Плотское влечение [18+]

На удивление все утро я был в прекрасном расположении духа. Хотел поддержать Еву, помочь ей справиться с рабочими задачами и переживаниями из-за месячных. Но несколько часов я не мог понять, что со мной происходит, почему в голове такие перемены.

Я чистил керамическую посуду от овсянки, которую Лорелей быстро съела. Вдруг заметил, что дочь с Евой болтают в гостиной. Подумал об этом и усмехнулся про себя. Закончил с посудой и поставил её на полку в шкафу. Всё это часть моей системы порядка на кухне.

— Ты как-то реагируешь на нее эмоционально или думаешь о ней? — спросил внутренний голос с легкой отстраненностью. Он говорил нейтрально, как будто старался быть объективным и придерживаться правил беседы.

Ничего. Абсолютно ничего.

— Лжец ты, Массимо, — в ответ неизвестность лишь протяжно застонала от скуки. — И до сих пор не понимаешь, что вы нужны друг другу.

Я всё понимаю.

— Ты ничего не понимаешь.

Голос исчез и больше не появлялся. Уверен, что это была очередная тень, которая хочет меня поглотить в свой мрак и возненавидеть её сильнее обычного. Она мешает мне жить на как обычный человек.

Неужели я настолько чокнутый и сумасшедший?

— Мне нужно в магазин, — внезапно, сам того не ожидая, заявил я. Чёрт тебя подобрал, Аристон, зачем тебе вдруг понадобилось в продуктовый?

— Дома же все есть.

Ева, облаченная в черные джинсы и футболку бежевого цвета, укороченную до талии, выразила недоумение, подняв одну бровь. Ее жесты, направленные на прическу дочери, замерли в ожидании моего разъяснения.

— Фрукты и шоколад, было бы неплохо что-нибудь приготовить из этого.

— Снова сладкое? — Ева ухмыльнулась и разделила волосы ребенка на три равные части, заплетая красивую и идеальную ровную косичку.

— Имеешь что-то против сладкого, котёнок?

Несколько размеренных шагов в сторону девочек, и я склонился над Евой. Ее глаза округлились и засияли странным блеском то ли счастья, то ли смущения, то ли и того и другого.

— Прекрати меня так называть, — девушка поспешила завязывать кончик косички Лорелей резинкой и отпустила ее.

— Котёнок смущается?

Эльсен, сидя на диване, мигом прикрыла лицо своими ладонями, спрятав от меня выражение лица. Однако я, даже не видя ее, уже знаю насколько сильно она стесняется и готова сгореть со стыда, лишь бы я перестал смотреть на нее и называть котенком.

Что я поделаю, если она истинная копия маленького котенка?

Я смотрю на нее и вижу в ней котенка, познававшего мир, в котором он уже начал жить.

— Пап, что ты делаешь?

Именно в эту секунду я понимаю, что буквально едва не лег на Еву. Я нависал над ней, уперевшись ладонями в спинку дивана, дыша ей в губы, но не целуя и даже не собирался. Поцелуя не было в моих мыслях ни разу.

— Тогда почему ты сейчас почти целуешь её? — снова этот надоедливый внутренний голос, который издевался надо мной.

Чёрт.

Оторвавшись от девушки, я отошел на безопасное расстояние.

Голос в голове стих. Исчез сквозь голову, будто его не существовало, и я попросту схожу с ума, как самый настоящий псих.

Такими темпами, уверен, я совсем скоро слягу в психушку и совсем перестану соображать.

— Лорелей, — скверным тоном произнося имя дочери, я прочистил горло кашлем. — Иди к себе в комнату и собирайся. Я поговорю с мамой, и мы пойдем гулять по магазинам .

О боже, я схожу с ума.

Лорелей, держа в левой руке плюшевого жирафа, осмотрела нас подозрительным взором. Ее взгляд можно понять как за унижение, но без слов. Как за молчаливое презрение, которое считывается в одно мгновение с ее выражения лица.

Дочь, недоверчиво развернувшись на пятках, с игрушкой в руках направилась в свою комнату.

Когда она ушла и скрылась за дверью спальни, я облегченно выдохнул, будто с моих плеч упал груз с весом в несколько тонн.

— Мне не нравится то, как ты себя ведешь всё утро, Массимо, — почти шёпотом призналась брюнетка.

