Пока бьётся моё сердце

УТРО ВЫДАЛОСЬ СОЛНЕЧНЫМ, но внутри неё всё было серо.
Мир не разделял её тишины.

Миранда проснулась поздно. Сон был рваный, тяжелый, будто она тонула и никак не могла выбраться. Голова болела, а внутри – будто сквозняк. Натянула на себя старый уютный свитер — светлый, с вышитыми клубничками, растянувшийся на локтях.

Гарри когда-то смеялся, что она в нём как булочка с вареньем, теплая. Сегодня — она не чувствовала тепла.

Из кухни тянулся запах кофе.

Она медленно вошла, босая, тени под глазами, волосы спутаны.

— Привет, — тихо.
Гарри молча налил ей чашку. Она любит чёрный кофе, с двумя кусочками сахара. Рядом – тост из чёрного хлеба с маслом и каплей клубничного джема. Всё, как она любит. Как он помнил. И как будто этим завтраком он пытался удержать её на земле, среди живых.

— Спасибо, — сказала она, присаживаясь. Руки дрожали.

Он не спрашивал. Только смотрел. Взрослый мужчина, старший брат. А сейчас — как беспомощный мальчишка, который не знает, как собрать обратно свою сломанную сестричку.

За окном был май — светлый, теплый, с шелестом зелени и запахом сирени.
А внутри неё — февраль. Морозный. Без единого голоса.

Но она ела. Маленькими кусочками. Он налил ещё кофе. И они просто сидели. Без слов. Только с тишиной, которая знала больше, чем любые разговоры.

Гарри поставил перед ней вторую чашку — свежий, крепкий кофе.

— Ты выглядишь, как будто во сне всё ещё, — мягко сказал он, опираясь локтями о стол. — Но ты тут. Ты жива. Я это себе всё утро повторяю.

Миранда слабо улыбнулась. Без настоящей улыбки — просто из вежливости.

Он встал. Подошёл, наклонился и осторожно поцеловал её в лоб. Долго держал губы на коже, будто что-то просил у Бога.
Потом — в висок.
Она вздрогнула, не от поцелуя — от нежности. Так осторожно с ней давно никто не обращался.

— Я тут подумал… — он сел рядом, достал из внутреннего кармана куртки листок. Это был буклет с фотографиями. Авиарейсы. — Тебе надо сменить воздух. Хоть ненадолго.

— Гарри… — начала она, но он остановил её движением руки.

— Послушай. Это не побег. Это передышка. Вариантов два — Бухарест или Стамбул.
Он приподнял брови.
— Хочешь, к вампирам и готике — поезжай в Бухарест. Хочешь шум, базары, свет, сладости — Стамбул. Я куплю билет туда, куда ты скажешь.

— Гарри… — голос сорвался. — Я…
Она посмотрела на него, губы дрожали.
— Я не знаю, что я чувствую. Он… Это всё… Как будто я умерла вместе с ним.

Он молча взял её ладони в свои.

— Ты не умерла. Ты просто слишком любила. Это страшно, я знаю. Но теперь надо немного забыть, а не закапывать себя рядом с его тенью.

Молчание.
За окном пели птицы.

Аромат поджаренного тоста и кофейных зёрен наполнял маленькую кухню. На подоконнике, среди суккулентов, покачивалась от ветра кружевная занавеска, и в окно просачивался мягкий свет. Воскресное утро обещало быть ленивым и тёплым.

Миранда аккуратно резала грушу в овсянку. Гарри — в домашнем, немного помятом свитере — стоял у раковины с чашкой, лениво наблюдая за сестрой.

— Слушай, а ты подумай, может всё-таки слетаешь? — сказал он, как бы невзначай. — Погода отличная, тебе бы сменить обстановку. Хоть в Европу, хоть к морю...

— Гарри... — Она чуть напряглась, не поворачивая головы. — Мы уже обсуждали.

— Ну да. Ты каждый раз «нет». Но ты даже не летаешь. Сколько уже прошло? — Он развернулся к ней, опершись спиной о стол.

Миранда молчала, перекладывая грушу по краям тарелки, будто составляла узор.

— Ты боишься? — осторожно спросил он.

— Я не боюсь. — Её голос стал странно ровным. — Я просто не чувствую необходимости. Мир... изменился. Всё куда-то спешит. Я не уверена, что хочу следовать за этим.

Гарри вздохнул.

— Ты ведь понимаешь, что звучишь сейчас как персонаж из романа?

— А что, если я и есть персонаж? — Она повернулась к нему и впервые за утро улыбнулась. Но улыбка была лёгкой, печальной. — Иногда я думаю, что жила в другое время. Что я — не совсем отсюда. Как будто... что-то оставила, где-то, когда-то. И не могу найти дорогу обратно.

Он подошёл ближе и мягко сжал её плечо.

