег и документов.

Парень вылез из ванной, обтёрся, оделся, и пряча чужой смартфон за пазухой, зашёл к себе в спальню. Лена только домыла пол и пахло пылью, о чём Лёня и сказал, морщась.

– Ты что? Будто дождём. К тому же я порошок добавила.

– Петрикор.

– А? Нет, «Тайд».

– Петрикор – это запах дождя.

– Лёнь, я про дурку не шучу.

– В дурку-то за что? – Лёня даже улыбнулся. – Залезь в Википедию.

– Да я даже слово не запомнила, – ответила сестра, подхватила ведро и вышла.

Лёня растрепал чёлку, чтобы лучше сохла, прикрыл дверь и сел за стол. Нужно было переписать пункты, чтобы показать их Шрайберу... не на листочке с сюжетом из манги.

«Первое – у Ники был номер, о котором никто не знал. Звонки на первый номер автоматически переводились на второй. Я никогда не видел её первого телефона».

– Интересно тогда, с чего бы Ника собиралась звонить Кристине и врать ей про пленер, ведь та бы увидела чужой номер и что-нибудь заподозрила? – задал вопрос Лёня самому себе, хотя уже придумал пару ответов, пока был в ванной.

«Второе – на этот номер часто звонил «А», и это не Ашот. Третье – после встреч с неизвестным (предположительно, учителем Изо Альфредом кактотамовичем) у Ники появлялись новые вещи, которые она оправдывала наличием стипендии. Четвёртое – Ника знала, что что-то случится, и пыталась предупредить меня 25 декабря. До этого я не мог связаться с ней около трёх недель. Что она делала в то время?»

Лёня опять задумался, потирая лоб. В заметки, которые должны были помогать ему, а не запутывать, снова прокрадывались вопросы. Переписывать парень не стал.

«Пятое, – с болью в сердце написал Лёня: – Ника познакомилась со мной специально и исключительно из-за редкого имени, чтобы в случае чего меня легко было вычислить. Дата моего рождения связана с трагедией в её жизни. – Он сглотнул. – Шестое – Нике нравится рисовать тополь на семнадцатом километре по дороге к «Союзу», и она была там 23 или 24 декабря».

– Нет, легче не становится. – Лёня внимательно пробежал глазами первый список. Тот был даже связнее, но не для глаз следователей. Говорить о том, что вряд ли поможет в поисках Ники, Лёня не собирался.

– Сынок, обедать.

– Иду.

Лёня сел за стол на свое привычное место, мама поставила перед ним тарелку с пельменями. Лена достала из холодильника остатки салатов и кетчуп.

– Приятного аппетита, – пожелала она маме и брату.

– И тебе.

– Вот Лена уедет, а мы с тобой будем сидеть на макаронах, – обратился Лёня к матери.

– Да, Лёнь, но я там тоже, знаешь ли, не лобстеров кушаю.

– И куда ты деваешь карманные, которые я тебе пересылаю? – с подозрением спросила мама у Лены.

– Коплю на подарки. Следующий на очереди тебе на день рождения, между прочим, а потом Лёнин, а потом мой, вот тогда и оторвусь.

– Хорошая идея – дарить себе подарки, – заметил парень.

– Кстати, мы с этой суетой совсем забыли про них. – Лена побежала в зал к елке.

– Это всё ты со своими фейерверками, – крикнула ей вдогонку мама. – Нельзя сначала доесть?

Девушка вернулась с коробочками.

– Это, мамуль, тебе от нас с Лёней, – Лена передала ей красивый фирменный пакет и поцеловала в щеку. – А это тебе, – она сунула Лёне красную коробку.

– Я потом открою.

– Нет, открывай. Тебе понравится.

Лёня, как и все нормальные люди, очень любил подарки и накануне Нового года жутко хотел узнать, что лежит в этом внушительного размера свертке, но сейчас у него категорически не было настроения. Под ждущими взглядами он нашёл край оберточной бумаги и вяло стянул её. Перед ним лежала коробка от обуви «Спортмастер».

– Ого.

– Открой, открой, – торопила Лена.

Мама тоже заинтересованно смотрела.

Лёня убрал крышку и увидел мощные чёрные зимние кроссовки с красными вставками.

– Ленка, это же дорого! – удивилась мать, а Лёня так и смотрел на них, ничего не говоря.

– Обалденные, – наконец сказал он. – Спасибо большое. – Вытащил, прикинул размер. – Целовать не буду.

– Ой, и не надо. Пожалуйста.

– Ты где столько денег взяла? – допытывалась мать, взяв из рук Лёни коробку и разглядывая кроссовки.

