Плотское влечение [18+]

— Ты не спас Лилит, — насмехался голос тени из угла.

Темная дымка скользнула в мою сторону и остановилась напротив. Я сталкиваюсь с ней взглядом. Пустым и блёклым, не имеющим значимого смысла в этой чёртовой жизни. Сжимая руки в кулаки, я словно прилип к полу, где растекалась кровь Лилит.

— Я знаю, ублюдок. Сколько ещё ты будешь напоминать мне об этом?

— До тех пор, пока ты не отпустишь ее смерть, Массимо Элиас Аристон, — мое имя звучало мерзко от его голоса. — Оглядываться назад нам следует только ради извлечения уроков из прошлых ошибок и пользы из дорого купленного опыта.

— Джордж Вашингтон.

— Он самый.

Тень надавила на мою голову, будто сдавливая воспоминания с Лилит в одну массу. Я зажмурился, попытался оттолкнуть эти густые дымки, но не смог. У меня не вышло совладать с телом.

— Смотри, как ты был счастлив. Смотри!

Лилит в бикини появилась передо мной на фоне Карбиского моря. Вода, кристально чистая и прозрачная, идеально подчеркивала интимность момента. Ее лучезарная улыбка, полная любви и страсти, мгновенно расслабила меня. Лилит посмотрела на меня взглядом, в котором смешались глубокие чувства и плотское желание.

С лукавой улыбкой она сказала:

— У нас еще не было близости на пляже, — обвив мою шею, она почти повисла на мне, демонстрируя свою привязанность и доверие.

Я, нежно обхватив ее талию с загорелой кожей, поцеловал ее в губы, выражая свою страсть и собственничество. Этот поцелуй был насыщенным и чувственным, подчеркивая мою решимость защищать и оберегать Лилит, несмотря на разницу в возрасте, составляющую всего четыре года. Я воспринимал ее как наивную и чистую девочку, которой был единственным защитником и покровителем...

— И когда ты наконец перестанешь загоняться по этому поводу? — спросила тень, решительно прерывая мои мысли. — Независимо от того, была она в твоей жизни или нет, тебе нужно идти дальше. Слабак! Гребаная тряпка!

— Сначала ты говоришь, что я неудачник и не смог спасти свою жену, а теперь называешь меня слабаком, потому что не отпустил ее? — усмехнулся я, с вызовом глядя на густую тень, которая раздражённо фыркнула. — Опредись, кто я.

— Идиот.

Я пожал плечами.

— За столько лет ты так и не осознал, что я пытаюсь до тебя донести.

Я приподнял бровь в знак недоумения.

— Разве это не очевидно? — с ироничной ноткой спросил я.

— Массимо, тебе надо подумать, что делать дальше. Либо ты принимаешь решение и двигаешься вперед, либо продолжаешь залипать на прошлом и в итоге вгоняешь себя в депрессию. Это мешает тебе строить нормальные отношения с другими бабами.

Внезапно меня пронзила резкая тупая боль по всему моему телу. Я увидел её. Она лежала в постели, вся в крови. Я смотрел на себя со стороны и слышал крик дочки, полный страха и отчаяния, просящий тепла и любви. Тень, как привидение, то исчезала, заставляя меня переживать этот кошмар снова и снова, то появлялась, обвиняя меня в жестокости и бессердечии.

Я ублюдок.

— Я начну появляться не только во снах, Аристон.

***

Я распахнул глаза и схватился за переносицу. Пульсирующая боль неприятно ударила в виски, и я замычал, чувствуя себя полнейшей мразью после очередного кошмара. Эта тень начинает меня уже раздражать. Бесить и выводить на злость, что я теряю над собой контроль.

Посмотрев на наручные часы, которые я не снял, я нахмурился. Пять утра, хоть мне и к девяти, спать я не желаю больше. Поднявшись с постели, я посмотрел на ребенка без одеяла. Лорелей свернулась клубочком и безмятежно сопела, пока Ева полностью закуталась в одеяло.

Взяв часть одеяла, я, так сказать, отобрал часть у Евы и накрыл их обеих одним. Проведя ладонью по голове дочери, я успокоил свои нервы. Не заболела. Температуры нет.

Черт, я помешан на ее здоровье.

«Параноик. Ужасный параноик», — пронеслось у меня в голове.

В последний раз взглянув на девочек, я удалился из спальни и закрыл за собой дверь. Добравшись до кухни, я включил телевизор на небольшой громкости. Новостные каналы скучные, поэтому я переключил HBO, где показывали «Игру престолов».

