Королевства

«И что случилось потом, сэр?»

Проведя кончиками передних пальцев по чернильным строчкам в книге, Давос улыбнулся молодой девушке, широко раскрыв глаза и закутавшись, как и другие дети, так сильно, что каждая из них выглядела довольно толстой, хотя на самом деле дети, вероятно, были худыми как жердь. Давос Сиворт восхищался детской способностью удивляться и рвением даже во все эти уходящие дни тепла и заката. Это была черта, которую он находил только у самых маленьких детей в последнем форпосте живых, угнездившихся глубоко в последней земле весны и дневного света. Это было самое завидное в том, чтобы быть ребенком, не до конца понимать глубину страха и отчаяния, в которых находился мир, и даже быть способным не заботиться.

«Дай-ка я займу свое место, малыш», - усмехнулся он, откидываясь назад и держа в руках книгу «Свечи Харренхолла», более поэтичный пересказ последних дней Дома Хоаров против Эйгона Завоевателя. «Даже я волнуюсь в этой части». Очень мало от седого бывшего контрабандиста осталось в человеке, которым он был сейчас. Он даже не думал о себе как о том самом сире Давосе Сиворте, который служил Десницей двух королей. Все, что осталось от этого человека после окончания войн за Железный трон, - это уроки, которым его научила маленькая девочка, которую он потерял, уроки, которые он никогда не осмеливался растрачивать попусту. Глядя на дюжину или около того детей, сгрудившихся вокруг него, он прочистил горло. «Только Стена льда на дальних рубежах Севера превосходила высоту и толщину Харренхолла. С помощью грабежа и разграбления ни один обычный король или император не мог надеяться осадить и пережить Харрена Черного».

«Как мы здесь?» - спросил мальчик из Мандера в Просторе, если Давос правильно помнил. Парня эвакуировали на лодке из Крепости Брайтвотер и привезли на Медвежий остров, и он никогда не видел города или крепости больше, чем они.

«Точно так же, сынок». Давос подтвердил, кивнув на горы, окружавшие огромную долину Великого Чарвуда. «Никакая армия не может надеяться пройти через перевал в таком количестве».

«Правильно», - удивился не только он.

Сердце Давоса разрывалось от болезненных чувств. Маттос был единственным из его сыновей, чье взросление он видел возможным до того, как Станнис призвал его на Войну. Двое других расцвели, когда его не было, и погибли так же, как и их старший брат. Они храбро сражались, чтобы увидеть эвакуацию Штормового конца, до последнего вздоха, пока Давос не увидел их, а Мария не превратилась в марионеток в армии Короля Ночи. Это было все, на что он искренне надеялся, что если Джон сможет добиться успеха, то его семью будет ждать новая жизнь, которой они смогут наслаждаться в полной мере. Даже сейчас он все еще надеялся, он не мог позволить себе не сделать этого, несмотря на все, что он пережил.

«Эйгон предложил Харрену место лорда Железных островов при условии, что безжалостный король уступит. Но сердца столь могущественных людей столь же упрямы, поэтому он отказался». Давос сменил акцент на более болтливый и горький. «То, что находится за пределами моих стен, меня не волнует. Эти стены крепки и толсты», - хвастался Харрен Эйгону со всей гордостью своего замка, своей стали и своей линии. Эйгон указал на Балериона Черного Ужаса, сказав: «Ни одна гора не может коснуться дракона в полете. Что ты скажешь, что стены замка будут лучше?» Харрен рассмеялся и указал на свои стены. «Тогда я буду стареть до самой смерти, ожидая дня, когда этот камень сгорит».

Дети были заворожены, как и новичок у входа в маленькую впадину в земле. Джендри Баратеон, скрестив руки и ухмыляясь. «И что сказал Эйгон в Харрене?»

Давос сделал паузу для драматического эффекта. «Сегодня на закате последний свет, который вы увидите, - это пламя моего дракона».

«И он это сделал?!» - спросила девушка, которая была раньше, чуть не подпрыгнув на месте от волнения.

