#42# Два мира
И вот — дверь, за которой те, кто там находятся, увидят то, что заставит забыть, каково это — дышать и схватяться за ружьё в попытке обезопасить себя от неизвестного им создания. Рэй уже морально приготовилась. Ей некуда деваться, даже будь она неподготовленной. Никто не спросит, никого волновать не будет. Скажут, что сами знают, к чему идут и готовы встретиться с будущем.
Хасэгава хотела засмеяться от собственных мыслей, когда переступили порог маленького деревянного домика, находившегося на окраине деревушки в лесу, скрытого от лишних глаз и любопытствующих незнакомцев. Готовы встретиться с будущим? Звучит как анекдот какой-то, особенно когда даже не знаешь, в какую сторону идёт это будущее.
В худшую.
Стук. Первые три негромкие стука, сделанные Ханджи костяшками пальцев, заставили сердце сжаться в маленький комочек, что, в свою очередь, хотел слиться с кровью и стать незаметный. До её слуха доходили самые разные фразы и отрывки. Голос Саши промелькивал на фоне...
«Саша?..» — на миг очи оживились, и губы друг от друга отлипли, но слова не вылетели, а на золотой монете искры беспокойства заплясали. Рэй, сама того не осознав, прижалась сильнее к Леви, напряжённо наблюдавшего за дверью. Лишь на секунду его грозовые зеницы от деревяшки отвелись, чтобы взглянуть на напряжённую Птицу, к нему прижавшуюся как к спасательному кругу. Аккерман ничего не сказал, позволяя ей к нему притиснуться.
Дверь открылась, а Зое отступила назад аккуратно, шажками маленьких муравьев, которыми они и являются в этом тесном мире. Хасэгава сглотнула появившийся в горле тяжёлый ком и попыталась деться хоть взглядом куда-то, в чащу ржавого леса, махающего когтистыми лапами угрожающего. Вокруг людей, кроме них, не было, а деревня, что недалеко находилась, словно была мёртвой. Шелест листьев никак не успокаивал — наоборот, давил на плечи сильнее и сильнее, пытаясь заставить в землю рыть себе нору.
Мужчина, удивленно не сразу выглянувший за дверью, не смог вымолвить ни слова при виде майора и двух разведчиков позади неё, один из которых держал другого, чтобы тот не упал. Он смотрел, непонимающе моргая короткими, тёмными как смоль ресницами. По лохматым волосам прошёлся холодный ветер, потерявшийся между старыми деревьями.
— Господин Браус, — Ханджи сделала пару шагов навстречу. Даже через тонкое стекло толстых очков был виден в её чёрной радужке блеск, как у хитрой кошки. — Примите нас на время, пожалуйста, мы вам заплатим за потраченное время и за проблемы.
Осенний дождь, который как из ведра лился, бил беспощадно по крыше нового деревянного домика, словно пытался как-то разрушить эту маленькую тёплую защиту и навести хоровод. Секунды для Хасэгавы казались вечными, а минуты, казалось, и вовсе могли убить.
— Да... Проходите... — заторможенно, будто упав из пространства, охотник открыл наизнанку дверь, а сам, как послушный котёнок, отошёл в сторону, всё ещё удивлённо пялясь на незваных гостей.
Не было уже смысла скрывать свои огромные крылья и хвост, что по изумрудной, облизанной грозой траве волочился, впитывая в себя эту влагу. Не было даже смысла скрывать в пол золотые очи, опечаленные и затуманенные от серой жидкости, что течёт по венам, смешиваясь с кровью.
Рэй подала крыло вперёд, дав возможность мужчине заглянуть на это чудо и творение. Челюсть чуть ли не отвисла, а глаза на миг остекленели. Девушка, утопая в волнение, сглотнула.
— Это... — выдавить слово удавалось с трудом охотнику, впервые в жизни столкнувшемуся с таким.
— Не бойся, — закатил глаза Аккерман, пробегая беглым взглядом по маленькой уютной гостинице, озаряемой тёплым золотым светом от лампочек. Остановившись и, прихватив Хасэгаву получше, брюнет продолжил, не обращая внимания на прикованные к ним взгляды. — Не заразна и не укусит.
— Господин Браус, госпожа — дайте нам объясниться...
***
Снова объяснения... Снова уточнения... Снова вопросы и ответы... И всё это Рэй слышит. Слышит, но не моргает, словно стены, что перед ней, в любой момент станут прозрачными и откроют завесу. Голос Саши мог быть иллюзией разве?..
