Королевства

Малые залы Совета начали заполняться всеми, кто будет свидетелем и присутствующим на первых переговорах между двумя фракциями Дома Таргариенов. К Джону присоединились сир Давос, Санса и Черная Рыба, чтобы стать его советниками, а Берик должен был стать его бдением. У Дейенерис были Варис, Тирион и Миссандея с ней, а сир Джорах был ее бдением. Все ждали формальностей. Джон занял свое место первым, а его советники последовали за ним, затем Дейенерис заняла свое место прямо напротив Джона, и ее советники тоже последовали за ней.

Перед каждым стоял пустой серебряный кубок, и один из слуг Джона вошел с подносом, несущим два кувшина, оба с водой. Тирион заметил это, когда его кубок наполнили. «Нет вина, ваша светлость?» - спросил он.

«Нет», - сказал ему Джон, - «я хочу, чтобы мы мыслили здраво».

«Тем более, я говорю», - ответил Тирион, - «иногда в таких делах нужна расслабленность и веселость вместо напряжения и суровых лиц».

«Действительно, и если случится худшее и мы решим пойти войной друг на друга, мы, по крайней мере, сможем сказать, что были веселы, когда приняли это решение».

Губы Тириона сжались. «Да, я понял. Тогда, как наш хозяин, вы имеете право первого слова, ваша светлость».

Джон сел и отпил воды, но во рту у него пересохло. «Как вы все видели, у нас проблема гораздо серьезнее, чем то, кто сидит на троне. Мертвецы приближаются, как и Король Ночи, и его силы намного превосходят то, с чем я сталкивался раньше. Мы получили известие, что валирийская сталь не причиняет ему вреда, на самом деле теперь он носит Темную Сестру как свой собственный клинок». В глазах Дейенерис было почти недоверие, как будто это было преувеличением, но она продолжала внимательно слушать. «Нам нужно объединиться. Вестерос, дотракийцы, Безупречные и драконы. Вместе мы можем стать армией, которую у Короля Ночи нет никаких шансов остановить».

Дейенерис наконец-то ткнула. "Ты права. Безопасность Вестероса и его людей превыше всего. Но я не могу слепо броситься в такой союз. Не заблуждайтесь, ваша светлость. Я не сомневаюсь в вашем честном слове, но я не могу игнорировать потенциальные риски для моих армий и меня самого".

«И цена, которую нам придется заплатить за преодоление этих рисков, - Железный трон?» - категорически сказал Джон.

Дейенерис выглядела расстроенной, а ее голос стал суровым. «Мои армии - не наемники, которых можно купить, ваша светлость. Вы просите меня сражаться за народ Вестероса, и это именно то, для чего я пришла, но против такого сильного врага, как вы говорите, могут быть большие потери, десятки тысяч. И что станет с моей целью править, если мои армии неожиданно погибнут в этой войне?»

Черная Рыба спросил: «Вы хотите сказать, что хотите, чтобы ваши армии находились в самом конце битвы?»

«Конечно, нет», - ответила Дейенерис, уже не будучи строгой, - «но вы можете понять мои опасения, милорд».

«Абсолютно. Некоторые здесь говорят, что одних ваших армий может быть достаточно, чтобы остановить мертвецов. Что помешает нам сидеть на холмах, когда придет время, и наблюдать, как все это разворачивается? Что ж, ваша светлость, мы не Русе Болтон, мы держим свое слово и сражаемся в самом сердце битвы, ради славы или выживания».

Джон поднял руку, чтобы привлечь к себе внимание. «Если ты будешь сражаться с нами, то это будет с нами. Но, как ты сказал, нам нужно подумать о том, что будет дальше».

Дейнерис сказала: «Я провела двадцать два года своей жизни в изгнании и боролась изо всех сил в течение шести лет только для того, чтобы мне сказали «нет». Я пришла, чтобы стать королевой Семи Королевств, и именно ею я и стану».

«А почему ты должен?» - спросила Санса. «Что ты сделал для королевств, которые заслуживают твоего права править? Ты приходишь с иностранными армиями и убийцами за спиной и ждешь, что Семь Королевств встретят тебя с распростертыми объятиями?»

«Я ожидал встретить людей, которые слишком много лет причиняли зло стране. К сожалению, я опоздал. Но это меня не остановит. Единственное отличие в том, что мы разговариваем как разумные люди, а не обнажаем мечи».