Это всего лишь фон, чтобы не погружаться глубоко в мысли и воспоминания.

Я нахмурился и открыл холодильник, разглядывая, что есть. Мэдисон, похоже, вчера хорошо позаботилась о его заполнении. Морозилка также заполнена видами мяса, фарша и даже ягод, вдобавок она умудрилась слепить котлеты и бросить их в морозилку.

Я усмехнулся.

— Неплохо, когда в квартире живет девушка. Я закрыл холодильник, схватив только бутылку безлактозного молока. — Всегда есть вкусная домашняя еда.

Я налил молоко в тарелку с сахарными хлопьями, поставил её на журнальный столик и сел на диван, уставившись в экран. Но даже сериал не мог отвлечь меня от тяжёлых мыслей о Лилит. И что имела в виду тень?

Блять, это просто дурацкий сон.

— Доброе утро, — передо мной возникла Ева, все еще пребывающая в состоянии полусна. Она потянулась, и ее футболка слегка задралась, обнажив изящную фигуру с плоским животом и тонкой талией.

— Доброе, — буркнул я, продолжая жевать хлопья. — Еще даже шести часов нет на часах. Тебе бы лучше вернуться в постель и лечь спать.

— Нет, я уже выспалась, — ответила она с искренней улыбкой, которая, казалось, могла озарить все вокруг.

— Не настаиваю.

Ева покачалась на носочках и подошла ко мне, стоя прямо перед лицом и загораживая обзор на телевизор. Я вскинул бровь и махнул рукой, приказывая ей отойти, однако она даже не думала меня послушаться.

— Нельзя есть и смотреть телевизор одновременно, — с укором причитала девушка.

Ухмылка ласково коснулась моих губ.

— И почему же? — Я откинулся на спинку дивана.

— Ты нарушаешь процесс пищеварения, можешь подавиться, качество питания тоже снижается! Неужели такой взрослый мужчина, у которого растет дочь, не знает о таких простых вещах? — Эльсен удивленно расставила руки и тут же скрестила их на груди.

Я расхохотался.

— Ева, — протягиваю я ее имя и смотрю ей в глаза снизу вверх. — Я прекрасно знаю об этом.

— Тогда зачем спрашивал?

— Глупая, — с ухмылкой сказал я, ставя тарелку с хлопьями обратно на столик и складывая руки на груди. — Интересно, что же ты ответишь.

Ева сжала руки в кулаки и схватила тарелку со столика. Фыркая, она унесла мои недоеденные хлопья, оставив сидеть в недоумении.

— Сахарные хлопья вызывают скачки глюкозы, а это снижает концентрацию! — взволнованно воскликнула она и небрежно поставила тарелку в раковину, задрав подбородок. — Съешь что-то полезное.

— Ева, верни мой завтрак.

— Я приготовлю другой.

У меня отсутствовал интерес на споры. Я лишь уперся подбородком в ладонь и тяжело вздохнул. Рассматривая мышцы на руках, я переключил внимание на Еву. Она промывала шпинат, банан и киви, после принялась очищать фрукты и нарезать продукты на небольшие кусочки. Ева переложила все в блендер и залила молоком, тщательно измельчая содержимое.

Только не говорите, что она хочет кардинально изменить мое питание и сделать вегетарианцем, как она.

Ева перелила напиток в высокий стакан и бросила в него найденную трубочку. Я снисходительно осмотрел ее округлые бедра, которыми она вильнула, приближаясь ко мне со стаканом.

— Смузи будет полезнее.

— Я благодарен за твою странную непрошенную заботу, — я даже не соизволил взять стакан, с трудом вздыхая. — Но пей его сама. Я такое не пью.

— Но...

— Просто верни мне мой завтрак и не лезь туда, куда тебя не просят.

Я поднялся и не рассчитал расстояние, оказавшись чересчур близко к ней. Мои губы едва не коснулись еë, и мы оба замерли, глядя друг на друга в непонятном недоумении и парализации. Ее руки задрожали и крепче стиснули стакан, а глаза забегали по моему лицу и заполнились блеском, но не слез.

Девушка поддалась вперед, сильнее сократив расстояние, и в воздухе резко стало жарко. По телу разлилось странное тепло и тут же обдало холодом, словно отрезвляя. Я заглянул в ее каштановые глаза и заметил, как расширились ее зрачки. Смуглая кожа переливалась на свету кухни, а губы дрожали — то ли от переполненных чувств, то ли от возбуждения. Возбуждения?