Мысли плавают, слова теряются в холодные волны, а разум утопает в белую пушистую пену. Картинки меняются одна за другой, словно кто-то дёргает за все ниточки, пытаясь вырвать ему ненужное — дом, семья, друзья, кадетское училище, церемония, разведка... Куда в этой жизни она не туда свернула? Нет. Хасэгава попыталась вздохнуть тихонько, чтобы не спровоцировать в груди и в позвоночнике жалкую боль, сопровождающую её всю дорогу. Это не она не туда свернула — это её заставили не туда свернуть.
Все звуки потерялись на фоне — разговоры утонули в холодные дождевые капли, ударяющиеся об окно, а шум снаружи превратился в пустое дуновение ветра. Всё это заглушало лишь сердцебиение, слышное аж в барабанные перепонки. Слова Агаты всё ещё, как шипы колючей розы, цеплялись за сердце, делая всё новые и новые порезы, кровоточащие с каждым разом сильнее...
Как сильно они были правдоподобными...
Как сильно давили на мозг и горло, не давая кислороду поступать к лёгким...
Разве способны ли Хоши и Сэдэо на такое? Лишь мысль о этих двоих заставляет пол из-под ног уйти, а телу стать воздушным пёрышком.
— Мы уйдём через несколько дней, или даже раньше, — слова Зое отозвались эхом в голове, в свою очередь заставляя очей метнуться в сторону. — Постараемся не причинить больше неудобств, как эти, и заплатим стоящую сумму за наше внезапное вторжение и беспокойство.
Ханджи права — это и вправду было слишком уж внезапно и непредсказуемо. Их появление... Рэй попыталась сглотнуть — в горле стало сухо.
— Но она... Не опасна ли?.. — сердце сжалось, дыхание на несколько секунд затаилось, словно воздух из комнаты вышел через холодные щели, а в голове резко стало пусто. Лишь ветер и дождь, лишь ощущения... Даже шевеление белой шторки ускользнуло из вида зоркого птичьего зеница.
— В таком состоянии быть опасной? Ей? — Леви... Могут люди щебетать как птичьи триады, могут их голоса литься как пруд и сплетаться в танце, Хасэгава всё равно голос войны различит за мгновение ока — лишь щелкни пальцами. — Еле-еле если муху обидит, не то чтобы человека.
И он был прав. Она усмехнулась. Был прав — еле-еле если в таком состоянии Хасэгава да сделает что-то. Ей сидеть в полутёмной комнате на табуретке и свисать крыло вниз тяжело, не то чтобы что-то делать ещё. Дальше слова снова спутались в морской узел, или и вовсе стали клубком золотой нити, обляпанной кровью. Зеницы сквозь толстые деревянные стены глядели. Глядели долго, будто пытались прожигать дыру в эту ненавистную клетку.
И вдруг, в эту симфонию проникает звук чужой, заставив перья распушиться как шерсть кошки, залитой серым цветом. Скрип... Такой долгий и противный... Аж скребло уши, из которых, казалось бы, уже кровь вытекла от него. Птица поморщилась, повернула голову в сторону виновника, из мыслей её вырвавшего, и застыла. Женщина, аккуратно вошедшая, только что ногой слегка толкнула дверь, что тихонько закрылась. В шершавых ладонях, измученных работой, она держала деревянный тазик, а на плечах — полотенце цвета рябины. Зрачки сузились, крыло слегка поднялось, а на лице застыло некое изумление.
— Как ты? — Рэй будто упала из реальности, потеряв дар речи. Не ожидала уж, что с ней заговорят, да так спокойно.
Сказать «в порядке»? Глупо. Тогда что сказать? Губы еле-еле друг от друга оторвались, чтобы хоть что-то мямлить ради приличия.
— Я?.. Я... В порядке... — Рэй закашлялась. В горле было сухо. Такое чувство, что воду она не пила годами. На грудь давило мерзкое, непонятное ей чувство. Хотелось зарыться пальцами в мокрые, запутанные волосы и рвать по волосинке.
— Вот... — тихий был голос вошедшей шатенки, не смеющая в глазах смотреть на сидящую на маленькой табуретке Птицу. Она аккуратно наклонилась, поставила перед её ногами тазик и выпрямила спину. Не в гордой осанке, а просто выпрямила спину, пытаясь разминать заодно и плечи. — Ты сможешь сама справиться?..
