Плотское влечение [18+]

Массимо смотрел на меня, и я замираю, чувствуя на себе его взгляд. Словно время замерло. Я перестала слышать чужие и родные голоса, они стали лишь фоном, как жужжание пчел. Мои руки повисли в воздухе, после я скользнула глазами и осмотрела Лорелей, вытирающую свои мокрые щеки.

В горле что-то сдавило, так болезненно и жгуче, и я увидела в ребенке утерянного брата. Я нервно проглатываю образовавшийся ком, пока Лорелей соскочила с рук Массимо и подбежала ко мне. Я опустила голову и встретилась взглядом с ее большими голубыми глазами, хотя я бы их даже назвала синими. Их яркий лазуритовый оттенок привлек мое внимание, словно два драгоценных камня, отражающих свет и чистоту детской души.

Я взглянула в глаза Массимо, они абсолютно одинаковые, но его взгляд тусклее и серьезнее, в них куда больше зрелости и жизненного опыта. Он многое повидал. Видел то, что заставило его быть холодным. А может, он просто ублюдок без чувств? В них нет наивности или любви к окружающему миру, а в глазах Лорелей целый спектр чувств. Множество разных и безумно ярких цветов эмоций.

— Тебе грустно? — детский голос с мягкими нотками вывел меня из задумчивости, помогая вернуться в реальность и начать дышать вновь.

— Нет, что ты? — я покачала головой и обхватила маленькие ладошки девочки, показывая, что прекрасно ее понимаю и могу поддержать в любой момент.

На самом деле, я очень сильно люблю детей.

Она такая теплая, похожа на уютный уголок в доме, который не хочется покидать. Я сильнее стискиваю ее руки и внимательно рассматриваю мягкие черты лица. Она действительно настоящая копия Массимо.

— Папа не любит, когда я грущу, — открыто рассказывает она, и я мягко улыбаюсь. — И я не люблю, когда он грустит. А еще ты красивая. Папа говорит, что такая красавица, как я, должна улыбаться, а те, кто меня обидел, плохие и не заслуживают моих слез.

Я сразу поняла, что она пытается сказать, но ей пока что тяжело сформулировать внятно и доходчиво.

— Не грусти! — Лорелей распахивает ресницы и легонько прыгает, будто пытаясь стереть грусть. Но я не грущу же? Вроде бы нет. Вроде. — А хочешь, я попрошу папу наказать твоих обидчиков? Он обязательно накажет!

Ее поддержка звучит искренне, и я рассмеялась от рвения малышки. Я услышала, как Массимо хмыкнул, и заметила его легкую улыбку, как слабо дернулись уголки его губ, которые он сжимал в тонкую полоску и стоял, глядя лишь на свою дочь. Я вижу гордость в его взгляде и трепетную отцовскую любовь.

— Хочешь? — настаивает она.

— Не стоит, милая.

Я коснулась ее русых волос. Они уже не от Массимо, а, скорее всего, от его умершей жены. Волосы Лорелей довольно мягкие и шелковистые, густые и длинные. Я медленно поглаживаю ее пряди и зарываюсь в них длинными пальцами, заворожено наблюдая, как они осторожно и плавно спадают на ее плечи, спрятанные под серебристым дизайнерским платьем.

— Ты однозначно попала в сети Лорелей, — насмехается Аид, и я бью его каблуком по ноге, лукаво улыбнувшись. — Ау...Чертовка!

Аид с трудом сдержал нецензурную брань, сильно сжав челюсть.

— Заслужил, — ответила Верона вместо меня.

— Лоре, пойдем, — хриплым тоном произнес Массимо, подзывая дочь к себе.

Девочка решила послушаться отца и обернулась в его сторону. Она улыбнулась и, взяв меня за руку, потянула к нему. Я машинально закусила губу. Массимо стоял так близко, что у меня перехватило дыхание. Это был мой первый опыт нахождения рядом с мужчиной так близко. Когда я замерла, в животе что-то затрепетало, словно бабочки. Но это ощущение быстро исчезло, когда Массимо отошел на безопасное расстояние, сделав большой шаг назад. Ему плевать, и он даже не хочет идти на контакт.