Я молчал.

Мне бы самому знать что вдруг произошло. Что вдруг изменилось за одну ночь. Складывается впечатление, что в меня вселилось некое существо, вырывающее эмоции наружу.

Я покачал головой.

— Массимо...

Девушка подошла ко мне, нейтрализовав расстояние. Ее хрупкая рука приподнялась и, словно рука балерины скользнула по воздуху в мою сторону. Ладонь Евы беззаботно легла на мою щеку, и вторая повторила ту же судьбу, но с другой стороны.

— У тебя нет жара, — подтвердила Ева.

Я сохранял молчание, как трусливый подросток.

— Я очень скоро сойду с ума, — не надеясь, что Ева услышит мои хриплые мысли, я тяжело вздохнул.

— Даже я рядом с тобой схожу с ума.

Я хрипло расхохотался. Она? Рядом со мной сходит с ума? Черт возьми, если это признание в любви, то, клянусь дьяволом, я готов сгореть в аду, потому что она не может полюбить такого как я.

Ей нельзя любить меня.

Мне нельзя любить ее.

Я сомневаюсь, что рядом со мной она в полной безопасности. Я уверен, что в один момент я сломаю ее, даже если сам того не захочу.

Ей не место рядом со мной.

Со мной она в опасности.

Она ребенок. Подросток, которому стоит набираться опыта с ровесниками и строить жизнь с ними. Я для нее как второй отец, но никак не мужчина, любящий ее. Я взрослый мужчина, и я не имею права забирать юность у девочки.

Она может делать все, чего только попросит ее душа.

Я не посмею влезать в ее жизнь.

— Что ты имеешь в виду, Ева? — переспросил я и наклонил голову, с интересом рассматривая ее красивые черты лица.

Припухлые губы бледно-розового оттенка сразу привлекли моё драгоценное внимание. Ее мягкие пальцы проводят по моей щетине, которая царапает девичью кожу, но ей будто наплевать на боль, которую я ей наношу. Невзначай.

— Ты можешь воспринимать мои слова так, как тебе хочется. Я все равно не смогу поменять твое мнение и отношение, свет мой.

Свет? Свет мой? Ее свет?

Я застыл и заглянул в карие глаза девушки. Её глаза наполнены спокойствием и утонченностью. Те качества, которые мне, порой, так не хватает, и хочется окунуться в пучину, но я не мог найти, сейчас нашел здесь. В глазах Евы. В ее красивом взгляде.  Глаза девушки напоминают мне сладкий шоколад: гладкий, сливочный, восхитительный и тающий во рту.

Мои руки легли на её запястье. Я обхватил нежные руки девушки, и она плотнее стиснула ладони на моем лице, поглаживая кожу кончиками своих внимательных пальцев.

— Ты красивый, Массимо, — она встает на носочки, и ее мягкие губы касаются моего подбородка.

Блять...

Это уже слишком приятно. Все действия заходят за грани дозволенного, и я перестаю контролировать ситуацию, словно никогда и не мог ее контролировать.

— Но мне кажется, — Ева берет меня за руку и уводит в спальню, чтобы не стоять посреди гостиной.

Я, сам того не понимая, последовал за ней. Шел за ней, как верный слуга. Шел, как тот, кто должен быть рядом с ней и оберегать от нечто ужасного. От того, от чего ей могло бы быть плохо.

Но как ее уберечь от меня самого?

Собрав в кулак все силы, дверь захлопнулась, но бесшумно.

Я сажусь на кровать и опираюсь ладонями в матрас кровати. Ева приближается ко мне и обхватывает обеими руками мою шею.

Блять, блять, блять...

Я втягиваю воздух сквозь сжатые зубы. Руки девушки скользят по моим плечам, и я не возражаю. Даже не смею произнести слово против.

— Ева, — я теряю дарречи и вглядываюсь в лицо ненаглядной бестии.

Она без стыда опускается на мои колени и хватает торс ногами так, словно решила приклеиться
ко мне. Я не смог сопротивляться, как одна из самых мерзких тряпок на планете.

— Массимо...

Ее нежный бархатный шепот сильно ударил в голову. Аромат яркого парфюма, где я чувствую ноты грейпфрута, только сильнее вскружил мне голову и пьянил ее.

— Ева, слезь.

