Королевства

Это было забавно. С того дня, как он проснулся в прошлом, ничто не было тихим или неподвижным для Джона. Каждая минута каждого часа была с кем-то, разговоры о троне, войне или о том, куда его ведут. И когда Джон был один, его разум метался от мыслей почти обо всем, что происходило.

Но теперь, наконец, в глазах чардрева Богорощи Винтерфелла он почувствовал себя тихим и умиротворенным. Снег падал мягко, и все присутствующие отдавали дань уважения и почтения самому священному из мест для Первых Людей.

Дыша глубоко и спокойно, когда он преклонил колени перед сердцедеревом и медной жаровней, горящей желтым и оранжевым пламенем, одетый в лучший костюм, который он когда-либо носил, украшенный драконами и лютоволками в вышивке, Джон вознес свои молитвы Древним Богам, а другую - Владыке Света. Благословения этих богов были ему известны, он не мог отрицать ни одного, ни другого. Но с другой стороны, после всего, что они узнали, кто мог сказать, что они не были одним и тем же?

Закончив, Джон поднял голову и кивнул Брану, сидевшему в кресле рядом с чардревом справа. Рядом с Браном сидели Подрик, Арья и Рикон, все одетые нарядно, особенно Арья в платье, которое она почти отказалась надевать, а слева от чардрева стояли шестеро королевских гвардейцев Джона в доспехах, закутанных в белое.

Подрик подкатил Брана поближе, и Бран показал корону в своих руках. Поскольку оригинальная корона Джона была разрезана вместе с Железным Троном, они решили, что сейчас не лучшее время, чем принять дар от Дома Дейнов.

Корона Эйгона Завоевателя была прекрасна. Валирийская сталь отполирована, а рябь острая и отчетливая, как волокна древесного капа, а рубины почти светились, отражая свет от факелов, зажженных по всей Богороще.

Теперь Бран начал обряды Королей Зимы, как это следовало бы сделать, если бы Джон был достаточно внимателен и чтил свои семейные традиции, когда его впервые короновали.

«Слушай ветры, ибо шепот богов и твоих павших говорит с тобой. Они говорят с Эйгоном Таргариеном, с Джоном Сноу, с человеком, который преклоняет колени перед глазами чардрева, чтобы они могли его увидеть. В их взоре они видят человека, который претендует на корону, который претендует на землю, который претендует на народ, чтобы вести и править. Они призывают тебя быть почитаемым с ними, как ты бы почитал землю, которая возделана, они призывают тебя быть сильным, как камни, которые поддерживают возвышающиеся горы, они призывают тебя быть храбрым, чтобы ты не бежал, когда на тебя падает снег. Из огня ты восстал и сквозь лед прошел. Кровь двух миров течет в твоих жилах, дракона и лютоволка, огня и льда, Севера и Валирии. Зима уже здесь, и вместе с ней наш король, Эйгон Таргариен».

Время замедлилось, когда Бран наклонился вперед и водрузил корону Эйегона Завоевателя на голову Джона - дар Аттикуса Дейна, наконец, принятый им в полной мере.

Он не хотел трона... он не хотел этой короны, он не хотел быть королем... он хотел мира, он хотел любви, он хотел, чтобы Дейенерис и Санса сражались, чтобы они и все остальные, кого он любил, увидели настоящий восход солнца в мире, где Король Ночи наконец исчез. Все те вещи, которых он не хотел, были просто вещами, которые приходили вместе с его желаниями, и этого было достаточно.

Корона идеально сидела на его голове, валирийская сталь делала ее легче предыдущей, но все равно тяжелой.

Продолжением была Лиф, закутанная в зеленый шерстяной плащ с красными листьями чардрева, украшающими его как мантию. Она вышла вперед с каменной чашей в руках и протянула ее ему.

«Давным-давно, когда люди, дети и великаны объединились, Древние боги даровали свои обряды тому, кто завладел своей короной. Брандон Строитель был последним, кто наслаждался благословениями богов, если хотите, до сегодняшнего дня.

Джон заглянул в чашу и увидел внутри густую красную жидкость. Это был сок чардрева, тот самый, что сочился из лиц каждого дерева.

Он коснулся каменной чаши и подтянул край к губам, вбирая сок. Он был безвкусным, без запаха, но пить его было все равно муторно. Консистенция стала гуще во рту и ее было трудно глотать. В то же время Лиф и Дети позади нее начали шептать песню на Древнем Языке, а их янтарные глаза побелели.

В тот момент, когда Джон почувствовал, как сок скользнул по его горлу, его тело охватило мощное ощущение. Казалось, будто сильный ветер прошел сквозь его плоть и кости, пробирая его до костей.

Он моргнул несколько раз, и вдруг он оказался не перед Лифом и Браном и не в Богороще вообще. Он стоял в комнате, в замке. Был вечер, и за окном солнце только-только начинало садиться.

Перед Джоном была кровать, под которой покоилась единственная женщина. Джон не заметил, дышит ли он еще, но в тот момент он не мог. Он не узнал эту женщину, никогда ее не встречал, но в глубине души он точно знал, кто она. Ее статуя в склепах не воздавала должного тому, насколько прекрасно она выглядела на самом деле.

Джон вздрогнул, когда взгляд Лианны обратился на него, и она села в постели, беременная и испуганная. «Рейегар?»

Ноги Джона вынесли его вперед на несколько шагов, ближе к последнему свету, льющемуся из окна. «Я не Рейегар», - сказал он, не уверенный, будут ли услышаны его слова, «Я...» - слова застряли у него в горле. Момент, которого он так хотел в своей жизни, наконец-то настал, и он не знал, что сказать. «Я...»

«Эйгон», - выдохнула Лианна, встала с кровати и шагнула к нему. «Мой сын...»

Джон не мог дышать, когда мать обхватила его щеку, и он почувствовал прикосновение ее кожи. Его глаза закрылись, и он склонил голову к ее ладони. "Да".

«О, - улыбнулась она, - ты выглядишь таким красивым, совсем как во сне, который я видела много лет назад. Король Ночи идет?»

Джон открыл глаза и кивнул. «Он почти здесь для меня. Завтра я встречусь с ним».

Лианна кивнула, и слеза скатилась по ее лицу. «Эйгон... пожалуйста, обещай мне, что когда ты победишь, ты проживешь свою жизнь честно и хорошо для себя и тех, кто вокруг тебя. Живи, Эйгон, для меня».

У Джона возникло такое чувство, словно он вынырнул из-под воды, и комната, и его мать исчезли перед ним, и он снова оказался в Богороще, едва хватая ртом воздух.

Что это было? Иллюзия? Сила взгляда?

Джон поднял взгляд на Лиф, ее янтарные глаза посмотрели на него без малейшего намека на эмоции. Она склонила голову и отступила.

«Я буду», - прошептал он, и слезы потекли по его щекам. Он смахнул их и кивнул Брану.

«Король коронован», - сказал Бран твердым, но спокойным голосом, глядя на вход в Богорощу. Все глаза присутствующих обратились, как и взгляд Джона, на двух самых прекрасных существ, которых он когда-либо видел.

Теон сопровождал Сансу в новом белом свадебном платье, которое было чистейшей белизной снега, отороченным белым мехом лисицы. Изображения падающих листьев чардрева были разбросаны по подолу среди серебристых лютоволков. Ее волосы блестели в свете факелов, временами отражаясь, как сам огонь. За Сансой и Теоном шел Джорах, сопровождавший Дейенерис, также в похожем белом свадебном платье. Густая белая волчья шкура была накинута на ее плечи, а воротник ее шеи был вышит зимними розами и драконами.

Две невесты остановились перед глазами чардрева и Джона.

«Кто сегодня предстанет перед Древними Богами?» - спросил Бран.

Теон заговорил первым. «Санса Старк из Винтерфелла. Женщина чистокровная и благородная. Она пришла просить благословения Древних Богов».

Затем Джорах. «Дейенерис Таргариен из Драконьего Камня. Женщина чистокровная и благородная. Наследница Железного Трона и Мать Драконов. Она пришла просить благословения Древних Богов».