– Ходила с подружками по магазинам, и увидела их со скидкой. Последний размер. Огромная удача.

– А я ей кружку подарил, – заметил Лёня.

– Ничего, ничего. Зато какой подарок ты Нике купил, ух.

Мама перевела взгляд с дочери на сына.

– Ты его не видела, – обратился парень к сестре.

– Но ты вышел из ювелирки!

– Это был магазин бижутерии!

– Ладно, ладно. Ешьте уже, – привычным тоном успокоила их мать, разворачивая свой подарок. – Ой, Леночка, спасибо, – она вдохнула лёгкий аромат духов с крышечки.

– Роза, жасмин и ещё куча всего.

– Люблю жасмин. Умница.

– Пожалуйста, – кашлянул Лёня.

– Да, сыночек, тебе тоже спасибо. – Мама успела поцеловать его в висок, пока он не уклонился.

Обед продолжался в приподнятом настроении. После него Лёня помог убрать со стола и помыл посуду, а затем пошёл в прихожую примерить новую обувь. Он прохаживался взад-вперёд мимо зеркала в пол, закреплённого на дверце старого шифоньера.

– Ну как? Правда нравится? – спросила Лена.

– Конечно. Спасибо, Лен. Только честно скажи, сколько стоили?

– Столько, что сам себе ты бы их не купил.

– И где ты деньги взяла?

– Курсовые на заказ писала, – шёпотом призналась сестра. – Маме не говори. И про скидку я не соврала, минус семьдесят процентов.

– Да ну?

– Новогодние скидки – они такие. К тому же, мы с подругами пять пар обуви там купили.

– Ты себе что-нибудь взяла?

– В спортивном магазине? Там ничего на шпильках нет, – она кивком указала на свои «парадные» сапоги.

– Как прогуляешься в них, расскажешь, выдерживают они мороз или нет. Может, и возьму себе кроссовки. Правда, тогда придётся и куртку другую покупать.

– Успокойся, – улыбнулся Лёня, разулся и зашёл к себе в спальню.

После историй о Нике ему казалось подозрительным наличие денег у молодых девушек, и в особенности у его собственной сестры. Но он успокоил себя, ведь Лена росла совсем в другой среде и вряд ли когда-либо смогла бы попасть в схожую с Никиной ситуацию. А если и попала, то мама бы уже знала, поскольку они с Леной лучшие подружки.

Он сидел за компьютером до пяти часов, а потом зашёл в зал и сел напротив мамы. Та увлечённо смотрела сериал про врачей.

– Пора? – не отрываясь от экрана, спросила женщина.

– Вроде да.

– Ну, звони.

Лёня позвонил капитану Шрайберу.

– Я уже в пути к вам.

– Хорошо, ждем.

Через двадцать минут в дверь позвонили и постучали одновременно. На пороге стояли капитан и его напарник. Лёня по-хозяйски пригласил их на кухню. Мама последовала за ним, попросив любопытную Лену оставаться в зале. После приветствий и предложений выпить чай Лёня начал серьёзный разговор. Он положил перед капитаном тетрадный листок, исписанный аккуратным почерком.

– Что это?

– Список того, что кажется мне странным.

Капитан с серьёзным лицом перечитал пункты и, к счастью Лёни, ни разу не улыбнулся.

– Первый вопрос: откуда вы знаете голос неизвестного, звонившего Веронике?

– Он так надоедал ей, что она просила меня ответить за неё. Я подумал, хотела отбить настойчивого кавалера, – пожав плечами, ответил Лёня. Он был готов к этому вопросу.

Капитан, переглянувшись с лейтенантом, вытащил из принесённой папки фото.

– Этот телефон вы видели у неё?

Лёня посмотрел и мысленно ахнул. На фото был изображен смартфон Ники в таком же зелёном чехле, только на два тона темнее. Было видно, что изображение несколько раз увеличили и вырезали из общей картины. Скорее всего, это было селфи перед зеркалом, идею которых Ника не очень любила, но ведь каждая уважающая себя школьница должна иметь хотя бы одно такое фото.

– Нет, но... этот такой же, как второй. Они почти идентичны.

– Кстати, где он, второй?

– На зарядке. Сейчас принесу.

Лёня встал из-за стола и немало удивился, когда грузный лейтенант последовал за ним. В спальне парень вытащил смартфон из-под постели и принес его Шрайберу. 

– Он был полностью разряжен. Полагаю, из-за мороза.

– Вы сказали, что Вероника будто оставила его вам?

– Не уверен, что именно мне. Но, насколько я знаю, о том месте, где я его нашёл, знали только я и Кристина, сестра Ники. Но Кристина, как мне кажется, не знает точно, где оно находится.