Его холод обжег меня кипятком.

Почему мне стало обидно?

— Можно Ева пойдет с нами? — отчаянно спрашивает Лорелей, выпятив на Массимо свои большие голубые глаза.

— Ева здесь гость, как и мы, — он присел на корточки и обхватил щеку дочери с глубокой отцовской нежностью, осторожно поглаживая ее мягкую кожу. — Она будет в зале, тебе не стоит переживать об этом, маленькая.

Лорелей — его слабость.

— Идем!

Она милая.

Лорелей стояла между нами и шла, держа нас за руки. Меня она держала за правую руку, а Массимо — за левую. От него исходит такой холод и бесчувственная жестокость, что на моем затылке маленькие волоски встали дыбом, а по коже прошлись неприятные мурашки, похожие на мерзких жучков, больно покусавших меня.

Лорелей что-то эмоционально рассказывала, я краем глаза видела идущую сзади Верону рядом с Аидом. Они в любой момент могли сжечь друг друга. Не думаю, что особняк семьи Моретти — лучшее место для химических и ядерных взрывов этих двоих.

— А потом пришел папа, и я уснула, — заключила она воодушевленный рассказ и выдохнула, будто эмоции забрали у нее всю детскую энергию.

— Мы можем выпить, — предлагает Аристон, поднося мне бокал шампанского, и мы сталкиваемся взглядами.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила я и криво улыбнулась. Мне чертовски неловко.

Его глаза похожи на лед. Бесчувственность я не спутаю ни с чем. Массимо указывает на большой диван у панорамного окна и приглашает меня на него. Я, не став возражать из-за тщательно изученных правил этикета и поведения, молча присаживаюсь на мягкий диван. Здесь пахнет цветами, особенно много роз и приятного пряного алкоголя.

Я зацепила глазами Верону, которая села рядом со мной, а Аид, фыркнув и обменявшись с моей сестрой ненавистными и злыми взглядами, устроился около Массимо.

— Лоре, — перед нами появилась красивая девушка: загорелая кожа, янтарно-карие глаза и волосы словно из каштана. — Твоему папе нужен отдых, пойдем к остальным детям.

Видимо, детей здесь много.

— Нет! — прикрикнула девочка.

Лорелей дернулась в мою сторону и внезапно схватилась за мое платье, сильно сжимая его ткань. Я ахнула и невольно обняла ее за плечи, мои глаза расширились и рассеянно забегали по сторонам.

— Я хочу с Евой, — всхлипывает ребенок и забирается ко мне на руки, устраиваясь на моих коленях. Она невероятно легкая, как птичье перышко.

— Мэдисон.

Грубый баритон Массимо разбудил во мне подозрительные чувства. Почему мое тело предательски странно реагирует на него? Я рефлекторно кашляю, а мои пальцы, дрожащие от внутреннего напряжения, непроизвольно касаются области шеи, словно я попыталась скорректировать несуществующее давление на воображаемый воротник. Но на мне нет воротника, а лишь открытое платье.

— На сегодня ты можешь быть свободна, — Массимо даже не улыбнулся, наоборот, он ведет себя крайне отстраненным и не показывает интереса к диалогу, и остается таким с самого начала, с момента, когда я его впервые увидела. А может, в целом не имеет любопытства? — Я позабочусь о своем ребенке.

Двадцатипятилетняя на вид девушка натянула улыбку и оставила попытки подозвать Лорелей.

— Конечно, сэр, — я услышала нотки сарказма в ее голосе.

Между ними будто натянулась нить напряжения. Мэдисон развернулась и одарила Лорелей мимолетным взглядом любви и удалилась из поля зрения. Вышла из особняка и, видимо, направилась домой.

