Глава 11
Прошло несколько дней с их поездки в лесной домик. Все вернулись вдохновлённые, сближённые, спокойные. Дом снова наполнился привычной суетой, но что-то изменилось: в воздухе витала гармония, редкая для такой большой компании.
Именно в этот момент — когда казалось, что ничего не сможет нарушить баланс, — всё перевернулось.
Они сидели в гостиной, разбросавшись кто где: кто на полу с гитарой, кто на подушках, кто с ноутбуком. Разговор был расслабленным — о новой песне, о будущем клипе.
Вдруг у Чана зазвонил телефон. Он поднял бровь, увидев имя продюсера на экране.
— Сейчас вернусь, бросил он, выходя на террасу.
Прошло несколько минут. Потом вышли Хёнджин и Минхо — у обоих были звонки. Что-то странное витало в воздухе.
Когда они вернулись, их лица были серьёзными.
— Ребята, начал Чан. — Есть новости. Большие.
Все обернулись.
— Нам троим мне, Хёнджину и Минхо — предложили поехать на два месяца в Европу. Съёмки для международного проекта. Это большая возможность. Но...
Он замолчал. В комнате стало тихо, как перед бурей.
— Что значит "на два месяца"? — Феликс даже не пытался скрыть тревоги в голосе. — Это… вы уезжаете?
— Пока да, — осторожно сказал Хёнджин. — Уже через неделю.
Феликс встал. Его сердце колотилось.
— А как же мы? взгляд метался от одного к другому. — Мы только… мы только начали… Мы стали семьёй, чёрт возьми!
— Ликс, Чан подошёл ближе, — я не хочу уезжать от тебя. Ни на секунду. Но ты же знаешь, что это шанс, который даётся раз в жизни. Мы не можем просто отказаться.
Хан смотрел на Минхо, молча. Тот опустил глаза. Ему было тяжело.
— И ты тоже? — тихо спросил Хан. — Ты просто… уедешь?
— Не просто, — прошептал Минхо. — Это рвёт меня изнутри. Я… я не хочу оставлять тебя.
— Но ты оставишь.
Минхо закрыл глаза. Он знал, что слова Хана ранят, но они правдивы. Он не знал, как поступить правильно.
— Мы вернёмся,сказал Хёнджин. — Это не прощание. Это пауза. И если наши чувства настоящие — они выдержат расстояние.
Феликс прикусил губу. Слёзы собирались на глазах. Он отвернулся, не в силах смотреть.
— А если я не хочу паузы? прошептал он. — А если мне больно даже думать о том, что вы не будете рядом?
Чан подошёл и крепко его обнял.
— Я люблю тебя, Ликс. Мы оба любим. Я обещаю — мы вернёмся. Ради тебя.
В ту ночь никто не спал. Каждый по-своему переживал новость. Хан сидел в комнате, уставившись в темноту. Минхо лежал рядом, молча держал его за руку.
— Прости, наконец прошептал Минхо. — Я обещаю, что вернусь к тебе. Не просто так, а навсегда. Если ты будешь ждать.
Хан кивнул, не сдерживая слёз.
— Я буду.
А в соседней комнате Феликс сидел между Чаном и Хёнджином. Они оба держали его, как будто хотели запомнить каждую секунду.
— Я не знаю, как справлюсь без вас, прошептал он.
— А ты не должен справляться один, сказал Хёнджин. — Ты не один. Никогда.
— Я люблю вас, едва слышно произнёс Феликс. — Обоих.
— Мы тоже тебя любим, сказали они в один голос.
Оставалась неделя. Время пошло на счёт.
Осталась неделя. Семь дней, которые казались бесконечно короткими. Каждый день они старались прожить как праздник: готовили любимую еду, смотрели фильмы, играли в настолки, спали в обнимку.
Но в какой-то момент Феликс не выдержал:
— А давайте устроим прощальный вечер. Не чтобы плакать, а чтобы запомнить. Музыка, огоньки, свечи, может, даже танцы?
Все поддержали. Идея родилась не как прощание, а как признание: в этих стенах была любовь, и она останется, даже если кто-то уедет.
Вечером дом преобразился. В гостиной развесили гирлянды, на полу — подушки и одеяла, зажгли свечи, а в колонках играла музыка, которую выбирали все вместе.
Феликс был в чёрной рубашке, расстёгнутой на одну пуговицу больше обычного. Его глаза сияли в полумраке. Хёнджин, как всегда, элегантен: волосы убраны в лёгкий хвост, взгляд — тёплый, немного грустный. А Чан — в светлом, с открытой улыбкой, старался держать себя в руках, чтобы не показывать, как на самом деле тяжело на сердце.
Сынмин дурачился у проигрывателя, Айэн тащил сладости с кухни, а Джисон и Минхо подливались вином. Удивительно, но даже в этом дне боли было меньше, чем тепла.
Хан потянул Минхо на танец, и все засмеялись: "Вот это поворот!" Но когда они начали танцевать — медленно, близко, в комнате наступила тишина. Это было нежно. Настояще.
— Нам стоит привыкать к таким сценам, да? — прошептал Феликс, наблюдая.