Давос усмехнулся. «Когда солнце зашло, Эйгон полетел на Балерионе высоко над Харренхоллом, прежде чем нырнуть вниз. Вестерос никогда не встречал столь сильного жара драконьей ярости, как в тот день. Пламя Балериона сделало то, что обещал Эйгон, превратив камень в огонь, как сталь в кузнице. Харрен и его сыновья были погребены в пылающей магме его собственных башен, где не было найдено ничего, кроме пепла. С их смертью Дом Хоаров погас, как свечи Харренхолла».

Дети хлопали и кричали «ура». Они всегда приветствовали истории о старых временах.

«Сир Давос?» - искренне спросила молодая девушка. «Правда ли, что лорд Сноу - родственник Эйгона? Ми'па говорит, что в нем течет кровь дракона. Вот почему он спит».

Он улыбнулся. «Да, это правда. На самом деле его драконье имя тоже Эйгон, как и у Завоевателя».

Кивнув, девушка закрыла глаза. «Если он хоть немного похож на Завоевателя... ми'па беспокоится обо всем. Ми'тетя беспокоится». Она покачала головой. «Как думаешь, он сможет нас спасти?»

Давос наклонился вперед и взъерошил ей волосы, все еще улыбаясь. «Я знаю, что он это сделает, девочка. Я знаю, что он это сделает». Подняв глаза на Джендри, который теперь нахмурился, Давос вздохнул.

Часть его чувствовала, что он, возможно, был единственным среди них, кто действительно в это верил.

С историей о кончине Харрена Черного настало время для малышей заняться своими делами перед ужином. День в конце концов становился поздним. Давос поднялся с валуна, на котором сидел, и потянул спину, разминая болячки в мышцах и костях.

«Я не думал, что им понравится история о Таргариенах», - сказал Джендри, выходя вперед, - «потому что не нужно быть богами, чтобы понять, что больше никому здесь она не понравится».

«Мне они нравятся, Джендри. И судя по выражению твоего лица, я бы сказал, что тебе тоже». Джендри сначала проявил неподдельный интерес и радость, когда вошел, чтобы посмотреть, как слушают дети, но затем его лицо стало жестким, а глаза наполнились грустью.

«Итак... из всех ролей, которые у тебя были, Давос, няня - самая смешная».

Фыркнув, Давос ухмыльнулся Джендри. «Я вырастил троих мальчиков. У меня есть опыт. И это делает жизнь здесь проще. Видеть детей счастливыми, когда нам тяжело, делает меня счастливым». Лучше, чем иметь дело со взрослыми и их фатализмом, к которому он теперь вернется, поскольку настала его очередь командовать стражей на частоколах. «По крайней мере, для кого-то здесь должна быть надежда».

Вздохнув, Джендри указал на другой ряд валунов, и вскоре они сели рядом друг с другом. Они уставились на узкую долину, освещенную солнцем. «Единственное, что хуже отсутствия надежды - это ложная надежда».

«Ты думаешь, у нас тут то же самое?»

«Я начинаю задаваться вопросом, зачем мы вообще пытались? Если Джону это удастся, погибнут ли Король Ночи и его армии, как в Винтерфелле? Стоит ли вообще спасать оставшийся мир? Какое завтра у нас будет, если мы победим?»

«Тяжело, парень. И, возможно, завтра мы даже не увидим этого сами. Но мы потеряли много хорошего, и у нас есть шанс вернуть это, пока мы боремся, и мы должны верить, что за это стоит бороться, Джендри».

Джендри пнул ногой кучу камешков у своих ног. «Я помню, как мы думали, что нам следовало бы просто сесть на корабли и отправиться в земли на западе. Уехать подальше, где мертвецы не смогли бы нас достать».

«Король Ночи заморозил Узкое море, он заморозит и Закатное море. Или, может быть, ему просто нужно пересечь восток от Тенейленда, чтобы попасть туда. В конце концов он бы нас нашел». Давос посмотрел на молодого человека - слишком молодого, чтобы быть безнадежным. «Пока Джон все еще в прошлом, для нас всех есть надежда. Вот почему мы здесь, чтобы дать ему шанс».

