Королевства

Молчаливые Сестры почти закончили мыть ноги Серсеи, прежде чем они наденут чистую вуаль на ее тело. Больше не королева, а мертвая пленница, никакие изысканные одежды не украшали ее тело, как это было у Джоффри, Мирцеллы и Тайвина. Для Серсеи это было простое черное платье. Никаких драгоценностей, никакого золота, только два камня с нарисованными глазами, которые покоились на ее лице.

Тирион отступил назад, когда на тело Серсеи накинули вуаль и ее подняли в гроб. Несмотря на то, что Тирион был преступником для своей семьи, у него все еще было несколько источников золота Ланнистеров по всему городу, и он подумал, что самое меньшее, что он мог сделать, это использовать их, чтобы сделать то, что он мог для своей сестры. Ее гроб был из полированного дуба, а на крышке был вырезан лев Ланнистеров. Она будет корчиться и плевать на него за то, что он сделал это для нее, но она была мертва, так что это не имело значения. Не то чтобы это вообще имело значение. Гроб, одежда и тело Серсеи будут сожжены, а ее прах развеян среди руин септы вместе с Джоффри, Мирцеллой, их отцом и другими членами их семьи, которые сгорели в ее разрушении.

Это его вина, что их Дом раскололся, когда он ушел. Если бы он не убил их отца, то Мартеллы были бы слишком напуганы гневом Тайвина, чтобы убить Мирцеллу. Его Воробейшество никогда бы не устроил хаос в городе. И, возможно, Эйгон не смог бы занять трон, несмотря на свою мистическую помощь.

Но он выстрелил из арбалета, он ослабил их семью, и он сбежал. И теперь, без королевы, которой можно было бы служить, он был волен делать то, что хотел, а именно, заделывать трещины, как мог, не обращая внимания на ненависть своих родственников и на насмешки высоких людей. Похороны Серсеи станут первым шагом.

Теперь он должен был вернуться домой в Кастерли-Рок, встретиться со своей семьей и оказаться там, где он был нужен. Пока Джейме был заперт в камере, Томмену требовалось лучшее руководство, которое он мог получить, если он собирался стать лордом.

Но прежде чем Тирион отправится в Утес Кастерли, он сделает следующий шаг и попытается освободить Джейме, как Джейме когда-то сделал для него, путем переговоров или темнотой ночи, он сделает это... как-нибудь. Он не знал, с чего начать, но он найдет способ обойти Старков и Тиреллов. Должны же быть в городе те, кто все еще задолжал ему какие-то услуги.

Найти помощь оказалось сложнее, чем ожидалось. Среди воров и Золотых Плащей было много его старых друзей-пьющих, но он был Бесом Утеса Кастерли и Убийцей Родичей. Связываться с ним сейчас означало напрашиваться на худшую судьбу. Все, кроме одного, бывшего стражника Дома Ланнистеров, Хоука. Он был одним из тех, кто проводил несколько смен каждые две недели в качестве охранника камеры. Из-за отсутствия большего удовлетворения как рыцарь, он сменил цвета золотого льва на цвета трехглавого дракона. Его помощь была небольшой, но ее было достаточно.

Другим вариантом было просить милосердия и благосклонности у короля, предлагая все, что он мог. Но Эйгон был заперт в своем солярии, а лорд Давос, Санса и Оленна были слишком заняты, чтобы увидеть его так скоро, и Тирион столкнулся с единственным оставшимся членом Малого совета Эйгона, но вместо формальной встречи в Тронном зале, как обычно, Тириону пришлось преследовать Черную рыбу в казармах замка. Казалось, солдаты там тренировались усерднее обычного.

«Нет», - категорически заявил сир Бринден, выслушав просьбу Тириона. «Недвусмысленно и абсолютно».

«Я не прошу его лично присутствовать на похоронах, не закованным в кандалы, под охраной Ланнистеров», - возразил Тирион, - «все, о чем я прошу, - это чтобы вы дали ему место с... окном хотя бы, чтобы он мог видеть дым. Этого будет достаточно». Достаточно, чтобы передать ключ Джейме. Несмотря на перемены в Кингсе, черные камеры и все остальные замки по всему замку остались прежними, а это означало, что запасной комплект ключей, о котором ему рассказал Хоук и который спрятан в оружейной, будет использован с пользой.

Черная Рыба, который все это время не смотрел на Тириона и не сводил глаз с людей, которых он тренировал, наконец взглянул на него сверху вниз. «Последнее сочувствие, которое я когда-либо отдам, - это сыновьям Тайвина Ланнистера. Страдания твоего брата - это то, что я считаю первой частью погашения твоего долга Кейтилин и Роббу».

Тирион наклонил голову: «Тогда за твою помощь действительно есть цена. Чего еще ты хочешь? Назови ее, и я сделаю все, что смогу, чтобы получить ее».

«Какая сила? Твоя рука теперь никому не нужна, Имп. Но если ты настаиваешь, первое, что ты можешь сделать, это встретиться со мной на мосту замка после сумерек, чтобы я мог сбросить тебя оттуда». Он щелкнул пальцами и указал на Тириона. Тут же сзади появились двое мужчин и оттащили Тириона назад.

«Так вы чтите человека, который сдержал свое слово? Болтоны вырезали бы сотни северян, если бы Джейме не дал вам безопасный проход на север! Он выполнил свою клятву Кейтилин через леди Бриенну!» - крикнул он, но его слова были проигнорированы. Солдаты не были настолько добры, чтобы просто довести его до двери. Вместо этого они решили бросить его в грязь.

Тирион зашипел, когда боль пронзила его ногу после приземления на небольшой камень. «Я все еще под гостевым правым», - процедил он сквозь стиснутые зубы.

«Ты не истекаешь кровью, Имп. Считай, что тебе повезло». Один из солдат рассмеялся, прежде чем вернуться к тренировкам.

Поднявшись, Тирион отряхнул грязь и плюнул в их сторону.

Ладно, если он не мог найти Джейме в более благоприятном месте для побега, то это должно было быть прямо из Черных камер. Он мог использовать те же проходы, которыми он бежал. Надеюсь, никто не догадался их заблокировать или поставить часовых у входов.

Пробравшись в Красный замок, Тирион легко нашел дорогу к Королевской оружейной, убедив стражу разрешить ему войти под предлогом проверки любого оружия Ланнистеров, которое могло бы быть нежелательным. К своему удивлению, Тирион действительно заметил несколько, когда бродил вокруг, одним из них был старый меч Джоффри, Пожиратель сердец.

Проверив место, которое указал ему Хоук, Тирион порылся в нагруднике пыльного комплекта доспехов, установленных на подставке для доспехов, и, конечно же, нашел связку ключей с несколькими ключами. Сначала Тирион понял, что даже не знает, как выглядит ключ от черных камер, но, осмотрев ключи, он догадался, что это должен быть единственный ключ на кольце из черного железа.

Сняв его с кольца, Тирион спрятал его в камзол и вышел из оружейной.

«Да, да», - небрежно сказал он охраннику снаружи, - «действительно немало. Но мне не нужны никакие безделушки Джоффри, так что, конечно, делайте с ними, что хотите. Расплавьте их, сломайте или оставьте себе. Они практически новые, ни единой капли крови на них не было».

Час похорон приближался, и все, что Тириону нужно было сделать, это оставить ключ. Убедить стражников камеры пропустить его было не так уж и сложно. Несмотря на то, что они были северянами, они казались гораздо более благородными, чем остальные, которые крепко держали злобу на имя Ланнистеров. В конце концов, Тириону не накладывали никаких ограничений на то, чтобы видеться с братом в камере.

Скрипнули железные петли, когда дверь в камеру распахнулась. Заглянув внутрь, Тирион увидел своего брата, сидящего в углу, прикованного к стене за лодыжки. Золото, слава, честь - все это у него отняли снова. По крайней мере, он не был покрыт собственным дерьмом.

«Немного иронично, не находишь?» - сказал Джейме, когда вошел Тирион. «Та же камера, но теперь я в цепях, а ты - свободный человек».

Тирион иронически нахмурился. «За исключением того, что наша семья все еще предпочитает тебя мне».

«Ну, у меня скулы получше».

Тирион сел напротив брата. «Я пытался усадить тебя к окну, чтобы ты мог хотя бы выглянуть и увидеть процессию, но мне отказали. Мы сожжем ее тело на руинах Бейелора».

«Хм», - Джейме не поднял на него глаз. Он просто продолжал смотреть на культю своей руки. «Полагаю, потеря силы от Королевы Драконов не оставила тебе многого, не так ли?»

Фырканье. «Никакого. Никакого уважения, никаких друзей и никакого авторитета. Я практически ничем не лучше какого-то пьяницы, забредшего из Блошиного Дна».

Джейме едва заметно улыбнулся. «Какая разница была у тебя с этим раньше?» Даже Тириону пришлось сухо усмехнуться. Это было забавно, даже если это задело слишком близко к сердцу. «И что теперь с тобой?» - спросил Джейме. «Ты останешься здесь и ничего не будешь делать или пойдешь на север, чтобы идти с королем в битву и смерть?»

«Мы оба знаем, что гномы не могут маршировать, когда ковыляют», - размышлял он, но Джейме даже не дрогнул от улыбки. «После похорон я отправлюсь домой. Томмену все еще нужен кто-то с чем-то большим, чем просто сильная рука и половина мозга, особенно когда наши запасы истощены. Я могу помочь найти больше золота для добычи».

«Удачи. Отец уже обыскал все места, которые использовали и не использовали наши предки».

Тирион пожал плечами. «Стоит попробовать. Горы всегда были к нам добры, и целенаправленные поиски покажут, что так будет и дальше. И всегда есть Кастамере».

Кивнув, Джейме посмотрел в потолок. «Мы получили силу, которую так жаждал отец, и посмотрите, что мы с ней сделали». Он плюнул на пол для пущего эффекта. «Томмен - марионетка. Молодой и добрый, но контролируемый окружающими». Это будет лучшее, что скажет о нас история».

«Отец, возможно, считал наследие самым важным из всего, но то, о чем читает какой-то ученый или скучающая принцесса, когда мое тело давно превратилось в кости, меня не волнует». Это было бы идеальным временем для бутылки вина. «При этом я бы предпочел не допустить, чтобы все развалилось в ближайшие несколько лет, и если мой совет может предотвратить это только в Утесе Кастерли, то этого для меня достаточно».

«Тирион», - вздохнул Джейме, - «а что, если отец был прав насчет тебя? Что тебе нет места в его Доме? У тебя есть возможность стать кем-то могущественным, не нуждаясь в нашем имени. Может, это то, что тебе следовало сделать».

Это предложение глубоко потрясло Тириона. Никогда еще его брат не говорил ему ничего подобного. «Я его сын. Я имею полное право носить его имя, как и ты, и каждый другой мужчина, женщина и ребенок нашего Дома».

«И все же никто из них не хочет иметь с тобой ничего общего. Если ты ступишь на Утес Кастерли, тебя сбросят со скал. Тирион, построй свой собственный дом, свою собственную жизнь, свое собственное имя. Отпусти льва. Погоня за ним всегда заканчивалась для тебя катастрофой».

Тирион не знал, что сказать. Если бы Джейме кричал ему все это на их первой встрече, это было бы понятно. Но сейчас, такой спокойный и честный, это было больнее, чем клинок, пронзивший его лицо.

