Глава 18
После бани Феликс выглядел почти как прежний Ликс: волосы пушистые, лицо сияющее, а в глазах — едва заметная искра. Та, которую друзья так долго не видели.
— Ты выглядишь как булочка после микроволновки, — заметил Айэн, растягиваясь на диване. — Мягкий и тёплый.
— Спасибо… я думаю, — хмыкнул Феликс.
Сынмин включил фоновую музыку и зевнул.
— Знаете, мне вдруг пришла в голову идея песни.
— Ты всегда так говоришь перед тем, как мы пишем хит, — сказал Чанбин. — Так что доставайте ноут, я уже чувствую вдохновение в воздухе.
— И запах еды, — добавил Айэн. — Или это я?
— Это ты, — хором ответили все.
Через полчаса в домашней студии Сынмин наигрывал нежную мелодию на клавишах, а Феликс тихо напевал строчки, которые рождались прямо из души.
> "I thought I lost myself in the silence,
But maybe that silence was me healing..."
— Это красиво, — сказал Сынмин, останавливаясь. — Чисто, спокойно... очень ты.
Феликс медленно кивнул.
— Я больше не хочу убегать от своих чувств. Я просто... хочу быть настоящим. Даже если мне всё ещё больно.
— Тогда спой это. Настояще, как есть.
Он взял микрофон. Глубоко вдохнул. И спел.
Не было мощных эффектов. Не было автотюна. Только Ликс, его голос, и та боль, которая наконец-то перестала быть врагом — а стала частью его силы.
Тем временем, в другом конце Сеула...
В студии звукозаписи, где сейчас находились БанЧан, Хёнджин и Минхо, кто-то включил YouTube на большом экране, просто чтобы расслабиться.
И прямо там — только что загруженное видео: «Феликс поёт демо новой песни. Очень личное». Подписано: “Вечер в студии с друзьями. Ликс снова находит себя.”
Минхо сразу замер.
Хёнджин не дышал.
БанЧан крепко сжал подлокотник кресла.
На экране — Ликс. Его голос. Его эмоции. Его взгляд в камеру в конце, полный правды. И в нём — ни одной слезы.
— Он снова творит, — тихо сказал Минхо.
— И он делает это без нас, прошептал Хёнджин.
БанЧан молча выключил видео.
— Но он всё ещё наш Феликс…
— Только теперь он умеет жить без нас, — закончил за него Минхо.
А вечером, вернувшись в комнату, Ликс включил телефон и увидел уведомление.
> «Просмотрено: БанЧан, Хёнджин, Минхо»
Он долго смотрел на экран, а потом написал в заметках:
> “Я не знаю, как всё будет дальше. Но я больше не боюсь.
Если они хотят быть рядом — я открою дверь.
Если нет — я всё равно буду идти.”
Он закрыл глаза. И впервые за долгое время — уснул спокойно.
Феликс проснулся рано. За окном только начинался рассвет, город еще дремал, и даже Сынмин не возился на кухне. Но внутри него было странное чувство — будто что-то вот-вот произойдёт. Он спустился вниз, сделал себе кофе и сел у окна, завернувшись в плед.
Айэн проснулся минут через двадцать.
— Ты чего такой... задумчивый?
Феликс слегка улыбнулся.
— Просто... кажется, ветер меняется.
— О, нет. Ты снова поэтичный.
— Всё ещё лучше, чем пьяный, фыркнул Ликс.
В это же время в аэропорту…
БанЧан, Хёнджин и Минхо стояли у выхода. Чемоданы катились рядом. Солнце вставало над горизонтом, окрашивая небо в золотисто-розовый оттенок. Минхо поправил капюшон, и они пошли по привычному маршруту — к машине, в сторону студии. К Сеулу.
— Всё выглядит как прежде, сказал Хёнджин, прищурившись. — Но мы другие.
— Да, — ответил Чан тихо. — И Сеул уже не тот, если нас там ждёт только память.
Минхо ничего не сказал. Он лишь смотрел вперёд. Но пальцы дрожали, хоть он и прятал их в карманах.
К вечеру вся компания, кроме Феликса, собралась у Сынмина. Айэн включал музыку, Чанбин готовил закуски, а Сынмин составлял список треков.
Феликс подошёл позже, с флешкой в руках.
— Я доделал ту демку. Если хотите, можно послушать.
— Конечно, — сказал Сынмин, подключая флешку.
И когда заиграла первая нота, тишина накрыла комнату. Это было не просто красиво — это было настоящее искусство боли и исцеления одновременно.