Нет, я не хочу, чтобы она слезала. Я и представить себе, блять, не могу, как же прекрасно чувствовать
эту девчонку на себе. Но я не могу. Я не могу так просто взять и воспользоватьсяей. Не могу взять и изменить Лилит, плевать, что она умерла, и, по сути, я совершенно свободный мужчина с четырехлетней дочерью.

Но я не могу.

— Ева, живо слезай, — требовательно приказываю я, однако девушка отказывается слушаться.

Не будь она девственницей. Не будь она всего лишь подростком, нуждающийся в любви и ласки. Не будь у меня жены в прошлом, которая умерла по моей вине.

Не будь всего этого, а она была бы полностью моей. Она бы принадлежала мне единственному, и никто другой не смотрел бы на нее с ярым желанием овладеть таким хрупким и чистым,
совсем невинным телом.

Я бы открыл свою темную сторону.

Показал бы, на что способен злой мужчина, помешанный на не классическом сексе, а на бешеном. На зверином, где нет места нежности и прелюдиями. Секс, где только жестокая боль,
но она ключ к удовольствию и большим оргазмам.

К тем оргазмам, которые невозможно испытать от нежности и ванильности.

Например, та же всем известная сильная порка. Она хорошо разгоняет кровь и придает еще больше возбуждения. А игры с температурой отдельная тема, от которой хочется кончать и
кончать не меньше.

— Ева...

Я скольжу затуманенным взглядом по ее грациозной фигуре и медленно обхватываю осиную талию.

Будь я проклят.

Член в штанах ощутимо пульсировал, и я сжал челюсть, пытаясь сдержать порыв возбуждения. Ева плотнее схватила мои плечи и, соблазнительно закусив нижнюю губу, окончательно снесла
мне крышу. Ее бедра скользнули вперед, и я почувствовал весь жар, исходящий из её промежности.

Я протяжно вздохнул и не сдержал себя. Я толкнул бедрами в ее сторону и уперся членом в горячую промежность, спрятанную под толстой тканью джинс. Кареглазая прикрывает веки и
выдыхает, уверен, что в ее трусах сейчас лужа, но она пытается это скрыть.

Однако она не учла одного.

Я опытен.

Я знаю, какие обычно эмоции у влажной девушки. Знаю, что творится в ее голове, когда она мокрая и возбужденная. И прямо сейчас Ева сама виляет бедрами, сама трется о мою эрекцию и стонет, испытывая моральный оргазм.

Я жмурю глаза исжимаю футболку девушки на спине так, что ткань болезненно впивается в кожу
пальцев.

Сука.

— Нет, Ева, нет, — я вздыхаю и поднимаю девушку, вынудив ее перекатиться с меня на постель. — Никакой близости. Сама написала об этом в контракте.

Я усмехнулся и поправил футболку, насмешливо оглядывая покрасневшую девушку.

— Да, точно... — Эльсен отвела свои карие глазки на окно и стеснительно поправила прядь красивых черных волос за ухо. — Я просто тебя проверяла. Сможешь ли ты сдержаться. Да. Мне было
интересно.

Как же она пытается соврать, но ничего не получается.

Я только насмехаюсь и поднимаюсь с кровати.

В штанах ужасно тесно. Эрекция стала заметна в серых спортивках, и я не смог не заметить, как
пристально Ева смотрела на мой стояк и смущалась.

Да, Ева, ты виноватав моем стояке.

За последние четыре года я никогда так сильно не возбуждался. Это словно нечто новое, совсем неизведанное и то, что притягивает с неизмеримой силой.

— Значит, я прошел проверку, — я гордо поднял голову и скрестил под грудью.

— Ага...

Мне показалось или в ее голосе пробежала нотка разочарования?

— Тогда позволь мнепринять душ, котенок.

Я с улыбкой схватил полотенце из комода и скрылся за дверями ванной комнаты, где я наконец смог выдохнуть.

Гребаная девчонка.

Не может она так скушать меня. Не могу я сходить с ума. Не могу я начать чувствовать к ней
нечто похожее, что и к Лилит.

Холодный душ должен меня успокоить. Мне следует привести себя в порядок и не подавать виду, что происходило нечто подобное. Особенно перед дочерью.

Иначе от расспросов Лорелей отвертеться будет нереально.