«И кто придет за ними?» - спросил Бран.

Джон протянул руки каждому из них. "Эйгон Таргариен, Шестой моего имени, известный как Джон Сноу из Винтерфелла. Король Андалов, Ройнаров и Первых Людей. Лорд Семи Королевств и Защитник Королевств. Я пришел просить, чтобы их любовь и их вера стали моими. Кто дает их?"

«Теон Грейджой», - на лице Теона мелькнула слабая улыбка, - «принц Железных островов, находившийся под опекой своего отца, Эддарда Старка».

«Сир Джорах Мормонт, ее королевский гвардеец и магистр войны, ее защитник сейчас и всегда».

Бран посмотрел на дам. «Вы обе берете этого мужчину?»

«Я беру этого мужчину», - сказали они в унисон и посмотрели друг на друга, «И я беру эту женщину». Джон ухмыльнулся. Каждый из них взял одну из рук Джона, и они взяли друг друга. Теперь они трое вместе, до конца всех дней или до конца их дней.

Джон сначала колебался, прежде чем двигаться. Он только сейчас понял, что у них нет никакого знания, как действовать в случае с поцелуем между тремя людьми. По одному? Все сразу?

«Старший первый», - прошептала Санса, уступая место первой. Дейенерис наклонилась и поцеловала Джона, и это было самое теплое, что было среди снега. Затем настала очередь Сансы, и ее румянец сделал его таким же теплым. А затем Дейенерис и Санса обменялись поцелуем. Так же, как это делали валирийцы, даже если это была северная церемония.

«Санса и Дейенерис Таргариен, - сказал Бран, - преклоняют колени перед Древними Богами».

Обе женщины сделали это одновременно, склонив головы к дереву-сердцу.

«Прислушайтесь к ветрам, ибо шепчут Древние Боги. Король был коронован, и теперь он представляет тех, кого он делает своими Королевами. Прислушайтесь к шепоту деревьев, прислушайтесь к падшим, которые были до него, они говорят о Дейенерис Таргариен, женщине, которая пересекла мир, чтобы рождать драконов и побеждать зло людей, они говорят о Сансе Таргариен, которая храбро прошла через мерзкие чертоги тиранов, чтобы защитить свой дом и Дом. Они заряжают вас храбростью, чтобы вы могли стоять рядом со своим Королем в его опасностях, они заряжают вас духом, чтобы у вас хватило ума следовать за своим Королем на его пути, и они заряжают вас любовью, чтобы никогда не позволять вашему Королю страдать в одиночку. Они призывают вас восстать, как Королевы Короля Эйгона Таргариена».

Были представлены две короны, обе из серебра. У Сансы корона была украшена лютоволками и зимними розами, сделанными из множества маленьких сапфиров, а у Дейенерис были драконы и три драгоценных камня, каждый из которых был цвета ее драконов. Обе короны были аккуратно водружены на их головы.

«Вставайте, королевы Семи Королевств».

Санса и Дейенерис встали и взяли Джона за руки. Они повернулись и встали лицом к толпам свидетелей этого знаменательного события.

«Да будут они царствовать долго!» - воскликнул Бран!

«Долго им царствовать!» - повторили все в ответ. «Долго им царствовать!» Все в Богороще преклонили колени перед королем и королевами Вестероса. Наконец, по крайней мере на один день, королевства людей были объединены.

Джон собирался сделать первый шаг, чтобы провести своих новых жен через проход фонарей, но какой-то шум остановил его движения. Он раздался сзади, звук, который был похож на звук ломающейся связки хвороста, и, казалось, все остальные могли его услышать.

Теон был первым, кто ахнул, и он смотрел позади них на чардрево. Джон, Санса и Дейенерис обернулись и потеряли дар речи, когда увидели, что лицо на чардреве, которое ни разу не моргнуло с тех пор, как Джон впервые увидел его, изменилось. Лицо сердцедрева больше не плакало мрачно, а радостно, когда оно улыбалось им, почти как будто оно счастливо смеялось для них.

Джон посмотрел на Лифа и других Детей, которые с благоговением смотрели на лицо. Они обратили на него свои взоры, и каждый из них склонил голову перед ним, Сансой и Дейенерис.

Он не знал, что сказать, и стоит ли вообще что-то говорить. Вместо этого он сделал то, что считал правильным. Он повернулся и взял своих жен за руки. Вместе они прошли мимо всех тех, кто был свидетелем их союза, большинство из них не могли отвести глаз от чардрева.

Процессия вышла из Богорощи и вошла во дворы Винтерфелла. Многие ликовали и многие аплодировали, не подозревая о только что произошедшем чуде. Это было где-то на задворках сознания Джона, но когда каждую из его рук сжимали нежные пальцы каждой из его жен - его тети и его кузины, хотя они были для него не чем иным, как богинями, - значимость этого вскоре слилась с радостью, которую он чувствовал внутри себя.

Последний миг безграничного счастья и удовлетворения, который он позволит себе ощутить, прежде чем тяжесть предстоящей борьбы окончательно одолеет его.

«Брат». Джон поднял глаза и увидел ухмыляющуюся Арью. Его сестра наклонилась и легонько ударила его в грудь.

«Арья!» - выругалась Санса, а Дени сдержала улыбку.

«Это для меня, чтобы я знала, что произойдет сегодня вечером». В классической манере Арьи ее насмешка в его адрес быстро сменилась искренним счастьем, и она бросилась вперед, обнимая его. «Поздравляю... ты выглядишь чертовски восторженно».

Он поцеловал ее в макушку, как будто они снова стали юношами. «Я так чувствую, да».

"Весьма заслуженно, особенно с учетом того, что твои дамы улыбаются и все такое". Арья обняла Сансу, очень крепкое объятие, показывающее нерушимую близость между сестрами - такую ​​же, как и в прошлом, но без слабых оснований и недоверия к посторонним. Хорошее сохранилось. Символично, что Арья тепло сжала руку Дени, выпутавшись из объятий Сансы. "Добро пожаловать в семью... сестра".

Дейенерис проявила инициативу и обняла Арью, слеза скатилась по ее щеке - наконец-то получив настоящую семью. Арья обняла ее в ответ, и в этот момент Джон сплел свои пальцы с пальцами Сансы.

Внезапно что-то толкнуло его в живот, почти заставив его пошатнуться. «Я знаю, что ты не просил пиршества», - прогремел ухмыляющийся Тормунд. «Но ты не выйдешь отсюда без надлежащей выпивки!»

Джон пожал плечами. «Ну, я не могу с этим спорить». Эль согрел его внутренности, покалывал конечности, но чудесно. Он не мог отрицать, что это было приятно, когда он допил его. Быстро, но в разумном темпе. «А теперь все», - обратился он к толпе. «Пира не будет, но это не значит, что сегодня вечером не стоит праздновать. Вместо этого мы проведем этот вечер, купаясь в тепле и радости любви и дружбы. Напоминания о том, почему мы сражаемся, о том, почему мы стремимся жить».

«Ради жизни и любви», - сказала Санса.

«За жизнь и любовь», - повторялась мантра.

**************

С тысячами и тысячами мужчин, женщин и детей, находивших убежище в Винтерфелле, было бы чертовски невозможно найти приличное место, чтобы обрести тишину и покой. К счастью, всегда был один друг, который обладал способностью находить то, что никто другой не мог.

«Вот мы и пришли», - сказал Бронн, размахивая рукой, словно он был волшебником, который магическим образом заставил комнату появиться, когда они вошли, - «и я даже не взял с вас за это денег. Ваша светлость сделала меня мягким».

«Держу пари, что так и было», - сказал Джейме, войдя вслед за Бриенной, ее оруженосцем и Тирионом. Он должен был признать, что был удивлен, что в замке была спальня, которой никто не пользовался, а затем впечатлен тем, как Бронн устроил ее. Два керамических кувшина с вином стояли на приставном столике напротив красиво освещенного очага, вокруг которого стояло несколько стульев. «В чью глотку ты вдавил лезвие, чтобы это очистить?»