Джендри пожал плечами. «Может быть, а может и нет». Сухой смешок бывшего лорда Штормового Предела. «Не знаю, нужна ли мне эта надежда, Давос. Моя дочь мертва. Я не могу вернуть ее. Я не Таргариен и не тот проклятый принц, который был Обещан».

Когда Давос обнял Джендри за плечо, тот не оттолкнул его. Он встречался с дочерью Джендри, Хелен, только один раз. Она была прекрасной малышкой с той же улыбкой Баратеона, что и у Ширен. «Твоя жена?»

"Я тоже скучаю по Элис. Я думал, люди просто говорят, что любовь строится со временем, но я не верил в это, пока у нас не появилась Хелен". Кулак Джендри сжался, а шея напряглась, вены вздулись под кожей. "Почему я жил, а они умерли?"

«Я задаю себе этот вопрос каждый чертов день с тех пор, как потерял своих сыновей. И передо мной ответ, в который я не поверю, независимо от того, как сильно мы будем бороться».

"Что это такое?"

Давос сглотнул. Знать слова - одно, а произносить их - другое, и во рту у него был отвратительный привкус. «Каждый человек такой, какой он есть, и находится там, где он есть, не просто так».

Джендри усмехнулся. «Тогда я понимаю, почему ты не хочешь в это верить. Может быть, Боги видят, в чем причина, но если мы не можем, то это ничего для нас не значит».

Наблюдая, как он уносится прочь, Давос откинул голову назад.

«Джон... где бы ты ни был, просто продолжай идти, черт возьми. Продолжай бороться, ради всех нас».

**************

Великое волнение охватило каждого, кто был укрыт под защитой Великого Чардрева, с тех пор, как пришло известие, что Брандон Старк, Трехглазый Ворон, умер, принеся жертву. Без него не было возможности передать новые события прошлого, поскольку Пеббл не обладал зрением. Никто не обладал.

И все же, каким-то образом, в роще под деревом нашелся один человек из всех, кто имел наглость сладко напевать, заваривая себе чашку чая.

Кинвара отхлебнула горячего мохового чая, вздохнув с облегчением, поскольку ее старые суставы, казалось, расслабились и оживились от жары. Она выглядела на несколько лет моложе, чем старая Нэн, которую Санса видела в последний раз, когда она была ее бывшей сиделкой.

«Как ты можешь вести себя так спокойно?» - спросила Санса. Последние несколько дней были наполнены для нее мучениями и ожиданием.

«Трехглазый Ворон перешел в поле зрения, - напомнила Кинвара, - потеря его способностей не станет для нас страшным ударом. Без него Пеббл больше не сможет видеть прошлое. Но все еще есть способ, с помощью которого мы можем отслеживать события нового пути. Я узнала об этом только сегодня утром».

«Как?» - спросила Санса, ее голос звучал нетерпеливо, почти отчаянно. Арья подняла бровь и села с того места, где она покоилась напротив Джона. Ее голова лишь слегка наклонилась к сестре, почти как в дергающейся реакции. Часть ее надеялась на одно, а другая на другое. Каждая из них разрывалась изнутри. «Потому что небольшие новости были бы полезны для всех нас, не думаешь?»

«Конечно, конечно», - заметила Арья, прищурив глаза. «Не то чтобы ты хотела видеть, что Дейенерис ушла с твоего пути». Она откинулась назад и терпеливо ждала, сначала наблюдая за тем, как будут развиваться события.

«Это... не то, чего я хочу, Арья». Бывшая королева Севера не знала, что ранит больше: то, что она была влюблена в Джона и привела его к потере всего счастья, которое у него было, или то, что у другой ее сущности был шанс одарить Джона любовью, которую она хотела бы иметь, но не могла. «Просто скажи нам, как мы можем это сделать, Кинвара».

Жрица заковыляла к медному фонарю, освещавшему рощу, открыла стеклянную панель и показала три пламени свечей внутри, все три приближались к концам фитилей. «Вы когда-нибудь оказывались завороженными пламенем, неважно, большим или маленьким? Вы смотрели на него с таким острым любопытством, не зная почему, только с чувством, что чем дольше вы смотрите, тем скорее что-то может обернуться?»