«Да», сказал Джон, «но вы должны понимать, что вы не произвели лучшего первого впечатления, ваша светлость. Люди Вестероса - тихая группа, которая не любит иностранные армии, такие как Дотракийцы и Безупречные. Они слышали истории и позволили страху перед ними управлять своими мыслями. И не говоря уже об Элларии Сэнд и ее дочерях, которые убили законного правителя Дорна и его наследника. Убийцы родичей и убийцы принцессы Мирцеллы, невинной девушки, единственным преступлением которой было разделение крови с Ланнистерами. Грейджои тоже не способствуют укреплению этого образа, особенно на Севере». Джону пришлось остановиться, чтобы сделать еще один глоток воды. Его голова начала сильно болеть и онеметь. Что-то... Он что-то забыл... он покачал головой от этой боли и продолжил. «Я не хочу сражаться против вас, ваша светлость, но рядом с вами в самый темный час для страны. Если достижение мира означает отречься от престола, то так тому и быть». Санса, сир Бринден, Тирион и Варис посмотрели на него с изумлением и недоумением. «Но я не могу уйти в отставку так немедленно, когда все будет сделано. Королевство этого не примет. Если ты хочешь трон, ты должен его заслужить, а не получить. Если я просто отрекусь, то тебя отвергнут, будут считать королевой, которая взяла на себя управление моим царством, а не своим».

"Я не вижу, почему бы тебе не сделать этого хотя бы из-за такого подозрения, - внезапно сказала Миссандея. - У тебя есть право сидеть на троне, но нет ни ума, ни желания там оставаться. Ты не хочешь быть королем, и почему народ должен иметь кого-то вроде тебя, а не того, кто действительно желает править ради блага народа?"

Санса открыла рот, чтобы зашипеть на Миссандею, но Джон ее опередил. "Потому что никто другой не может повести нас всех против того, что грядет. Я боролась с этими тварями больше, чем кто-либо другой, и ты не узнаешь, насколько они опасны, пока не возьмешь меч, не облачишься в доспехи и не пойдешь с солдатами. Я сражаюсь, чтобы охранять королевства людей. Это все, что мне нужно, чтобы сесть на этот трон".

Тирион поднял руку в надежде привлечь всеобщее внимание и успокоить ситуацию. «Возможно, нам нужно смотреть на вещи такими, какие они есть, а не такими, какими мы хотим их видеть». Он посмотрел на Джона: «Большинство королевства поддерживает тебя, и если мы пойдем против тебя, то потеряем всякую надежду на их лояльность. Но ты признался, что ты здесь, потому что ты наша лучшая надежда повести всех против надвигающейся войны. После этого, какую цель ты желаешь?»

Все глаза обратились на него, и наступила угрюмая тишина. Что будет потом? Он снова вернется за Стену, подальше от всего этого. Он всегда это ненавидел. Он ненавидел это и сейчас. На Истинном Севере ничего этого не существовало. Его могли назвать трусом за то, что он убегал от таких проблем, но именно этого он и хотел, не Старки, не Ланнистеры, не Таргариены, а он сам.

«Сейчас это не имеет значения».

«Ты - король, и это - наша забота. Это касается будущего твоего Дома так же, как и народа. Ты - последний из двух ныне живущих Таргариенов во всем мире, но ты - единственный, кто может продолжить свой род».

Пальцы Дейенерис сжались в кулак, а глаза опустились на стол. Напоминание о ее проклятии всегда было для нее большой болью. Всякий раз, когда она говорила ему об этом в прошлом, в ее словах всегда была небольшая утечка ее печали, когда она изо всех сил старалась ее скрыть.

«Ты король без жены и без наследника после Дейенерис. Мы на грани того, что, безусловно, станет самой кровавой войной за тысячи лет. Если ты умрешь, то Дом Таргариенов потеряет свое будущее. Я думаю, мы все согласны, что это не должно произойти». Никто не кивнул, но никто и не возразил. «Я считаю, что лучший курс действий таков: мы позволим всему оставаться таким, как есть, король Эйгон - королем, а Дейенерис - наследницей. Мы найдем подходящего кандидата, чтобы ты женился и зачал детей, гарантируя будущее твоего Дома. И если война будет выиграна с наилучшим результатом, мы позволим событиям развиваться медленно. Мы дадим королевству два года, чтобы увидеть нашу королеву со всей ее милостью и добротой. Как только они будут готовы, ты откажешься от престола и позволишь Дейенерис занять ее место королевы с твоим ребенком в качестве ее наследника».