«Ты больше не хочешь иметь со мной ничего общего, да?»

«Нет», - покачал головой Хайме, - «ты должен понять, что не хочешь иметь с нами ничего общего».

«Ты мой брат, Джейме», - настаивал Тирион. «Ты дал мне второй шанс, а не Серсею, ​​отца, всех их».

Джейме фыркнул от смеха, опустив глаза в пол. «Потому что мне пришлось заплатить свой долг за то, что я украл жизнь, которую ты мог бы иметь». Тишина держалась напряженно.

«О чем ты говоришь?» - наконец спросил Тирион, как раз собираясь достать ключ для своего брата.

«Я солгал. Отец заставил меня, и я не смог найти в себе сил когда-либо сказать тебе правду».

Тирион замер. «О чем?»

Джейме поднял голову и прошептал одно-единственное имя, которое потрясло Тириона до глубины души. «Тиша».

Казалось, все чувства исчезли. Состояние неверия было настолько навязчиво сильным, что заставило сердце Тириона колотиться, словно молот Роберта по ребрам.

«Она не была шлюхой, которой я платил. Отец не позволил бы крестьянской девушке выйти замуж за Ланнистера, и, более того, он не мог поверить, что женщина может любить тебя за тебя, а не за фамилию Ланнистеров. И я тоже, поэтому я солгал ради него».

Если бы боги когда-нибудь и могли исполнить одно желание Тириона, то это случилось бы сейчас: сделать его таким же высоким и сильным, как Гора, чтобы он мог вырвать Джейме из цепей и швырнуть его через всю комнату, избивать его безжалостно, издавать рев, который сотряс бы камеру, делать все, чтобы высвободить ярость и предательство, которые жгли изнутри.

«Ты ублюдок, Джейме». Прошипел Тирион дрожащими губами. «Сестринская ебля, безрукий ублюдок». Он больше не мог находиться рядом с этим человеком. Как он мог? Быстро повернувшись, Тирион направился к двери камеры, но остановился перед самым выходом. «Я всегда чувствовал себя разбитым за тебя, Джейме. Но впервые я рад, что ты не стал отцом своим детям. Ты этого не заслужил». Он оставил Человека без чести валяться в своей камере.

Пройдя десять ступенек по лестнице подземелий, Тирион внезапно почувствовал, как его силы покидают его и в теле, и в самообладании. Ему пришлось опереться на стену, чтобы не упасть, и он задыхался, а слезы текли по его щекам.

*************

Саммер прижался носом к снегу, смахивая верхний слой, чтобы копать так глубоко, как ему было нужно, чтобы попытаться найти запах своего брата. Но он не мог его найти. Снег покрыл слишком большую часть земли, а Брат чувствовал себя гораздо лучше в дикой природе, чем он. Запах исчез. Саммер выглянул за деревья, мельком оглядывая каждое место, которое мог найти его глаз, в поисках мельчайших следов и подсказок. Но ничего не было. Брат снова исчез, как и его щенок. Горестный вой наполнил лес вокруг Саммер, проникая так далеко, как мог, сквозь деревья и снег.

Бран вернулся из своего волчьего разума. Звук воя исчез, потому что Лето было в десятках миль отсюда, в Волчьем лесу.

«Ты нашел своего брата?» - спросил Лиф.

Бран покачал головой. «Лето больше не могло следовать за ними. Сможет ли Акорн найти его?» Из трех оставшихся Детей Леса Акорн была лучшей охотницей, но также у нее была способность шептаться с деревьями и слышать их секреты, как будто она слушала чардрево.

«Она найдет, но голос дерева может быть медленным. Это может занять дни, а может быть и месяцы. Но она найдет его».

«Этого недостаточно...» ему нужны были более быстрые ответы. Ему нужны были силы Трехглазого Ворона. Чтобы увидеть все, этот поиск стал бы тривиальным. Но эта сила еще не была полностью его. Но она была для его старшего «я». Он положил руку на чардрево, и великая тяга к видению немедленно захватила его.

Богороща исчезла, и на смену обстановке пришла комната замка... довольно знакомая комната, которую Бран просто ненавидел. Он посмотрел на окно, где последний раз стоял на чем-то, прежде чем Цареубийца вытолкнул его. Он подошел к выступу и выглянул, наполовину ожидая увидеть себя молодого, полумертвого, лежащего у подножия Сломанной Башни.

«Здесь все началось для нас», - прошептал Бородатый Бран сзади, и Бран обернулся, увидев, что он лежит у стены, как будто он был там все это время. Семь преисподних, Бородатый Бран начал исчезать, как пыль. Его лицо начало трескаться, и хлопья чего-то, похожего на пыль, парили над ними. «Там, где все началось для всех нас».

«То, что мы любим», - ответил Бран, напоминая себе о моменте, когда его жизнь изменилась навсегда. Но сейчас он не мог позволить себе оглядываться на те времена. «Мне нужна твоя помощь в поисках Рикона».

Бородатый Бран сделал глубокий вдох и попытался встать, но даже этого не смог сделать. Он прислонился к стене и захрипел. Он покачал головой, а его взгляд блуждал по полу. «Я пока не могу... варгирование дракона было самым истощающим действием, которое я когда-либо совершал...» К изумлению Брана, Бородатый Бран сумел улыбнуться. «Но это было также и самым захватывающим. Вся эта сила, заключенная в таком теле... это такое божественное чувство... ты думаешь, что ты бог». Он посмотрел вдаль. «Даже Джон и Дейенерис и все Таргариены до них могли только начать это понимать».

Такая причудливая философия не помогала здесь и сейчас. «Ты ничего не можешь сделать?» - спросил Бран с растущим гневом в голосе. «Вся твоя сила, и ты даже не можешь хотя бы поискать его?»

Бородатый Бран оглянулся на него. «А если я его найду, то что? Ты посылаешь охотников, чтобы они оттащили его обратно в дом, который стал для него еще одной клеткой. Нет, если он должен вернуться, то это должно произойти на его собственных условиях, его путем. И если он это сделает, то ты должен быть там для него, ждать».

«Он мой чертов брат!» - закричал Бран. «Я не оставлю его там просто смотреть на древнюю историю, как раньше!»

«А как же твоя сестра? Разве Санса менее важна, чем Рикон?»

Бран замолчал. Он был так поглощен поисками Рикона, что в последнее время его семья в Королевской Гавани не обращала на него внимания. «Что ее беспокоит?» - заикался он, пытаясь восстановить равновесие в споре. «Она в опасности? Она ранена?»

«Разве мы все не в опасности?» - спросил Бородатый Бран с грустной улыбкой, только чтобы посмотреть вдаль. «Они теряются. Есть что-то, чего Джон боится больше всего, даже больше, чем Армии Мертвецов, и это едва не произошло прямо перед ним снова».

Бран сглотнул. «Опять? Это уже случалось раньше? В твое время?»

«Вы уже видели это раньше. Дейенерис Таргариен, Безумная Королева. Сегодня утром на пике ее гнева... что-то произошло. У нее были видения себя из моего прошлого. Это разбило ей сердце, когда она проснулась. А теперь она ушла, и трещины в Джоне углубляются. Он так долго держал себя в руках, а теперь он рискует развалиться слишком сильно, чтобы подняться снова».

«Что нам делать? Как мы можем им помочь?»

«Начнем с Сансы. Ее трещины не такие глубокие, но они есть. Если Джон хочет остаться целым, ему нужна ее помощь».

Бран растерялся. «Почему Сансе так тяжело? И почему это важно?»

«Они оба заботятся о Дейенерис. Джон всегда любил ее больше, чем ненавидел себя... но не Санса. В мое время наша сестра и Дейенерис не доверяли и ненавидели друг друга, но теперь они были на грани того, чтобы стать самыми близкими друзьями, как сестры». Глубокий вздох. «Если это не исправить, то, боюсь, результаты моего времени будут такими же для Сансы. Эти боли ранят других сильнее, чем большинство. Ты должен помочь ей, а затем Джону».

«Но что мне делать? Я не могу общаться с ними так, как ты».

«Ты забыл воспоминание у Башни Радости? Твое желание быть услышанным прорвалось сквозь время и память к нашему отцу. Ты можешь это сделать... ты должен». Глаза Бородатого Брана опустились на землю и метались взад и вперед. «Я должен идти сейчас. Эти облака в поле зрения... я должен выяснить, что они скрывают». Он протянул руку Брану. «Если ты хочешь обрести контроль над этой силой и не позволить ей контролировать тебя, то ты должен иметь веру, доверять себе и следовать своим инстинктам.

Башня исчезла, и Бран внезапно оказался в королевских покоях Красного замка. Он стоял у большой кровати, глядя в комнату. Здесь было несколько человек, все они сгрудились на одном конце комнаты напротив Джона, который опирался на каменные перила балкона снаружи своей комнаты с видом на залив Блэкуотер.

«Ваша светлость», начал лорд Давос Сиворт, «мы должны принять меры. Дворы в замешательстве, и им нужен ваш голос, чтобы успокоить и приказать им».

От Джона ответа не последовало.

«Джон, я знаю, ты расстроен из-за того, что союз с Дейенерис распался, но люди должны знать, что война не идет на них с драконьим огнем».

Пальцы Джона сжались в кулаки. «Я как-то сказал тебе, что думал, что знаю, как это сделать, но я потерпел неудачу. И ты сказал мне: «Хорошо, теперь иди и снова потерпи неудачу».

Давос смутился, явно ища в памяти это взаимодействие. Но Бран слышал отголоски воспоминаний, которые никогда не случались в его время.

«Ну, я так и сделал, и вот что произошло. Я проиграл. Без Дейенерис... драконов... мы не сможем победить. Какая надежда у тысяч ссорящихся людей против одной армии с одной целью?» Джон оперся руками о поверхность каменного подоконника. «Зима близко».

«Джон?» Кулак Давоса сжался, и он подошел к Джону. Внезапно толкнув его в плечо, Давос попытался заставить Джона посмотреть на него, но Джон заблокировал руку Давоса и оттолкнул его на землю, прежде чем снова повернуться и посмотреть на залив.

«Убирайся», - прорычал Джон.

Сир Берик помог Давосу подняться на ноги. «Проклятье тебе», - прорычал Давос в ответ, покачав головой, - «и проклятье твоему трону». Он схватил золотую булавку Руки со своей туники и сорвал ее, швырнув на землю и проталкиваясь из зала. Все остальные в недоумении переглянулись.

«Я сказал, убирайся», - снова сказал Джон. На этот раз все остальные вышли из комнаты, не сказав ни слова.

Бран подошел к Джону, наблюдая за эмоциями, нарывающимися на его брате, но также видя полосы от слез, протекших по его щекам. Глаза, которые смотрели наружу, были полны страха, гнева и ненависти, все это создавало страдания Джона.

Сосредоточившись и сделав глубокий вдох, Бран начал пытаться найти нужные чувства, чтобы заставить себя быть услышанным. «Джон...» Реакции не было. «Джон», - повторил Бран, но снова ничего. «Джо...» Его третья попытка была прервана мощным криком.