«Ничья», - спокойно признал Бронн, беря чашу и наполняя ее вином. «Несколько дней назад мы немного поговорили и выяснили, что эта комната закрыта для посещения. Что-то вроде церемоний в честь лорда-командующего Ночного Дозора или кого-то еще».

«Значит, никакого уважения к церемониям», - заметила Бриенна, останавливаясь на месте.

Бронн пожал плечами. «Завтра к этому времени мы либо будем мертвы, либо умрем в нескольких секундах от этого».

«Никаких возражений», - сказал Тирион, взяв чашу и наполнив ее почти до краев, прежде чем сесть. Подрик Пейн сделал то же самое, усевшись рядом с Тайвионом и Бронном.

«В чем дело», - спросил Бронн двух королевских гвардейцев, «слишком хороши для нынешней компании? Я слышал, что вождь Одичалых все еще охотится за вами», - он поднял указательный палец от своей чашки, когда отпил, указывая на Бриенну. «Но я полагаю, что он недостаточно блондин».

Бриенна усмехнулась и взяла себе чашку. «Ну, если бы он сбрил бороду в тот день, когда мы встретились, тогда, возможно, я бы смотрела в его сторону больше».

Джейме прищурился, глядя на Бриенну, заметив ухмылку, которую она спрятала, когда пила вино. Он неохотно взял себе последнюю чашу и присоединился к остальным через огонь, когда выпил вино. «Где твоя жена, если не с тобой?»

«С сестрой в Уинтертауне. Она любит каждую возможность похвастаться нашим первенцем, который вот-вот появится».

Тирион усмехнулся. «Из грязного наемника, которого я встретил на дороге, теперь стал великим лордом и скоро станет отцом. И все благодаря карлику, который выделил немного золота за комнату».

«Тогда за вас», - сказал Бронн, поднимая свой кубок, и все присоединились к тосту. После того, как они выпили, он похлопал Подрика по плечу. «Единственный, кто все еще там, где начал, - это вот этот».

Мальчик не выглядел смущенным, напротив, в его глазах читался вызов. «Я прошел долгий путь с тех пор, как мы впервые встретились. Держу пари на два золотых дракона, что ты не сможешь сделать мне еще один дешевый удар, как в Риверране».

«О?» - сказал Бронн, выгнув бровь и выпрямившись на своем месте. «Освоил форму головореза, да? Есть ли что-нибудь, что этот волшебный член не благословляет...» в долю секунды Бронн отпустил кубок и без усилий выронил его в другую руку, одновременно потянувшись к Подрику, чтобы ударить оруженосца слева.

Рука Подрика быстро взметнулась, поймав запястье Бронна в дюйме от удара по лицу. «Нет, просто стала быстрее».

Бронн начал смеяться, как и Тирион. «За Подрика, мать его, Пейна, величайшего оруженосца из всех!»

Джейме ухмыльнулся и поднял чашку вместе со всеми.

После того, как все выпили, Бриенна встала. «Я думаю, пора, Под».

«Время?» - спросил он.

Бриенна вытащила Хранителя Клятвы и указала перед собой кончиком клинка. «Ты более чем готова и заслужила это уже дюжину раз».

Подрик начал заикаться в ответ.

«Прямо как в борделе», - пробормотал Тирион.

Подрик резко вышел из своего удивления и отставил чашу в сторону, встав на колени перед Бриенной. «Во имя Воина, я поручаю тебе быть храбрым. Во имя Отца, я поручаю тебе быть справедливым. Во имя Матери, я поручаю тебе защищать невинных. Встань, сир Продрик Пейн, Верный, рыцарь Семи Королевств».

Тирион начал громко хлопать с гордой улыбкой, растянувшейся почти до ушей, Бронн присоединился к нему, как и Джейме. «Сир Подрик Пейн, Верный!»

Неожиданно Подрик встал и обнял Бриенну. Сначала она, казалось, не хотела этого делать, но ответила тем же, тихо сказав ему что-то. Она наполнила его чашку, и все зааплодировали, когда он осушил ее целиком одним глотком.

«Теперь за тобой будут гнаться все девицы по ту сторону Узкого моря», - сказал Бронн, хлопая Подрика по спине, когда они все сели обратно. «Ты станешь чемпионом турнира, парень».

«На самом деле», начал Подрик, «я думаю, что хочу остаться здесь, в Винтерфелле».

«Правда?» - спросил Джейме. «Пустошь снега и льда так сильно зовет тебя?» Он никогда не любил зиму. Он ненавидел постоянную необходимость всегда оставаться в тепле, иначе его яйца замерзнут. Вдобавок к его презрению, даже летом в Винтерфелле среди бела дня было чертовски холодно.

«Нет», - категорически сказал Подрик, «нет, конечно, не это». Джейме немного обрадовался, узнав, что его отвращение к местной погоде разделяют. «Назовите это чувством долга, которое удерживает меня здесь. Я знаю, что я никогда не давала клятвы, которую Бриенна дала леди Сансе, но я обнаружила, что пытаюсь сделать то же самое для Старков. Рикон будет хорошим лордом, но ему все равно понадобится бдение. Я собираюсь предложить ему свои услуги».

«Это благородное дело», - сказала Бриенна, - «и я знаю, что ты один из немногих, кому Рикон доверяет больше, чем другим». В ее тоне звучал легкий намек на стыд. Но прежде чем кто-либо успел обратиться к ней или надавить на то, что она имела в виду, Бриенна увела разговор в сторону. «А как насчет тебя, Тирион? Когда тебя восстановят в должности десницы?»

Джейме моргнул. Он совершенно забыл, что Тирион был отстранен от должности перед испытанием Эуроном, и все это время в глубине души предполагал, что дело забыто и прощено.

«Я не думаю, что мне следует это делать».

Джейми не смог сдержать голос. «Из десяти человек, которые живы и заслуживают эту должность, ты - первый выбор».

«Однажды, может быть. Я хорошо справился с Джоффри, никто не может отказать мне в успехе там. Но...» Тирион отпил вина. «С тех пор, как я покинул Королевскую Гавань в коробке, я чувствовал себя потерянным. Даже когда я пытался стать тем человеком, которым я был когда-то, я терпел неудачу. Сыны Гарпии захватили Миэрин, я едва ли мог помочь Эйгону и Дейенерис найти компромисс... даже звучало так, будто я был так же плох в своей работе с первого раза, когда Эйгон прошел через это».

«Вы не можете судить себя за то, что могло бы быть, милорд», - сказал Подрик, всегда защищая своего друга. «Вы всегда лучше всех, когда у вас есть друзья. Это то, что делает вас счастливым, делая других счастливыми».

Тирион улыбнулся своему бывшему оруженосцу. «Ты прав... но я чувствую, что во мне что-то сломалось».

Джейме покачал головой. «Твой ум такой же острый, как и прежде».

«Я в порядке, Джейме. Часть меня, которую я чувствую...» Тирион поднял руку к груди, прижав пальцы к области сердца в тишине, которую он пытался нарушить, но не мог. Его пальцы сжались в кулак, прежде чем рука упала. «Я должен был просто уйти той ночью без крови на моих руках».

Челюсть Джейме напряглась. Так вот что это было. Любой мог бы с уверенностью предположить, что Тирион в основном имел в виду убийство их отца. Но Джейме было ясно, что не это убийство так сильно держало Тириона.

«Виноградник», - сказал Тирион. «Я всегда хотел иметь виноградник для себя. Я буду варить свое собственное вино, которым смогут насладиться только мои лучшие друзья».

«Восторг беса», - сказал Джейме.

Тирион удивленно посмотрел на него. «Откуда ты вообще об этом узнал?»

Джейме ухмыльнулся. «Люди говорят, и я начал слушать».

**************

Час был полон улыбок и смеха. Хотя Тирион все это время был встревожен, он смог позволить компании друзей пересилить эти чувства. Но затем напитки закончились, и очаг потускнел. Настало время ложиться спать.