Я мотнул головой и сделал шаг назад, потирая переносицу.

Она была так близко.

— Извини, — произнесла Ева, её голос дрожал, выдавая внутреннее напряжение. — Мне не следовало этого делать, я...

— Не извиняйся, — холодно прервал её я, подняв голову и вновь обретя свой прежний отстранённый вид. — Я завершу оформление контракта, и ты подпишешь его.

Ева была удивлена столь резкой сменой темы разговора. Однако, не желая усугублять ситуацию, она молча кивнула, соглашаясь с предложенным развитием событий.

Я подошел к раковине и забрал тарелку с хлопьями. Благо, посуды нет, всё идеально чисто, и Ева не залила тарелку водой, поскольку я делаю это по привычке. Я удалюсь в кабинет и тяжело вздыхаю, включая компьютер. Я поставил тарелку на стол и заглянул в окно. Мрачный Нью-Йорк имел свою красивую атмосферу, а зажженный свет в окнах небоскребов напротив.

Устроившись за столом в одних серых спортивках, даже не удосужившись надеть футболку, я подумал о поведении Евы, пока печатал документ.

Вчера она бесцеремонно выкрала у меня ремень, а сегодня забрала завтрак и решила приготовить другой. Что мне думать и чувствовать?

Я сжал мышку и склонил голову над тарелкой, возмущенно вздыхая. Доедая завтрак, я отодвинул тарелку и откинулся назад, на спинку кресла, и словно погружался в воспоминания, или это снова тень сжирает меня и поглощает своей тьмой?

— Ева, — знакомый голос эхом прошелся по кабинету, однако его слышал только я.

Тень промелькнула перед глазами и испарилась, словно ее здесь и не было. Я точно психически больной.

Дымка окружила меня и ухмыльнулась. Она витает в воздухе, ожидая своего часа или подбирая очередную колкость.

— Что ты почувствовал, когда вы были так близко? Твой член встал? Ты наконец стал что-то чувствовать к кому-то, кроме умершей жены? — тень, с характерной вальяжностью расположившаяся на поверхности стола, разразилась смехом, стремясь дестабилизировать моё эмоциональное состояние.

— Я не ощутил ничего, — ответил я, стиснув зубы, пытаясь сохранить контроль над собой.

— О, мой друг, ты, вероятно, обманываешь самого себя. Невинная девушка, молодая кровь, красивое тело, не тронутое ни одним мужчиной. Неужели тебе не хотелось когда-нибудь стать ее первым? — призрак принял антропоморфную форму, лишённую глаз и других чётких очертаний, оставаясь лишь тенью. — Даже в случае с Лилит и Мэдисон ты не был первым. Не хотелось бы опорочить и Еву?

— Молчи, она всего лишь ребенок! Подросток, не повидавший жизнь! — прошипел я, схватившись за голову от отчаяния.

— Разве я лгу? — его усмешка, полная сарказма, окончательно вывела меня из равновесия, и, не сдержавшись, я метнул в него ближайшую папку, содержимое которой мгновенно разлетелось по полу.

Тень, продолжая смеяться, ответила:

— Правда слишком горька и режущая, чтобы ее воспринимать.

— Заткнись! И, сука, проваливай на хрен из моей квартиры! Из моей головы и моей жизни!

— Я уже говорил: я не оставлю тебя в покое до тех пор, пока ты не осознаешь, чего я от тебя хочу. Найди свое лекарство, Аристон, и осознай, какую ошибку ты совершаешь уже столько лет и никак не извлечешь урок, — тень напоследок произнесла эти слова шёпотом и, внезапно приблизившись, вонзилась в моё тело, растворяясь в нём.

— Массимо, с тобой всё в порядке? — неожиданный стук в дверь заставил меня замереть, нарушив ход событий.

Я тяжело дышал и сжимал руки в кулаки.

— Массимо? — настойчиво спрашивала Ева за дверью.

Девушка не дождалась ответа и открыла дверь, пропуская сквозняк. Документы, валяющиеся на полу, задрожали от подувшего ветра. Она застыла на месте и осмотрела весь бардак в кабинете, а я прислонил ладони к лицу и вытер его. Непонятная боль все еще пронзала до костей, и мне становилось холодно, однако, даже несмотря на это, я должен сохранять контроль.

— Массимо, — произнесла Эльсен, приближаясь к столу с характерной робостью, поджав губы. — Позволь задать вопрос. Ты...

— Уходи, — последовал резкий ответ.

— Что? — её голос дрогнул от неожиданности.