— Мэдисон всегда рядом, когда папа работает, — тихо произнесла Лоре, затем она, с видимым усилием, опустила руки на свои колени и стиснула их.

В ее голосе я уловила нотки тоски и желания.

— Но я очень хочу к маме.

Мне нечего ответить. Я не знаю, как можно поддержать ребенка, потому просто заключаю ее в крепкие объятия и пытаюсь изо всех сил подарить то, в чем она нуждается. Объятия — мощный инструмент, который помогает выразить эмпатию и создать ощущение безопасности. Лорелей чувствует поддержку и принятие. Ей нужна мама. Я безнадежно выдыхаю и осторожно дотрагиваюсь до ее изящных волос и поглаживаю голову.

Я стараюсь создать атмосферу, в которой девочка ощущает свою значимость и защищенность. Мягкое прикосновение к волосам и поглаживание головы успокаивают и придают уверенность.

Ей так нужна мама, даже больше, чем я могла бы себе представить. Она не знает, что она на самом деле умерла, но ей нужна материнская забота. Неужели Мэдисон, которая, я так понимаю, ее няня, не смогла настроить с Лорелей контакт как матери и дочери?

Я печально сложила губы в тонкую полоску и выдохнула.

Верона, погруженная в мысли, неожиданно говорит:

— Я не верю Стефано. Ни капельки не доверяю, — её взгляд устремлен на Стефано, который стоит с Камиллой и принимает поздравления от родных. Верона держит стакан с мохито и аккуратно размешивает напиток черной пластиковой трубочкой, наблюдая, как лед красиво скользит в жидкости. — И мне страшно, что может повториться история. Я переживаю, Ева. Камилла сломается окончательно.

Нет.

Ошибка не может повториться.

Я не хочу верить в это и думать о той жути, иначе нареку судьбу на повтор.

— Что мы сделаем против отца Камиллы и самого Стефано? — шепотом переспросила я.

— Ничего, — сестра опускает голову, и ее карие глаза заполняются мелкими блестящими слезами. — Мы ничего не можем.

Полтора месяца назад Камилла познакомилась с мужчиной, и у них завязались тайные романтические отношения. Разница в возрасте между ними была всего пять лет, а его социальный статус можно было назвать скромным и без задних мыслей: он недавно окончил университет. Но вскоре стало ясно, что его моральные качества оставляют желать лучшего. Он просто мудак и ублюдок!

Камилла решила сбежать к нему домой на пару часов, и мы помогли ей, обеспечив факт, что никто ни о чем не узнает, прикрыли ее перед родными, и родители Камиллы ничего не узнали о ее побеге, даже сейчас они вряд ли догадаются о том, что их дочь в одну ночь ночевала не дома.

Итог, наверное, вам и без объяснений понятен.

Он изнасиловал ее, не понимая отказа. Взял насильно и забрал ее девственность, которую она хранила для брачной ночи. Что сделает Стефано с ней, когда узнает, что она не девственница? А вдруг повторится, и он тоже изнасилует ее?

Хотя они оставались наедине, ему ничего не мешало взять ее и заставить молчать, но он не сделал этого.

Нет, я не должна пытаться доверить сестру другому мужчине.

— Мы будем следить за ним весь вечер: они не увидятся до брака, который только в конце года, — пообещала я и выпрямилась, оставив диалог на потом. Нужно остаться наедине и обсудить это позже.

***

Я глотаю насыщенное и терпкое красное шампанское, слегка затуманенным взглядом оглядывая обстановку на помолвке. Я внимательно следила за Камиллой, хоть и в нетрезвом состоянии. Она не отходила от Стефано, а он не смел отпускать ее и постоянно держал за талию, и я видела в ее глазах страх той травмы, Стефано явно не заметил этого. Либо не хотел замечать.

— Его поведение по отношению к ней может показаться нежным, — размышляет Верона, постукивая указательным пальцем по гладкой поверхности дорогой белой столешницы массивного обеденного стола. — Однако я бы воздержалась от излишней уверенности.