Как бы то ни было, жена Бронна вернулась из своего времяпрепровождения, прихватив с собой очень милую женщину. Бронн довольно быстро приступил к завершению дела.

Под и Бриенна попрощались, Бриенна задержала взгляд на Джейме на мгновение дольше, чем кто-либо обычно. Джейме только что сделал шаг, чтобы последовать за ней, но его остановили.

«Джейме», - сказал Тирион, - «нам нужно поговорить».

Брат посмотрел на него. В его глазах был свет, несущий в себе чувство знания чего-то.

«Как ты это сделал, Джейме?» - спросил Тирион, протягивая письмо брату.

Джейме тихо заговорил. «Я умолял двух шпионов о помощи. Я не верил, что они смогут это сделать, но я все равно хотел попробовать».

Тирион опустил письмо на бок. «Знал ли ты, что Тиша умерла три года назад?»

Джейме посмотрел на него. «Нет. Мне жаль».

«Ее дочь, Джоанна, приехала к ней». Между ними повисла тяжелая тишина. «И, похоже, ваши дети были не единственными, кто унаследовал наши золотые волосы».

Джейме фыркнул, онемев от изумления.

«Она не осознавала этого так, как я. И лучше бы она этого не осознавала. Почему такая красивая женщина, как она, думает, что ее отец - маленький чертенок?»

«Ты ей не сказал?»

«Это к лучшему. Женщины, как правило, умирают, если я их люблю».

Костяшки пальцев Джейме сжались. «Это самая идиотская вещь, которую ты когда-либо говорил. Тысячи людей умирают, когда заслуживают жизни. Я знаю, что убил свою долю из них». Он встал и опустился на колени прямо перед Тирионом. «Моим самым большим сожалением было то, что я скрывал от своих детей, кем я был на самом деле. Не позволяй, чтобы это коснулось и тебя».

«Джейме, что, по-твоему, должно было произойти, когда ты отправил это письмо? Независимо от того, жива ли Тиша и пришла ли Джоанна или нет?»

«Я хотел, чтобы ты успокоился, Тирион. Я хотел, чтобы ты наконец узнал наверняка, чем все это кончилось, чтобы ты мог наконец обрести хоть какое-то подобие покоя».

«Мир», - повторил Тирион. «Последнее, что могло бы из этого получиться, - это мир». Даже не слушая, что еще сказал брат, он быстрым шагом ушел, чтобы найти уединение и поразмыслить самому.

Выйдя на холодный воздух, Тирион ходил взад-вперед в одиночестве двора и размышлял, что ему делать. Оставить ли все как есть и терзаться этим чувством внутри себя всю оставшуюся жизнь, какой бы короткой она ни была... или отправиться в Зимний город и столкнуться с последствиями своего прошлого?

Ничто никогда не пугало его больше. Ни долгое падение на краю его Небесной Клети, ни милосердие Горных Племен, ничто из этого не сравнится с этим.

И все же он обнаружил себя идущим по долгой дороге в Зимний город. Каждый шаг практически заставлял Тириона думать о разных сценариях того, как все это будет разыгрываться, и очень немногие из них были хорошими.

Он нашел гостиницу, в которой остановилась Джоанна, и вошел туда осторожно, словно внутри его ждал великий враг, чтобы поприветствовать. Вместо этого он обнаружил, что все тихо и спокойно. Должно быть, крепкая атмосфера уже пришла и ушла, учитывая поздний вечер. Но вот она, делит выпивку с молодой женщиной с длинными черными волосами. Они оба над чем-то хихикали, когда он подошел к ним.

«Лорд Тирион», - нежно улыбнулась ему Джоанна. «Я рада, что вы здесь. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы оказали нам необходимую помощь. Мы бы не собрали все вместе, если бы не вы».

Тирион не мог найти слов, чтобы принять благодарность. Якорь тяжело давил на его грудь, и с каждой секундой становилось все хуже. «Могу ли я поговорить с вами наедине, пожалуйста?»

«Конечно». Джоанна отставила чашку и последовала за ним в более уединенный уголок таверны. «Все в порядке?»

Тирион перевел дух, готовясь к худшему. «Мне нужно кое-что рассказать тебе о твоей матери». Джоанна замолчала, и чувство вины едва не заставило его тело задрожать. «Она когда-нибудь говорила тебе, что когда-то была замужем?»

Ошеломленное молчание Джоанны было достаточным ответом, но она покачала головой в ответ.

«Когда я был молодым человеком, мы с братом обнаружили твою мать, на которую напали какие-то негодяи. Мой брат отбивался от них, пока я уводил ее в безопасное место. В итоге мы стали любовниками и нашли септона, который нас поженил. Но когда мой отец узнал, он... - он с трудом выговорил слова, - он... сильно обидел ее, потому что я на ней женился». Он нашел в себе силы посмотреть ей в глаза. «Это было двадцать три года назад». И снова Джоанна только промолчала, только теперь она отвернулась. «Пока ты меня не нашел, я понятия не имел, что с ней случилось потом. Она знала, что нужно держаться подальше от глаз моей семьи. Если бы мой отец узнал, что я произвел на свет бастарда, он бы тебя убил».

Ответа не было. Тирион ждал, как ему показалось, долго, но прошло всего несколько секунд. А затем Джоанна встала. «Простите, милорд». Она ушла, не сказав больше ни слова, только ужас и смятение охватили ее.

В тот момент, когда Джоанна покинула уют здания, Тирион сжал свои маленькие руки в кулаки и ударил ими по столу, хрюкая, когда горячие слезы обжигали его щеки. Он был неправ, и эта ужасная агония была его последствием.

**************

«Вы, должно быть, шутите».

«Нет, я не лгу».

Покачав головой, Лианна бросила на него недоверчивый взгляд - тот, который она всегда бросала на него, но вместо снисходительного хмурого взгляда на этот раз он сопровождался легкой улыбкой. «Ты же не хочешь сказать, что у одичалых такие же названия звезд, как у нас».

Рикон пожал плечами. «Более или менее. Некоторые имена отличаются, но истории в основном те же самые». Он перевел взгляд обратно на темное небо, усеянное огромными россыпями звезд, освещенных пока что чистым небом. Что-то, что изменится очень скоро, если верить всему. «В те многочисленные ночи в глуши с Ошей - пока Бран, Мира и Жойен говорили о его видениях и тому подобном - она рассказывала мне обо всех звездах. Коротали время».

«Не могу себе представить, каково это - тащиться по лесу неделями напролёт. По-моему, это ужасно скучно».

"Эх, предпочитал скуку, особенно когда возбуждение почти нашло кучку Теннов..." Это было не очень приятно. "Джон был с ними. Исходя из того, что он мне рассказал, я думаю, что тогда он сбежал от банды Вольного Народа... той, что с его первой возлюбленной".

Лианна усмехнулась, передавая ему пирожное, которое они стащили с кухни... ну, как Лорд теперь, ему не нужно было ничего стаскивать. Повара повиновались, когда он попросил поднос с ними. "Почему я не удивлен, что у него была любовница-Одичалая... если бы моя мать знала, что я сражаюсь на одной стороне с Одичалыми..."

Снова повернувшись к ней, Рикон подождал, пока она не встретилась с ним взглядом. «Я думаю, она бы гордилась, учитывая обстоятельства». Лианна замолчала, закусив губу. «Все изменилось, к лучшему, я думаю... Кроме роя трупов, летящих прямо на нас».

Ее улыбка создавала впечатление, что они говорят о чем-то совершенно несерьезном. «Да, кроме этого».

Последовавшая тишина вернула их к звездам, глядя на них вместе. Они лежали на крыше, одинаково не в силах уснуть в ту ночь - возможно, это было как-то связано со свадьбой, событием, обещающим им некое будущее после всего этого. Большинство сочло бы это обнадеживающим, но Рикон... честно говоря, это было ужасно. Неизвестность за пределами предстоящей битвы и чистой борьбы, которая была его жизнью.