Все взгляды, кроме Джона, обратились к Дейенерис, и она едва заметно кивнула. «Для меня это приемлемо».

Но это было не для Джона. Он был зол на все это. На необходимость делать такие вещи.

Он встал со своего места. «На сегодня мы закончили». Он быстро вышел из маленькой комнаты для совещаний и направился куда-нибудь на улицу, где он мог обрести душевное спокойствие.

Ноги несли его без направления, и Берик последовал за ним в небольшой дворик, с которого открывался вид на город. Ему следовало просто кивнуть в ответ на все, что было сказано. Тирион, или, скорее, Тирион в будущем, предсказал, что такой компромисс произойдет, но вся эта встреча просто разозлила Джона.

Он не хотел трона. Он никогда не хотел и хотел оставить его позади как можно скорее, но требования этих глупых политических игр держали его прикованным к нему. Если бы только эти люди отложили свои идиотские желания в сторону ради того, что действительно имело значение, они бы обнаружили, что все, чего они хотят, упало им в руки в конце.

Руки у него дрожали, и лишь кулаки, упиравшиеся в каменные перила, помогали им сохранять равновесие.

Встреча прошла ужасно, но в тот момент, когда Дейенерис заговорила яростно и не отказалась от своих слов, он забеспокоился, что если он продолжит говорить «нет», то это приведет к ее безумию.

Проблема, самая большая проблема в том, что он не сможет найти в себе силы сделать то, что он сделал однажды, во второй раз.

Он оттолкнулся от перил и зашагал прочь. Ему нужна была святость, место, где он мог бы отвлечься достаточно долго, чтобы успокоиться. Сады.

Место отвлекало его, как он надеялся, но не так, как он предполагал. Он надеялся, что сможет поразвлечься с цветами или богатым декором. Но все это заставило его ненавидеть юг. Эти деревья, эти цветы, запах океана и воздуха, Тормунд был прав в том, что настоящий Север был там, где он был прекраснее всего.

Звук быстрых и тяжелых шагов нарушил ужасную тишину. Джон подумал, что, возможно, это кто-то просто торопливо проходил мимо, кто-то из слуг на работе, кто-то, кто просто прошел бы мимо, не потревожив его прямо сейчас.

Берик, к сожалению, подтвердил, что это не так. «Ваша светлость, вас может не быть здесь в это время-»

«Не говорите, где я могу бродить, а где нет, сир», - сердито прошипела Дейенерис. «Это дом моей семьи, и я больше не потерплю отказа».

Джон повернул голову и удивился, увидев, что она пришла одна. Ни Джораха, ни Безупречных, никого. Это... честно говоря, это было то, что сделала бы Дейенерис.

«Берик», - слабо сказал Джон, - «Все в порядке». От Королевы Драконов не избавиться, даже если бы он действительно этого хотел... и черт его побери, он был слишком глупым северянином, чтобы попытаться это сделать. «Я освобождаю тебя от твоего бдения и поручаю тебе стоять на страже у входа в сады. Пока мы оба не вернемся, никто не должен входить».

Берик повернулся к нему и поклонился, прежде чем уйти тем же путем, которым пришел, пройдя мимо Дейенерис, даже не взглянув на нее еще раз.

Джон подошел к щели между двумя живыми изгородями, через которую можно было заглянуть в остальную часть сада, словно через окно, выросшее из почвы.

Дейенерис подошла к нему и не сдержала своего яростного тона. «Ты смеешь носить корону на голове, называть себя королем, и при этом позоришь обязанности, которые должен исполнять настоящий король». Джон повернулся к ней, но получил то, чего не ожидал. Громкий шлепок разнесся по саду, и лицо Джона обожгло от маленькой, но сильной руки Дейенерис. «Ты прячешься от всего этого, как ты смеешь! Перестань вести себя как чертов дурак!»

