Плотское влечение [18+]

Тяжелое дыхание уничтожает мою грудную клетку. Между ног обдает таким жаром, что я перестаю чувствовать реальность. Неспешно стискиваю бедра и кладу ладонь на низ своего живота, осторожными движениями массируя так, чтобы снизить спазм, который так и вырывается наружу.

Я бросила презрительный взгляд на дверь, за которой слышится шум воды. Массимо покинул меня так легко, словно я ничего не значу. Но я чувствовала его ужасно твердую эрекцию, и мне бы хотелось ощутить нечто большее...

О боже, о чем я только думаю?

Я опустила голову и покраснела, чувствую, как мои щеки становятся красными. В горле пересохло, я не знаю, что сказать, что чувствовать и как себя вести. Мне кажется, что сейчас ко мне приковано столько взглядов. Я хочу просто исчезнуть. Провалиться сквозь землю и перестать думать о нем.

Руки вспотели, пока я прикрывала лицо ладонями. Нервный смешок вырвался из моего горла, и я встала с кровати. Хорошо, что у меня месячные и я в прокладке, иначе бы моё белье превратилось бы в мокрую ткань, как от проливного дождя.

Я поспешила покинуть спальню и подошла к окну и позволила воздуху проникнуть в пентхаус с помощью механической приточно-вытяжной вентиляции.

Почувствовав прохладный ветер, я расслабилась и вздохнула с облегчением.

— Мам, я готова! — услышала я голос Лорелей позади.

Обернувшись, я с легкой кривой улыбкой на губах, но лишь с одной стороны, взглянула на нее. Лорелей была одета в спортивные штаны бледно-розового цвета и толстовку аналогичного оттенка.

— Умничка, — сказала я с нежной интонацией, потрепав ее заплетенные волосы.

— А ты не готова.

Я смеюсь и направляюсь обратно в комнату, чтобы одеться. Я совершенно забыла про Массимо. Забыла, как сама приставала к нему и старалась добиться его внимания. Забыла, как придумала самую нелепую отговорку в мире о проверке, и сгорела со стыда.

Когда я зашла в спальню, достала из тумбочки костюм, похожий на тот, что был у Лорелей. Только этот был темно-шоколадного цвета. Наверное, я выбрала такой оттенок не только потому, что он мне нравится, но и потому, что шоколад — это не просто сладость, а нечто глубокое и запоминающее.

Вдруг я вспомнила про бельгийский шоколад, который часто покупала для Сэма и Вероны. Папа даже отвозил нас на фабрику, где его делают, и даже пытались сами сделать его.

У меня остались фотки и видео с этой поездки.

Сжимая костюм в руках, я закрыла глаза, подавляя эмоциональный всплеск, который грозил прорваться в виде слез. Покачивая головой, я медленно сняла футболку и джинсы, оставшись в одном лифчике. Воспоминания, словно фрагменты из хроники, проносились перед моим внутренним взором. Я зажмурилась, пытаясь отогнать эти образы, но они настойчиво возвращались. В моем сознании возникали сцены: как Сэма сбивает машина, как его самокат ломается под весом удара, как алая кровь растекается по асфальту, словно символизируя необратимость произошедшего. Я видела, как его грудь поднимается в последних судорожных вздохах, и слышала тревожные сигналы скорой помощи, которые, казалось, эхом отдавались в моей душе.

— Сэм... — мой голос дрогнул, и я рухнула на колени, не в силах больше сдерживать эмоции.

Грудь стала совсем тяжелой, и мне сложно сделать вдох. Прошлое поглощает меня и топит в пучине своих волн. Я положила ладонь на грудь и сжала кожу, не чувствуя никакой боли, и плевать, что она покрывается краснотой.

— Ева? — мужской голос отозвался где-то в далеко, и стал эхом, ударяясь о стены с разных сторон.

Жгучая боль в груди в области сердца вырвала из меня стон, и слезы выступили на уголках глаз.

Меня хватают за плечи и поднимают с пола. Я оказываюсь на мягкой постели, и в поле зрения попадает Массимо, опустившийся на корточки передо мной.