Карие очи глядели на неё долго, задумчиво... Будто пытались что-то разглядеть в девчушке, чьи перья тяжёлых крыльев были окрашены в бордовый, но она молчала. Молчала, меряя тяжёлым, глубоким взглядом создание, сидящее посреди комнаты на табуретке... Короткий «да», вылетевший из её уст болезненным стоном — и полотенце приземлилось ей на плечо мягко.
— Если что, зови, хорошо?
Хасэгава кивнула, а когда дверь за спиной закрылась, взгляд уткнулся в одинокое, зализанное дождём окно, открывающее вид на опустевший лес. Листья его делали другим. Придавали другую атмосферу, делали его живым, а сейчас, глядя на эти качающиеся ветки, на серое, плачущее небо без птиц, хотелось... Что хотелось?.. Рэй не понимала. Такое чувство, что ветер, который находился снаружи, проник и в её маленькое неспокойное сердце.
Она встала. Удивительно, что мир не пошёл кругом и не потерялся в темноте разума. Комната казалась такой крошечной, что, вытянув Рэй крыло, она могла кончиками массивных перьев касаться стен и приласкать их.
Боль в рёбрах дала о себе знать, вонзая в мышцы тысячи маленьких острых иголок. Скорчив лицо, будто только что она вонзила клыки во что-то кислое, неприятное на вкус и сжимающее стенки рта, Хасэгава пошатнулась немного, сгорбившись, словно это помогло бы справиться с жгучей болью.
«Чёрт, лучше бы сказала, чтобы помогли...» — выругавшись в мыслях, за сценой, где её никто не слышал, где то, что могло вырваться изо рта, терялось или оставалось только для неё, крылатая медленно села на колени перед тазиком. Вытянув шею, она возвысилась над чистой водной гладью, отражающей замученное от жизни существо.
Впервые за долгое время она увидела своё отражение, такое неестественное и одновременно подходящее для дикого леса. Яркие радужки, похожие на две золотые монетки, суженные, бездонные зрачки — их почти полностью поглотили, а звезда, что раньше в них сверкала, утонула во мраке.
Расцарапанное лицо.
Щёки были розовыми, но не от холода или жары. Царапины. Ясные царапины, яркие, залитые кровью. Из некоторых, и правда, сочилась кровь, высыхая на коже и оставляя рубиновую, тёмную дорожку, потерявшую свой блеск и остроту. Они так впитывались в кожу, что, даже не пощурившись, были видны корни. Корни, что могли стать длиннее и толще, будь царапины поглубже. Но они таковыми не являлись. Рэй подняла руку. Медленно, даже с опаской, что красный ручеёк может опять политься, коснулась их кончиками пальцев.
Болели, но терпимо. Глубоко вздохнув и закрыв глаза, Хасэгава спустилась ниже. Всё-таки она была права в своих догадках.
Царапины были везде — на не хрупкой, тонкой шее, щёках, руках и, вероятнее всего, на крыльях.
Падая, она чувствовала, как впивались жадно в ней когтистые лапы старых деревьев, не жалеющие тело. Чувствовала, как били ими по щекам, давая пощечины за каждое прикосновение и за каждую упавшую с них веточку. Чувствовала даже, как ветер злобно обжигал царапины и хмурился, обхватывая кольцом шею, беспощадно сжимая её, как тоненькую ниточку, готовую вот-вот порваться. Мир пронёсся перед глазами молнией, а удар о землю ударил по разуму как молот по лезвию, кинув на несколько секунд в туман безысходности и непонимания.
Глаза сами по себе резко открылись, и зрачок, что расширился, быстро сузился обратно. Она занервничала, от чего крыло вздрогнуло. Вспоминая, как близко была свернуть себе шею, сломать позвоночник, руки, ноги или крылья, остаться в доме, полном пыли одной, пока её не нашёл бы отряд Агаты, или мгновенно погрузиться в вечную тьму, ей становилось не по себе.
Ну ещё бы!
На шаг от публичного выступления.
На шаг от суда и расстрела.
На шаг от... От чего?
От правды и начала.
Рэй покачала головой, отгоняя этих чёрных воронов, хотящих когтями вцепиться и потянуть её за волосы. Волосы.