– А вы знаете?

– Да. Я с Никой был там всего один раз, но она дала понять, что частенько туда наведывается. А потом я узнал от Кристины, что Ника накануне... Ой, нет, за два дня до пропажи ездила на то место. И я решил, что это не просто так.

– Ника куда-то ездила за два дня до пропажи?

– Кристина сказала, двадцать третьего или двадцать четвёртого декабря. Там записано.

– Нам Кристина ничего такого не говорила.

– Она не думала, что это важно. Она всех собак спустила на этого учителя рисования.

– А вы не уверены, что учитель виновен?

– Я не могу проверить. Выясните, что это за «А», и всё станет ясно.

– У тебя всё так легко, – хохотнул лейтенант, подав голос впервые за всё пребывание в доме Лёни.

– Леонид, если верить распечатке звонков с первого номера Ники, то она очень часто, я бы сказал, подозрительно часто, общалась со своим куратором из художественной школы.

– Может, у неё были проблемы по учёбе.

– Ты сам-то в это веришь?

– Ходко, – спокойно обратился Шрайбер к напарнику, и тот уткнулся в предложенную ему чашку чая.

Капитан опустил внимательный взгляд на листок.

– Вероника намекала вам на то, что чего-то боится?

– Не совсем так. Двадцать пятого декабря она ночевала у меня и перед уходом сказала, что... – Лёня обвёл глазами присутствующих, – что Гарри Поттер очень расстроился, что мало знает о Дамблдоре.

– Угум, – выдавил из себя капитан, снова опустив глаза на записи Лёни.

– Я тоже подумал, что это если не странно, то смешно, но мы ведь оба были с похмелья... Я думал, она просто с непривычки... – «гонит» – хотел сказать Лёня, но новая манера выражаться литературно не позволила ему такой вольности.

– Гарри Поттер мало знал о жизни Дамблдора, как вы мало знали Веронику?

– Именно. Я бы и не запомнил, если бы Ника не упомянула следователей.

– Что, простите?

– Она сказала, что мне будет что рассказать, если придут следователи. Так что, думаю, она сбежала... Но не просто так. Она боялась, что её убьют.

– Кто, она не поделилась?

– Нет. Но двадцать восьмого она была жива, это точно, – выпалил Лёня и ждал, что Шрайбер задаст справедливый вопрос, откуда ему это известно. Но следователь молчал, прекрасно понимая, что парень сейчас продолжит. – Она прислала мне СМС, – Лёня вытащил смартфон и показал сообщение от подруги. – Во-первых, СМС-ки между нами редкость. Интернет удобнее. А во-вторых, прочитайте.

– «Дамблдора убили в конце».

– Бред сумасшедшего, я знаю. Но только если вырвать из контекста, – качнул головой Лёня на листок. – Она написала это, потому что не успела сказать мне, когда была в гостях. Вспомнив тот разговор и приплюсовав к нему это сообщение, я стал соображать, что дело плохо. Вспомнил, как Ника просила меня ответить на звонок голосом потвёрже. Обиделась, что я не рычал в трубку басом, а разговаривал нормально. Она хотела напугать этого «А».

– Отложим пока это, – сказал Шрайбер после задумчивой паузы. Он ткнул пальцем в листок. – Если Вероника перевела звонки на другой номер, имела почти идентичные телефоны, то ей нужно было быть очень осторожной, чтобы ненароком не перепутать их.

– Это точно.

– Как вы поняли, что их два?

– Ну, во-первых, куда бы она сбежала без телефона? А во-вторых, я звонил с этого её отчиму, и он не знал, чей это номер. То есть, в его телефоне на контакте с Никой записан другой номер, думаю, от первого смартфона.

– Предположим.

– Я тоже долго сомневался. Ника хотела позвонить Кристине, когда была у меня, но так и не позвонила. Думаю, она бы послала сообщение "В контакте" или воспользовалась бы видеозвонком. Тогда бы Кристина не поняла, что у Ники другой номер. Или ещё веселее, – выдал Лёня вторую теорию, надуманную в ванной, – первый смартфон все это время был в её сумочке, и она надеялась незаметно для меня включить его и позвонить сестре.

– Очень содержательно, – сказал Шрайбер. – Зря вы не позвонили мне раньше.

Лёня испепелил бы Лену взглядом, если бы она находилась в этой комнате.

– Загадочное место – это тополь на «Союзе»?

– Да.

– А трагическая дата с чем связана?

– Не могу сказать, – Лёня поймал взгляд мамы, которая не знала, что написано на его листке.