— Тебе просто надо немного воздуха, Ми. Настоящего, не пыльной библиотеки и не запаха бумаги с кофе.

— У тебя всё так просто, — шепнула она, опуская глаза. — Но мне... мне снится другое. Краски. Кони. Шёлковые платья. Камни на груди. И какая-то... тоска. Я чувствую, будто кого-то жду.

— Ты просто утомилась, — сказал Гарри, прижимая её лоб к своей груди. — И читаешь слишком много романов.

Миранда тихо хихикнула.

— Может быть...

Пауза. Она отстранилась, посмотрела в окно. По стеклу скользнула птица — как тень, быстро и резко.

— Но скажи, брат... — вдруг медленно, почти напевно проговорила она, — если б ты был правителем — кого бы позвал в битву за свою землю?

Он приподнял брови.

— Прости?

— Ну... — она слегка смутилась, — это просто... мысли. Иногда мне кажется, что я бы пошла за кем-то. Даже в огонь. Если бы он был мой.

Гарри внимательно посмотрел на неё. И вновь поцеловал её — на этот раз в макушку, бережно.

— У тебя, похоже, не просто сны, Мин. У тебя... что-то большее.

Она взяла ложку и села за стол.

— Или просто овсянка слишком горячая, — усмехнулась она.

Но внутри неё, где-то глубоко, уже начал пульсировать призрачный образ: блестящий шлем, пальцы, обнимающие талию, голос, шепчущий у уха: «Если что-то случится — спрячься, и дыши тихо. Я найду тебя. Всегда.»

И как будто откуда-то изнутри раздалось:
— Эльза... ты ведь обещала ждать.

***

Миранда сидела на втором этаже старой лондонской библиотеки, обняв тёплый плед и кружку чая. Пальцы невольно поглаживали кожаную обложку новоиспечённой книги. Свет лампы отбрасывал мягкие отблески на её волосы, слегка тронутые ночным бризом из приоткрытого окна. Её взгляд — задумчивый, далёкий. Она словно слушала голос из прошлого, неотчётливый, но родной до боли. Шёпот из другой жизни.

"Княгиня..." — это слово всплыло будто бы само по себе, и сердце сжалось.

Миранда не понимала, почему так остро чувствует привкус этих воспоминаний. Почему знает, как звучали шаги на каменных плитах замка, как пахла его рубашка после битвы, как сердце сжималось при виде его глаз — пронзительно-синих, почти нечеловеческих.

— Это невозможно, — прошептала она, оставив закладку на нужной странице и закрывая книгу, прижав её к груди. — Это... не могло быть со мной.

Телефон в её кармане завибрировал. 灬Братик灬♡.

— Да, Гарри, — тихо отозвалась она, выходя в холл библиотеки.

— Где ты, чёрт побери? Ты не дома! — Его голос был сдержанно напряжённым, но явно тревожным. — Я заехал — пусто. Ты вообще ела сегодня?

— Всё хорошо, — улыбнулась она в трубку, стараясь говорить мягко. — Просто... решила немного проветриться. Эта библиотека как храм для головы. Я дома буду через час.

— Миранда... — голос брата смягчился. — Ты странно говоришь в последнее время. Как будто... не ты. Иногда ты говоришь как... как будто из другой эпохи.

— Может, я просто перечитала стихов Руми, — шепчет она с лёгкой усмешкой. — Или... вспомнила что-то очень-очень романтичное.

Он замолчал, не зная, что ответить.

— Со мной всё в порядке, Гарри. Правда.

Она отключила звонок и на мгновение закрыла глаза. Перед ней всплыло лицо — холодное, утончённое. Влад. Она знала его. Помнила его. Точнее, чувствовала. Даже если разум отказывался верить, душа уже знала.

Когда она вернулась домой, ночь уже опустилась на город. Гарри уже спал, оставив на кухне записку с милым напоминанием о еде. Она села на кровать, вглядываясь в тёмную гладь окна.

Внутри что-то неприятно липло к душе, будто что-то произойдет. Непонятный адреналин, но до жути приятный. Холодок скользнул по плечу. Было ощущение что кто-то есть.

Красный дым просочился в комнату, как в астральном сне. Не было страха — было тепло, как перед дождём в детстве. Он появился из этой алой завесы, как из иных миров — Влад.

Она не вскрикнула. Только шепнула сквозь полусон:

— Ты нашёл меня...

Он подошёл тихо, опустился на колени, коснулся её руки.

— Я всегда найду тебя, — его голос был словно песня крови и льда.

И из темноты, из самой тени у стены, вышел он.
Влад. Всё такой же — в чёрном, с запахом дождя, с глазами, которые умеют смотреть прямо в душу. Он подошёл к ней, и на мгновение просто стоял, глядя, как её грудь поднимается и опускается в ритме сна.

Склонился. Коснулся губами её лба.