Время, прошедшее после битвы за мертвых, означало, что ему пора стать настоящим лордом Винтерфелла, и он не сможет полагаться на чрезвычайный совет, необходимый для того, чтобы убедиться, что замок готов к Долгой Ночи.

Он был бы сам по себе - Лианна точно знала, что он переживает. Не было человека, с которым он хотел бы проводить время лучше, чем с ней в этот момент.

«На днях я что-то слышал от лорда Сервина».

Рикон моргнул. «Что он сказал?»

Лианна повернулась на бок, лицом к нему. Ее лицо было серьезным, словно она хотела обсудить что-то серьезное, не портя при этом нежной природы их рандеву на крыше. «Все знают, что я близка тебе, хотя я думаю, что они видят меня более доступной, чем леди Дастин».

«Мой лютоволк более доступен, чем она». Со своего насеста у двери на крышу Шэгги поднял голову, услышав упоминание о нем, но тут же свернулся в большой комок шерсти, которым он и был. «О чем он не мог подойти ко мне напрямую?»

Кивок. «Он знает, что мы друзья, и хотел что-то тебе передать, не... предположим, не дав этому попасть в корону».

О, тогда это было серьезно. «Корона» означает Джона и Дени или с Сансой включительно?»

«Вероятно, и то, и другое, учитывая, что твоя сестра теперь всадница». Не уверена, стала ли она полностью Таргариеном или нет. Санса, казалось, была вполне предана своей крови и наследию Старков, но быть всадницей было чем-то... уникальным. Никто, кроме Таргариена или Велариона, никогда не был всадником - по крайней мере, никто, не связанный с этими двумя домами, до Сансы. Это... кое-кого беспокоило, но она не была леди Винтерфелла. «Сказав это, он предупредил меня о какой-то дискуссии между ним, лордом Флинтом и лордом Гловером».

«Пошел ты на лорда Гловера», - выплюнул Рикон. «Ему повезло, что я не отправил его в камеру за то, что он чуть не не отправил обещанные знамена». Честно говоря, Рикон был удивлен, когда этот кислый старый пердун все-таки прибыл в Винтерфелл - было ясно, что он не хотел там находиться. «Чего хотел этот козел?»

Лианна прикусила губу. «Северная независимость». На поднятую бровь Рикона она вздохнула. «Не борюсь за это, заметьте, но если они обратятся к Сансе по этому поводу. Решила не говорить, что она королева, а лучше ты».

«Иронично... Санса поддерживает независимость».

Ее глаза расширились. «Правда?»

«Очевидно, в союзе с Таргариенами, либо очень тесном, либо в каком-то вассальном статусе с автономией, но да. Она хочет независимости... со мной в качестве короля. Титул Робба». Последнее было просто бормотанием - боги, сама мысль о том, чтобы быть лордом, подавляла.

Король...

Лианна снова повернулась на спину и подняла глаза, Рикон следил за выражением ее лица. «Моя преданность всегда будет королю Эйгону и королеве Сансе... и после всего, что произошло, королева Дейенерис заслужила мое уважение, но Север заслуживает независимости».

«Ты так думаешь?»

Она кивнула. «Безумный Король обращался с нами как с дерьмом...»

«Дейенерис и Джон не такие, как он».

«Я знаю... но король Роберт пренебрег нами, несмотря на дружбу с Недом, и все, что делали Ланнистеры...» Лианна снова посмотрела на него. «Мой мейстер многому меня научил по истории, когда Север сталкивался с вторжением одичалых или чем-то подобным, Таргариены никогда не удосужились вмешаться. Единственный раз, когда они это сделали, Алисанна отдала Новый Дар, но Ночной Дозор едва ли использовал его».

"Правда". Рикон никогда не был любителем истории, но с тех пор, как Джон раскрыл себя, леди Дастин и мейстер Уолкан настояли, чтобы он изучил отношения между Севером и короной Таргариенов. "Я понимаю, почему все хотят независимости. Иногда я тоже хочу ее, за что боролся Робб, теперь, когда я достаточно взрослый, чтобы понять это". Он положил руки за голову, глядя на звезды и улыбаясь, когда ему в голову пришла мысль. "Иногда я мечтаю о том, чтобы Робб победил и вернулся в Винтерфелл. Где я снова увижу свою мать, и мы все будем счастливой семьей. Мне нравится этот сон... и он не такой странный, как мой сон о Винтерфелле, сделанном из яблочных пирогов и лимонных кексов".

Лианна хихикнула. «Это, по крайней мере, забавный странный сон».

Он закрыл глаза, думая о других своих снах, горько-сладких. «Робб, моя мать, мой отец... семья, которую я не помню, и те, которых я никогда не знал. Мой дядя и дедушка, моя тетя, не говоря уже о той стороне Таргариенов, с которой я мог бы вырасти. Если Рейегар так любил мою тетю, то он мог бы быть моим дядей, а его старшие дети - моими кузенами, как Джон». Слеза скатилась по его щеке. «Боги, все, что я потерял».

Лианна на мгновение замолчала, но потянулась к его руке. «Моя мать, мои сестры, мой дядя... Сир Джорах - все, что у меня осталось, и он был практически потерян для всех нас на протяжении многих лет. Я боюсь, что мы потеряем гораздо больше, прежде чем все это закончится... включая меня».

Рикон прищурился. «Я не позволю тебе потеряться. Не то чтобы у меня теперь был меч».

Ее губы изогнулись в легкой улыбке. «Обещание, которое мне придется выполнить, Рикон, и я владею мечом лучше, чем ты».

Раньше он бы устроил словесную перепалку с остротами и оскорблениями в ответ на ее дерзкое замечание, но сейчас - когда воздух был спокоен, а момент безмятежен - он только рассмеялся.

***************

Услышав стук в дверь, Давос Сиворт направился к ней, так как сидел ближе всех. «Лорд Десница», - заметил первый мужчина, поднимая в руках с помощью другого небольшую бочку.

Пока он был в замешательстве, Джон поднялся со своего места. Помахал им рукой. «Да, спасибо, ребята».

«Где бы вы хотели это, ваша светлость?» - спросил другой с грубым акцентом.

«Просто положи его на стол, вот здесь», - сказал Джон, постукивая по столу, пока Давос возвращался на свое место. «Иди, я уверен, что у тебя есть места получше, чем прислуживать мне руками и ногами».

Оба мужчины рассмеялись, слегка поклонившись. «Приятно служить белому волку... или, скорее, ледяному дракону». Давос мог сказать, что они говорили это искренне.

«Ну, что это, ваша светлость?» - спросил Эдд, его голос был таким же хриплым. «Собираетесь идти в бой настолько пьяным, что не чувствуете холода? Или боли?»

Тормунд, сидящий рядом с лордом-командующим Ночного Дозора, которого он убил бы или который убил бы его не далее как два года назад, фыркнул. «Ходьба, сражение и траханье - вот как мы, Вольный Народ, отгоняем холод». Он хлопнул в ладоши. «Это четвертый лучший способ, черт возьми».

"Как... правильно", пробормотал Сэм, звуча невинно и неловко, несмотря на все, что он пережил. Давос восхищался им за то, что он не превратился в закоренелого циника.

Что касается их короля... "Вот, возьми это". Джон стоял у бочонка с четырьмя оловянными кружками в руках. Каждая из них вскоре наполнилась до краев темной, непрозрачной жидкостью, увенчанной янтарной пеной. Словно он был слугой, а не всадником Таргариенов, он поставил по одной перед гостями, прежде чем позволить себе последнюю. "Не хочу слишком напиваться, и холод меня больше не беспокоит, когда я еду на драконе, но, возможно, всем нам нужно что-то, чтобы успокоить нервы. Что может быть лучше черного эля Севера?"

"Никогда не мог сказать, что имел удовольствие", - ответил Эдд. Пятеро из них собрались в солярии Лорда, когда-то принадлежавшем Неду Старку и обещанном Рикону, но последний не возражал против того, чтобы одолжить его своему королевскому кузену. Давос, конечно, не жаловался, поскольку очаг был довольно теплым.