«УХОДИ!» - заорал Джон, поворачиваясь к Брану. Глаза, пылающие пламенной яростью, впились в подошву Брана, пугая его так же, как и холодные глаза смерти Короля Ночи. Внезапная реакция заставила Брана отшатнуться назад, упасть и задыхаться от шока.

Из того, что должно было быть инстинктом, Бран исчез из виду разгневанного короля, последнее, что он видел, был Джон, вытаскивающий свой меч с драконьей рукоятью и уходящий прочь. Он никогда раньше не видел Джона таким. Обычно он мог быть спокойнее, когда злился. Но это было похоже на столкновение с ревущим зверем или драконом, высвобождающим вкус огня, горящего внутри.

По крайней мере, теперь он знал, что его услышат.

Внимая гневу Джона, Бран появился в садах Красного замка, рядом с небольшим павильоном. Он не собирался туда идти, он просто появился. Вокруг было меньше людей, но, судя по их реакции, все они слышали отголоски криков Джона из своих покоев.

Именно тогда Бран заметил, что под павильоном находятся сир Лорас и леди Оленна Тирелл, и Санса. Оленна и Лорас смотрели на башню, но Санса тупо смотрела на стол, за которым они сидели.

«Теперь мы знаем, как дела у короля, я полагаю», - сказал Лорас, одновременно с Оленной переводя взгляд с башни на стол. «И это все?» Бран не думал, что когда-либо видел рыцаря таким напуганным. «Это война? Еще один Танец Драконов, когда мы меньше всего можем себе это позволить?»

«Это то, что подозревают голуби двора». Слуга принес Оленне чашку с чем-то, но она осталась нетронутой на столе рядом с ней. «Немедленно отправьте сообщение нашим людям, помогающим Штормовым землям, чтобы они были готовы выступить, если они нам понадобятся. Но молитесь, чтобы не пришлось посылать ворона».

«Сейчас же, миледи», - сказал мужчина, торопливо приступая к своим обязанностям.

Оленна провела пальцем по своей чашке, но отстранилась, выглядя обеспокоенной, чтобы даже сделать глоток. «Что бы ни произошло в Тронном зале перед тем, как Дейенерис отплыла, это вполне может быть ответом». Ее глаза посмотрели на Сансу. «У тебя есть идея, не так ли, моя дорогая».

Санса уставилась на них, пока Бран шагал позади своей старшей сестры. «Если бы Джон добился своего, он бы не сидел на Железном Троне, а Дейенерис. Но между ними всегда что-то есть. Это не уважение или власть королевств. Это что-то более личное, и это вышло из-под контроля. А теперь мой друг ушел».

Оленна кивнула, приложив палец к подбородку. «В любом случае, уход Королевы Драконов не был объявлением войны. Если что, я бы сочла это ссорой влюбленных».

«Но они не любовники», - выпалил Лорас.

«Я подозреваю, что Дейенерис была к этому совершенно готова, но Эйгон сдержан. Какие бы опасения из этого ни вытекали, они ниже этого».

Лорас кивнул, лениво пиная камень ногой. Все улучшения в настроении, которые произошли, были уничтожены. «Ты думаешь, будет война?»

Санса покачала головой. «Никто из вас не понимает... никто из вас не знает, что ими движет. Почему Джон такой. Почему он не может... никогда не позволить себе быть счастливым...» Она замолчала, губы ее задрожали. Эмоции были слишком сильны для нее.

Оленна посмотрела на Лораса. «У всех нас есть свои секреты. С некоторыми из них жить сложнее, чем с другими, особенно с теми, которые мы сами не можем принять. Его бремя в том, что он не может просто отбросить то, что он видел в своих видениях. Все, что я раскрыла, это то, что все вокруг него были кем-то другим, кем-то, кто предал его. Будь то правда или просто возможность для наших возможностей, он должен это пережить».

Внезапное озарение пришло к Брану. Джон кипел от всего этого яростным гневом. Драконий огонь обрел плоть, его драконья ярость наконец проявилась. Возможно, для успокоения ему нужно было холодное прикосновение. Затем Санса поднялась, ее стул заскрежетал по каменному полу. «Ты ошибаешься».

«Моя леди?» - приблизился Лорас, но ему отмахнулись. «В чем мы не правы?

Но что, черт возьми, он должен был сделать? Ему нужна была помощь Трехглазого Ворона или Бородатого Брана. Они были теми, кто знал прошлое и будущее достаточно, чтобы понять, где начать искать ответы.

Чем больше он думал об этом, тем больше странное чувство проносилось сквозь него, словно течение реки, которая была там. Оно было мягким, но когда он начал сосредотачиваться на том, что это было за чувство, в нем было больше. Оно не просто проносилось сквозь него, оно пыталось нести его. Была ли это сила самого вида?

Мощный рывок вырвал Брана из настоящего и бросил в бурлящие потоки зрелища.

Он был в коридоре лестниц, и снизу вверх поднималась Дейенерис Таргариен. Она выглядела совершенно разъяренной, как человек, готовый сломать все, что попадется ему под руку.

А за ней было что-то странное. По ее следу ползла тень, которая собиралась и принимала форму человека.

Бран втянул воздух и отступил назад, опасаясь, что это Король Ночи следует за ним. Но это не так. Эта тень не стала Королем Ночи, она осталась такой, какой была, но затем из ее лица вырвался свет одного голубого глаза, и вокруг послышались слабые отголоски мужского смеха. Голубое свечение вспыхнуло белым прямо перед тем, как это сделала Дейенерис Таргариен. Она все еще не рухнула на землю, и сильный холод охватил его.

Он почувствовал магию этого зрелища, исходящую от Дейенерис. Он шагнул вперед и положил руку ей на голову.

Тут же в голове Джона всплыли катастрофические и ужасные воспоминания из прошлого. Ужасные картины разрушений и смерти.

«Дейенерис!» - крикнул Джон, поднимаясь по лестнице вместе с несколькими другими людьми позади него.

Даже не раздумывая, Бран покинул воспоминание и скрылся в таком месте, где его не могла найти сила Короля Ночи.

За пределами Пещеры Трехглазого Ворона Бран обнаружил, что она разрушена и рухнула. Чардрево наверху раскололось и погибло. Но мертвых нигде не было. Бран подошел к большому валуну и сел, пытаясь успокоить свой разум и составить план.

Та тень, которую он видел, это был не сам Король Ночи, но это была та же сила, которую он мог чувствовать как истинную. Отъезд Дейенерис Таргариен был вызван тем, что случилось с ней в том коридоре, желанием Короля Ночи. Он хотел, чтобы Дейенерис забрала своих драконов... или это она, которую он хотел убрать больше?

Знания, которые он узнал за последние несколько месяцев, собрались перед ним. Азор Ахай не смог убить Короля Ночи, потому что необходимая ему сила была неполной. Семья Бородатого Брана проиграла войну, потому что кто-то без необходимой силы смог уничтожить тело Короля Ночи, но не его дух. Каким-то образом Дейенерис была связана со всем этим именно по этой причине. Она была им нужна, если они хотели победить Мертвых раз и навсегда.

Но что он должен был сделать? Что он мог сделать?

Сделав глубокий вдох, Бран закрыл глаза и сосредоточился на силе видения. Он прислушивался и чувствовал тягу воспоминаний, пытаясь найти что-то, что звало его.

И тут, словно услышав нежный шепот отца, он что-то почувствовал и последовал этому зову.

На этот раз что-то ощущалось по-другому. Толчки и тяги были странными, когда воспоминания проносились перед ним. Он чувствовал, что каким-то образом он был глубже в видении, поднимаясь над потоками воспоминаний в место, которого не существовало. По крайней мере, в место, которое не существовало для него.

Бран был в Винтерфелле, точнее, в Большом зале, в последнем месте, где он ожидал оказаться. Но все выглядело... по-другому. Всего несколько часов назад, когда он разговлялся, все было чисто и опрятно. Но сейчас все выглядело... неопрятно. Паутина покрывала углы, где стены встречались с потолками, столы были грязными от пятен, а некоторые были расколоты.

«Еще один Ворон из Дипвуд-Мотт, ваша светлость», - сказал мейстер Волкан, входя в комнату и вручая свиток... Сансе. Она была старше, может быть, на десять лет, и одета в более изысканные одежды, чем когда-либо, а на голове у нее красовалась серебряная корона лютоволка.

«Что теперь? Они снова требуют Ironwood?»

«Нет, это что-то другое, ваша светлость». Волкан нервно заерзал, когда Санса развернула свиток, а Бран подошел к ней и сам прочитал его.

Королева Санса Старк из Винтерфелла

Я, лорд Робетт Гловер, один из многих, кто обсуждал и решил, что судьба Севера становится хрупким государством с течением времени. Прошло более шести лет с тех пор, как вы помогли свергнуть обеих Безумных Королев, провозгласили Независимость Севера и приняли Корону, которую вы заслужили много лет назад. Однако ваше нежелание исполнять свой долг королевы заставляет многих из нас скептически относиться к будущему Севера. Вам еще предстоит выйти замуж и стать матерью наследника. Поэтому я и несколько других лордов явимся в Винтерфелл в ближайшие недели с нашим выбором кандидатов на брак, которые, по нашему мнению, лучше всего подойдут для того, чтобы сидеть рядом с вами и стать отцами ваших наследников. Моему внуку, Итану, только что исполнилось двадцать, и он сильный и зрелый молодой человек. Я верю, что он придется вам по душе, когда вы встретитесь с ним.

Лорд Робетт Гловер из Дипвуд-Мотт и Медвежьего острова

Санса вздохнула и практически швырнула свиток на стол перед собой. «Семь чертей, неужели лорд Гловер действительно собирается это сделать, когда у нас и так дел достаточно?»

«Ваша светлость», - тихо сказал Волкан, словно боясь продолжать говорить. Он протянул руки с еще пятью свитками с изображением воронов. «Послания, содержащиеся в них, относятся к одному и тому же вопросу. Дома Рисвелл, Хорнвуд, Уайтхилл...»

«Достаточно», - Санса подняла руку. «Тогда ему было мало острова Медвежий. Пошлите всадников, чтобы встретиться с этими лордами, если они уже ушли, и отправьте их обратно в свои дома. Я не могу отложить в сторону текущие проблемы, которые пытаюсь решить, чтобы сосредоточиться на других».

«По вашему приказу, моя королева. Но что касается нехватки зерна, то битвы между Дормундами, Уибберли и Колфилдами за Дредфорт унесли больше жизней, чем ожидалось. Не хватало рук, чтобы ухаживать за полями, и большая часть пшеницы пропала, а Железный банк откажется предоставить еще один кредит. Порт Белая Гавань уже в основном принадлежит им, а из всего остального, как они говорят, нет достаточного залога, чтобы предоставить даже самую маленькую сумму».

Фигура королевы ощетинилась. «Они оскорбляют Север?» Кулак крепко сжал стол, прежде чем отпустить его. «Мы - самое большое королевство в Вестеросе. То, что Браавос говорит, что у них есть, не идет ни в какое сравнение с нашей щедростью».

Волкан на мгновение замолчал. «Если говорить нагло, ваша светлость, но зима все еще держит нас в своих руках. Железные леса почти исчезли без ведома Форрестеров о их возделывании, а наши шахты продолжают высыхать с каждым годом».