— Без лишних вопросов, Ева. Просто покинь мой кабинет и впредь не смей сюда входить без разрешения.

Девушка замерла, её взгляд скользнул по хаотично разбросанным бумагам и предметам, наполнявшим пространство. Она явно растерялась, не зная, как реагировать на такой резкий тон.

— Ева, надеюсь, мои слова были достаточно ясны? Или я недостаточно понятным языком выражаюсь? — в голосе зазвучали стальные нотки, а мои руки сжались в кулаки, выдавая нарастающее внутреннее напряжение. Вены на шее отчётливо вздулись, свидетельствуя о том, что я едва сдерживаю бурю эмоций, готовую вырваться наружу и сорваться на любом первом попавшемся человеке.

— Уже ухожу, — произнесла она, стараясь сохранить внешнее спокойствие, и поспешно покинула кабинет, оставляя за собой лишь эхо своих шагов.

Мое логово.

Я прикрыл глаза и поглотил поток воздуха в легкие, наполняя их. Встав с кресла, я опустился на корточки и собрал разбросанные бумаги. Сжав листы в обеих руках, я вернул их в папку, даже несмотря на то, что они все перемешались.

Добавил себе работы.

Возвращаясь к рабочему столу, я забрал из принтера контракт, где всё четко пропечатано. Все условия договоренности и срок. Оставив быструю подпись буквы «А» с завитым хвостом, я вышел с этой бумагой.

Ева сидела в моих шортах на барном стуле, закрепив их моим тем самым кожаным ремнем. Она без настроения выпивала свой приготовленный смузи, смотря в одну точку. В стену, увешанную рисунками Лорелей. В квартире действительно есть эта маленькая деталь, небольшой стенд напротив барного стола, где увешаны все рисунки моей дочери.

Вчера было хорошо дурачиться, и плевать, что она забрала у меня ремень так нагло и невоспитанно, но на миг я расслабился. Перестал думать о плохом, но скрывал это.

Виновато выдохнув, я аккуратно положил бумагу перед девушкой с черной гелевой ручкой. Ева фыркнула и недовольно выплюнула зеленый смузи, смешанный с выделившейся слюной, на контракт и показушно отвернулась, демонстрируя свою обиду.

— У меня есть копии, — спокойно произнес я, глядя на испорченный документ. — Тебе не хватит твоей зеленой херни, чтобы их все заплевать.

— Я ни за что не буду подписывать эти документы.

Я сжал кулаки, глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, и попытался объяснить:

— Ева, это решение нужно для Лорелей, а не для нас. Ради ребенка, Ева. Да и тебе тоже кое-что перепадет. Я готов заплатить тебе хорошие деньги за участие.

Я придвинул к ней копию и ткнул в поле, где нужно подписывать. Ева выдернула из-под моей ладони контракт и принялась тщательно читать его, ища в нем мелкие шрифты и изъяны.

Ожидая, пока она закончит, я постукивал пальцами по столешнице. Ева, медленно вздыхая, подписала контракт и вернула его мне.

— Ты извини, что нагрубил, — произнес я, пересматривая документ полностью. — Не люблю, когда в мой кабинет входят без разрешения.

— А я не люблю, когда я пытаюсь помочь, но меня посылают и плевать хотели на мою помощь, — скупо ответила она.

— Ева, — строго произнес я ее имя.

— Что?

— Люди неблагодарны, — я отложил контракт и склонился над девушкой. — Сними розовые очки, стоит повзрослеть. Ты не можешь всех спасать.

— Я хочу.

— А им нужна твоя помощь? Они тебе спасибо скажут?

Эльсен резко замолкла. Она дрожащей рукой поправила свои иссиня-черные локоны, разглядывая мое лицо пристально, отчего я ухмыляюсь.

— Ты только что признал, что ты неблагодарный мудак? — саркастично переспрашивает Ева и облизывает губу, следом соблазнительно прикусывает ее.

Я не обращаю на это внимания.

— Возможно.

— И как мне это понимать, Массимо?

Я натянул улыбку, попытавшись скрыть свои эмоции.

— Как захочешь ты. Каждый воспринимает все по-своему. Для кого-то это может быть облегчением, а для кого-то — настоящей головной болью и стрессом.

Юная девушка отвела взгляд, явно занервничав, и посмотрела на свой опустевший стакан.

— Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала она с грустью в голосе. Ее плечи опустились, а голова поникла, как будто на нее навалился огромный груз.