Санса глубоко вздохнула и медленно поползла к фонарю. Арья встала и пошла за ней, бормотание Кинвары на высоком валирийском было едва слышно. Когда пламя свечей оказалось на расстоянии вдоха, она остановилась и пристально посмотрела на пламя, наблюдая за ним, за мягким свечением и его формой, и за тем, что было за ними, боясь того, что она может увидеть, и того горя, которое она почувствует. Если Джон должен победить, то ему нужна Дейенерис так же, как ей нужен Джон. Санса приняла это сейчас, но боль осталась прежней. « Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, Джон. Если это с Дейенерис, то я просто буду рада за тебя...»

«Я вижу корабль...» - прошептала Арья, широко раскрыв глаза и уставившись в пламя. Такое ее отношение было... новым. Она была полностью очарована и озадачена. «Это корабль Старков, он идет на север во главе флота».

Санса устремила взгляд на свечу, пытаясь найти в пламени очертания того, что описывала Арья, но ничего не нашла. Однако что-то в самом свете привлекло ее взгляд глубже. Нет, она ошибалась, ей нужно было смотреть не на пламя, а внутрь, потому что именно там она могла видеть. Смотреть в свечу и наблюдать видение впереди было почти неописуемо, словно пытаться сосредоточиться на воспоминании во сне. Но вот он, корабль с символом ее семьи в виде лютоволка. А затем внутри была дверь.

Кинвара ошеломленно выдохнула. «Я что-то чувствую от этого. Сила моего Лорда стала сильнее».

Дверь исчезла, как пятно на стекле, стираясь и входя внутрь. Там, на большой кровати, были две фигуры, запертые в страстных объятиях, которые могли найти лишь немногие с теми, кого они так сильно любили.

«Я вижу Джона», - тихо сказала Арья, - «и Дейенерис тоже». Она вздохнула с облегчением и почти почувствовала себя отброшенной назад. «Он спас ее. Во имя Богов, он сделал это».

Санса отвернулась, довольно смущенная и постоянно наполненная небольшим количеством вины за то, что смотрела. «Я думаю, мы вторгаемся в интимный момент. Но она жива, и они вместе. Тогда пророчество свершилось». Она шмыгнула носом, но взяла себя в руки, когда напряжение в груди возросло.

Покои Джона в Винтерфелле были прямо рядом с ее до его изгнания, поэтому она слышала, какой страстной может быть Дейенерис Таргариен, и узнала намек на то, насколько искусным любовником был Джон. В то время она думала, что это было простое отвращение, когда она слышала, как ее брат резвится с женщиной.

«Ладно», - продолжила Арья, - «я бы предпочла не смотреть на человека, которого я называла братом, посреди его ночных дел... но должна признать, что у него классная задница».

Маленькой шутки было достаточно, чтобы снять напряжение и заставить Сансу покачать головой. «Арья, клянусь богами...»

«Подожди». Кинвара снова прищурилась. «Есть еще один, переплетенный с ними».

Взгляд Сансы вернулся к ней. «Что?»

«Ты шутишь». Арья сама пристально посмотрела на пламя. «Джон с двумя женщинами, не может быть. Если только Маргери не выразила свои мысли словами. Но он слишком благороден в этом плане, если только... Я ясно вижу Дейенерис, но тот, кто под Джоном...» Ее глаза расширились неимоверно.

Сансе потребовалось мгновение, чтобы собрать все воедино. Наблюдая за кувырком плоти, танцующей в свете свечей, она узнала лицо, соединенное с шеей, которую целовал Джон. «Это я», - выдохнула она, и напряжение начало ослабевать. «Подожди. Джон и со мной, и с Дейенерис?»

Арья тоже удивилась, хотя на ее лице промелькнула ухмылка. «Кажется, Джон и Дейенерис не единственные, кто наслаждается лодочной прогулкой». Ее смех заставил Сансу застонать. «Боги, какая ты гибкая и страстная...»

«Семь кругов ада...»

Покачав головой, Кинвара сжала руки. «У дракона три головы. Три души, три сердца, связанные в равной степени, все вместе».