«Я предпочитаю вино после жалкого опыта с пивом Castle Black», - усмехнулся он, увидев, как губы короля изогнулись в ухмылке. «Но, эй, не могу отказаться от предложения короля». Он сделал небольшой глоток, причмокивая губами. «Не... плохо...» Это была странная смесь горького и слегка сладкого, с богатыми нотками сосны. Определенно, в нем был мощный удар. «Вкус, конечно, приобретенный, но подходящий для наших целей». Он сделал еще один глоток.

«Надо признать, гораздо лучше, чем эль Three-Finger Hobb's», - заметил Эдд. «Я имею в виду, что он мог неплохо тушить баранину, но как пивовар он оставлял желать лучшего».

«Дорнийский красный по сравнению с ним лучше». Все четверо посмотрели на Сэма, подняв брови. «Что? Если бы ты вырос в Просторе, ты бы понял... это шутка».

«Не очень-то... тьфу...» - Тормунд закатил глаза, осушив треть кружки. «И это ты называешь нормальной выпивкой? Не мог же кролика оставить пьяным».

«Не у всех у нас такие железные желудки, как у тебя, Тормунд». Джон ухмыльнулся, выглядя более непринужденно, чем в любое другое время предыдущего дня. «Я имею в виду, что обращение с молоком великана может настроить человека на то, чтобы засунуть в глотку что угодно».

«Молоко великана?» Да, это было то, что Давос слышал не каждый день. «Я чувствую, что за этим стоит какая-то история».

Тормунд уставился на Джона. «Не смей, блядь».

«Расслабься, Великанья Смерть», - сказал Эдд. «Кто-то из нас может умереть послезавтра, так что твой секрет останется с нами». Немного жутковато, но не полная ложь. «Расскажи нам, Таргариен».

«Да, расскажи нам», - пропищал Сэм.

«Я нахожу себя болезненно любопытным, ваша светлость», - ответил Давос, зная, что его молодые сыновья, вероятно, захотят это услышать. Что-то, чем они с Марией могли бы поделиться ради смеха перед сном. «Нам больше не о чем говорить».

Король ухмыльнулся и откинулся назад с кружкой в ​​руке. "По-видимому, дорогой Тормунд заблудился в метель и был вынужден остаться в пещере, где жила великанша. Она, по-видимому, привязалась к нему и позволила ему сосать ее грудь, как двум своим детенышам. Только так он пережил метель".

На мгновение повисла тишина, а потом все, даже Сэм, рассмеялись над Тормундом. «Это самая смешная вещь, которую я слышал за последние годы», - хмыкнул Эдд, вытирая глаза.

Тормунд скрестил руки на груди. «Я убью тебя, Король Ворон».

«Просто попробуй», - поддразнил Джон, поглаживая Длинного Когтя. «Он сменил свое имя с Великаньего Малыша на Великаньего Погибель, когда перешел из одного клана в другой, чтобы избежать своего позора».

«Мне никогда не следовало рассказывать тебе эту историю».

«Мне Игритт сказала».

«Тогда мне не следовало ей говорить».

В конце концов смех стих, заменившись лишь потрескиванием очага и редкими глотками эля. «Подумай об этом», - нарушил тишину Сэм. «Южане, северяне, вольный народ. Кажется, не так уж и много различий».

«Никогда не кормил грудью великана в Долине», - кисло заметил Эдд, к нему вернулось его обычное угрюмое настроение.

«Я не об этом», - пробормотал Сэм.

Давос наклонился вперед. «Нет, Сэмвелл прав». Он вытер пену с усов. «Если бы Вольный Народ был к югу от Стены, когда ее закончил Брандон Строитель, они были бы знаменосцами Старков или Амберов».

«Не говори об этом Смолджону», - ответил Король. «Заставляет меня задуматься... что делал Ночной Дозор, когда закончилась первая Долгая Ночь. Патрулировал в поисках ходячих? В поисках тварей?»

«Им помогал Вольный Народ?» - пискнул Сэм.

Тормунд зарычал. «Мой папа рассказывал мне сказки... никогда не говорил о помощи воронам. Насколько я понимаю, мы с ними убиваем друг друга уже целую вечность».

«Нет, это никогда не могло быть вечной ненавистью с тех пор, как была воздвигнута Стена». Джон погладил бороду. «Я всегда рос, слыша о Дозоре как о почетной профессии. Многие третьи сыновья или бастарды отправлялись туда, чтобы заслужить честь или из чувства долга... Старки всегда посылали кого-нибудь каждые несколько поколений. Думали, что это будет почетно...»

«Только чтобы встретить таких благородных ублюдков, как Раст, Таннер, Слинт...» Эдд замолчал, выразив свою точку зрения.

«Южные короли всегда использовали Дозор как свалку для преступников, которых они не хотели пачкать руками убийствами», - размышлял Давос. Он видел, как Станнис отправлял туда многих сторонников Таргариенов, пока был на службе, по крайней мере, пока Мелисандра не подсадила его на сожжение. «Я так понимаю, что большинство Дозора не хотели там находиться».

"Ни в малейшей степени". Джон заметно откинулся назад, вздохнув. "Торн и Райккер были достаточно компетентны, подонки. Остальные были бесполезными ублюдками. Это они подняли мятеж и убили Джиора Мормонта".

«Держу пари, тебе понравилось убивать Таннера», - сказал Сэм.

Джон кивнул. "Черт возьми, я так и сделал - и я думаю, что именно поэтому все изменилось. Меньше людей чести, больше предателей и преступников. Нет сомнений, что те первые насильники и убийцы, вероятно, нарушили всякую добрую волю между Дозором и одичалыми".

Тормунд фыркнул. «Возможно, ты на что-то наткнулся». Он на мгновение задумался. «Если мы переживем ночь... что будет с Воронами?»

«Определенно нет нужды защищать Стену... одичалые теперь с нами, и мертвых больше не будет».

«Не думаю, что будет легко создать настоящие лорды и крепости из Вольного Народа», - поморщился Сэм.

«Эх, мы сделаем это по-своему». Тормунд ухмыльнулся. «Думаю сделать Черный Замок своей цитаделью». Это заставило короля фыркнуть. «А Вороны?»

«Может, если кто-то из нас выживет, мы могли бы что-нибудь изменить - сражаться с бандитами или что-то в этом роде?» - прокомментировал Эдд.

Давос поднял бровь. «Да, это может быть чем-то стоящим».

Поставив кружку, Джон встал. «Все это я надеюсь обсудить с вами за два дня, но долг зовет». Он схватил плащ и надел его. «И, честно говоря, последние, кого я вижу перед битвой, - это не вы, жалкие кружки, а мои королевы».

«Два прекрасных всадника драконов просто умирают от желания затащить тебя в постель. Мы тебя не виним», - сказал Эдд, заставив Сэма покраснеть, а Тормунда рассмеяться.

Давос взял Джона за руку, прежде чем уйти. «Когда ты говоришь с ними, не упускай ничего из того, что хочешь сказать. Ты никогда себе не простишь, если они не узнают, как сильно ты их любишь, прежде чем... что-нибудь случится».

Король улыбнулся. «Спасибо, Давос». Объятия, которыми они обнялись, были такими, словно его сыновья снова ожили, а Луковый Рыцарь почувствовал, как на его плащ капают слезы.

***********

Большой зал был пуст, если не считать расставленных стульев и пылающего камина, согревавшего всех, кто вошел.

Рикон вкатил Брана первым, за ним Арью, Сансу, Джона и Дени. Девочки несли деревянные кружки, а Джон нес бочонок со Слезами Древних Богов. Рядом с вереском стоял небольшой оловянный котел с теплым, дымящимся пряным сидром.

Все молча взяли свою кружку и напиток по выбору: Джон, Арья и Бран взяли «Слезы Древних Богов», все остальные взяли сидр. Сначала никто ничего не сказал, когда все сели, наступила кратковременная тишина, которую, как казалось, не следовало нарушать.