Длинные волосы водопадом лились вниз, подметая старый бесцветный ковер. Они запутались. Были похожи на неразборчивую паутину из комка поломанных веток, пахнувшие старым лесом и листьями. Рэй принялась нюхать свою же разорванную рубашку и плащ.
Запах леса.
В них пропитался тот самый запах леса, в котором таились ещё больше странных запахов. Дождь. В ушах раздались капли, барабанившие по крыше. Этих капель не было. Зелень, трава. Холодный воздух вошёл в её ноздри, наполняя лёгкие лесным ароматом. Девушка нахмурилась на миг. Где-то вдалеке шуршали листья... Где-то хлопотали тёмные птицы крыльями, встряхивая с корон деревьев листву, что кружилась как в танце до того, как падать. Запах сырой земли запечатлелся в её памяти. Нет, даже не так... Он будто там находился с самого начала. Эта смутная картина леса... Тёмного леса, пытающегося поглощать её, обвить когтями и поцарапать до крови... Крылатая подняла голову, взглядом пробегалась по комнате. На мгновение всё стало чужим, а воздух тяжёлым. Было такое чувство, что из деревянных стен сейчас выскочит что-то. Что-то непонятное, что-то страшное... Что разрушит крышу и спугнёт всех зверей и птиц. Комната казалась настолько маленькой клеткой, что становилось тяжело дышать. С каждым вздохом на груди сильнее давил камень, а с каждой секундой, как она держала глаза открытыми, мир становился туманным. Собственное тело стало чужим.
Она наклонилась над тазиком, всматриваясь в отражение тщательнее. Бледное лицо, слишком яркие и неестественные глаза для человека, крылья, что позади неё торчали, и клыки, не упускающие ни один шанс скалиться на свою же хозяйку.
Становилось неудобно находиться в собственном теле.
— Что ты делаешь?
От испуга Рэй резко повернулась к источнику звука, с диким ужасом, застывшим на лице, высматривая человека, только что закрывшего дверь. Крыло аж раскрылось, будто один взмах, и от земли она оторвётся, даже не смотря на раны и боль, что била по телу. Диким взглядом, напряжённым, Хасэгава наблюдала, как мужчина к ней приближался. Она напряглась. Настолько напряглась, что опустила голову и скрыла её в плечах. Руки, сжатые в кулаки, прилипли к груди. От ужаса, что кипел в сердце, и страха она не могла вымолвить хоть слово, а капитан так же приближался, всматриваясь в испуганную, сжатую в комочек Рэй, сидящую на коленях.
Одна острая бровь слетела вверх, а сам Леви чуть-чуть прищурился.
— Чего ты такая напуганная?
Реально, чего она такая напуганная? Хасэгава взглянула в окно. Вершины деревьев качались, вызывая тошнотворное головокружение. Всё исчезло, все запахи и звуки. Их будто и не было, но тёмная, смутная картина пролетающей над головой чёрной птицы силуэт так и вертелась постоянно беззвучно. Леви остановился. До боли состояние её было странным. Сама не своя, напуганная, сжатая в угол птичка. Возможно, ответив бы она ему на стуки и не простояв три или четыре минуты под дверью, как пёс, Аккерман бы и не застал её в таком виде. Рэй отвернулась, прикрываясь за волосами.
Она напряглась.
— Задумалась, — взгляд метался по комнате, пока каждая её частичка надеялась, что мужчина выйдет скоро из комнаты без лишних вопросов. Каждая частичка тряслась не то от страха, не то от холода. И правда. Леви пробуравил её взглядом несколько секунд, долгих секунд, и, молча развернувшись, ушёл, аккуратно закрыв за собой дверь. Лишь бросил фразу: «В случае чего — зови».
Рэй молча кивнула. Молча, ведь слова не хотели вылетать из горла, которого сжимало кольцо тяжёлого напряжения, что текло по всему телу, не давая мышцам даже расслабиться. Хасэгава расстегнула плащ, дав ему свободно упасть между крыльев на полу. Медленно руки приблизились к рваной и помятой рубашке, расстегивая белые пуговицы. Всё же, не было понятно — холодно ли в помещении или это просто её организм даёт сбой. Рубашка следом полетела на пол, к плащу, который девушка здоровым крылом подцепила и притянула к себе. Руки окунулись в немного горячую воду, что сразу же взялась ласкать израненные раны.