«О, они определенно кончают вместе», - размышляла Арья, наклонив голову. «Я не знала, что тебе так нравится сосать сиськи-»

Все лицо Сансы залилось румянцем, а сердце забилось, как колокол септа в груди. «О боги...» Санса отвернулась, и все стало еще более неловко, даже если мысль о том, что ее новое «я» живет своей мечтой, заставила ее улыбнуться. Но это вызвало нечто, что ее смутило. «Я занимаюсь любовью с Дейенерис?» Женщина, которую она презирала и которой так сильно завидовала при их встрече много лет назад, теперь нежно целовала ее с таким глубоким взглядом любви в глазах... Как это было возможно?

«Теперь, когда я это видела в борделе, ты никогда не подавал виду, что дамы доставляют тебе столько же удовольствия, сколько и рыцари». Арья снова склонила голову набок.

«Откуда ты так много знаешь об этом? Ты спала с Джендри только один раз».

"Джендри, да. Другие мужчины, да. Пара девушек, да. Я не была какой-то там безбрачной септой в своих странствиях. И среди прочего, одна из тактик убийцы - успокоить свою жертву приятными проявлениями". Теперь румянец украсил ее щеки. "Но ты выглядишь счастливой".

«Твоя сестра права, моя госпожа», - сказала Кинвара. «Любовь между вами троими горит ярче, чем даже это пламя».

Она все еще не знала, что чувствовать по этому поводу. Ее открытие давней, но скрытой любви к Джону было столь же недавним, как и ее новый вкус к леммингам и рагу из ивовой коры, в то время как большая ее часть все еще была ошеломлена тем, что Дейенерис Таргариен из всех людей смогла заслужить место и в ее сердце, и в ее страстях.

Санса фыркнула, сбрасывая растущее раздражение от подколов сестры. «Мы расскажем людям новости, но оставим это», - она указала на свечи, хотя и потеряла из виду сцену, «для себя. Поняла?»

В течение часа, когда новость о выживании Дейенерис и союзе с Джоном распространилась по долине, ее охватило огромное облегчение. Это снова принесло надежду людям.

Не желая находиться в неловкой компании женщин, которые стали свидетелями ее видения в простынях с Джоном и Дейенерис, Санса решила остаться одна снаружи под лунным светом, чтобы предаваться своим мыслям. Но не прошло и часа, как она услышала отголоски радости и празднования, раздающиеся по всему лагерю. Она только надеялась, что Арья повторит ее уединение достаточно, чтобы сохранить более тонкие детали при себе. Ответ на этот вопрос скоро раскроется, поскольку именно тогда кто-то решил присоединиться к ее компании,

«Я почти потерял надежду на то, что все может быть выиграно в нашу пользу», - сказал Тирион, приближаясь к Сансе с небольшим подпрыгиванием. Выражение его лица было одновременно веселым и огромным облегчением. «Пока все остальные не потеряют, это все, что имело значение». Он вздохнул, садясь на прохладную траву рядом с ней. «Я удивлен, что ты не радуешься вместе со всеми, особенно учитывая поворот в твоей новой жизни», - сказал он тем озорным тоном, которого не было слышно со времен смерти Джоффри, когда у него были причины быть тем человеком, которым он был раньше.

Санса нахмурилась вдаль. «Чёрт возьми, Арья», - прошипела она. «Не может же она упустить возможность опозорить свою старшую сестру, правда?»

«На самом деле это Кинвара выдала секрет», - признался Тирион, - «но не волнуйся, она рассказала только мне, и я не скажу больше ни одной живой душе». Он сделал швейный жест по губам и отбросил воображаемую иглу.

Удивленная Санса спрятала руки в рукава платья. «Я никогда бы не подумала, что все так обернется».

Тирион пожал плечами и взмахнул запястьем. «Это показывает, что будущее никогда не бывает фиксированным путем впереди нас. Наш выбор всегда определит, куда оно повернет и приведет нас». Тирион вздохнул и хлопнул себя по колену. «Жаль, что я не сэкономил немного вина или времени, как сейчас. Это было бы идеально».

Санса кивнула в знак согласия. «Как ты думаешь, что станет с твоим новым будущим, когда мы достигнем нынешнего возраста?» - задала она ему этот вопрос.