«Тогда мы ищем другие источники», - ворчала Санса, и ее голос был резким, как у их матери. «У нас есть и другие леса с древесиной, не так ли? Наши порты полны рыбы, а наши горы полны железа и олова».

«Горы покрыты снегом и льдом, ваша светлость. У нас мало лодок, и все, кто в Белой Гавани, уже работают день и ночь, чтобы ловить рыбу в заливе. Хорнвуд созрел, но из-за того, что реки замерзли, у нас нет людей, чтобы переправить их на юг».

«Достаточно». Санса подняла руку, останавливая мейстера. «Убирайся. Дай мне подумать». Он поспешил прочь, оставив Брана смотреть, как Санса жадно пьет из своего кувшина. Золото Арбор, прекрасный урожай. Одна Серсея Ланнистер выпьет... а теперь Санса. «Дураки... они все дураки». Она чуть не грохнула чашкой по столу. «Наша независимость, мы страдали под гнетом тиранов. Я не позволю нам потерять ее, никогда».

Несколько мужчин и женщин, собравшихся за столами, кивнули и застучали по дереву, соглашаясь с ней. Только тогда Бран посмотрел на них повнимательнее. Эти люди были слабыми и старыми, увядающими без молодых, которые придут после них, и они игнорировали это.

Порыв ветра ворвался в каменные окна, заставив все вокруг содрогнуться. «Разве их выживание не важнее твоей гордости?» - раздался в памяти голос Джона, уносимый ветром.

Протянув руку, Бран коснулся плеча Сансы и посмотрел на многочисленные воспоминания, которые показало ему зрелище, те дни после того, как она покинула Винтерфелл и потеряла Леди, день, когда их отца обезглавили у нее на глазах, часы, которые Джоффри и Серсея держали над ней, манипулируя, словно стервятники, и ужас ее дней, вернувшихся в Винтерфелл с Болтонами. Вид того, что Рамси сделал с ней, заставил желудок Брана свернуть так, что он хотел вырвать, но не мог. Но затем Рамси ушел, и Джон был там, снова давая надежду Сансе... пока она не угасла, пока она не отдалилась от всех, пока не осталась одна и гордая.

Видения закончились, и все стало абсолютно тихо и неподвижно, когда Бран ушел из своего дома, теперь стоя в пещере, несколько знакомой, как та, в которой он укрылся с Детьми Леса и Трехглазым Вороном. Но эта была другой... чище в каком-то смысле. Вокруг не было сотен корней, и множество свечей освещали внутреннюю часть теплым светом.

В пещере было несколько человек: пожилая женщина в темно-красных одеждах, стоявшая на коленях перед свечами и державшая руки над маленькими языками пламени, одинокое Дитя Леса, смотревшее прямо на него своими янтарными глазами, и мужчина, покрытый корнями и мхом во сне... Это был Джон. Он был старше, с седыми волосами в бороде и волосах и лицом, огрубевшим от времени.

А напротив Джона, тихо сидя с иголкой и ниткой, пока она шила шерстяную рубашку, сидела Санса. Корона, которая у нее когда-то была, и гордый цвет лица исчезли. У нее был этот пустой взгляд, которого он никогда раньше не видел у своей сестры.

Бран прошел мимо Джона, стоящего рядом с Ребенком. «Мне нужно поговорить с Сансой наедине».

Она кивнула ему. «Пойдем», - сказал Ребенок, и все глаза обратились к ней, - «нам пора идти».

«Что?» - спросила Санса, прервав работу. «Что ты имеешь в виду?»

«Ты должна остаться», - сказала Дитя, - «но мы должны идти». Она обратилась к женщине в красном одеянии, которая в ответ лишь медленно и понимающе кивнула. Они оба молча вышли из пещеры, оставив Сансу наедине с Джоном, по крайней мере, насколько было известно Сансе.

Санса откинулась назад и усмехнулась, явно сбитая с толку, но на самом деле не ответила на это. Она оглянулась на свою работу и продолжила, когда Бран подошел к ней.

«Санса», - тихо сказал Бран.

************

Резкий вдох втянулся в ее легкие. Санса остановилась, и ее голова взметнулась вверх. Она была одна в пещере с Джоном, и все же она просто услышала голос, как будто он был прямо рядом с ней. «Кто там?» - тихо позвала она.

«...это я, Санса», - снова раздался голос, и он был поразительно знакомым. Нет, этого не могло быть.

"Бран? Что случилось с твоим голосом? Ты кажешься моложе".

«Это потому, что я не твой Бран, не Трехглазый Ворон. Полагаю, я новый. Даже говорить это странно».

Ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Хотя она годами переписывалась с братом в Винтерфелле, услышать его молодой голос с такой индивидуальностью было почти так же просто, как встретить его впервые с тех пор, как она покинула Витнерфелл, когда была еще девочкой.

«Бран...» Ее голос почти дрожал от радости, но она взяла себя в руки. «Что ты здесь делаешь?»

«Нам нужна твоя помощь, Санса. В Королевской Гавани дела пошли наперекосяк. Все просто впали в отчаяние, когда Дейенерис ушла».

«Она ушла?» - повторила Санса, когда внутри возникли противоречивые чувства. Часть ее была потрясена тем, что величайшие активы для армий теперь исчезли. Три дракона и дотракийцы, использованные правильно, сами по себе уничтожили бы половину мертвецов в Винтерфелле. Но другая ее часть была рада, что властолюбивая женщина поджала хвост и наконец ушла оттуда, где ее не хотели.

«Это дело рук Короля Ночи. Каким-то образом он смог показать, что с ней случилось в твоем прошлом, и это сломало ее».

«Король Ночи? Зачем ему это?»

«Потому что она часть пророчества, которое его победит. Без нее оно неполное».

«И что вы хотите, чтобы я с этим сделал?»

«Нам нужно привести Джона в порядок. Он убит горем и потерял надежду. Ему нужна твоя помощь, другая ты. Но ты так же, как и он, опечален тем, что Дейенерис ушла».

«Что? С чего бы мне грустить?»

«Потому что она твоя подруга. Вы двое стали доверенными лицами».

Эта мысль оставила у нее неприятное ощущение в животе. «Ты ошибаешься».

«Я не такой!» - закричал Бран, напугав ее. «Джону нужна твоя помощь, и Дейенерис тоже. Но я не знаю, что тебе сказать!»

«Бран... Может, это и к лучшему. Без ее драконов Король Ночи не сможет разрушить Стену, а Джон объединил Семь Королевств. У нас будет столько же солдат на величайшей обороне в мире».

Наступила минута молчания. «Как ты мог стать таким дураком?»

Санса была поражена этим обвинением.

«Я видела, во что превратился твой Север после того, как тебя сделали королевой. Увядающий, пустой и слепой. Ты была свободна, но ты была одинока».

«Мне просто нужно было время!» - крикнула Санса, - «еще немного времени. Я могла бы спасти нашу честь, если бы у меня было больше времени!»

«А сколько погибло за то, что осталось? Почему твоя гордость была важнее их выживания?»

«Вы не понимаете! Никто из вас не поймет!» - она ударила кулаком по бедру, отчего боль пронзила и ногу, и руку. Она начала чувствовать, как слезы жгут ее щеки, но не из-за боли, а из-за унижения. Когда-то она была Королевой Севера, каждый Лорд и Леди Севера подняли свои мечи за нее в тот день, когда она наконец вернула им независимость. И вот она здесь, одна в пещере, вся в грязи и шьет рваную одежду.

«Я понимаю, почему. Я видел твое прошлое и видел ужасные вещи, с которыми тебе пришлось столкнуться в одиночку. Это была та же женщина, которую я видел на своем троне, делающая все возможное, чтобы не покидать его, потому что она боится быть кем-то, кроме как в одиночестве».

Санса содрогнулась, когда ее сердце сжалось от холодного камня. «Все, кто не я, - враги». Так она сказала себе много лет назад, когда мужчины и женщины при ее дворе начали отворачиваться от нее. «Мне жаль», - слова просто сорвались с ее губ. Они были не для Брана, Джона или Дейенерис. Они были для нее самой. «Я не хотела, чтобы все было так».

«Тогда помогите нам, помогите себе, чтобы она смогла помочь Джону».

«Как я могу? У меня нет магии».

«Думаю, у меня есть идея. Не знаю, сработает ли, но попробую».

************

Много лет назад, когда она была простой заложницей в этом месте, сады Красного замка были полны тщеславия для Ланнистеров, помимо цветов и других ярких растений, которые росли. Там была статуя Джоффри, торжествующе стоящего над лютоволком, как его свежая добыча на охоте. О, как он прославлял это, насмехался над тем, что лютоволка называли «Леди».

Теперь эта чертова статуя исчезла, ее разбили в пыль и заменили чем-то гораздо лучшим и гораздо более мирным для окрестностей.

На каменном холме стояли две фигуры, человек и зверь. Зверь был лютоволком, но не изрешеченным болтами, а живым существом, следующим за своим хозяином, которого изображали как Джона. Сходство было достаточно хорошим, чтобы понять, что это он, но Санса могла легко указать, сколько различий было.

Статуя была заказана Сансой за день до того, как предыдущая была снесена. И без ведома всех она позаботилась о том, чтобы статуя была не Эйгона Таргариена, а Джона Сноу, человека, которого она знала... брата, которого она знала и считала им, и хотела бы, чтобы она дала ему ту любовь, которую он заслуживал. Но она ошибалась. Джона Сноу больше не было. Эйгона Таргариена она поддерживала и давала советы.

Ее кузен по крови и брат по всему остальному, и она любила его. Так же сильно. Даже больше. Но ей все равно приходилось напоминать себе, что он не Старк. Крови Старков, но Таргариен во всем остальном.

Впервые за долгое время Санса почувствовала себя беспомощной. Она не знала, что делать. Не в смысле своих обязанностей стюардессы и советчика, а как женщина, которая только что потеряла большого друга. Все чувствовали себя потерянными, и она боялась.

Если бы она была в Винтерфелле, она могла бы пойти куда угодно, чтобы почувствовать спокойствие, но это был Красный замок, южный замок, который стал для нее таким чуждым и нежелательным в тот день, когда она увидела, как ее отца убили на ступенях перед Бейелором. Она хотела вернуться домой, обратно к холодным ветрам, чистым от городских запахов, к теплым камням залов замка, к спокойным чувствам торжественной богорощи...

Ее взгляд обратился к пологу багряного цвета, который теперь раскинулся в садах у моря. Чардрево с Севера хорошо укоренилось, и оно приносило ей покой, когда она молилась ему гораздо больше, чем дуб за годы плена.

Путешествие прошло спокойно, несмотря на множество дворян, мимо которых она проходила по пути. Сансе обычно приходилось иметь дело с их приставаниями, которые были слабыми попытками добиться аудиенции, чтобы поцеловать сапоги Джона за милость или поставить дочерей у него на пути, но с тех пор, как Дейенерис ушла, в замке было тихо и напряженно, ожидая, что король сделает какое-то заявление.

Достигнув уединения Сердцедерева, Санса опустилась на колени перед бледным стволом и сложила руки на груди.

Она открыла рот, чтобы начать шептать молитву лицу чардрева, но ее дыхание перехватил легкий ветерок, принесший с собой мягкий голос, который так близко тронул ее сердце.

«Одна... горе... бу... е стая... жива...»