Я внимательно наблюдала за почти новобрачными на этой нежелаемой помолвке моей двоюродной сестры. Мой взгляд, как у профессионального фотографа, фиксировал их позы и мимику, но объектив замылен от алкоголя и усталости. Продолжая осматривать пространство, я заметила Доминика и его спутницу. По его поведению и невербальным сигналам стало ясно, что он сильно пьян. Гораздо сильнее меня, что в его взгляде за километр можно уловить зверское желание завладеть девушкой и заявить на нее свои права.

Я поморщилась и, преодолевая внутреннее сопротивление, вновь приняла внутрь очередную порцию остатков шампанского, которое уже давно утратило свою первоначальную привлекательность и стало для меня символом однообразия и рутины.

Больше не хочу алкоголя.

— Могу ли я предложить вам что-либо еще? — обратилась ко мне девушка в элегантном черном костюме, демонстрируя безупречную дикцию и уверенную осанку.

— Благодарю, но предпочту воздержаться от шампанского, — я слегка покачала головой, чувствуя, как усталость начинает сказываться на моем восприятии и давить на виски пульсирующей болью.

— Позвольте представить вам наш обширный ассортимент алкогольных напитков и коктейлей, — продолжила она, раскрывая передо мной каталог. — В нашем меню вы найдете аутентичные итальянские вина, изысканный коньяк, освежающее просекко, разнообразные сорта пива, самбуку, а также ром высочайшего качества. Мы предлагаем широкий спектр алкогольных напитков, и я с удовольствием помогу вам выбрать любой из них.

Целая барная.

Я ухмыльнулась и невольно облизала губы.

— Исключительно неалкогольный напиток, — я сжала нижнюю губу до появления едва заметных капель крови, которые мгновенно окрасили мои зубы. Быстро устранив следы этого незначительного инцидента с помощью языка, я сохранила на лице выражение невинной улыбки. — Фруктовый чай, пожалуйста.

Хочется горячего.

— Без проблем, мисс, — девушка вскинула брови, но согласилась с выбором и ушла, одарив меня вежливой улыбкой, которая явно прописана в скрипте.

— Иначе я лопну от количества алкоголя в моей крови, — возмущенно сказала я.

Верона захихикала.

Я посмотрела на тарелку крем-супа из шампиньонов и покопалась в нем ложкой. Аппетит отсутствует, неудивительно, я выпила чересчур много. Боюсь, что на утро мне станет плохо, и я буду обниматься с унитазом. Довольно романтично, не находите?

— Может, ты съешь стейк? —  обратилась ко мне Верона, поглощая последний кусочек сочного мяса, пропитанного насыщенным красным соусом.

— Я не ем мясо, — пробубнила я.

— Зря, поэтому ты такая костлявая.

Я бросила на сестру противную порцию своего настроения и скучающе уперлась подбородком в лалонб. Мне ужасно хочется спать, и, будь моя воля, я бы наплевала на правила этики и позволила себе уснуть прямо за столом.

Доминик и Офелия ушли, и я проводила их любопытным и одновременно осуждающим взором. Похоже, он однозначно заявит на нее свои права. Господи, мне и думать о сексе стыдно. Я заливаюсь смущенной краской и чувствую, как горит мое лицо.

Передо мной ставят горячий чай, и я почти сразу же беру его в руки. Жар кружки моментально согрел мои руки, и я расслабилась, вкушая его сладкий привкус.

— Ева, — я почувствовала легкое прикосновение детской ручки к моей ноге.

Я опустила взгляд на Лорелей, видя ее сонный взгляд.

— Что, малютка моя?

— Я спать хочу, — она потирает глаза костяшками пальцев и прикрывает веки, готовясь уснуть.

Неожиданно на ее голову легла мужская рука в ласковых отеческих поглаживаниях, а после Лоре оказалась на руках Массимо и прижата к его сильной груди.