Потирая свою пылающую щеку, Джон на самом деле почувствовал прилив сил. «Спрятаться, говоришь? Иронично». Он невесело усмехнулся, глядя на неспокойные воды залива Блэкуотер. «Я чувствую, что Вольный Народ, который сражался со мной в Суровом Доме, не согласился бы».

Краем глаза Дейенерис моргнула. «Это должно что-то значить для меня?»

«Да, они так же важны для меня, как Астапор и Миэрин были для тебя, когда ты забрала Безупречных, а потом, когда ты отвоевала свой город у Сынов Гарпии». Он обнаружил чувство смущения, увидев вспышку удивления в ее глазах. «Ты ничего не знаешь обо мне или моей жизни, а я знаю о тебе все». Не совсем справедливо, поскольку он знал все с тех пор, как Дейенерис рассказала ему в прошлом. Это работало большую часть времени, как и сейчас. «В Суровом Доме я наблюдал, как более ста тысяч Одичалых были забиты на мясо для армии Ночного Короля, когда я мог спасти лишь часть из них. И теперь эта армия с каждым днем ​​приближается к Стене».

Дейенерис молчала, переваривая то, что он только что сказал.

«Тебе есть что сказать?»

«Я... я...» Гнев Дейенерис, казалось, померк. Он не исчез, а померк. «Мой давно потерянный племянник прибывает на Трон, за который я боролась, и я мало что о нем знаю. Это очко против меня, я полагаю. Но если вы пытаетесь сказать, что вы удержали то, что должно быть Королем, то вы все равно неправы. Место Короля не только на поле боя, но и среди людей, которых он ведет в мирное время, чтобы показать им, что он может быть уверен, что еще один день в этом проклятом мире стоит того, чтобы жить».

«Ну, тогда извини, что я не очень общительный человек. Обычно я предпочитаю держаться особняком, а как это сделать лучше, чем стать самой публичной фигурой во всей чертовой стране?»

Тон голоса снизился, и все стало тише и спокойнее, чем когда он был один в начале.

Джон вздохнул. «Мне не интересны эти встречи, не тогда, когда реальная угроза прямо передо мной, и мне нужно сделать все возможное, чтобы ее преодолеть, провести через нее всех, кого смогу, чтобы люди могли жить завтрашним днем, а не умирать до рассвета. Все остальное для меня не более чем отвлечение».

Дейенерис вздохнула. «Это справедливо. Но недостаточно, чтобы ты видел только это, пока правишь».

Джон пристально посмотрел на нее. «Мы те, кто мы есть. После всего, что ты пережила, после всех прав, которые ты нарушила, и ошибок, которые ты совершила на своем пути, ты довольна тем человеком, в которого ты себя превратила? Тем, что ты сделала, чтобы оказаться там, где ты есть?»

Вопрос звучал просто, но только настоящий дурак ответил бы на него, не задумываясь. Дейенерис не стала, она остановилась, чтобы обдумать слова, а думать было о чем. Она совершала благородные поступки, но также и ужасные. «Я не испытываю радости от тех дней, когда мне приходилось быть беспощадным врагом зла, но я горжусь теми изменениями, которые я внес в мир».

С этим трудно спорить.

«Ты?» - спросила она. «Ты доволен тем, кем стал для тебя Эйгон Таргариен?»

Джон посмотрел на море и оперся локтями на каменные перила. «Ненавижу». Последние три слова вырвались наружу рычанием. Все его скрытое презрение и гнев прорвались сквозь трещины его воли, и Дейенерис отшатнулась всего на дюйм от него.

Дейенерис замолчала, приспосабливаясь, чтобы попытаться получить лучший угол зрения на него. «Тирион говорил о тебе как о задумчивом человеке. Я наконец вижу, что хотя бы одно из того, что люди говорят о тебе, сбылось».

«В чем еще я потерпел неудачу?»

"Санса говорит, что ты честен, что, честно говоря, правда. Но разумный, сильный воин и честный человек заставляет меня сомневаться. Ты делаешь вид, что распахиваешь мне руки, и все же всякий раз, когда я рядом с тобой, я вижу, что в твоих глазах пылает гнев". Она пошла рядом с ним, Джон инстинктивно слегка повернул голову влево, чтобы не смотреть на нее, но Дейенерис не желала этого делать. "Посмотри на меня", - сказала она, когда Джон сделал вдох, прежде чем повернуть голову и посмотреть на нее.