Я моргаю и смотрю на Аристона. И сейчас меня не волнует, что я в одном нижнем белье перед ним, перед одетым мужчиной, у которого явно давно не было секса и которого я совсем недавно возбудила.

— У тебя что, кардионевроз? — с искренней обеспокоенностью уточнил он, мягко сжимая мою ладонь. Его вторая рука аккуратно приподняла мой подбородок, направляя мой взгляд на его лицо. — Сосредоточь своё внимание на мне, Ева. Только на мне. Смотри на меня и исключительно на меня.

Я перевела глаза на его строгое, но участливое выражение лица. Нервно сглотнув скопившийся в горле ком, который затруднял дыхание, я сжала его руку в знак благодарности за поддержку.

— Всё в порядке, дыши, — его рука нежно коснулась моей щеки, а большой палец аккуратно стёр влажные следы слёз с моей кожи.

— Я вспоминаю его...

Я даже не задумываюсь, знает ли он о Сэме. Мне неважно, как много ему известно обо мне. Я хочу высказаться, пусть он не поймет, о чем я говорю. Но мне нужно именно это, черт возьми!

— Я не хотела этого, правда, — оправдываюсь я с болью в сердце.

Меня словно пробили пулей и прожгли глубокую дыру в сердце. Рана не может зажить, швы постоянно рвутся и вновь начинает кровоточить.

— Я принесу воды, — твердо заявил он и поднялся, уходя за стаканом воды.

Я обхватила себя руками, подтянула колени к груди и уткнулась в них, погружаясь в состояние транса. Вновь ощутив жгучую боль в районе сердца, я резко вздохнула, пытаясь восстановить внутреннее равновесие и успокоиться.
Массимо вернулся в комнату с прозрачным стаканом в руке. Он мигом приблизился к постели и, сев рядом, протянул мне воду. Его подозрительная забота и внимание вызывает у меня смешанные чувства.

Взяв стакан, я осторожно поднесла его к губам и, делая небольшие глотки, выпила меньше половины. Горьковатый вкус незнакомой травы заставил меня поморщиться, и я вернула стакан Массимо.

— Фу, что с водой? — с недовольством пробормотала я, выражая свое недоумение и неприязнь к вкусу жидкости.

— Глотай, — властно приказал Массимо, не оставляя мне выбора.

Его решительность и настойчивость заставили меня подчиниться. Он продолжал удерживать меня одной рукой, не давая пошевелиться, а другой рукой насильно вливал в мой рот эту горькую чертову воду!

— Какая хорошая девочка, — мужчина демонстрирует саркастическую ухмылку и аккуратно удаляет стакан от моих губ.

Я наблюдаю за ним через затуманенную пелену в глазах и морщу нос. Заметив его самодовольное выражение лица, я отворачиваю голову и демонстративно скрещиваю руки на груди.

— Тебе стало легче?

— Да, — отвечаю я, стараясь придать своему голосу максимальную нейтральность.

И вправду. Боль перестала меня беспокоить, а ужасающие картинки больше не возникают перед глазами.

Я вскинула бровь.

— Вода с успокоительным, — он гордо задрал подбородок и провел большим пальцем по моим губам, стирая влагу. — Одевайся, в магазине нужно много чего купить.

Массимо поднялся со стаканом в руке и покинул спальню, оставляя меня наедине со своими мыслями. Он, видимо, уже в ванной успел одеться в такой же спортивный костюм, но темно-серый.

Мы трое в одинаковых теплых спортивных костюмах, и отличаются только цвета.

Успокоительное?!

Он что, совсем обезумел? Насильно вливать в меня успокоительное, чтобы я была спокойна, как удав?

Хотя, если бы он не заставил его выпить, я бы так и рыдала дальше, поэтому мне стоит быть ему благодарной и, видимо, я остаюсь перед ним в долгу.

Я натягиваю штаны с носками и в последний раз смотрю на себя в зеркало в гардеробной. Несколько последних штрихов в виде духов, и я выхожу из комнаты, сталкиваясь с уже готовыми Массимо и Лорелей.

— Можем идти.

Мужчина, не говоря ни слова, кивнул и взял ребенка за руку. Я застегиваю куртку на себе, пока Массимо контролирует, хорошо ли девочка надела шапку.