Он исходил из уст чардрева, но было слишком тихо, чтобы услышать, что он сказал. Санса наклонилась ближе, отойдя на ширину головы от бледных губ из коры, которые кровоточили красным соком.

«Одинокий волк умирает, но стая выживает...» - раздался голос ее отца.

Задыхаясь, Санса посмотрела на глаза, вырезанные Детьми Леса, и почувствовала пронзительный взгляд в ответ. Ее дыхание сбилось, а руки задрожали. У нее возникло новое чувство, какое-то странное ощущение, которое заставило ее поднять руку и коснуться коры дерева. Ее ладонь покраснела, а затем она почувствовала, как будто кто-то положил свою руку на ее, прежде чем на нее нахлынуло мощное ощущение, словно мощный шторм, обрушивший на ее кожу потоки воды.

«Санса...»

Богороща Красного замка исчезла у нее на глазах, словно тени на песке, омываемые приливом, и так же мгновенно, как это произошло, мир стал другим, каким-то знакомым.

Санса больше не была в границах Королевской Гавани, или Королевских земель, или на юге. Она была дома, в стенах Винтерфелла... но ей не было холодно, несмотря на количество снега вокруг, и она не чувствовала там знакомого присутствия. Это не было иллюзией, но и не было реальностью... это было что-то странное, что-то магическое.

В тот момент, как Санса подошла, она застыла при виде двух людей, идущих в ее сторону: ее самой и Петира Бейлиша, который разговаривал с ней.

«Произойдет одно из двух. Либо мертвые победят живых, и в этом случае всем нашим бедам придет конец», - сказал он, усмехнувшись иронии.

Что это было? Воспоминание о чем-то, чего никогда не было? Или о чем-то, что могло бы произойти?

«Или», Петир встал перед призраком Сансы, остановив ее на полпути, «жизнь победит. И что тогда? Не сражайтесь ни на Севере, ни на Юге. Сражайтесь в каждой битве везде, всегда, в своем уме. Каждый - ваш враг, каждый - ваш друг. Каждая возможная серия событий происходит одновременно. Живите так, и ничто вас не удивит. Все, что произойдет, будет чем-то, что вы уже видели раньше».

То, как Мизинец произнес эти слова, заставило Сансу напрячься. Ее инстинкты предупреждали ее о яде, который этот человек вложил в свои слова... но, похоже, собственное видение Сансы не противилось ему верить, как будто она слушала осторожно, но с намерением.

Все снова смыло, но Санса все еще была в Винтерфелле, когда мир снова обрел нечто свое в этом таинственном месте.

Вместо того, чтобы спуститься на территорию замка, Санса стояла на валах северной стены. За замком работали тысячи людей, копая траншеи и возводя баррикады. Она посмотрела налево и обнаружила, что стоит рядом с собой, только вместо того, чтобы смотреть на оборону, ее призрак смотрел вниз на двор. Санса перевела взгляд, следуя за тем, куда смотрело ее другое «я», и увидела, что знакомые голубые глаза были полны определенного презрения к... Дейенерис.

Дейенерис была здесь, в Винтерфелле. Но почему видение Сансы было наполнено таким кипящим гневом на ее подругу? Напряженное дыхание вырвалось из ее другого «я», когда Джон появился рядом с Дейенерис, и, несмотря на то, что они не показывали этого явно, Санса могла видеть тонкие намеки на их привязанность друг к другу. Слабая улыбка, легкий смех над чем-то сказанным, и глаза, которыми они держали друг друга, были такими глубокими от любви...

Неужели эта ревность терзала ее другое «я»?

«Это твой выбор», - раздался голос молодого человека, прежде чем мир снова изменился. Уйдя с крепостных валов, но все еще стоя рядом со своим видением, Санса теперь была в Богороще, рядом с Арьей, у которой был шрам над правым глазом... и ее кинжал из валирийской стали? Но с ними был Джон... и Бран. Санса едва не потеряла дыхание при виде своего брата... Но где же Рикон?

«Мне нужно тебе кое-что сказать», - холодно сказал Джон. «Но ты должен поклясться, что не расскажешь ни одной живой душе».

«Что это?» - спросила Арья.

«Как я могу обещать хранить секрет, если я не знаю, в чем он заключается?»

«Потому что мы семья!» - сказал Джон с отчаянием в голосе. «Поклянись».

«Клянусь», - сказала Арья.

«Клянусь», - сказала Санса, хотя и почти неохотно.

Джон сделал глубокий вдох, готовясь . «Скажи им», - сказал он Брану.

Наступила многозначительная тишина, когда все взгляды обратились к брату в кресле. «Я смог увидеть в тот день, когда отец сражался с Артуром Дейном, что на самом деле защищал последний королевский гвардеец в башне. Лианна умирала, родив законного сына Рейегара, Эйгона Таргариена». Глаза Брана посмотрели на Джона, как и глаза Сансы и Арьи. «И вот кто Джон на самом деле».

Так вот что было, если Джон никогда не раскрывал своего настоящего происхождения, как он это сделал. Знал ли он об этом до сих пор?

«Ты боишься ее», - сказало видение Сансы.

Когда Санса повернулась, чтобы посмотреть на себя, мир снова мгновенно изменился. Облака наверху исчезли, и теперь они были на южной стене, и Тирион был с ними, одетый в толстые черные одежды для холода и все еще несущий значок своей Десницы. Но единственное, что было очевидно, была правда в только что высказанном наблюдении.

«Каждый хороший правитель должен внушать немного страха».

«Я не хочу, чтобы Джон ехал туда. Мужчины в моей семье не преуспевают в столице».

«Нет, но как однажды сказал мне твой брат: он не Старк». Между ними повисла жуткая тишина. «С тобой все в порядке?» Никакого ответа. «Ее народ любит ее. Ты видел это. Ты видел, как они сражаются за нее. Она хочет сделать мир лучше. Я верю в нее».

«Тирион», - крикнула ему вслед Санса, - «а что, если есть кто-то другой? Кто-то лучше?»

Нет, что она делала? Она поклялась хранить тайну Джона! Клятва перед сердцем-деревом!

Нет!

Мир снова померк, и, наконец, Винтерфелл исчез, но место, куда она пришла, было тем, что она почти не узнала. Красный замок был катастрофой, ничем иным, как оболочкой руин, которая едва держалась вместе. Не было бы сюрпризом, если бы остаток потолка Тронного зала рухнул прямо на нее и... Дейенерис.

«Ты был там внизу?» - раздался голос Джона. Санса обернулась и увидела его в полном недоумении и с разбитым сердцем. «Ты видел их? Дети! Маленькие дети сгорели!»

Нет... нет, этого не может быть. Снег вокруг них был не снегом, а пеплом, и темнота неба была не от грозовых облаков, а от густого дыма.

«Я пытался помириться с Серсеей. Она использовала их невинность как оружие против меня. Она думала, что это меня искалечит».

«Я буду любить тебя всегда», - сказал Джон, прежде чем крепко поцеловать Дейенерис, крепко прижать ее к своей груди... и вонзить кинжал ей в сердце.

Санса была ошеломлена, не в силах дышать так же, как Дейенерис, разделяя тот же взгляд предательства и горя. Боги, если это было его прошлое...

Неудивительно, что ему было так больно. Теперь все стало понятно, и ее сердце разбилось из-за Джона.

Когда тело Дейенерис обмякло, Джон снова изменил образы мира, но Джон остался. Его доспехи были сняты, а на плечах образовался плащ. Он стоял перед другим видением Сансы с Арьей и Браном на пристани возле гавани города.

«Я бы хотел, чтобы был другой выход. Ты сможешь меня простить?»

Джон просто смотрел на нее, то ли ища ответа, то ли молча давая его, поскольку это было очевидно.

Санса ахнула и лихорадочно огляделась. Тот же прилив сил, который пробежал по ее телу, когда ее впервые втянуло в эту магию, снова овладел ею, но она не вернулась в богорощу. Она была в пещере.

«Алло?» - позвала Санса.

«Санса», - снова сказал голос, только теперь она могла различить его лучше. Это был женский голос.

«Я схожу с ума», - заметила она.

«Ты не здесь», - снова сказал голос, - «пожалуйста, у меня совсем немного времени».

«Кто ты?» - спросила Санса, все еще оглядываясь по сторонам.

«Что было бы... возможно, что еще может быть». Это был ее собственный голос... только зрелый. Обремененный. Утомленный возрастом. «Правда, моя история...»

Все это дошло до Сансы, и ее замешательство и изумление превратились в ледяную ярость. «Зачем?» - внезапно потребовала Санса, ее голос был холоднее Винтерфелла. «Зачем ты стала кем-то таким ужасным?» Голос ничего не сказал, что еще больше разозлило Сансу. «Зачем ты стала тем самым человеком, который запер нас в этом проклятом месте?! Зачем ты всех отгородила?! Почему ты ненавидела женщину, которая только пыталась нам помочь?!» В конце концов Санса потеряла контроль. «Зачем!?!» Вся поляна в садах сотряслась от ее рева.

«Санса...» - наконец произнес голос, полный печали и боли, - «Я не могу объяснить все, что произошло, достаточно быстро. У меня мало времени...»

"Мне все равно!"

«Тогда послушай! Пожалуйста. Послушай», - умоляла она. «Я... мне было так больно от всего этого, так страшно было снова попытаться впустить кого-то в свою жизнь. Я хотела, чтобы она была моей, чтобы я могла ею управлять, чтобы я могла быть в безопасности, я просто не знала, как это сделать правильно. Обида, ревность, гордость - все это стало моими проводниками, и я ничего не делала, а только позволяла другим действовать ради моей выгоды».

Санса скрестила руки на груди. «Тогда благослови Богов, что я - не ты».

«Ты - все, чем я хотел бы быть, с Джоном и даже с Дейенерис... но, может быть, есть шанс, что ты все еще можешь быть мной».

«Нет!» Даже намёк на это оскорбил её. Вызвал отвращение. «Я никогда не буду такой, как ты!»

Санса сначала онемела. Что это за бред? Чем больше она слышала, тем больше чувствовала себя глупой девчонкой, слушающей какую-то детскую сказку.

«Я знаю, что ты на самом деле чувствуешь к Джону, что ты любишь его больше, чем, как тебе кажется, должна».

Сердце ее забилось в груди.

«Но если ты действительно это имеешь в виду, то не будь таким дураком, каким был я. Не позволяй этому развалиться. Джон и Дейенерис... они нужны друг другу, они любят друг друга. И я знаю, что ты любишь их. Вот почему ты... ты должен отпустить Джона, чтобы ты мог помочь им».

Слова глубоко задели ее, так же как и ее чувство подозрения. «Нет, ты знаешь что-то, не так ли, и заставить меня сделать это - это какой-то заговор, чтобы поставить меня на место власти, не так ли? Так же, как Мизинец продал меня Болтонам!»

«Я тоже был продан, Санса, но мне не удалось найти того, кто помог бы мне преодолеть боль тех дней прихотей Рамси. Ты помогла, и из всего, что мы узнали о том, что сделал Джон, кем ты стала, ты никогда не будешь тем, кем я был. Но Джон может снова стать тем человеком, которым он стал. Потерянным, одиноким и довольным той жизнью».