Их глаза встретились, и лицо Джона напряглось. Все, что он почувствовал, когда увидел ее, было предательство и горе, которое он увидел, глядя на него, когда Дейенерис упала на пол в тот день. Он хотел упасть на колени в слезах, но не мог сдвинуться с места.

«Не гнев», - прошептала Дейенерис. «Потеря».

Он прислонился к каменным перилам балкона и посмотрел на трех драконов, летящих над заливом. «Давным-давно... я влюбился. Она была не похожа ни на кого из тех, кого я когда-либо встречал. Упрямая, свирепая и такая прекрасная. Мы любили друг друга, мы лежали вместе, мы сражались вместе. Когда я был с ней, все остальное не имело значения».

«Она звучит идеально».

Джон кивнул. «Она была... пока не встретила меня. Она отклонилась от своего пути ради меня, и это не принесло ничего, кроме разрушения и смерти окружающим». Он опустил голову, не в силах смотреть на Дейенерис. «Я узнал правду о ней, ту, которая ничего не значила в схеме вещей, но которая держала меня вдали... вдали, когда она больше всего во мне нуждалась. Позволяя потере, которую она чувствовала, превратиться в ненависть, она поглотила ее, пока она не убила невинных». Вздох Дейенерис почти сломал его. «Мужчины, женщины и дети... после жизни самоотверженности, когда настал момент, ей было все равно».

Наступила гнетущая тишина, окутавшая их обоих. Дейенерис пришлось сделать глубокий вдох, чтобы снова найти слова. «Что с ней случилось?» - голос Дейенерис был нерешительным.

«Она все еще любила меня, несмотря ни на что. Поэтому я любил ее в ответ... и я убил ее. Я вонзил свой нож ей в сердце и стал свидетелем того, как свет покидал ее глаза». Его руки сжались в кулаки с побелевшими костяшками пальцев. «Я устал от борьбы, я устал от игр, я устал. Но вот я стою, готовясь сражаться и, возможно, умереть снова. По крайней мере, на этот раз это будет на моих условиях, я надеюсь».

«Не говори так», - почти сразу же сказала Дейенерис. «Тебе не следует с нетерпением ждать смерти, как ты это делаешь. То, что ты сделала... ты сделала то, что должна была сделать».

Его сердце сжалось. О, если бы Дейенерис только знала... "И все же это казалось самым безумным поступком, который мне когда-либо приходилось совершать. Это заставляет меня задуматься, а действительно ли я внук моего деда".

Наступила тишина... Дейенерис замолчала, Джон молча проклинал себя за то, что ему пришлось вдалбливать им правду, с которой они в последний раз не смогли столкнуться лицом к лицу. "Тогда ты боишься, что я дочь своего отца?"

«Я верю, что все возможно. Мы можем быть очень далеки от своей семьи, и все равно достаточно одного ужасного дня, чтобы все, за что мы боролись, стало ровным счетом ничем. А потом, если мы все еще выстоим, мы будем лгать себе и говорить, что так было всегда».

«Ты забываешь, что Безумному Королю не хватало многого из того, что есть у нас с тобой. Друзей, настоящих друзей, верности, уважения, любви...»

«Все, что может исчезнуть в одно мгновение», - довольно резко сказал Джон, хотя и не хотел этого делать. «Ответь мне на это. Допустим, Серсея все еще контролирует ситуацию. Она использует свои ресурсы и умудряется убить... двух твоих драконов. Она захватывает единственного человека, который тебе ближе всего по духу, и отрубает ей голову прямо перед тобой». Дейенерис замерла и была явно расстроена и обижена этим. «Невинность все еще имела бы для тебя значение? Ты бы сжег все это, чтобы удовлетворить ярость, которая тебя поглощает? Ты бы стал тем, с кем, как ты говоришь, борешься, но не считаешь, что ты есть?»

От Дейенерис ничего не исходило, только взгляд, который выглядел нерешительным и все еще пытающимся понять, что он предлагает. Джон ожидал немедленного «нет», но тот факт, что она думала об этом, заставил его понять, как много это для нее значило. Черт, он сказал что-то не то? Это было сеяние в ней семени сомнения, которое могло прорасти?

Наконец она поднимает на него взгляд. «Вот что случилось с твоей любовью, да?»