– А назвать дату можете?

– Двадцать первое августа, – ответил Лёня под судорожный вздох матери. – Когда мы только познакомились, я думал, что причина тому дата моего рождения. Так и оказалось, только в другом контексте.

– Мы видели вашу переписку. Об этом я тоже не имею права говорить, – подмигнул мужчина.

– Ну да. Только Ника родилась в мае.

– Да, знаю. Это всё? – спросил капитан, снова просматривая листок. – Я заберу его?

– Берите.

Он уложил смартфон и записку в прозрачный пакет. А Лёня, набрав воздуха в грудь, сказал:

– Я могу задать вопрос?

– Лёня! – возмутилась мать.

Капитан посмотрел сначала на неё, а затем на парня, и выжидательно склонил голову.

– Вы узнали, где была Ника в середине декабря?

– Это не было секретом для её родителей.

– А поточнее? – осмелился попросить Лёня.

– Простите, юноша, но не думаю, что могу разглашать эту информацию.

– Очень жаль.

– Спасибо за то, что всем поделились со мной, – проговорил капитан, будто желая немного смягчить разочарование Лёни, пока тот грустно кивал.

– Не всем. Лёнь, признайся им, – срывающимся голосом приказала мама.

Все находящиеся в кухне уставились на маленькую женщину, казалось, даже Лена из соседней комнаты скатилась по стенке, подслушивая эти слова. Только ведущий прогноза погоды с чётко отрепетированной весёлостью сообщил из телевизора о том, что в ближайшую неделю ожидаются метели и температура до минус тридцати.

– Я слушаю, – сказал Шрайбер, сверля парнишку взглядом.

У мамы Лёни тряслись руки, а он не мог понять, в каком из восьмисот своих грехов, к большей половине которых причастна Ника, он должен признаться.

– Расскажи им, откуда в ванной была её кровь.

– Да ма! – обалдело вскрикнул парень голосом, больше похожим на Ленкин, чем на свой. – С чего ты взяла, что это не твоя кровь или моя?

– С того, что в те дни из меня кровь не лилась! – краснея, ответила женщина.

– Из Ники тоже, – возмутился Лёня.

– Вам это досконально известно? – уточнил капитан.

– Нет, – после паузы сказал парень. – Если вы о том, мог ли я разглядеть... на ней раны... то нет. Мы ведь друзья. Самые обыкновенные друзья. И моя мама может подтвердить, что мы с Никой оба крепко спали в ту единственную ночь, когда она у меня ночевала.

– Могу, – тут же сказала мать. – Но что вы делали днём, пока я была на работе, я знаю только с твоих слов.

Лёня взглянул матери в глаза. Он не мог понять, чего она добивается.

– Утром Ника принимала душ, – продолжил он свой рассказ. – И стирала свои вещи. Когда стиральная машинка затихла и я на правах хозяина дома хотел вынуть из неё вещи, Ника довольно грубо... нет, скорее, напугано... в общем, она остановила меня и пошла в ванную сама. Вышла уже одетой и накрашенной.

– И вы ничего странного не заметили? – осторожно спросил Шрайбер.

– Кроме того, что в джинсах она выглядит гораздо стройнее, чем в халате сестры, нет, простите.

– Она надевала халат вашей сестры?

– Пока стиралась её одежда, – уточнил парень.

– Я могу взять этот халат?

– Я постирала его в тот же день, когда Ника ушла. Через несколько дней приехала Лена и носила его дома.

– Да, так и есть, – с сожалением подтвердил Лёня, сам не понимая, о чём жалеет. – Ванну мыли уже неоднократно, так что информация о том, что там якобы была кровь Ники вообще бесполезна, – добавил парень, буравя взглядом мать.

– Никакая информация не может быть бесполезной. Так что, если помните что-то ещё, пожалуйста, говорите.

Лёня мысленно пробежался по своему списку.

– Вроде нет. Простите. Но надеюсь, вам не составит труда найти этого «А». Жаль, что официально я не имею права узнать о результатах расследования.

– Я лично вам позвоню, если мы найдем Веронику. Сначала, разумеется, ее матери, но затем сразу вам.

– Спасибо.

– А теперь одевайтесь, и вы тоже, – кивнул капитан на маму Лёни.

– Зачем?

– Съездим к этому дереву, а потом в участок.

– Ох, – вздохнула мама, но вовремя остановила себя.

Лёня надел самые тёплые вещи, специально тянул время, пока мама полностью одетая, причитала в прихожей под усталым взглядом капитана Шрайбера, а лейтенант Ходко разогревал машину у подъезда.