Глава 19
Прошла неделя. Вроде бы — всего несколько дней, а внутри всё будто вывернулось наизнанку. Пространство между Феликсом, Хёнджином и БанЧаном было всё ещё хрупким, как тонкое стекло, но уже не острым. Всё ещё больно, но теперь — с надеждой.
Феликс начал возвращаться к жизни. Не стремительно, не с яркими фейерверками, а медленно. Один смех. Один взгляд. Один шаг.
Тем утром он проснулся на диване, завернувшись в плед, и обнаружил, что кто-то положил ему рядом чашку тёплого чая и мягко накрыл его плечи. Он знал, кто это был. Чан. Так же, как раньше — тихо заботился, даже если не знал, будет ли за это принят.
Феликс не сказал ничего. Но в сердце — на секунду — стало теплее.
Вечером, за ужином, Чанбин вдруг хлопнул по столу:
— Ребята! У меня идея. Давайте… поедем туда. В то самое место. Где у нас было первое тренировочное шоу. Где мы в первый раз почувствовали себя настоящими командой.
— Ты серьёзно? — переспросил Сынмин.
— На полном. Нам всем нужно это. Для памяти. Для силы. Для нас.
Ликс посмотрел на всех. Глаза встретились с Минхо, тот лишь кивнул, молча. Рядом Хан положил руку на его, поддерживая. Чан, Хёнджин, Айэн — все ждали его реакции.
— Давайте, — сказал Феликс тихо, — я готов.
Поездка заняла несколько часов. Дорога была шумной: играли музыку, вспоминали старые шутки, дразнили Чанбина за его «идеальные» рецепты и Айэна за его флирт. В воздухе витал дух прошлого. Тёплого, простого, настоящего.
Когда они добрались, солнце уже клонилось к горизонту. Старое здание стояло так же, как и раньше. Слегка облупленное, но родное.
Они вошли внутрь. Ходили по пустым комнатам, узнавали стены, оставленные следы на полу, и свои имена, выцарапанные на двери, как детское «мы были здесь».
— Тут я впервые упал во время танца и расплакался, — сказал Ликс с лёгкой улыбкой. — А вы смеялись надо мной.
— Потому что ты упал… в коробку от пиццы, — рассмеялся Чан.
— И потом мы эту пиццу ели, — добавил Хан, и все рассмеялись, и на мгновение снова стали подростками.
Когда они вышли на крышу, небо уже было звёздным. Феликс стоял на краю, смотрел в даль. Рядом подошёл Хёнджин.
— Тебе легче?
— Наверное. Это место… будто стирает всё лишнее. Оставляет только суть.
— А какая твоя суть, Ликс? — спросил Чан, подходя с другой стороны.
— Я… — Ликс задумался. — Я всё ещё ищу. Но уже не один.
Они стояли в тишине. Трое. Вместе. Без слов. И этого было достаточно.
Когда они вернулись в Сеул, всё изменилось.
Феликс снова начал появляться в эфирах. Его улыбка стала настоящей. Он начал шутить с фанатами, дразнить Айэна, прятать обувь Минхо, спорить с Чанбином, и — всё чаще — замирать в тишине рядом с Чаном и Хёнджином, позволяя себе просто быть.
Сынмин однажды сказал:
— Это звучит как начало новой эры. Ликс-2.0.
— Ликс-возвращённый, — уточнил Джисон с улыбкой.
— Ликс, которого мы любим, — добавил Минхо, и тихо посмотрел на Хана, сжимая его ладонь под столом.
Ночью, когда все разошлись спать, трое остались на кухне. Как раньше. Феликс с чашкой молока, Хёнджин с медовым чаем, Чан — с кофе.
— Ты знаешь, — сказал Чан, — мы никогда не переставали тебя любить.
— Я знаю, — ответил Ликс. — Но я снова учусь в это верить.
Хёнджин улыбнулся. Мягко. С нежностью. И тогда, в этой тишине, они просто молча сели ближе друг к другу. Не было страсти, не было спешки. Только руки, лежащие рядом. Только дыхание, синхронное. Только тишина, которая больше не ранила.
И это было началом чего-то нового.
Феликс проснулся от лёгкого стука в окно. За стеклом моросил дождь, серый и почти шёпотом. Он потянулся, укрылся с головой — но услышал тихий голос за дверью.
— Ликс, ты дома?
Он сразу узнал этот голос — Чан. Открывая дверь, он ожидал неловкости, но вместо этого увидел: Чан стоит с пакетом выпечки и чашкой кофе, которую Ликс всегда заказывал в любимом кафе.
— Утренний рейс, — усмехнулся БанЧан. — Прямо к тебе. Можно?
— Конечно, — Ликс отступил в сторону, и уже почувствовал: что-то меняется.
Через полчаса в квартиру зашёл Хёнджин — с пледом, книгой и… двумя плюшевыми мишками. Один был с сердечком, второй — с надписью “miss u”.
— Если бы ты знал, как долго я искал именно таких, — пробормотал он, садясь рядом. — Нам нужно поговорить. Но… не сейчас. Давай просто побудем вместе.