— Я уложу тебя, милая, — он целует ее в лоб и надежнее подхватывает на руках, удерживая под коленками. — Идем.

— Я хочу с Евой, папа, пожалуйста, я хочу и с Евой, и с тобой.

Массимо оторопел и в замешательстве посмотрел на дочь, и я замерла, застыла как ледяная скульптура, вжавшись в стул так, что будто бы пытаюсь слиться с ним. Мужчина посмотрел на меня своими ледяными глазами и сурово начал. Кажется, я начинаю побаиваться его низкого и грубого, но такого бархатного и притягательного баритона.

Он окутал меня, заставив испытать противоречивые чувства: страх перед его авторитетом и необъяснимое влечение. Откуда у меня взялась эта тяга? Мы едва знакомы.

— Ева, ты не против побыть с Лоре? — его аура излучает сплошную стену безразличия.

Я задумалась.

Лорелей хорошая девочка и довольно сильно тянется ко мне. Будет эгоистично, если я брошу ее и оставлю хотя бы без капли материнской любви.

Она с надеждой смотрит на меня и хлопает ресницами в ожидании ответа. Ее взгляд заставляет мое сердце и душу плавиться, таить так сильно, что я не могу отказать этому маленькому чуду.

— Не возражаю ничего против, — я мягко улыбнулась и поднялась со своего места. — Скоро вернусь, — прошептала я сестре, прежде чем покинуть помещение. Не успела я услышать её ответ, как уже покинула пространство в сопровождении Массимо, и ее ответ утонул в звуках шагов.

Мы входим в просторную спальню, где кроме кровати и уютной мебели в виде тумбочек и туалетного столика я не нашла ничего во мраке. Массимо опускается на постель и вздыхает, расстёгивая молнию платья Лоре. Она моментально реагирует, быстро освобождается от одежды и надевает футболку с пижамными шортами, тут же прыгая на застеленную кровать посередине.

— Спокойной ночи, милая, — Массимо подобрал край одеяла и накинул его на дочь, склонился над ней и поцеловал в лоб.

Она улыбнулась.

Я села с другой стороны кровати, и Лорелей сразу же обхватила мою руку, прижав ее к себе так сильно, будто боясь отпустить, боясь потерять и боясь, что я испарюсь во тьме комнаты.

— Я хочу, чтобы ты была моей мамой, — хрипло произнесла свое желание Лоре сонным голосом. — Пусть волшебники меня услышат, и ты станешь моей мамой.

Я затаила дыхание.

Лорелей закрыла веки, погрузившись в состояние глубокого сна. Я, сохраняя молчание, держала её руку, аккуратно поглаживая её. В этот момент я ощущала, как внутри меня происходят сложные процессы: конструкции, подобные кирпичикам, воздвигаются и разрушаются с молниеносной скоростью, оставляя болезненные следы на моей душе. Я не могла осознать, что именно происходит со мной, и это состояние вызывало у меня чувство неопределенности и тревоги.

— Ева, — неожиданно произнёс Массимо, поворачивая голову в мою сторону.

Я столкнулась с его ледяным взглядом. Он был холодный, тусклый, безжизненный и бесчувственный, жестокий и коварный, пугающий. Этот взгляд вызвал у меня непроизвольную реакцию — напряжение позвоночника и волну страха, который пробежался по спине, пронизывающую всё мое существо. Его глаза обладали устрашающей убийственной силой, способной испепелить человека одним лишь взглядом, словно луч лазера, проникающий в самую глубину души и оставляющий неизгладимый след.

Господи...

— Представляю, как это звучит, но... — мужчина мимолетно посмотрел на дочь, убеждаясь, что она крепко уснула, и протянул руку, поправляя на ней одеяло и светлые русые волосы. — Притворись мамой для Лорелей. Я заплачу тебе любые деньги, но сделай это. Я хочу, чтобы мой ребенок был счастлив, и ее осчастливит сильнее только присутствие мамы.