— А можно я возьму с собой Дино? — с искрой в больших голубых глазах спросила Лоре.

Отец, не колеблясь, дал свое согласие:

— Конечно, бери, — и жестом позволил девочке забрать игрушку из гостиной.

Спустя мгновение Лорелей вернулась с Дино в руках и протянула руку Массимо. Его ухмылка, сопровождаемая проницательным взглядом из-под нахмуренных бровей, была адресована мне, словно он хотел подчеркнуть что-то важное.

Лорелей хороший ребенок. Я рада, что Массимо умеет заниматься воспитанием детей.

Мы покидаем жилое пространство, и я, сохраняя молчание, наблюдаю за Лорелей, которая уверенно держит Массимо за руку. В кабине лифта воцаряется почти полная тишина, прерываемая лишь периодическими вопросами ребенка.

— А что мы купим?

— Зайдем в магазин и посмотрим.

— Мы могли бы просто заказать доставку, — высказываю я свое никому ненужное мнение, прижав шарф к носу и нахмурив брови.

Массимо, касаясь моей талии, притягивает меня к себе, наклоняется к моему уху и шепчет так нежно и сладко, что бабочки ожили в моем животе, и я снова почувствовала, как внизу затягивается ужасно тугой узел.

— Не вредничай, котёнок, — шепчет мужчина, я почувствовала влажное прикосновение языка к мочке уха, и он оторвался от меня.

Я замираю. Дрожь покалывает в моем теле, и я глубоко вздыхаю, чувствуя, как кровь приливает к интимным местам. Моя грудь начинает ныть, а соски разрываются от острого желания, чтобы до них коснулись и дали ласки.

Я не понимаю, я же девственница, почему у меня настолько грязные мысли?

Двери лифта распахиваются, и мы покидаем его, а после вовсе из небоскреба.

***

Массимо нес пакет с продуктами в левой руке, пока правая сжимала ладонь Лорелей, чтобы та никуда не делась от него. Он контролирует её, и это правильно, ведь она ещё совсем ребенок.

— Мне нужно поговорить по телефону, — возмущенно сказал мужчина, услышав, как его умные часы вибрируют и звенят при звонке. — Пригляди за Лорелей и побудьте на той площадке. Я скоро подойду к вам.

Я утвердительно киваю и мягко перехватываю руку ребенка, направляя её к детской площадке. Лорелей, вздохнув, бросает взгляд на Массимо, однако послушно следует за мной. В этот момент девочка тихо обращается ко мне, слегка дергая за рукав:

— Мам.

Я обращаю внимание на её голос и поворачиваюсь к ней.

— Почему папа злится, когда ему кто-то звонит? — спрашивает она, её голос наполнен искренним любопытством.

Действительно, Массимо утратил своё хорошее настроение после звонка. Я присаживаюсь на скамейку и беру Лорелей за руки, привлекая её к себе. Касаясь её прохладного носа своим, я отвечаю:

— Потому что папа хочет проводить больше времени с нами, а не отвлекаться на рабочие обязанности, которые вынуждают его срываться и уезжать по делам. — На самом деле, я просто предполагаю и не знаю истинную причину его ужасного настроения.

— Я пойду поиграю.

Лорелей указывает на горки и качели, где веселились другие дети. Я кивнула и отпустила её к ним, внимательно контролируя её движения и направление.

— Не испытывай моё терпение, — строго произносит Массимо в телефонную трубку, неспешно входя на территорию площадки. Его взгляд, устремлённый вперёд, выражает глубокую концентрацию и скрытую агрессию.

Я оборачиваюсь, чтобы оценить его внешний вид и эмоции. На его лице застыло выражение явного недовольства, брови нахмурены, а губы сжаты в тонкую полоску, что свидетельствует о его внутреннем напряжении.

Я нервно сглатываю. Плакал мой хороший день с Массимо, видимо, разговор по телефону решил испортить абсолютно всё.