«Если бы я мог, у меня был бы виноградник, который я обещал разбить для себя, и в каждой таверне от Солнечного Копья до Медвежьего острова были бы запасы моего вина для самых лучших и лучших посетителей. Если Владыка Света будет добр ко мне так же, как он добр к тебе, Джону и Дейенерис, то я верю, что это произойдет. Да... такова будет моя судьба».

Санса улыбнулась мечте Тириона. Несмотря на то, что он был Десницей Брана в течение десяти лет, восстановление королевств так и не дало ему времени воплотить эту мечту в жизнь.

«Будет ли у тебя жена на этот раз? И дети, которые будут поддерживать твою мечту?»

Тирион покачал головой. «У меня не было бы детей, чтобы поддерживать свою мечту, у меня были бы дети, чтобы они сами создавали свой мир. Я не был бы моим отцом. Это я знаю». Он посмотрел на нее почти настороженным взглядом. «А как насчет тебя, Санса?»

Каким будет ее будущее? Она почувствовала легкий девичий стыд, признавая, каким оно будет, потому что ответ казался очевидным. «Я больше не буду бояться доверять свое будущее другому. Я буду матерью детей, которые станут частью нового наследия Дома Старков и Таргариенов. Я буду любить их и Джона всем сердцем».

«А Дейенерис?»

Санса почувствовала, как на ее губах вырвалась легкая улыбка. «Ее тоже». В тот момент, когда слова сорвались с ее губ, она почувствовала укол в сердце при воспоминании о враждебности между ними. Она возвела стену между ними, она отказалась видеть Дейенерис равной себе. Все, что из этого вышло, тяжело ощущалось в ее сердце, как сожаление. «Я совершила так много ошибок».

"Все так делали, но мы больше, чем другие. И теперь миру не придется страдать из-за этого. Я не знаю, увидим ли мы это, но это может случиться, Санса". Он похлопал себя по колену и встал. "Хочешь присоединиться ко мне за ужином?"

Санса обычно просто бы пошла на поводу у себя, но впервые за долгое время она совсем не чувствовала себя так. «С удовольствием, Тирион».

Вместе они отправились в лагерь, чтобы присоединиться к праздничному ужину. Прибыв туда, Санса поняла, что было сказано остальным. Дейенерис и Джон заключили союз и направлялись в Витнерфелл на войну.

Вместе Тирион и Санса нашли Арью у сира Давоса, но как бы быстро ни поднималось настроение, хватило одного звука, чтобы все это прекратить.

Эхо гудка прервало веселье, и все глаза обратились к горному перевалу, ожидая других гудков, которые могли последовать за этим. К всеобщему удивлению, раздался второй гудок, но это был не тот же гудок, что и прежде, а гудок более высокого тона, сделанный из металла.

«Что?» - спросила Арья в воздухе. «Что это значит?»

«Я знаю этот рог, - сказал Тирион с ухмылкой. - Это Безупречный».

«Невозможно, Волантис пал несколько месяцев назад». Несмотря на разъяснения Тириона, Арья схватила Иглу и обмотала ею пояс до талии, присоединившись к толпе других, спешащих посмотреть с точки обзора.

Санса последовала за ними и увидела множество факельных лучей, пробивающихся через горный перевал.

«Точно не мертвые», - сказал мужчина.

Еще один звук рога раздался от приближающейся силы, но он не был таким же, как и первые два. После униформного марша Безупречных шла еще одна армия, но разбросанная и не в строю. Они были на два расстояния, и было слишком темно, чтобы разглядеть какие-либо знамена, если таковые имелись. Все, что они могли сделать, это ждать.

Санса присоединилась к Кинваре, Давосу, королю Аурику и Подрику, когда к ним наконец-то подошло войско армий. Как и сказал Тирион, это были Безупречные, но другое войско оказалось тем, кого не ожидали. Яра Грейджой вела свое войско Железнорожденных на фронт.

«Кинвара», - поприветствовал Серый Червь, - «мы держались так долго, как могли, но теперь в мире остались только мы. Великий Демон победил».

«Нет, не так», - сказала Санса. «Все, ради чего мы трудились, не напрасно, особенно сейчас».