— Прости, — прошептал он, — я не хотел втянуть тебя… но ты была моей ещё до того, как мы встретились.

Она слабо пошевелилась, и он сел рядом. Пальцы легко провели по её щеке, по волосам.

Медленно, будто выныривая из-под воды, Миранда открыла глаза.

— …Влад?

Он не ответил. Только слабо улыбнулся.

— Это сон? — шёпотом.
— Если бы был… ты бы не чувствовала моё сердце, — он взял её руку и приложил к себе. Она почувствовала… тишину. Ни удара.

— Кто ты? — вдруг прошептала она.
— Ты знаешь. — тихо.
— Я догадываюсь, — в голосе дрожь.… — Кто ты? Расскажи мне, я должна знать — прошептала она, тронув пальцами его лицо. — Ты холодный... всегда. Твои глаза... не глаза обычного человека. И в тот вечер — ты задыхался. Я помню... запах вербены. Я не помню, что было после. Но я знаю... ты был со мной.

Он молчал, только прижимал её к себе. Сердце не билось у него — она уже заметила это. Но оно жило иначе — в его прикосновениях, в его боли, в его нежности.

— Я не должен был приходить, — прошептал он. — Но не смог больше ждать.

— Я помню замок. Камни. Пламя... ребёнка. Кровь. И тебя. Ты был князем. А я —...

Она не договорила. Он закрыл ей рот поцелуем — мягким, благодарным, как извинение за века боли.

— Я не помню, что было после нашего ужина. Я не помню, как мы расстались, как я дошла до дома.
Но… — она смотрела в его глаза. — Я помню одно.

— …Что? — почти не дыша.

— Ты был со мной. Ты держал меня на руках. Обнимал. Я чувствовала это. Даже если всё остальное — сон. Это было реальным.

Молчание.

Он наклонился ближе. Его губы едва коснулись её. Сначала лба, потом виска, затем щеки — будто просил прощения каждым прикосновением.

— Ты меня боишься? — прошептал он в самое ухо.
— Нет, — тихо. — Но я не знаю, можно ли тебя любить.

Он опустился на колени перед кроватью. Взял её руку. Касался пальцами, будто боялся ранить.

— Я сделаю всё, чтобы ты смогла.

Миранда села, простыня сползла с плеча. В темноте её глаза светились от слёз.

— Только скажи правду… — почти всхлипнула. — Кто ты, Влад?

Он закрыл глаза.

— Я тот, кто уже слишком давно не заслуживает любви. Но если ты дашь мне шанс… я научусь быть человеком. Ради тебя.

И в следующую секунду — их губы слились в поцелуе. Долгом. Нежном.
Она прижалась к нему. И впервые не чувствовала холода.

***

АЭРОПОРТ.

В зале ожидания было людно, но он сидел отдельно. В чёрной кожаной куртке, с наушниками в ушах, но музыка давно не играла. В руке — потрёпанный бумажник, открытый на старой фотографии. На снимке — девушка с мягкой улыбкой, прижимающая к себе мальчика лет пяти. Их лица были похожи.

Он провёл пальцем по её щеке на фотографии.

— Эльза... — выдохнул он.
Имя, как проклятие. Как молитва.

Он закрыл глаза, и перед ним всплыло воспоминание.
Густая ночь. Лес. Маленький мальчик дрожит, заблудившись. И из темноты выходит она — женщина с глазами цвета вечерней луны, с голосом, словно он слышал его ещё до рождения. Она склонилась, взяла его за руку и прошептала:
— Ты больше не будешь один.

Потом — боль. Голод. Огонь в венах. А потом — бессмертие. Она была рядом. Она была всем. Она была его «мамой», его спасением, наставницей, той, кто научил его жить заново.

А потом исчезла. Просто… исчезла.

Он обошёл города, искал её в отражениях, тенях, снах. И почти смирился. Пока неделю назад, на одном из перекрёстков Лондона, он не увидел её. Стояла на противоположной стороне улицы, в пальто цвета вина, держала чью-то руку. Мужчина.

Её глаза. Он узнал их мгновенно.

Он хотел броситься к ней.
Но был на задании. Работа, которую нельзя провалить.
И он выбрал следить.
Через астрал. Через сон.

И он видел её в ночи — смеющуюся, задумчивую. И каждый раз рядом был он — высокий, тёмный, с глазами цвета вечного снега.

И всё, что он чувствовал — это страх. Ревность. Боль.
Почему она не сказала? Почему она ушла? Почему она с ним?

Он не знал, что это — не Эльза.
Он не знал, что перед ним — Миранда.
Он не знал, что и сам был частью истории, начавшейся задолго до него.

Самолёт был задержан. Он всё ещё сидел, держа бумажник в руках.
— Я найду тебя. И ты всё объяснишь, — прошептал он.

И глаза, за тёмными очками, вспыхнули красным.