Джон поднял свою кружку в знак тоста за всех, и все сделали то же самое, прежде чем выпить.

«Я бы хотела, чтобы Робб был здесь», - сказала Арья. «Он собирался стать отцом. Я бы хотела, чтобы он дожил до того момента, когда его ребенок будет играть в этих залах и на холмах. Я бы хотела, чтобы мы могли оставаться вместе как можно дольше».

«Я тоже», - согласилась Санса. «Он был бы хорошим отцом».

«Да», согласился Джон, «он был таким же хорошим отцом, как и братом».

Рикон поднял кружку. "За Робба Старка, короля Севера. И за Мать и Отца, леди и лорда Винтерфелла. Пусть они и все остальные, кого мы потеряли, покоятся с миром".

Все подняли кружки в знак тоста за павших и снова выпили.

«Итак», - сказал Джон Арье, - «Ты снова отправляешься на Запад. Хочешь узнать, что там?»

«Заткнись, придурок!» - рассмеялась Арья. «То, что ты слышал о том, что там есть, не значит, что ты знаешь, что там есть».

«Тебе это не понравится», - поддразнил Джон, - «мечи и сражения там не существуют, люди там носят только кружевные платья, и все, что они делают, это шьют и поют песни днем ​​и ночью. Навязанные смертью долгой мирной жизни».

«Заткнись», - хихикнула Арья. «Я хочу увидеть это сама. Я собираюсь это сделать. Я проведу там пять лет, изучая все секреты неизведанных земель, которые смогу, а потом вернусь».

«Это то, что ты обещал Джендри?» - спросила Санса.

Арья улыбнулась. «Теперь он лорд Баратеон, и я не хочу быть леди... Я хочу быть собой, прежде чем стану чьей-то еще. Прежде чем я...» - вздохнула она, но потом улыбнулась. «Я сделаю его своим, и я стану его». Джон улыбнулся ей в ответ.

«Ну, радуйся, что у тебя нет члена», - сказал Рикон, - «потому что никого не волнует, чего ты хочешь, если ты наследник».

«Нет», - согласился Джон, покачав головой. «Нет, не знают». Вероятно, он понимал Рикона лучше всех. «А ты, Бран? Что ты будешь делать, раз уж быть королем Шести Королевств - больше не твоя судьба?»

Бран рассмеялся над названием. "Честно говоря, я не думаю, что кому-то с моими силами следует быть королем. Тот, кто видит все на вершине трона, кажется более опасным, чем тот, у кого в подчинении даже сотня драконов. Лорд Рид пригласил меня отправиться на болота с ним и Мирой. У них есть богорощи, которых нет ни в одном другом месте в мире. Дети леса тоже идут".

«То есть, растворяясь в мифе?» - спросила Дейенерис. «Или надеясь быть со следующей леди Рид?»

«Да», - сказал Бран без смущения, - «Я всем обязан Мире и люблю ее. Если мы выиграем эту войну, я женюсь на ней». Он выпил свои Слезы, несмотря на всеобщие упреки за его решимость. «А ты, Рикон? Ты будешь Лордом Винтерфелла. Что ты хочешь сделать со своим королевством?»

«Неважно, чего я хочу», - напомнил Рикон, «мне нужно восстановить это чертово место. Робб потерял большую часть наших людей в своей войне, мы потеряем еще больше здесь... Мы будем еще более опустошенными, чем были до того, как все отправилось в Семь Преисподних». Он вздохнул и отпил сидр. «А как насчет тебя, Дейенерис? Что ты будешь делать как королева Джона с Сансой?»

Дейенерис улыбнулась: «О, куча скучных политических вещей, которые усыпили бы даже Короля Ночи». Она заслужила хор смешков от всех. «Но мой брат, Визерис, обычно говорил, что у нашего отца были десятки грандиозных планов, о которых он говорил, но никогда не воплощал их в жизнь. Построить еще одну Стену в сотнях миль севернее, перестроить Королевскую Гавань из мрамора, даже завоевать Ступени как восьмое королевство». Она рассмеялась над величием всего этого. «Все это были тщетные амбиции».

«У каждого есть доля тщеславия, - возразила Арья, - побалуйте себя на минутку. Какое великое творение вы бы сотворили, будучи королевой?»

Дейенерис остановилась, чтобы подумать, почти в трансе. «Я восстановлю все, что мой Дом утратил с тех пор, как Эйгон Первый стал королем. Я восстановлю Летний замок, Драконье логово, флот и новую крепость, где когда-то стоял Черный замок, не давая короне никаких оправданий не смотреть на север, когда наступают времена беды».

Санса улыбнулась. «Думаю, я бы сделала что-то подобное. Я бы построила новый город, чтобы Одичалые владели им».

Джон посмотрел на Рикона. «Если бы ты мог уйти, ты бы отправился на север с Вольным Народом?»

Рикон пожал плечами. «Возможно. Я бы исследовал Истинный Север и увидел бы королевства Первых Людей, о которых мы, южане, забыли. Если Арья пойдет на запад, то, может быть, я отправлюсь на север, дальше, чем может достичь любая карта...» Рикон отпил сидра и начал смеяться. «Но с другой стороны, быть с любимыми людьми, в хорошем доме, этого достаточно для меня, чтобы быть Лордом Севера».

Джон улыбнулся ему. «Я горжусь тобой, Рикон. Я знаю, что наш отец и твоя мать тоже гордились бы тобой».

Арья усмехнулась. «Представляешь, как бы отреагировала мать, если бы узнала, что ты Таргариен, а потом еще и когда ты украл ее дочь, сделав ее своим любовником».

Все дружно рассмеялись.

«Я думала об этом», - сказала Санса, сделав глоток сидра. «Она, возможно, была бы вне себя от радости, что я наконец стала королевой, даже если бы я не знала, что бы она сказала, увидь она меня в постели с Дейенерис».

«Фу», - простонал Рикон, - «нам не нужно ничего этого слышать. У Джона уже есть жена-ангел, но наличие двух делает его самым счастливым ублюдком на свете».

«Лорд Старк», - произнесла Дейенерис голосом, слегка преувеличенно благородным, - «ваши слова поражают меня такой любовью, как вы обо мне думаете». Она наклонилась к нему и поцеловала его в щеку, отчего он покраснел.

«Джон», - сказал Бран, - «Ты помнишь, как ты в молодости переболел оспой?»

«Да», - сказал он, удивляясь, почему Бран поднял эту тему, учитывая, что это произошло за много лет до его рождения. «Но ты даже не родился... о, точно». Удивительно, что он все еще время от времени забывал о силе Трехглазого Ворона. «И что с того?»

«Наша мать сидела с тобой все это время, она сделала для тебя молитвенное колесо и молилась богам, чтобы ты жил. Она думала, что это ее вина, и она обещала, что если ты будешь жить, она будет любить тебя, станет для тебя матерью и попросит сделать тебя Старком, как мы. Но она не смогла этого сделать, когда ты поправился. Мне немного любопытно... если бы моя мать прожила достаточно долго, чтобы увидеть тебя сегодня, кем ты являешься, и попросила бы прощения, ты бы его дала?»

Джон отпил Слез. Несмотря на то, что это был первый раз, когда кто-то на самом деле спросил его, он думал об этом много раз за эти годы. И не только леди Кейтилин, но и Нед Старк тоже. Какой человек посылает своего сына на Стену, не сказав ему правды? Чтобы уберечь его от игры? От всех ужасов, которые обрушились на королевства? По правде говоря, часть Джона была рада, что его держат в стороне. Все эти страдания за трон, он был рад, что не выбрал быть мальчиком, сражающимся за такое.

«Не думаю, что если я скажу, что не знаю, это меня отвлечёт». Он ухмыльнулся очевидному ответу, который не нужно было говорить. «Были дни, когда я желал, чтобы хоть раз кто-то стал мне матерью, даже она, когда я видел, как сильно она вас всех любила. На самом деле, я ненавидел вас всех за это». Последние слова прозвучали слишком честно, достаточно, чтобы удивить его братьев и сестёр. «Но, я думаю, я мог бы. После всего, что я потерял и с кем боролся, я понял, что лучше жить без ненависти, когда это возможно. Когда придёт конец, будешь ли ты гордиться тем, как сильно ты всё изуродовал или скольких ты ненавидел? Я лучше подумаю о тех, с кем я примирился и кого любил».