Джон замер, и это дало ей необходимое подтверждение.

«Ты так боишься, что история повторится? Что ты можешь влюбиться в меня только для того, чтобы потерять меня из-за безумия и горя?»

Как и в тронном зале, когда он впервые за много лет увидел ее, его тело предало его самым ужасным образом, выдохнув одно-единственное слово: «Да».

Дыхание Дейенерис сбилось, и весь мир, казалось, замер. Шум ветра, океан, все исчезло, осталась только она.

Его тело двигалось само по себе, и, прежде чем он понял, что делает, Джон прикоснулся губами к губам Дейенерис, и все, что он чувствовал, тяготившее его, вина, печаль, все это растаяло на один краткий миг.

Но затем он вспомнил, кто он, где он и что он делает. Он тут же разорвал поцелуй и увидел, что Дейенерис закрыла глаза. Ее глаза дрогнули, и она выглядела ошеломленной.

«Простите, ваша светлость. Я не... Простите». Он развернулся на каблуках и пошел прочь. Семь преисподних, зачем он это сделал!? Тридцать семь лет, а он все еще чертов северный дурак. И все же, если бы он обернулся, то увидел бы, как Дейенерис нежно ласкает свои губы, словно это было ей знакомо.

****************

Большой зал затих, когда все присутствующие приветствовали представителя Простора, представшего перед Севером. Он был каким-то стюардом, находившимся в прямом подчинении у леди... Рамоны? Хелланы? Старой леди Тирелл, как там ее звали, которую Рикон забыл.

«Добро пожаловать в Винтерфелл», - поприветствовал Рикон с главного сиденья. Лохматый Пес мирно покоился у его ног. «Мне сказали, что вы привозите припасы и подкрепления с юга».

«Да, мой лорд Старк», - ответил управляющий, держась гордо. «Четыреста коров, триста коз, пятьсот кур, пятьдесят тысяч бушелей пшеницы...»

«Да, да», - прервал его Рикон, - «ты принес достаточно еды. Что еще?»

Леди Барбри, сидевшая слева от Рикона, наклонилась к нему, прежде чем стюард продолжил: «Это грубый жест - прерывать, и вы сами должны убедиться, что вы слышите цифры, на случай, если кто-то решит изменить их позже без вашего уведомления».

Это было так скучно, что он ненавидел это. Этого хотел Робб? Чего хотела Санса? Тем не менее, Рикон снова сел и виновато улыбнулся. «Пятьдесят тысяч бушелей, ты сказал?»

Потребовалось целых полчаса, чтобы все подсчитать. Больше всего Рикона волновало количество солдат, присоединившихся к ним для укрепления обороны. Две тысячи семьсот человек, которые должны были помочь Ночному Дозору с укомплектованием замков и обучением их, чтобы они стали лучшими воинами. Шесть тысяч рыцарей и лошадей и достаточно лучшего оружия и доспехов, чтобы распределить их среди вдвое большего количества людей, которые останутся в Винтерфелле. Даже с учетом скучных цифр Джон, несомненно, знал, как щедро вознаградить за оказанные услуги.

Север почти восстановил боевую мощь, имевшуюся до того, как Робб потерял ее в своей войне, даже если половина ее состояла из иностранных королевств.

Несмотря на скуку, Рикон все же нашел немного радости в том, что управляющий сообщил, что Риверран получил вторую половину помощника Дома Тиреллов. Дядя Эдмар лучше бы использовал эти запасы с пользой для своего королевства.

А потом пришло послание о том, что Маленький Джон Амбер и половина его людей скоро вернутся в Винтерфелл и привезут с собой сюрприз, каким бы он ни был.

Когда встреча закончилась, Рикон, за которым следовали Лохматый Пес, Бриенна и леди Барбри, направились к зубчатым стенам над решеткой южных ворот. Поля, где Джон уничтожил сопротивление Рамси Болтона, заполнялись все большим количеством палаток. На самых близких к замку висели флаги Дома Арренов и других Домов Долины, а теперь начала появляться Золотая Роза Дома Тиреллов.

«Полагаю, нам придется убедиться, что эти люди достаточно хорошо приспособились к холоду. А если нет, то это наша обязанность позаботиться об этом, верно?» Он посмотрел на Барбри, ища подтверждения, и она кивнула в знак согласия с легкой улыбкой.