Санса почувствовала, как холодок печали пробежал по ее спине, а дыхание стало холодным.

«Я знаю, что ты его любишь, но ты... это не значит, что он будет любить тебя в ответ. Это будет больно, сильнее, чем ты чувствовала раньше. Но если ты действительно любишь их обоих, то это боль, которую ты должна вынести. Без них вместе... у нас ничего не будет...»

Внезапное заклинание охватило Сансу, не похожее на головокружение, а что-то, что заставило ее чувствовать себя размытой. Когда она сосредоточилась, она увидела свое отражение. Погодите, нет, это не то платье, которое она носит, и у нее еще не было морщин. Именно тогда она поняла, что это не ее отражение.

Видение ее старшей версии подошло к ней и нежно взяло за руку, глаза ее наполнились слезами. «Я хотела бы сделать лучший выбор, но тот, который я сделала, привел к катастрофе. Джон... Я любила его, но никогда не думала, что смогу полюбить, и это заставило меня отвернуться от него. Ты же знаешь, что любишь их, не так ли?»

Санса втянула воздух. «Я... я верю».

Грустная улыбка нашла свой путь к ее взрослой «я». «Значит, ты уже стала лучше меня. Все, что осталось, - это твой перекресток, выбор, который ты должна сделать». Улыбка померкла, оставив только женщину, которой не для чего жить . «Выбор за тобой, и мне жаль, что это должно быть твоим бременем любить того, кто не будет любить тебя так же».

«Я...» - слезы тоже наполнили ее глаза. «Мне страшно».

«Я тоже. Это все, чем я была последние четырнадцать лет». Размытое ощущение вернулось, и взрослая Санса исчезла из виду.

Протянув руку туда, где только что было видение, Санса коснулась лица своей прежней версии.

«Все будет хорошо», - прошептало последнее эхо вокруг нее.

"Миледи!"

Санса тут же вздрогнула, услышав голос сира Уоллеса, который только что выскочил из-за угла изгороди и побежал к ней. «Миледи, идите скорее!»

«Что случилось?» - спросила Санса как раз в тот момент, когда сир Уоллес остановился перед ней, тяжело дыша после бега.

«Это король. Он... он сошел с ума». Услышав последнее слово этого предложения, Сансе почти захотелось дать пощечину Королевской гвардии за то, что она осмелилась сказать это. Но сир Уоллес был слишком обеспокоен, чтобы пренебречь всем этим. «Вы должны прийти немедленно».

Подобрав подол платья, Санса быстро последовала за сиром Уоллесом обратно в Красный замок. Они вошли внутрь, направляясь туда, где, как она предположила, находился Тронный зал. По мере того, как они приближались, раздавались явные отголоски криков, которые становились все громче и громче. Когда они наконец подошли к главным дверям, там была небольшая толпа, состоящая из нескольких стражников и слуг, дворян, Королевской гвардии, Давоса и Пса, которые в полном шоке наблюдали за чем-то.

Санса протиснулась вперед толпы и замерла, увидев Джона с Блэкфайром в руках и десятками сломанных клинков, разбросанных вокруг него, когда он яростно замахнулся мечом на Железный Трон, превратившись в отвратительное существо по сравнению с могущественным символом, которым он когда-то был. Ее кузен был одержимым человеком, кричащим и выкрикивающим гортанные боевые кличи с каждым взмахом меча, полностью игнорируя окружающих, наблюдающих за ним.

«Все уходите», - сказала Санса. Она оглянулась, когда почувствовала, что никто не двигается. «Сейчас!» Она посмотрела на Пса. «Убедитесь, что никто не войдет».

Двери Тронного зала были закрыты, и теперь там были только Санса и Джон. Она никогда не видела кого-то настолько разгневанного. Гнев Джоффри был похож на истерику избалованного ребенка, гнев Рамси был тем, чем он наслаждался и наслаждался от всей души. Но безумие Джона... не было безумием, как сказал сир Уоллес.

Это был огонь. Палящий ад ярости. Это был дракон Таргариенов прошлого, пробудившийся в нем. В тот момент не было Джона Сноу, был только Эйгон Таргариен.

«Джон?» Санса протянула руку, когда подошла ближе, но ее проигнорировали, поскольку Джон продолжал рубить Железный Трон. Его лицо было мокрым от пота, вены пульсировали под кожей. Боль, которую он испытывал этим утром, либо ушла, либо была оттеснена его яростью. «Джон! Джон, прекрати!» Она почувствовала, что рискует со слепой храбростью и бросилась к его руке, схватив ее со всей своей силой и удерживая его. Он не сопротивлялся ей. Вместо этого он повернул голову и посмотрел на нее, кипя сквозь зубы и дрожа от ярости. «Пожалуйста, прекрати это». Она переместила свои руки к его, схватив Блэкфайр и вырвав его из его хватки, а затем позволила ему упасть на землю, звеня среди сломанных мечей.

Внезапно Джон глубоко вздохнул, как будто непроизвольно, и его ноги ослабели. Он опустился на колени, и Санса тоже, держась за нее другой рукой.

«Сегодня тебе не нужно сражаться или быть королем», - тихо сказала она, и из глаз Джона потекли слезы. «Позволь себе отдохнуть». Тихие рыдания вырвались из его груди, когда Санса обхватила его руками и крепко прижала к себе, пока он дрожал, и только эхо составляло им компанию. «Мне так жаль, Джон».

***********

Все стало размытым, когда он увидел, как корабль Дейенерис исчез на горизонте. Он не мог вспомнить большую часть того, что произошло, только то, что он был несчастен и зол. Он пришел в себя, и все в его теле болело и ныло. Боль в спине постоянно жгла, как перенапряженная мышца, а ладони были красными и жалили от пульсации его сердца. Он был снаружи в саду, и его красный дублет был заменен на чистую белую тунику.

Мягкий бриз, словно лед, коснулся его кожи, когда Джон понял, что смотрит на океан.

«Джон?» - спросила Санса, коснувшись его правой руки.

«Я... что случилось?» Он посмотрел на замок. Когда он сюда спустился?

Его руку слегка сжали. «Честно говоря, ты сошёл с ума».

Злой! Семь чертовых кругов ада! «Что я натворил?»

«Джон»

«Что я сделал? Я кого-то обидел?»

«Нет. Никто не пострадал. Но ты разозлился и... ну... ты изрезал Железный Трон, как учебный манекен».

Джон онемел, и его бровь изогнулась выше, чем когда-либо, от удивления. «Что?»

«Ты сломал Железный Трон».

Он оглянулся на замок, словно ожидая, что все рухнет или памятник его приступу ярости окажется на крыше, чтобы все могли его увидеть. И тут Джон, как ни странно, рассмеялся, повернувшись и опершись на перила. «Таргариен до мозга костей, я полагаю».

Выражение лица Сансы было таким, будто кто-то пытался ее ударить, но она не дрогнула. Вместо этого потянулась к нему. «Ты не сумасшедший, Джон».

Ее рука была теплой на его плече. «Откуда ты знаешь? Ты понятия не имеешь, что я сделал». Джон опустил голову, пытаясь стряхнуть ее руку, но она не отпускала - в конце концов он сдался, слишком уставший. «Люди, которых я убил, чтобы оказаться там, где я сейчас. Я не король, я бастард».

Вздох Сансы. «Ты сделала много необходимого - необходимого, но такого, что уничтожило бы менее сильного человека, с тех пор, как мы покинули Винтерфелл. Мы же говорили тебе, что Старкам не живется на юге...»

«И все же у вас с Арьей все в порядке».

«Похоже на то. Но это не так. Мы позволили себе побыть в одиночестве какое-то время, но потом Арья нашла Джендри. И у меня были Маргери, Оленна, даже... Дейенерис. Но ты отгородился от нас всех. Ты хочешь побыть один. Почему?»

«Санса...»

«Почему?» - она была настойчива.

Джон снова вздохнул, провел рукой по волосам и почесал зудящую кожу на голове. Он не мог этого избежать, не когда она смотрела на него так, как Нед Старк смотрел, когда он добивался от детей неприятной правды. Непреклонно и настойчиво. «Санса... мои видения, они...»

«Это ведь были не видения, правда?»

Он посмотрел на нее и увидел уверенность в ее глазах.

Каким-то образом она это поняла, как и Дейенерис. «Ты пережила время, когда дела шли хуже некуда. И каким-то образом у тебя появился второй шанс все исправить. Вот чем ты занималась'

Джон пожал плечами. «Пытаюсь», - поправил он. «Но я ведь все испортил, не так ли?»

«Нет, не сделал. Ты сделал для нас все, что мог. Ты просто все время забываешь сделать то, что можешь для себя».

«Я не могу получить то, что хочу. Я ублюдок... » Внезапно он получил пощечину. Легкий удар тыльной стороной ладони по щеке от Сансы, теперь со слезами на глазах.

«Прекрати!» - закричала Санса, и ее голос в конце захлебнулся. «Прекрати немедленно! Ты не ублюдок!»

Ничего такого, чего он не видел раньше, но это была не маленькая девочка, плачущая из-за какого-то детского пренебрежения, и не сломленная женщина, терзаемая воспоминаниями о кошмаре наяву... Нет, это была просто женщина, чье сердце разрывалось.

«Никогда больше не называй себя так», - прохрипела она. «Ты был и всегда будешь моим братом...»

Джон онемел. Это зрелище перед ним, вид Сансы, так глубоко скорбящей о нем... он никогда не видел этого от нее раньше, столь страстно или уязвимо в своей жизни. Она всегда представляла собой каменную волю, которую никакие слова не могли сломать, не говоря уже о том, чтобы расколоть или отколоть. Но теперь она была здесь.

«Почему ты просто не можешь злиться на меня, как следует? Накричи на меня, кричи, расскажи, как сильно ты меня ненавидишь за то, что я день за днем ​​напоминаю тебе о том, кем ты никогда не был?»

«Я устал от всего этого!» - наконец сказал Джон. «И это не твоя вина». Их глаза встретились, его безумные и ее покрасневшие, полные боли. «Я никогда тебя не винил».

"Ты должен! Ты должен винить меня и ненавидеть меня!"

«Я никогда этого не делал, не за это». Его ненависть к ней и вина за нее были за что-то другое, и та женщина была не той, что перед ним. Не той сестрой, которую он наконец узнал и которой доверял. «Я хочу отпустить этот гнев, но каждый раз, когда я пытаюсь, он тянется и держится за меня».

Санса вытерла щеки. «Тогда все в порядке. Я знаю, что я сделала тебе в твоем прошлом, в твоем другом прошлом, и я не буду просить прощения, потому что кто когда-либо заслужил бы его за такое предательство?»

«Нет!» - сказал Джон. «Это не ты, это будешь не ты...» Он тяжело дышал, его сердце колотилось, а мышцы шеи напрягались, натягиваясь и разрываясь от чувства страха, пронизывающего каждую фибру. «Это будешь не ты». Его сердце и шея начали расслабляться. Боль в спине, наконец, начала понемногу утихать с каждой секундой. Это было похоже на то, как будто его очистили от грязи, которая там была.

Джон обнаружил, что его обнимает сестра, а его руки обвивают ее спину.

Он не был уверен, как и почему, но он наконец почувствовал в себе абсолютную уверенность в своих словах. «Прости, Санса. Я был совсем не честен».