Мои пальцы мягко обхватили подбородок Евы, приподнимая ее лицо. В ее глазах, отражающих невинность, я ощутил желание проникнуть глубже, к истокам ее внутреннего мира, который она с доверием раскрывала передо мной.

Она оголяла свое сердце и душу. И ее нагота интимнее, чем телесная.

— Именно поэтому я и настаиваю на необходимости взросления, — произнес я, стараясь передать всю серьезность своих слов. — В детстве мы не всегда понимаем, насколько жестока реальность, но важно быть готовой ко всему. В любой момент могут случиться такие вещи, которые тебя сломают. Тебя может сломать кто угодно.

— Например, ты? — Ева, нахмурив брови, робко спросила, пытаясь осмыслить мои слова.

Я отпустил ее подбородок и, опершись ладонями о столешницу, продолжил:

— Не обязательно, Ева.

— Тогда кто? — ее вопрос прозвучал с оттенком недоумения.

— Я сказал, что кто угодно, Эльсен, — сказал я, стараясь донести, что жизнь полна неожиданностей и нужно быть готовой ко всему. — Любой человек или ситуация могут стать проблемой.

— Все равно не до конца понимаю, — честно призналась она, явно пытаясь понять, что я имею в виду.

Я забрал контракт и отнес его в кабинет, убрав в папку. позже я отсканирую егои сделаю окончательно действительным. 

Внезапно я задумался о Еве.

И во мне не происходили странные чувства, не было искры или всплеска эмоций. Я словно обрел спокойствие, общаясь с ней. Она легкая в общении и невинная, не испорченная. Ее не успели испортить, и это, наверное, даже хорошо. Видимо, Лиам ее сильно оберегал и огораживал от страшного.

Но мы разные. Совершенно разные, будто родились на разных планетах. У нее одни привычки и взгляды на жизнь, у меня совсем другие. Мое сердце больно ужалило в ребра, и я подавился, но чем — неясно.

Ева предпочитает вегетарианство, а я обычную пищу, вернее, любую, не относясь ни к какой категории. Она стереотипная, а я... Не знаю, в каких-то моментах возможно, но не полностью. Ева не рассудительна, она ведет себя по-детски, ведь является еще ребенком, а я словно второй отец, пытающийся ее образумить.

И что все это значит?

Мне показалось, что холод прошелся по моей обнаженной коже табуном мурашек. Я обернулся, но никого не обнаружил.

Безуспешно сжав челюсть, я закатил глаза и вышел из кабинета. 

— Папа! — Лорелей выскочила из комнаты, как обычно, веселая и непосредственная, и бросилась ко мне, словно искала защиты и утешения в моих объятиях.

Моя любимая дочь — это не просто ребенок, это воплощение моих надежд и устремлений. Я стараюсь изо всех сил, чтобы она была счастлива и ни в чем не нуждалась.

Я нежно прижал ее к себе, позволяя ей уткнуться в мою шею, и улыбнулся, ощущая легкое, щекочущее прикосновение ее дыхания. Этот момент, когда она по-настоящему привязана ко мне моей же кровью, был для меня очень важен. Он показывал, как сильно мы близки и как много лет мы провели, становясь еще ближе.

— Доброе утро, пап, — сказала Лорелей, оторвавшись от меня и немного поерзав. Она явно хотела убежать к маме, потому что уже знала: ее ждут новые приключения и радости.

— Доброе, маленькая.

Я отпустил ее, как она и хотела, и, скрестив руки на груди, принялся молча наблюдать, как она крепко обняла Еву, шепча заветное «мама». Мое сердце сжалось от боли, потому что там была не Лилит, или потому что мне больно смотреть на фальшивку. И ведь это была моя идея.

Блять, я просто идиот.

— Мам, — протянула Лоре, и сердце заколотилось сильнее. От ужасной и гнетущей боли внутри, сворачивающейся в мерзкий ком. — Мы пойдем сегодня гулять?

Ева растерялась.

Нет, я не мог ошибиться. Может, она и правда не готова, но она сможет.

— Да, Лоре, конечно, — судорожно ответила Эльсен и напряжно сжала плечи моей дочери. — Пойдем. Мы пойдем вместе, да.

Я подошел к ним и провел ладонью по шелковистым волосам дочери. Она довольно улыбнулась и схватила мой палец, не желая отпускать.

— Не нервничай, тебе поможет Мэдисон и охрана, — безэмоционально сказал я. — А пока маленькой принцессе нужно завтракать, верно?

— Да! — Лоре кивнула.

Мой ребенок вызывает у меня улыбку и делает счастливее обычного.