«Твое терпение такое же тонкое, как у одичалого, но ты, по крайней мере, учишься. Если бы у нас был целый год впереди, я думаю, я мог бы превратить тебя в лорда, с которым нужно считаться. И было бы идеально формировать тебя зимой, когда выпадет настоящий снег».

Бриенна, глядя через край на двухфутовую толщину снежного покрова, окружающего замок, затем подняла бровь. «Настоящий снег?»

«О, да. Когда я была маленькой девочкой в ​​Риллс, там лежал снег, который достигал высот, превышающих рост моего деда, а он был, возможно, на голову ниже Горы. И с самым большим врагом в истории человечества, который приближается с самой ужасной зимой за тысячи лет, я представляю, что можно было бы сойти с этой каменной стены и прямо на учебную подошву снега, даже не понизив уровень».

Бриенна откинулась назад. «Возможно, нам следует запастись дровами, а также зерном».

Рикон покачал головой. «Я думаю, мы все умрем, прежде чем снег выпадет так высоко. Магазины заполнены, и в Уинтертауне тоже. У нас все в порядке».

«Хорошо - этого недостаточно, мой господин», - сказала Барбри, заставив его посмотреть на нее, а не на пейзаж. «Мы должны стать величайшей армией, которую Вестерос когда-либо маршировал по землям».

«Я знаю. Но это должен сделать Джон, а не я».

«Обязанности твоего брата - собрать все, что он сможет, с Юга. Твоя обязанность - убедиться, что те, кто на Севере, будут готовы к его прибытию».

«Тогда что мне делать? Все занимаются строевой подготовкой, выполняют свою работу, кузнецы куют много оружия из драконьего стекла, и все накормлены и согреты. Что мы упускаем?»

«Сердце», - сказала Бриенна. «Армия, которая идет за лидером без сердца, который стремится к победе, проиграет независимо от численности. Возвращение твоего брата вселило радость в людей, но можно сделать больше, чтобы развеять страх и беспокойство о том, что грядет».

Рикон нашел выход из этого разговора. «Кстати, о моем брате, он снова в богороще?»

«Я так думаю. Подрик за ним присматривает».

«Хорошо. Я пойду и посмотрю на него. Встретимся на тренировочной площадке примерно через тридцать минут». Рикон отошел, впечатленный тем, как хорошо у него получается ускользать от этих глупых тем. Он не мог продолжать это делать, он не был создан для того, чтобы быть глупым лордом. Как только Ночной Король умрет и у него появится шанс, он ускользнет из Винтерфелла с Лохматым Псом и снова будет жить в дороге. Ему это нравилось. Так было проще.

В Богороще Бран сидел в своем недавно прибранном кресле на колесах у сердечных деревьев. Подрик был рядом с ним, как обычно, бдительно, и только двое Детей присутствовали. Где был другой Ребенок, он не знал, и его это не волновало.

«Привет, Бран».

«Привет, Рикон».

«Где Саммер?»

«Он ушел на охоту. Я варгировал с ним до того, как ты появился. И я собираюсь попробовать что-то новое, если хочешь посмотреть».

Если это было варгинг или зеленое видение, Рикон был наполовину о том, что он чувствовал по этому поводу. Это было удивительно, но также и страшно.

Глаза Брана внезапно побелели, и он замер. Рикон подождал несколько секунд, но ничего не происходило. Он посмотрел на Лохматого Пса, но его лютоволк остался прежним, он посмотрел на Подрика, чтобы увидеть, не превратился ли Бран снова в человека.

Но не было похоже, что что-то происходит.

Внезапно целая стая воронов устремилась в богорощу, кружась вокруг чардрева и людей вокруг него. Подрик почти запаниковал и выхватил меч на полпути, но один из Детей схватил его за запястье и остановил.

Вороны каркнули, а затем взмыли в небо и полетели на север, скрывшись из виду.

Целая стая, вот это было впечатляюще. Рикон иногда мечтал стать Лохматым Псом, но не мог понять, как на самом деле добровольно превратиться в своего волка. Может быть, когда-нибудь. Но сейчас ему придется просто наблюдать за Браном во всей его красе.

Теперь, когда он об этом подумал, Рикон начал немного завидовать Брану, который получил все мистические силы. Бран мог видеть сквозь время и был теперь самым могущественным варгом в мире. Может быть, небольшая шутка смирит его брата.