> “Even if I walk alone through fire,
I’m stronger now — ‘cause I was burned before…”
— Ликс… — прошептал Чанбин. - Это… ты это сам написал?
Он кивнул.
— Это… обо всём. И о них. И о нас.
В этот момент кто-то постучал в дверь.
— Я никого не ждал, — сказал Сынмин, поднимаясь.
Он открыл дверь — и на пороге стояли они.
БанЧан. Хёнджин. Минхо.
Усталые, взрослые, и... почти незнакомые. Слишком много времени. Слишком много расстояния. И слишком много чувств.
Сынмин выпрямился.
— Вы...
— Привет, — тихо сказал Хёнджин. — Мы… мы только на минуту.
Феликс медленно вышел из комнаты, услышав их голоса.
Он остановился.
— Вы вернулись.
— Да, — сказал БанЧан. — Сегодня утром.
— Мы… хотели увидеть тебя, — добавил Минхо.
Тишина.
Ликс не плакал. Не дрожал. Просто смотрел на них. И в глазах у него было море.
— Почему сейчас?
— Потому что… — Хёнджин глотнул. — Ты снова стал собой. Мы видели. Мы почувствовали это. И... мы знали, что не имеем права появиться, пока ты не стал сильным.
— А теперь думаете, имеете? спросил Ликс тихо, но без злобы. Просто с печалью.
БанЧан сделал шаг вперёд.
— Нет. Мы не знаем. Но если ты впустишь нас хотя бы на минуту — мы будем рядом. Без ожиданий. Без требований. Только если ты сам этого хочешь.
Сзади из комнаты выглянули остальные.
— Всё хорошо? — спросил Айэн.
Феликс кивнул.
— Всё в порядке.
Он посмотрел на троих перед собой.
— Заходите. Хоть на минуту.
И они зашли. И в этот момент — всё начало меняться. Не сразу. Не с объятиями.
Но с правдой.
С настоящими взглядами.
С безмолвными извинениями.
И с надеждой, очень тихой, но живой.
Комната наполнилась тишиной, как только дверь закрылась за Хёнджином, БанЧаном и Минхо. Они стояли у порога, будто боялись сделать лишний шаг. Остальные парни, не сговариваясь, отступили, давая им пространство.
Феликс смотрел на них долго. В его взгляде было слишком много — горечь, тоска, удивление. Но не было ненависти. Это и пугало их больше всего.
— Садитесь, — наконец сказал он. Голос был спокойный, даже ровный. Слишком ровный.
Трое медленно опустились на диван. Феликс остался стоять.
— Я не знаю, что вы хотите услышать. Или сказать. Но предупреждаю — я больше не тот, кем был до вашей поездки.
— Мы тоже, — прошептал Хёнджин, не поднимая глаз.
— Надеюсь, в лучшую сторону, — резко усмехнулся Ликс. — А то иначе зря вы вообще возвращались.
— Мы… — начал БанЧан. — Мы думали, что всё делаем правильно. Что дать тебе пространство — лучшее решение.
— Пространство? — Феликс прищурился. — Вы исчезли. На год. Без обещаний. Без сообщений. Без… прощания.
Он сжал кулаки, и Чанбин сделал шаг ближе, будто хотел его остановить, но Ликс сам выдохнул, успокаиваясь.
— Я просто хочу знать. Хоть сейчас. Вы вообще когда-нибудь хотели вернуться?
— Каждый день, — сказал Хёнджин, наконец поднимая глаза. — Но мы боялись, что ты больше не захочешь нас видеть.
— И вы были правы, — выдохнул Ликс. — Но всё это время я всё равно надеялся. Хоть на миг. Хоть в мыслях. Что вы скажете: "Мы дома".
Минхо молчал. Он смотрел в пол. Только когда Джисон, который всё это время наблюдал молча, мягко коснулся его руки, он встрепенулся.
— Ликс, мы виноваты. И никакое объяснение не уберёт боль. Но… — он посмотрел на него прямо. — Я искренне рад, что ты стал сильнее. Что ты снова сияешь. И если для этого нужно, чтобы нас не было рядом — пусть так.
Феликс опустил взгляд. Его грудь сжалась. Он не знал, чего хочет. Он устал хотеть.
— Я просто… — он сел на подлокотник кресла. — Я устал. Я устал притворяться, что всё хорошо. Но я также устал ждать, что кто-то объяснит мне, почему я остался один.
Тишина. Даже Сынмин, обычно самый разговорчивый, промолчал.