— Стоит, усмехнулся Чан, приобнимая его. — Теперь мы все в отношениях. Почти как дорама, только круче.
— Только дорама с отъездом, вздохнул Лис.
Хёнджин подошёл, взял их за руки. — Только не финал. Не в этот раз.
Чуть позже, когда все расселись на полу, кто-то предложил: "Давайте скажем, за что благодарны друг другу. Ну, как в кино".
Минхо фыркнул. — Это глупо.
— Но ты начнёшь, подмигнул Хан.
Минхо вздохнул. — Я благодарен за то, что здесь можно быть собой. За то, что рядом… вы. Особенно — ты, Джисон. Ты… умеешь быть светом, даже когда темно.
Хан покраснел. Все одобрительно загудели.
Дошла очередь до Хёнджина.
— Я благодарен… за Феликса. И за Чана. За то, что вы научили меня любить не словами, а делами. И за то, что приняли меня в своё "мы".
Чан сказал:
— Я благодарен за каждого из вас. Но особенно — за Феликса, за его свет, и за Хёнджина — за его искренность. Я уезжаю, но вы в моём сердце.
Феликс посмотрел на них и долго молчал.
— Я благодарен за то, что нашёл дом. Не здание, не город, а вас. Тех, кто рядом. Даже когда будет далеко — я буду чувствовать вас. Вот тут. — Он приложил ладонь к груди.
И это было правдой.
Когда стало поздно, музыка стихла, свечи догорели, и почти все разошлись спать, трое остались в комнате.
Феликс лёг между ними. Хёнджин гладил его волосы, Чан держал за руку.
— Осталось совсем немного, прошептал Чан. — Я не хочу считать дни.
— Тогда не будем, сказал Феликс. — Просто будем рядом. Пока можем.
Они заснули втроём, как много раз до этого. Но теперь во сне появилась странная тревога — как будто сердца заранее скучали.
Оставалось три дня.
С каждой минутой атмосфера в доме становилась тише, будто время замедлялось, чтобы продлить каждый взгляд, каждое прикосновение, каждую улыбку. Никто не говорил о дате отъезда напрямую — как будто само молчание могло это остановить.
Феликс стал молчаливее, хотя старался держаться. Он улыбался, шутил, но глаза его всё чаще уходили в пол. И когда Чан или Хёнджин подходили, он обнимал их слишком крепко. Будто боялся отпустить.
На второй день Айэн нашёл Феликса на кухне — тот просто стоял и смотрел в пустую чашку.
— Ликс, осторожно сказал он, — тебе нужно с кем-то поговорить?
— Я уже говорю с собой, хмыкнул Феликс. — Кажется, в голос.
— Они вернутся.
— Я знаю.
— Но ты боишься, что всё изменится?
Феликс поднял глаза.
— Именно.
Вечером Чан пригласил всех на крышу. Там они часто проводили время, но сегодня всё было особенно.
— Устроим ужин на закате, сказал он. — Без пафоса. Просто мы.
На крыше стояли фонарики, мягкие пледы, термосы с чаем и коробки с любимыми блюдами каждого. Была весёлая музыка, и кто-то даже принёс свечи в виде животных.
Они смеялись, ели, обнимались. Даже когда Джисон случайно разлил суп на колени Минхо, а тот притворился, что уходит с концами, все лишь сильнее сжались в одно целое.
— Мне не хочется уезжать, — тихо сказал Чан, когда они сидели вдвоём с Феликсом у перил, смотря на город.
— Не уезжай.
Чан замолчал.
— Я бы остался. Но это важно. И для нашей группы, и для нас с Хёнджином, и для всех, кто верит в нас.
— А я?
— Ты главное. Всегда. Просто… поверь мне. Мы не исчезнем.
Последний день.
Чемоданы стояли у входа. Машина должна была приехать через час.
Феликс сидел на кровати. Его колени были поджаты, а взгляд — стеклянным. В комнате было тихо.
К нему зашли Чан и Хёнджин. Они не говорили ни слова. Просто подошли и сели рядом.
— Хочешь, мы не поедем? — спросил вдруг Хёнджин.
Феликс резко повернулся.
— Что?
— Если ты скажешь — мы останемся.
— Нет! — почти закричал он. — Я не хочу быть причиной… Я хочу, чтобы вы летели. Но просто… черт возьми, мне так больно.
Чан обнял его сзади. Хёнджин спереди. Они втроём крепко сжались.
— Тогда просто скажи, что дождёшься, — прошептал Чан.
— Я дождусь. Я обещаю.
И вот… они уехали.
Тишина в доме была оглушающей.
Феликс вышел на улицу. Хан, Минхо, Сынмин, Айэн — все стояли рядом, молча.
— Думаю, сказал Джисон, — нам стоит собрать чемоданы.
— Зачем? — удивился Айэн.
— Потому что у нас тур. Через пару недель. А пока… пока мы справимся. Вместе.
Феликс посмотрел на небо. В этот день оно было серым, но где-то между облаков всё же пробивался свет.
Он улыбнулся сквозь слёзы.
— Вместе.