Серый Червь холодно посмотрел на нее, прежде чем заговорить с Кинварой на валирийском языке.

«Это правда, Торго Нухдо», - спокойно сказала Кинвара. «Пророчество исполняется. Когда я молилась Владыке Света этим вечером, я почувствовала его ответ. Король Ночи пугается».

«Ура всем», - саркастически сказала Яра, - «но пока жив Король Ночи, мы в опасности. Он уже убивал драконов, так что не думайте, что для нас все гладко».

«А разве мы не можем просто отплыть куда-нибудь в другое место?» - открыто спросил один из собравшихся.

«Нет», - заговорила Арья, - «мы не подожмем хвост и не оставим Джона без присмотра. То, что сейчас все идет так, как должно, не значит, что мы можем забыть или что проблемы исчезнут».

Прежде чем люди успели решить, что они думают по этому поводу, Яра принесла невероятную новость. «В любом случае, нам теперь некуда плыть. Океаны замерзли, когда мы были в двадцати лигах от бухты, куда нас привели ваши карты».

«Что?» - спросил Давос.

Яра оглядела долину. «Возможно, это последнее место в мире, где зима еще не наступила».

Но это ключевое слово.

Несмотря на все это, Санса не потеряла надежды и не поколебалась в том, во что она теперь верила.

Следующие слова были теми, которые Санса никогда не думала, что сможет произнести в ту ночь, когда она увидела, как горит Винтерфелл. «Мы выиграем эту войну».

Все молча смотрели на нее, некоторые не верили, что это возможно.

«Да», - кивнул Давос, «мы победим». Его голос был полон истинной веры в его слова, и его дополнительная уверенность передалась всем вокруг. «Ты принес с собой какие-нибудь припасы?»

Яра кивнула. «Только то, что мы могли унести. Если бы у нас была одна или две повозки, мы могли бы опустошить хотя бы один из наших кораблей...» Она замолчала, увидев кого-то. Пеббл шагнула сквозь собравшихся, чтобы встретить вновь прибывших вместе со всеми. В руке Пеббл был ее лук из чардрева и стрела из драконьего стекла.

«Это Пеббл», - представилась Санса, - «именно ее связь со Древними Богами дала нам второй шанс». Она посмотрела на Пеббл, чтобы представить Яру и Серого Червя, но затем увидела, что у нее на лице отразилось недоумение. «Что-то не так?»

«Я услышала шепот из чардрева», - тихо сказала Пеббл, - «то, что я не могла услышать из-за своей безнадежности. Здесь есть кто-то, кому здесь не место».

«Что?» - спросила Арья.

Яра выглядела разочарованной. «Я знаю, что мы все когда-то были в ссоре, но разве можно выбирать в такое время?»

Пеббл практически проигнорировала Яру, оглядевшись вокруг и закрыв глаза. Среди всех царила гнетущая тишина, только далекий шелест миллионов листьев чардрева создавал шум вместе с тихим карканьем воронов.

Пеббл втянула воздух и посмотрела на небо, все проследили за направлением ее взгляда и увидели, что действительно над головой летела стая воронов. Не колеблясь ни секунды, Пеббл отбила свою стрелу и отдернула ее, выстрелив далеко в небо и попав в одного из воронов.

«Что ты делаешь?» - спросил Давос, пораженный происходящим.

Пеббл не ответила. Она прорвалась сквозь толпу людей перед собой и погналась за вороном, которого подстрелила. Затем стая улетела, отступая на юг от благоприятной атаки.

«Как думаешь, моховой чай в конце концов подействовал на нее?» - спросила Арья.

Вскоре Пеббл вернулась с добычей, и она выглядела совершенно опустошенной. «Оно мертво».

«Ну, очевидно», - сказала Яра, - «это происходит, когда сбиваешь птиц в небе».

«Я имею в виду, что он был мертв еще до того, как я его застрелил». При более близком рассмотрении ворон выглядел немного странно, почти сдувшимся в каком-то смысле.

И тут всех вдруг осенило.

«Ты же не имеешь в виду...» - начала Арья, но не смогла закончить предложение.

Пеббл оглянулся на юг. «Он нашел нас. Он идет».