«Тебе не разрешалось быть таковой. Мы просто не знали этого». Они отстранились, и спокойные глаза нашли друг друга. «Неважно, сколько ошибок ты совершишь, кто-то всегда будет рядом с тобой. Я никогда не откажусь от тебя, как ты никогда не отказывал мне». Она глубоко вздохнула. «Как Дейенерис никогда по-настоящему не откажется от тебя, как бы часто ты ее ни отталкивал».

Он дрожал. «Я причинил ей боль. Я убил ее... как она могла простить меня или доверять мне?»

Она слегка схватила его за подбородок. «Вы оба были злы. Мы все говорим глупости, которые не имеем в виду, когда злимся. Но я знаю без сомнений, что если ты пойдешь за ней, она тебя не оттолкнет. Но это только если ты поклянешься мне и себе, что ты тоже не сделаешь этого с ней». Они оба дрожали в объятиях друг друга. «Обещай мне, Джон».

У Джона отвисла челюсть, и он подумал, что все это сон.

«ДЖОН!» - прокричал голос Ворона так, словно вокруг Джона стояли десятки его собратьев. Он был таким мощным, что Джон наклонился вперед и попытался закрыть уши.

«Джон!» - ахнула Санса, подбегая и хватая его за бок. «Что случилось?»

«Фу», - простонал Джон, - «Бран...»

«Бран?» - спросила Санса.

«Джон!» - снова заговорил Ворон испуганным голосом. «Это Король Ночи! Он использовал свою силу, чтобы затуманить наши разумы!»

«Что?» - спросил Джон, шагнув вперед и глядя вдаль. «О чем ты говоришь?»

«Король Ночи, наш Король Ночи. Он сильнее, чем я когда-либо себе представлял, потому что он забрал мое тело и мою силу. Моя сила - его. Чем слабее я становлюсь, тем сильнее он. Эурон, он заставил нас забыть. Всех нас».

В тот момент, когда Бран произнес это имя, на него словно обрушилась волна просветления и воспоминаний. Голова его начала гореть от боли. Он вспомнил времена, когда должен был осознать эту серьезную ошибку в мышлении, но его разум отвлекался. Времена, когда он смотрел на море и корабли в нем, времена, когда он думал о Теоне. «Это невозможно. Как ты мог его не увидеть?» - потребовал Джон.

«Джон!» - спросила Санса. «Что происходит...?»

«Шш!» - зашипел Джон. «Бран, скажи мне».

«Он показал Эурону свое прошлое, и я не могу его видеть», - объяснил Ворон, - «это было похоже на то, как я пытался найти тварь, но не мог увидеть Харренхол. В наших головах был сильный туман. Но я знаю, где он сейчас...»

Джон посмотрел на горизонт на северо-востоке, там собирались грозовые тучи вдалеке и достигали такой высоты, насколько позволяло небо. «Дейенерис».

**************

Сегодня проклятые ветры были против них, словно какой-то волшебный дурак решил именно сегодня послать ветры, которые унесут путешественников в то единственное место, где Дейенерис больше не хотела находиться.

Оставался всего лишь час, прежде чем остров показался бы в поле зрения, или, по крайней мере, он был бы виден, если бы не снежная буря впереди, создающая толстое непроницаемое одеяло над морем. Несмотря на то, что она никогда не видела настоящей зимы, вид такой зимы впереди казался ей чем-то ненормальным. Никто никогда не слышал о снежных бурях на море.

Она посмотрела на него, вспомнив о враге, с которым Эйгон будет сражаться без нее сейчас. Он не нуждался в ней. Она увидела, кем стал Визерион для Короля Ночи. Дракон - это ключ за Стеной. Без нее ему не о чем было бы беспокоиться. Стена была бы полностью заставлена ​​гарнизоном, и ни одно упырь не смог бы пройти...

Ее пальцы сжались в кулак. Почему ее это беспокоило? Лорды Вестероса изначально не хотели ее там видеть. Эйгон не хотел ее там видеть. И если она останется, то у увиденного ею всегда будет шанс снова произойти.

Ее враги всегда были правы. Она была безумным драконьим отродьем своего отца. Боль в ее сердце твердила ей это снова и снова.

Внимание Дейенерис привлекло волнение двух ее советников. Она увидела, как Миссандея и сир Джорах о чем-то спорят, и начала прислушиваться к их словам.

«Твоя враждебность к нему стала проблемой с того дня, как мы ступили в Красный замок», - сказал Джорах.

«Ничто из того, что я сделал или сказал, не могло изменить истинных решений Эйгона. Я был прав насчет того, что он представляет угрозу для Дейенерис, насчет секретов, которые он хранит. Все сладкие слова не имели значения, если он обманывал нас. Если ты сомневаешься в моей преданности нашей королеве...»

«Дело не в верности!» - воскликнул Джорах. «Твое постоянное неуважение к Эйгону было таким же постоянным позором для нашей королевы. Ты забыл, что наши слова и поступки отражаются на ней? Ты ясно понял это в Эссосе с Мастерами, но совершенно ясно, что такая мудрость двора осталась позади».

«Я знаю это!» - прошипела Миссандея в ответ, прежде чем взять себя в руки. «Я знаю, что моя вспышка была ужасной ошибкой». Она вздохнула, но взяла себя в руки. «Даже сейчас я задаюсь вопросом, не следовало ли оставить и меня».

«Ты этого не знаешь», - сказал Джорах, «я этого не знаю». Его глаза обратились к Дейенерис, и Миссандея проследила за его взглядом. Настроение обоих изменилось, когда они поняли, как громко они разговаривали.

Джорах сделал глубокий вдох, прежде чем подойти к Дейенерис. «Ваша светлость», - сказал он спокойно, но осторожным тоном. «Я сожалею, что все стало так, как есть, и я понимаю ваш гнев на лорда Тириона, но были ли его действия сегодня действительно достаточными, чтобы считаться его увольнением?»

Дейенерис почувствовала, что начинает напрягаться. Что она должна была сказать? Она изгнала Тириона со своей службы, потому что он предал ее ради Старков и своей семьи в видении? «Его преданность была ясна», - тихо сказала она.

Джорах выглядел смущенным. «Разве они не были такими, когда ты принял его на службу? Он предан своей семье так же, как я был бы предан своей, будь я на его месте, а мой кузен - в Убийце Царей».

Обычно Дейенерис сочла бы такие слова смешными, закатив глаза. Но здесь и сейчас они не сочли.

«Почти каждый уголок Вестероса назвал его изгоем после того, как он убил своего отца, Кхалиси. Все, что он сделал для тебя и своей семьи, было ради искупления. Разве не этого ты искал для себя?»

Слова были потеряны для Дейенерис. Это правда, что редко встречалась Десница в истории Железного Трона, которая не придерживалась бы своего Дома больше, чем своего Короля. Те немногие, кто не придерживался, были либо слепыми набожными, большинство из них - Безумного Короля.

Дейенерис посмотрела на Миссандею и увидела конфликт в ее глазах. Ее служанка заметила это, и было ясно, что теперь она была на месте, чтобы высказать свое мнение.

«Ваша светлость», - ее слова уже казались сдержанными, и легкое дрожание челюсти придавало вес подозрениям, - «это было довольно неожиданно... и опрометчивым выбором».

«Необдуманный выбор?» - повторила Дейенерис. Настойчивость в этом вопросе явно в некоторой степени беспокоила Миссандею.

«Я не верю, что вы найдете кого-то, кто поймет ваши поиски так же, как он, ваша светлость. Сир Джорах сказал все. Он искал искупления для себя, в то время как вы искали его для своего наследия. Он был изгоем Вестероса, как и вы. Он стоял за своего брата сегодня, но он всегда сражался за вас».

«Сражался за меня... да». Дейенерис провела рукой по корпусу корабля, погрузившись в тихое размышление. «Ему повезло, Эйгон отнял у него самый трудный выбор действий, увидев, как его семья потерпела поражение. Так что да, его ничто не удерживало от борьбы со мной». Она посмотрела на Миссандею и Джораха. «Но я вознаградила его за ошибки. Он заключил договор с хозяевами вопреки твоему совету, Миссандея, и это едва не стоило мне Миэрина»

Джорах поморщился. «Мужчины совершают ошибки».

«Они делают это, и все же они не вознаграждены за это». Она встретилась взглядом с Миссандеей. «Если я прикажу тебе остаться на Драконьем Камне или, по крайней мере, перестать представлять меня как дипломата, это будет справедливо за твои необдуманные слова?»

Миссандея, пристыженная, опустила голову. «Я лишь хотела, чтобы ты продолжала побеждать, моя королева, но да. Я считаю, что это справедливое наказание».

«Совершил ли лорд Тирион ошибку, оправдывающую... это, Кхалиси?»

Дейенерис закрыла глаза. «Он сделает это», - пробормотала она, видения преследовали ее.

«А откуда ты это знаешь?»

«Так же, как я знаю, что Эйгон предаст меня». Слова причинили ей боль, но какой у нее был выбор, кроме как принять это? Эйгон сказал ей именно это.

Джорах недоверчиво уставился на нее. «Как ты можешь верить в это от него? Что он способен на это?»

«Я не знаю!» - произнесла Дейенерис голосом, на грани дрожи. «Я просто была так зла на все это. Эйгон, Тирион, даже на себя... а потом все это превратилось в страх, когда я увидела правду». Наступила многозначительная тишина, пока тяжесть ее слов давила на ее советников.

Миссандея протянула руку и коснулась ее плеча. «Что случилось?»

Дейенерис обернулась и почти потеряла силы посмотреть в глаза подруге.

Сделав вдох, она обнаружила, что борется с охватившей ее печалью, которая пытается заставить ее заплакать. «У меня... у меня было видение. Я увидела, какой будет моя судьба, если я останусь в Вестеросе. Я не стану своим отцом, не стану».

«Кхалиси», - начал сир Джорах, приближаясь к ней на шаг, - «я не верю, что ты когда-нибудь станешь такой, как твой отец...»

«Я знаю, что я видела!» - воскликнула Дейенерис. «В Вестеросе меня не любят. Я дочь Безумного короля, это все, что они увидят, когда посмотрят на мои серебряные волосы и моих драконов. Смерть и тирания возвращаются».

«А как же Эйгон?» - настаивала Миссандея. «Они бы увидели в нем внука Безумного Короля, если бы ты так строго верил их суждениям».

«Он один из них, Миссандея. Честный северянин без малейшего следа черт Таргариенов, которые заставляли бы их думать иначе. С того момента, как он занял трон, у меня не было ни единого шанса увидеть его. Вот и все».

Миссандея вздохнула, подошла и крепко обняла Дейенерис. «Я не откажусь от тебя. Никогда. Давай сначала вернемся на Драконий Камень. Хорошо?»

Дейенерис выдавила улыбку и кивнула. Миссандея ушла, но сир Джроах остался, выглядя не убежденным и обеспокоенным. Взгляд Дейенерис поймал что-то, что ее обеспокоило. «Джорах, где твой меч?» У него на бедре висел меч, но это был не Длинный Коготь.

Сир Джорах напрягся, и его рука легла на ножны на поясе. «Я оставил их здесь, Кхалиси».