— И какова была реакция Доминика на данную ситуацию? — В его низком баритоне слышны нотки злобы, что указывает на его эмоциональное вовлечение в происходящее. — Мне трудно поверить, что Данте мог так просто позволить им встречаться, зная о её возможной неверности и прочей херне. У него есть прекрасная способность проникать в душу человека. Ты ведь хорошо осведомлен о его проницательности, не так ли?

Я прислушиваюсь к разговору подошедшего мужчины. Он ставит пакет на скамейку возле меня и смотрит вдаль, где уже играла Лорелей с детьми. Она настолько общительная и приспособленная к социуму, что я могу ей даже позавидовать.

— Абсурд, — произносит Массимо с явным скептицизмом в голосе. — Я неоднократно имел возможность видеть её и оценить. Позволь заверить вас всех, что её поведение и внешний вид не похожи, как последней шалавы. Хорошо, у Доминика от любви к ней может произойти состояние аффекта, и он не способен здраво мыслить. А что по поводу Данте? А?

Я облокотилась подбородком о ладонь и залезла в пакет, где лежали овощи и несколько плиток шоколада. Пару упаковок молока и ягоды, а также овсянка.

— В этом что-то есть, — Массимо пожимает плечами и выпрямляется. — Можно покопаться. Потому я в этот бред с изменой Офелии не верю. Записка еще больше подтверждает, что это полная херня.

Я поднимаю голову, чтобы лучше рассмотреть лицо Массимо. Его внешность действительно впечатляет: его черты лица могли бы сделать его успешной моделью, и он, несомненно, обладает харизмой, которая привлекает внимание окружающих. Уверенность в его привлекательности и обаянии неоспорима, и можно предположить, что он пользуется вниманием среди женского пола.

Ева, о чем ты думаешь?

— Разберемся позже, у меня выходной, и я провожу время с дочерью, — отвечает мужчина и, не дожидаясь ответа, сбрасывает трубку.

Я мельком увидела, кто это.

Маттео.

— Проблемы?

— Да, — холодно произносит мафиози и хватает пакет. — Пошли домой.

В ответ на его слова я молча поднялась со скамьи. Мужчина, окликнув свою дочь по имени, призывал её подойти к нам, и она незамедлительно последовала его призыву. Массимо, взяв Лоре за руку, направился в сторону дома. В этот момент я опустила взгляд на игровую площадку, а затем на подошедшего молодого человека.

— Я замечаю вас здесь всё чаще, — Молодой человек с улыбкой посмотрел на меня своими изумрудными глазами и склонил голову набок, демонстрируя искренний интерес.

Я непонимающе посмотрела на него. Он не был выше меня ростом, а тело оставляло желать лучшего. Худощавое, и его ляжка как моя рука.

Я бросила взгляд через плечо и увидела злого Массимо. Он стоял с пакетом в руке и сжимал руку Лорелей, не будь у него самоконтроля, он бы нечаянно причинил ей боль.

— Вы что-то хотели? — сдержанно и немного нервно произнесла я.

— Сделать вам приятно, — Он протянул скромный букет гербер, и мне ничего не остается делать, как принять его. — Не хотите поужинать сегодня вечером и познакомиться поближе?

Я открываю рот, но тут же рефлекторно его закрываю, не сумев сформулировать подходящий ответ на слова юноши. Мой взгляд хаотично метался по окружающей обстановке, в то время как я с трудом выдавила из себя улыбку, ощущая, как пара голубых глаз уже буквально прожигает во мне дыры.

— Благодарю вас, но я...

Однако я не успеваю завершить свою мысль, как внезапно раздается громкий голос мужчины, привлекающий мое внимание.

— Ева, моя дорогая супруга и мать нашей дочери, — Массимо решительно приближается ко мне, не обращая внимания на пакет, который все еще держит в руке, и берет меня за талию. — Мы отправляемся домой, и никакие неопытные недотраханные юноши не осмелятся посягнуть на то, что по праву принадлежит мне.

Я шокировано смотрю на Аристона, который без зазрения совести яростно целует меня в щеку, а после резко дергает и ведет в сторону дома.

Мне страшно даже обернуться. Страшно представить, какой вид и реакция у того паренька.

Я чувствую его напряжение, витающее между нами вплоть до самого порога в квартиру. Никто не говорил, даже болтливая Лорелей молчала, явно знала, что лучше не злить Массимо лишними расспросами и доводами.