Феликс ничего не сказал. Только позволил себе расслабиться. Он пил кофе, ел круассан, чувствовал, как руки его друзей лежат по обе стороны — не с нажимом, а с поддержкой.
Позже, когда дождь усилился, они втроем лежали под одеялом, смотрели фильм. Что-то милое и глупое. Смеялись. И в один момент Ликс повернулся к ним, с замиранием сердца сказал:
— Я… хочу снова попробовать. С вами.
Тишина. Теплая, не пугающая. А потом — одновременно:
— Мы тоже, — сказали Чан и Хёнджин.
— Но медленно, — добавил Ликс. — Мне нужно немного времени. Не торопите.
— Мы и не будем, — прошептал Хёнджин, касаясь его руки. Главное — ты здесь. С нами.
Вечером Хан и Минхо зашли в гости. Принесли настольные игры и огромный торт с надписью “Семья снова вместе”. Все сидели на полу, играли, смеялись, спорили. Айэн подливал лимонад, Сынмин фотографировал всех, пока Чанбин пытался не проиграть в "Монополию".
Это был вечер без масок. Без напряжения. Только близость. Настоящая.
Когда наступила ночь, Чан и Хёнджин остались.
Феликс стоял у окна, смотрел на капли на стекле. К нему подошли оба — обняли. Сначала просто стояли так. Потом Ликс обернулся, посмотрел в глаза.
— Вы обещаете, что больше не исчезнете?
— Обещаем, — сказали они в унисон.
И тогда он впервые за долгое время позволил себе — снова — поцеловать их. Не спонтанно, не с болью, а с доверием.
И в этот момент небо за окном словно стало светлее.
С тех пор как Чан и Хёнджин вернулись, в доме будто потеплело. Не физически — внутри. Что-то расправлялось, оттаивало, возвращалось к жизни.
Феликс, конечно, всё ещё держал дистанцию. Но уже не уходил в другую комнату, когда кто-то из них заходил. Уже не прятал глаза. Иногда сам начинал разговор. Иногда, если был в хорошем настроении, касался плеча, или даже… смеялся. Тот самый мягкий, немного хриплый смех, который они так любили.
Однажды, вечером, когда дождь сменился звёздным небом, Хёнджин предложил:
— А поехали за город. Просто на ночь. Возьмём спальники, еду, книги… Просто побудем.
Феликс долго молчал, сидя у окна, затем тихо кивнул.
Они выехали ближе к ночи. Пыльная дорога, ритм колёс, музыка на фоне — всё казалось почти киношным. Феликс сидел на заднем сиденье, укрывшись пледом, прислушиваясь к голосам Чана и Хёнджина спереди. В какой-то момент закрыл глаза и задремал, ощущая безопасность.
Когда они прибыли, всё было так, как обещал Хёнджин: небольшой домик, окружённый соснами, со старым проигрывателем и видом на озеро. Ни интернета, ни телефонов. Только они.
Утро было спокойным. Ликс проснулся от запаха кофе и корицы. На кухне Хёнджин возился с блинчиками, а Чан, босиком, с кружкой в руке, читал какую-то старую книгу, прислонившись к двери.
— Доброе утро, — сказал Чан мягко. — Мы думали не будить тебя. Ты так мирно спал.
Феликс прошёл к ним, опираясь на косяк. И, сам не заметив, чуть-чуть улыбнулся.
— Я не спал так спокойно… давно.
После завтрака они втроем вышли к озеру. Было прохладно, но небо чистое. Они сидели на веранде, ноги свесив вниз, бросая камешки в воду.
— Мы понимаем, что многое испортили, — начал Чан. — И не просим простить всё сразу. Но мы здесь. Если тебе плохо — мы рядом. Если тебе весело — мы посмеемся. И если ты не готов — мы подождём.
Феликс не ответил сразу. Он просто взял ладони обоих и сжал их.
— Я боюсь, — честно сказал он. — Боюсь, что всё повторится.
— Это нормально, — прошептал Хёнджин. — Но мы будем бороться. За тебя. Каждый день.
Вечером они устроили небольшой пикник прямо в комнате. На полу, среди подушек и пледов, с гитарой в руках у Чана, Хёнджин напевал старую песню, а Феликс впервые позволил себе обнять их двоих — сразу. Без оглядки. Без страха.
Они молчали, обнявшись втроём, под музыку, под ночное небо, в котором звёзды сияли, будто специально для них.
Ночью Феликс не мог уснуть. Он вышел на веранду и увидел Чана, сидящего с чашкой чая.
— Не спится? — спросил он.
— Слишком много мыслей.
— Хочешь поговорить?
— Нет… Просто посиди со мной.
И Чан молча пересел ближе, обнял его за плечи.
Через несколько минут вышел Хёнджин — с пледом и сонной улыбкой.
— Ну и как я должен спать один?
Он лёг прямо на колени Ликса, уткнувшись в него носом.
— Я люблю вас, — выдохнул Феликс.
— Мы тоже тебя любим, — ответили они одновременно.
И в ту ночь, в полной тишине, без страсти, без драмы, между ними произошло самое главное — восстановление.