Дейенерис усмехнулась. «Как такой человек, как ты, может быть таким беспечным?» Она не могла вынести того, чтобы послать ворона от его имени. Если он хотел вернуть свой меч, он должен был это сделать.

«Это было не случайно», - пояснил Джорах, заставив Дейенерис широко раскрыть глаза и смутиться. «Ваша светлость», - начал он, но почти не решался признаться, - «Я опозорил свою семью, когда обесчестил себя. Это разбило сердце моему отцу, и я потерял право претендовать на этот меч. Когда Эйгон предложил его обратно, я думал, что мне дали еще один шанс, но я ошибался. Я никогда не должен был принимать его изначально, и я не возьму его с собой, когда он понадобится моему Дому больше всего».

Слова ее верного и бдительного защитника потрясли Дейенерис до глубины души. Они напомнили ей о том, от чего еще она бежала, осознание, которое никогда не приходило ей в голову до сих пор. Она была так сосредоточена на боли своего видения, что все остальное было просто пылью в воздухе.

«Мы действительно собираемся бросить Вестерос на произвол судьбы?» - спросил сир Джорах, почти отчаянно желая, чтобы она сказала «нет». Но Дейенерис пока не нашла ответа.

Обернувшись, Дейенерис посмотрела на запад, откуда они пришли. Материк давно исчез, но ее разум сыграл с ней злую шутку, представив его на самой линии неба и океана вдалеке.

«Если я сбегу, они назовут меня трусом. Если я останусь, они скажут мне уйти. Если Вестерос требует того, чего хочет, больше, чем того, что ему нужно...» Слова тут же стали отвратительными у нее во рту. Что она говорила? Это были слова дурака, полного гордыни, худшего сорта. «Я не знаю, что делать, Джорах». Ее пальцы сжались в белые кулаки на перилах. «Мое сердце так болит».

Джорах подошел к ней и положил свои руки на ее руки, его прикосновение очень расслабило ее.

«Ты влюбилась в него, не так ли?»

Дейенерис почувствовала, как слеза скатилась по ее щеке, и кивнула. «Я бы отдала все, чтобы помочь им». Она перевела взгляд на него и увидела, что его холодные, собранные глаза не отрывались от ее глаз. «Я должна была». Печаль в ее сердце тяготила сильнее, чем она есть на самом деле, и она, наконец, начала спрашивать себя, что же ей следует делать.

Окружающая тишина была серьезно нарушена, когда Дрогон начал реветь и визжать над ними. Все глаза метнулись к Дрогону, чтобы увидеть, как он мотает головой из стороны в сторону, как будто кто-то пытается увернуться от осы или другого надоедливого насекомого. Но звук, который он издал, был звуком сильной боли.

«Дрогон!» Дейенерис бросилась к противоположному перилам и протянула руку к своему ребенку. Связь, которая была у нее с ним, казалась слабой, что-то ее нарушало.

И Визерион, и Рейегаль начали вести себя так же непредсказуемо, как и Дрогон. Они метались в воздухе и ревели от боли. Что это было? Что так беспокоило ее детей? Что-то было не так. Дейенерис чувствовала это в своем сердце. Происходило что-то неестественное. Тепло ее дыхания исчезло, и все вокруг похолодело.

Ее взгляд скользнул вниз к приближающейся снежной буре. То, что она увидела впереди, было невозможным. Корабли Грейджоев, все с красным глазом кракена Эурона Грейджоя, появлялись дюжинами из бури.

«Засада!» - закричала Дейенерис, и все обратили внимание на приближающуюся атаку. Никаких приказов не было отдано, прежде чем корабли Эурона катапультировали в них огненные шары.

«Стоять!» - крикнул рулевой, и все бросились в укрытие. Когда раздались выстрелы, лишь несколько промахнулись, но остальные попали в цель. Главный парус корабля Дейенерис был поражен, а верхняя половина застонала и раскололась, упав в море, увлекая за собой наблюдателя в вороньем гнезде. Еще один выстрел попал в носовую фигуру дракона и сильно встряхнул корабль, подбросив почти всех на ноги и на палубу.

Дейенерис должна была получить своих драконов. Эта атака была успехом Эурона, но битва будет за ней. Она нашла свои морские ноги и встала. Она позвала своих драконов, но они исчезли с того места, где они бились в воздухе. Вместо этого они летели к кораблям Эурона. Конечно, им не нужно было, чтобы она знала, где находится враг. Они были в пределах досягаемости, чтобы выпустить свой драконий огонь... но они этого не сделали. Они зависли над ведущим кораблем, кораблем Эурона. Что они делали?

Внимание драконов обратилось на ее посланника, и они начали нападать на него.

Хватка Дейенерис на перилах усилилась, как и ее грудь. Она больше не чувствовала связи со своими детьми. Она была разорвана.

Все трое ее детей яростно зарычали на нее, прежде чем из их ртов вырвался огонь. Пламя обрушилось на другие корабли, с силой разнося все, во что попадало. Воздух наполнился криками, и Дейенерис почувствовала себя потерянной. «Рейегаль! Прекрати это!» Она закричала своим детям, но они не слушали, а просто продолжали сжигать корабли. Все ее корабли, кроме того, на котором была она.

Громкий боевой клич прорвался сквозь ревущее пламя горящих кораблей. Дейенерис обернулась и увидела самого Эурона Грейджоя на носу своего корабля с огромным топором в руке. Нос опустился вниз, словно топор палача, и зацепился за палубу корабля Дейенерис. Железнорожденные побежали по носу, как по мосту между двумя кораблями, вторглись на ее корабль и напали на ее команду.

Она отступила, когда Железнорожденные устремились вперед, и началась битва. Ее Безупречные и Дотракийцы были немногочисленны, но могущественны. Они бросились навстречу Железнорожденным в бою, и сталь звенела от столкновения мечей и топоров.

Эти Железнорожденные были безжалостны, делая все, что им нужно, чтобы убить, даже используя своих союзников в качестве объектов, чтобы умереть вместо них. Находясь слишком близко друг к другу, Безупречные отказались от своих копий и использовали вместо них свои короткие мечи.

Дейенерис вытащила кинжал и приняла стойку, как ее учил Джорах. Она была бы мертва в лобовой схватке, но все еще могла поддержать своих людей. Один из Безупречных был отброшен назад в схватке с жалким человеком, размахивающим цепом. Она почувствовала, что у нее появилась возможность, и бросилась вперед, когда цеп обернулся вокруг меча ее стражника. Она проскользнула мимо и полоснула Железнорожденного по лицу, заставив его отшатнуться и открыться для потрошения Безупречным.

Еще один корабль Железнорожденных приблизился, и были брошены крюки. Еще больше Железнорожденных начали вторгаться и превосходили ее силы численностью. Сам Эурон спрыгнул со своего корабля и присоединился к битве. Его топор пробил щиты Безупречных и прошел сквозь их кожаные доспехи так же легко, как нож сквозь хлеб.

Железнорожденные были слишком неумолимы и их было слишком много. Они убивали всех на своем пути, пока не остались только она и остальные безоружными. Миссандея и несколько членов команды... Джорах, где был Джорах? Дейенерис осмотрелась вокруг, но не увидела ни его, ни каких-либо признаков его доспехов или меча.

К сожалению, битва была проиграна. Дейенерис схватили и заставили вместе с остальными встать на колени, пока остальная часть команды Эурона начала вырезать языки тем, кто мог быть еще жив, и даже мертвым.

Сапоги Эурона топали с каждым шагом, когда он шел по пропитанной кровью доске. Радостная улыбка растянулась на его губах, когда он посмотрел на всех них. Он топтал топором с каждым шагом.

«Дейенерис Таргариен...» Эурон облизнул губы. «Мне приснился день, когда я убил одного из твоих драконов».

Дейенерис замерла. Она вспомнила в том ужасном видении, как Рейегаль был поражен скорпионьими стрелами, выпущенными Эуроном. У него тоже было видение? Как?

«И теперь», - сказал Эурон, простирая руки, - «твои драконы - мои».

Нет, это невозможно. Ее дети никогда не последуют за таким человеком, как он. Но вот они, праздно парят в воздухе вокруг тонущих кораблей.

«Ха-ха-ха!» - рассмеялся Эурон, как маленький мальчик. «Я никогда не был таким твердым за всю свою жизнь!» Он схватил выпуклость между ног и нежно погладил ее, заставив лицо Дейенерис скривиться от отвращения, но, казалось, это только сделало его счастливее. Он подошел к одному из мертвых дотракийцев и поставил ботинок на голову трупа, когда один из его людей молча подошел и что-то протянул ему. Это был ее кинжал!

Серые зубы улыбнулись трофею, врученному Эурону. Он потянулся, но тут его рука дернулась, а лицо под повязкой исказилось. «Проклятая сталь...» Вес его слов был настолько ядовитым, что они могли убить. Эурон выхватил клинок и бросил его в море.

Дейенерис была озадачена тем, что только что произошло, и на мгновение показалось, что и сам Эурон тоже. Он уставился взглядом, который спрашивал, почему он только что это сделал, но его противное самообладание вернулось, и он смотрел на своих пленников, пока не подошел к ней.

«Однажды я плавал в земли далеко на запад от Вестероса. Я встретил самое дикое племя воинов, которые посрамили этих ебучих лошадей. Они ездят только на самых диких зверях, которых невозможно приручить... если только ты не знаешь, как их обуздать. Знаешь, что они делают? Они заманивают их глубоко в мелководье, а затем садятся на них. Звери не могут сражаться так же легко, и пока ты наслаждаешься простой толчкой, дух зверей понемногу ломается, пока, наконец, не подчиняется безоговорочно». Он подошел к ним, приблизился к ней и провел своей пропитанной кровью перчаткой по ее косам сзади. «Дракон не исключение. Понемногу твой дух будет ломаться, пока ты не подчинишься мне». Он дернулся и потянул ее, заставив яростно поцеловать. Он прикусил ее губу, прежде чем отстраниться. «Лучшее после драки - это хороший трах». Он лукаво улыбнулся, но оставил ее. Он подошел к остальным, к Миссандее, схватил ее за воротник туники и оттащил от них.

«Нет!» - закричала Дейенерис. Она попыталась встать, но люди Эурона заставили ее лечь. «Оставьте ее в покое! Вы хотите меня! Вы проклятый ублюдок!»

Все были прерваны, когда один из драконов яростно заревел, как и прежде. Все посмотрели на драконов, парящих над океаном, чтобы увидеть Рейегаля, ведущего себя хаотично, как и прежде.

«Нет!» Эурон отшвырнул Миссандею в сторону и бросился к перилам правого борта. «Ты моя! Ты МОЙ!»

Рейегаль поднялся выше в небеса и улетел от всего этого. Он направлялся на запад... обратно в Королевскую Гавань. «Иди, дитя мое». Среди ужаса и боли того видения, которое ей показали, она увидела моменты радости, когда они с Джоном вместе летели на Севере. Она знала, что Рейегаль направляется туда, чтобы найти Эйгона.

Эурон прижал руку к глазной повязке и прошипел сквозь зубы. «Запереть их всех в гауптвахте!» Он направился к мостику своего корабля, но бросил последний взгляд на Рейегаля.

Дейенерис посмотрела на западный горизонт. Рейегаль был всего лишь маленькой точкой. «Эйгон, помоги нам».