Рикон внезапно выскочил из богорощи в кузницы и нашел ящик с сухим углем. Он засунул руки в ящик и через несколько секунд просеивания вытащил их, и они были полностью покрыты черным. Он помчался обратно к древу сердца, неудержимо смеясь, когда вернулся к Брану, который все еще находился в своем варжьем трансе.

«Посмотрим, как хорошо ему подойдет борода». Рикон провел пальцами вокруг рта Брана, размазывая угольную пыль по лицу брата и оставляя зачатки бороды. Он собирался заняться бакенбардами, но подумал, что уже одно это было достаточно забавно. Когда он подошел к месту, где должен был быть бассейн, он понял, что забыл, что эта кровавая штука замерзла. Поэтому вместо этого он потер руки о снег, превратив чистый белый цвет в серые пятна. Его руки были... довольно чистыми, достаточно, чтобы не вызывать вопросов.

Как только Бран вытер руки, он сделал глубокий вдох и вернулся в свое обычное состояние.

«О, Бран», - начал Рикон с легкой улыбкой, «с возвращением. Это было, конечно, невероятно. Куда ты делся с птицами после этого?»

«Я хотел посмотреть, как высоко они могут подняться. Вид с неба не похож ни на что вообразимое. Карты не передают всей полноты того, как на самом деле выглядит мир. Но мне нужна еда перед следующим приключением с ними. Скоро я должен буду отвести их за Стену и найти Короля Ночи. Мне нужно посмотреть, есть ли у него еще какие-нибудь сюрпризы для нас».

«Да, я уверен, это займет несколько часов».

«Подрик», - Бран повернул голову, и когда Подрик увидел фальшивую бороду на лице Брана, оруженосец фыркнул и наклонил голову, чтобы скрыть улыбку.

«Что это?» - спросил Бран.

«Ничего», - сказал Рикон, сам взявшись за ручки инвалидной коляски. «Абсолютно ничего. Пойдем, принесем тебе еды, брат», - сказал Рикон сквозь сдавленный смех.

Пока Дети оставались у Сердцедерева, Подрик последовал за Риконом, выталкивая Брана на всеобщее обозрение, и все, кто бросал на него быстрый взгляд, обнаруживали, что глазеют и хихикают, глядя на легендарного сына Дома Старков.

Рикон чувствовал, что Бран это замечает, и из-за растущего всеобщего смеха ему становилось все труднее сдерживать свой смех.

«Рикон», - ровным голосом спросил Бран, - «что происходит?»

Рикону не нужно было отвечать, так как в этот момент мимо проходили Мира и Оша и остановились, заметив новую особенность Брана.

«Хм», - сказала Мира, - «варгинг, зеленое зрение, а теперь еще и волшебная борода растет? Твои силы странные, Бран. Но выглядит хорошо».

«Борода?» Бран потер рукой рот и тут увидел уголь на своих пальцах. «О, ради бога, Рикон!»

Рикон расхохотался, наклонился, и некоторые из наблюдавших за ним людей засмеялись еще сильнее. Подрик не смог сдержать свой собственный смех, когда Бран потер лицо рукавом, но ему удалось лишь размазать черное пятно по лицу.

«Я этого не забуду, и можешь быть уверена, что я отплачу тебе за это», - прорычал он, когда хихикающая Мира попросила у слуги теплой воды и тряпку.

«Пожалуйста, сделай это», - сказал Рикон брату, «в последнее время ты был слишком скучным».

«Лорд Старк», - сказала леди Барбри, появившись на месте преступления, «что, по-вашему, вы делаете?» - спросила она снисходительным тоном.

«То, что ты сказал сделать. Поднять дух людей», - сказал Рикон, протягивая руки, и действительно, настроение людей стало лучше, чем когда он впервые вошел в богорощу.

«Хм, понятно», - она ушла, не сказав больше ни слова.

После того, как Барбри ушел, веселое настроение спало, но не угасло полностью. Рикон огляделся и понял, что пока эти люди вокруг поднимали себе настроение его маленькой шуткой, были тысячи других, которые ее пропустили.

Что из этого следует? Что он мог сделать, чтобы по-настоящему сплотить дух своего народа сразу?