И только Айэн сказал:
— А может, хватит? Не обвинений, не оправданий. Просто... сидите рядом. Не говорите ничего. Пусть всё начнётся не со слов. А с тишины.
И так они и просидели. Без слов. Рядом.
Минхо тихо держал Джисона за руку, и в их взгляде было тепло. Сынмин и Айэн что-то тихо обсуждали в углу, будто не хотели мешать. Чанбин ушёл на кухню, варить какао. А Феликс сидел между Хёнджином и БанЧаном. Они не касались друг друга. Но тепло исходило от всех троих.
И вдруг стало легче.
Потому что впервые за долгое время — они были рядом.
Вечер окутал город мягким светом фонарей и лёгкой прохладой. В квартире было тихо. Ребята разошлись кто по комнатам, кто на кухню, кто просто в ванную — каждый будто интуитивно понял: тем троим нужно время.
Феликс, Хёнджин и БанЧан сидели на балконе. Напротив — тёмное небо, редкие звёзды, и город, который никогда не спал.
— Помнишь, как мы вот так сидели перед отлётом? — наконец спросил Чан, его голос был хриплым. — Я тогда тоже молчал. Не знал, что сказать. Боялся, что слова только ранят.
— А ты думаешь, молчание не ранит? — спокойно отозвался Ликс, не глядя на него.
Хёнджин сидел, сжав руки в замок. Он не мог смотреть на Ликса. Его затылок ныл от напряжения.
— Я думал о тебе каждый день, — выдохнул он. — Но чем дальше мы были, тем сильнее становился страх, что ты нас ненавидишь.
— А вы разве не хотели вернуться, несмотря на страх? — Ликс повернулся к ним. — Хоть один из вас попытался бы? Один билет, одна встреча, один… чёртов звонок?
БанЧан сглотнул. Он был лидером. Всегда был тем, кто брал ответственность. Но сейчас — он просто чувствовал себя… виноватым.
— Я не пытался, — честно сказал он. — Потому что боялся, что если ты не простишь — я сломаюсь. А там… — он махнул рукой. — Нам нельзя было ломаться. Там мы были нужны сильными.
— А я здесь? Мне можно было быть сломанным? — голос Ликса сорвался.
Хёнджин резко встал и, не сдерживаясь, сел на колени перед Ликсом, обнял его за талию и прижал голову к его животу.
— Нам нельзя было. Но всё равно были. Мы все были сломаны. Просто слишком гордые, чтобы признать.
Феликс застыл. Его сердце забилось сильнее. Он чувствовал — они искренни. Не игра, не попытка вернуться. Они правда хотели извиниться. Они правда скучали. И всё же…
— Я всё ещё не знаю, что с этим делать, — прошептал он. — Я всё ещё не знаю, смогу ли снова доверять.
Чан подошёл и опустился рядом, обняв обоих за плечи. Он впервые позволил себе слабость, его губы дрожали, как и голос:
— Не доверяй. Просто позволь нам быть рядом. Даже если вначале — на расстоянии вытянутой руки.
Поздно ночью, когда все уже спали, Ликс вышел на кухню за водой и увидел Сынмина, Айэна и Чанбина, сидящих с ноутбуком.
— Что делаете? — спросил он, подходя.
— Смотрим старые эфиры, — сказал Айэн. — Вот этот, помнишь? Где Чан испортил торт?
— Не испортил, а сделал его… концептуальным! — возразил БанЧан, появившийся внезапно и усевшийся рядом с Ликсом.
Они засмеялись. Впервые — по-настоящему.
И тогда Айэн кивнул:
— Вот. Это тот Ликс, которого мы скучали. Смеющийся. Живой.
— Может, он вернётся, — пробормотал Ликс. — Но медленно.
— Мы никуда не торопимся, — сказал Сынмин.
— Мы будем рядом, сколько понадобится, — добавил Хёнджин, подходя сзади и положив руки Ликсу на плечи.
Феликс поднял на них глаза. Всё ещё настороженно. Всё ещё с болью. Но теперь… в этой боли было место теплу.
А утром они снова сели за стол. Завтрак. Шум. Смех. Подкаты Айэна к Сынмину, крики Чанбина, пытающегося всех накормить, и Минхо, сладко зевающий на плече Джисона.
А потом БанЧан повернулся к Ликсу:
— А хочешь с нами в парк? Просто… прогуляться?
Феликс кивнул. Молча.
Но сердце снова забилось чуть быстрее.
И с каждым шагом боль отступала.