Стоя в коридоре, я вновь сглатываю нервный ком, наблюдая за Лорелей, которая снимает обувь и верхнюю одежду. Массимо, в свою очередь, аккуратно размещает верхнюю одежду в шкафу.

— Иди к себе в комнату, поиграй, — Сухо говорит мужчина, сдерживая эмоции в себе.

Девочка кивает и убегает к себе. Я осторожно кладу букет на тумбочку и наклоняюсь, чтобы расстегнуть ботинок, но букет цветов тут же улетает на пол.

— Какого хрена ты принимаешь блядские подарки от непонятных и неизвестных мужиков, тем более при Лоре?

Он резко схватил меня за плечо, применив физическую силу, что вызвало у меня болезненный стон.

— Массимо, отпусти...

— Отвечай, — С яростью процедил он сквозь зубы, одновременно дергая меня к себе.

Я потеряла равновесие и упала в его объятия, но это было не то утешение, на которое я рассчитывала. Его жест был пропитан злобой и ненавистью.

— Массимо, я не знала, что делать...

— Меня позвать? Или молча уйти, как будто ты глухая и слепая?

Я опустила голову, чувствуя себя беспомощной. Массимо поднял букет с пола, бросил его в раковину, где цветы вновь рассыпались, и грубо втолкнул меня в спальню. Дверь захлопнулась, оставив меня в замкнутом пространстве.

— Ева, — Прорычал он, срывая с меня толстовку и штаны, оставив меня в футболке и нижнем белье.

— Массимо, что ты делаешь? Пожалуйста, остановись!

И он остановился, устремив на меня взгляд, в котором отразились глубокие эмоциональные переживания, и склонил голову, словно пытаясь осмыслить произошедшее. Его дыхание было тяжелым и прерывистым, а пальцы, обхватившие мою ладонь, сжались с такой силой, что я ощутила, как его напряжение передалось мне.

— Ты не должна принимать подарки от незнакомых мужчин и тем более тащить их домой, котёнок, — Произнес он хриплым, почти умоляющим голосом, поднимаясь и прекращая нависать надо мной.

— Массимо, я...

Я попыталась найти оправдание своему поступку, но слова словно застряли в горле, оставив меня в состоянии речевого ступора. В этот момент я осознала, насколько беззащитной и уязвимой я себя ощущаю перед лицом его проницательного взгляда и властной манеры общения. Я словно потеряла дар речи, оказавшись в эпицентре лингвистической аномалии.

— Извини, — Выдавил он. — Я хотел тебе показать, чем это могло закончиться. Я бы делать этого не стал, но последствия, думаю, ты понимаешь.

— Массимо, я знаю об этом, поверь, это уже было на моем опыте.

Массимо замер на месте, его тело напряглось, а лицо приобрело выражение суровой сосредоточенности. Он медленно обернулся, его взгляд, обычно холодный и проницательный, стал еще более тяжелым и язвительным.

— Тебя изнасиловали? — спросил он резко, с ноткой жесткого недоверия в голосе. — Ты же девственница... Ева?

— Нет, не меня, — Ответила я, нервно поджимая колени к груди. — Это произошло с Камиллой.

Массимо полностью развернулся ко мне и сделал несколько шагов, сокращая дистанцию. Его голос стал более жестким, почти командным.

— Стефано в курсе этого? Он знает, что его невеста изнасилована?

— Нет, — Покачала я головой, стараясь сохранять спокойствие. — Я не уверена, что Камилла решится рассказать ему об этом.

— Она должна это сделать, — Твердо заявил Массимо. — Стефано способен понять и поддержать её. Он не осудит, а напротив, окажет необходимую помощь.

Я медленно киваю и вглядываюсь в мужчину, раскаявшегося от произошедшего. Он жалеет, что сорвался на меня, и я вижу это по его глазам.

— Извинения приняты, — Я хмыкаю и встаю, делаю два шага вперед и поднимаюсь на носочки, целуя его в подбородок. — Но я хочу, чтобы ты извинился другим способом.

— И каким же?

— Поцелуй меня.