«Некоторые могут назвать тебя дураком, - сказала Арья, - но иногда обида - это единственное, что заставляет человека жить».

«И знаешь, что я скажу этому человеку, если когда-нибудь встречу его?» Джон ухмыльнулся. «Ты ничего не знаешь». Он сделал еще один глоток «Слез» и откинулся назад. Он поставил кружку, чтобы держать руки своих жен, и уставился в пламя. Он не пытался заглянуть в них в поисках видения... но было что-то, что он мог увидеть, возможность, надежда на завтра после ночи.

Чувствуя, что тишина приближается к точке неловкости, Джон решил прервать ее песней, которой не было места в это время. Это была композиция Wildlings, он пел ее только один раз, много лет назад, пытаясь оставить прошлое позади, но тогда она сделала только наоборот. Теперь для него это была просто еще одна песня.

Давным-давно ночь стала прекрасной от снега

Король тьмы, его солдаты гнали

Мы подняли наши клинки и обнажили наши клыки.

В надежде увидеть свет дня

Огонь дракона разгорелся ночью.

Щиты солдат раскололись в бою

Наша воля была велика против мороза.

Но могли ли мы увидеть, что мы потеряли?

Вечер закончился последним сбором напитков, прежде чем все пожелали друг другу спокойной ночи с улыбками на лицах. Прошло так много времени с тех пор, как Винтерфелл видел ночи, подобные этим последним нескольким. Если они умрут, то лучшего конца не будет.

Отправившись в свой солярий, Джон, Дейенерис и Санса приготовились ко сну, но пока они это делали, Джон уделил себе немного времени, чтобы поразмыслить о том, что было у него на уме много дней, прежде чем он принял решение вернуться во времени, только теперь, когда предстояла битва, эти опасения и вопросы снова возникли. Но теперь для него на кону стояло больше.

«Дени, Санса», - начал Джон, «есть кое-что, что вам обоим нужно понять, но, по-моему, вы этого еще не поняли».

«Что это?» - спросила Санса.

Джон вздохнул, он попытался заговорить, но слова застряли у него в горле. Неужели он так сильно этого боялся? «Если мы снова победим... на этот раз... я не вернусь».

«Джон...» - начала Дейенерис, но Джон продолжил.

«Я умру», - его слова заставили Дейенерис замолчать, - «или, скорее, меня больше не будет. Мы изменим будущее. Людей, которых я оставил, когда вернулся, больше не будет, и меня тоже. Я не знаю, что произойдет, если это произойдет, умру ли я или просто буду жить без души».

«Нет», - слово словно сорвалось с губ Дэни, и она пришла в ужас, - «этого не произойдет. Не произойдет».

"Дэни-"

«Нет! Тебя вернули из мертвых, чтобы ты стал больше, чем просто солдатом бога. Все, что ты сделал, все, через что ты прошел и что потерял, не может быть просто для того, чтобы в конце ты превратился в ничто. Это несправедливо!»

Джон подошел к жене и обнял ее. Сначала она была зла, теперь она была грустна, плакала ему в плечо, сжав кулаки у него на груди.

«А как насчет твоей награды за это? Почему бы тебе не увидеть завтрашний день вместе с нами?» Она посмотрела ему в глаза. «Почему ты не можешь стать отцом нашему ребенку?»

У Джона перехватило дыхание, и он почти почувствовал, как его сердце сжалось, словно его пронзили ножом. «Ты беременна?»

Дэни молча кивнула, но не улыбнулась. Это должно было бы сделать их всех счастливыми, но ситуация не могла быть забыта с такими новостями.

«Она не единственная», - сказала Санса, выходя вперед с руками на животе. «У тебя двое детей, которым нужен отец, Джон. Они...» Джон заставил ее замолчать поцелуем. Он держал его в течение самых долгих трех секунд, которые он когда-либо испытывал, прежде чем дать Дейенерис ту же любовь, которую он давал Сансе.

Дени все еще была потрясена, когда их губы оторвались друг от друга, но Джон видел, что страх и беспокойство начинают рассеиваться.

«Я хочу жить для нас. Я буду жить, я обещаю».

Ночь темнела, и после того, как Джон разделил теплые объятия своих жен, он лежал в своей постели, но чувствовал себя беспокойным. Никто не мог бы просить более теплой постели или лучшей компании рядом с ним, но сон все еще ускользал от него. Его разум не мог успокоить его беспокойство о том, что на самом деле станет с ним, если они снова выиграют битву? Исчезнет ли он в поле зрения, как Бран? Сможет ли он остаться и сохранить все, ради чего он работал? Или его задача будет выполнена, и его жизнь больше не нужна?

У него не было ни малейшего представления об ответе. Но, возможно, он сможет его найти.

Стараясь быть максимально осторожным, Джон выскользнул из-под ног Дейенерис и Сансы. Он надел простую белую рубашку, бриджи и сапоги. Он надел плащ и молча вышел из комнаты, направляясь в Богорощу. К его удивлению, многие в этот час все еще не спали по всему замку, несколько стражников пили эль вместе, счастливая пара сидела вместе в септе, и многие другие делали то, что приказал Джон, что вызвало улыбку на его лице.

Пройдя под проходом, который он покинул всего несколько часов назад, Джон вошел в Богорощу и прошел мимо фонарей, которые освещали путь к его свадьбе, теперь погасших от их света. Когда он пришел в Богорощу, Дети Леса были там, шепча песни перед лицом, склонив к нему головы. Что-то новое, чего Джон не видел у них до сих пор, были три лука из чардрева, не натянутые на краю замерзшего пруда. Где они их взяли?

«Ваша светлость», - обратилась Лиф, поднимаясь на ноги и поворачиваясь к нему лицом, пока ее сородичи продолжали шептать свои песни, - «вы тоже пришли помолиться?»

Джон молча покачал головой. «Я понимаю, что ты знаешь о зрении то, чего Бран до сих пор не знает. Думаю, это чувство, более или менее».

«Бран видит глазами ворона, но мы - те, кто слышит шепот Древних Богов. Они зовут, чтобы их песни спели, чтобы их не забыли».

Джона озадачило, насколько легенды и мифы могут быть правдой и реальностью, даже со всем, что он видел и пережил. «Если мы победим завтра... если мы изменим будущее, что будет со мной?» - спросил он, не зная, получит ли он ответ или нет.

Песни двух других Детей прекратились, и они оба посмотрели на него своими янтарными глазами.

Глаза Лиф опустились на землю, и она покачала головой. «Я не знаю. У меня нет зрения, чтобы видеть вперед, как у другого мальчика. Такой дар встречается крайне редко. Древние Боги не нашептывают нам о будущем... но они могут нашептывать тебе». Она протянула ему руку, отступая в сторону, чтобы отвести его к дереву.

Джон нерешительно взял Лиф за руку и встал на колени вместе с ней и другими Детьми перед смеющимся лицом древа сердца. Дети начали петь, и он не был уверен, что ему следует делать. Ему тоже следовало петь или, может быть, молиться? Или ему просто нужно было подождать?

Затем он почувствовал что-то, странное ощущение в своем разуме. Сначала он подумал, что это был простой трюк мысли, чтобы заставить его думать, что что-то происходит, но это было не так. Он абсолютно знал. Он посмотрел в глаза чардрева и снова почувствовал это, как будто кто-то что-то сказал.

И затем он услышал голоса, не ушами и не разумом, как Ворона, а духом.

«Эйгон Таргариен...»

Глаза Джона встретились со слезами на глазах чардрева, и его разум начал поглощать все вокруг, кроме песен Детей. Голоса троих теперь звучали как хор из десятков. А потом остался только один.

« Эйгон Таргариен».