Плескаться в воде Рэй, конечно же, не намеревалась, но час она наслаждалась этим успокоением и моментом. Даже когда вода стала холоднее, она не вызвала никаких ярких эмоций. Вытираясь полотенцем, приятно шуршащим, когда касалось гладкой кожи, голос Хасэгавы разрушил тишину, и даже голоса, доносившиеся с кухни, затихли.
— Госпожа Браус... — конечно, сначала Рэй заострила уши, имя женщины, сказавшей «в случае чего звать», произносила неуверенно, тихо даже, но, при виде, что ей никто так и не ответил, девушка, напрягая голосовые связки, закричала как птица ранним утром: — Госпожа Браус!..
— Господи, чего вопишь? — Леви выглянул из кухни и кинул острый, недовольный взгляд на еле приоткрытую дверь, из щели которой лишь блестящая золотая радужка выглядывала и нога Хасэгавы, которую прикрывало полотенце до колен. Рэй нахмурила брови, оскалив клыки в знак взаимного недовольства.
«Вопишь-вопишь!.. — покривила капитану она в голове смешным тоном, глаза закатив. — Радуйся, что утром тебе так не вопила».
— Не воплю... — раздражённо выдала она наконец, отводя взгляд от мужчины, скрестившего руки на груди. Аккерман фыркнул, когда увидел, как она закатила драматически глаза. Притихнувший мигом голос Птицы даже забавлял чем-то. То ли своим несдержанным тоном, то ли этой слабой попыткой дать ему отпор. Леви уловил самую скрытую нотку раздражения, которую Рэй пыталась подавить в своём чуть-чуть агрессивном тоне.
— Ну-ну, — и правда, подумал он про себя — она похожа на зверьё какое-то, что вписывается в картину общего леса своей странностью и особенностью. Не знал Леви точно, кого же она в нём видит — капитана, друга, поддержку или того, кто сможет голову ей в случае чего отрубить или крылья, но для него она была между зверьём и человеком. Возможно, даже он не определился пока-что, но внешне она точно уже не человек.
— Где госпожа Браус?
— Сейчас придёт. Она с господином Браусом пошли за дровами в лес, чтобы продержать подольше огонь для нас.
Рэй опустила голову.
— Ясно... — Хасэгава огорчилась, сжав бледные губы. Чёлка упала над глазами, прикрывая пол лица, а некоторые пряди, спутанные, грязные, вовсе упали на оголённые плечи с сделанного ненадёжного хвоста. Скрылась она сильнее за дверью, а полотенце, завернутое под крыльями, крепко у груди держала в кулаке. Мужчина, не проявив внешне никакой эмоции, сверля взглядом её даже через дверь, наконец прервал молчание.
— А что ты хотела?
Рэй мямлила, подняла одну ногу чуть-чуть, лишь кончиками пальцев пола касаясь, но, всё же, неуверенно, выронила:
— Ну... — сделала паузу она, сильнее сжав у груди полотенце. — Чтобы воду поменяли и сменную одежду дали, как и расчёску...
— Ясно, — коротко бросил Леви, зашагав обратно в сторону кухни. — Когда госпожа Браус придёт, скажу, чтобы к тебе зашла.
Рэй молча кивнула, опустила глаза в пол и скрылась за дверью. Даже так, она чувствовала взгляд капитана на своей коже, что вызывал мурашки. Перья распушились. Девушка опустила голову на своё же плечо и прикрыла глаза, прижимаясь к двери. И правда, этот мужчина был опасным хищником...
Хасэгава легонько, нежным движением оттолкнулась от двери и вырвалась вперед, в центр комнаты. Она вытянула от бока руку — такую хрупкую и бледную, и остановилась на уровне своих золотых, хищных зениц. Зрачки опасно сузились. Воздушно, словно заманивая кого-то, русая начала пальцами чертить в воздухе что-то. Вытянула массивное крыло, и...
Чуть ли не согнулась пополам от накатившейся на рёбра боли.
«В себя поверила?» — и правда перегнула палку.
Два стука прервали её проклятья и ругательства, что сыпались в сторону боли. Хрипя, Рэй сдавленно кашлянула в ответ короткий, брошенный как на ветер «войдите». С красивой сложенной одеждой, на которой выделялась деревянная расческа, госпожа Браус закрыла снова дверь ногой. Рэй повернулась к ней.
— Вот... — стопка одежды была протянута крылатой, что неловко потупила на неё глаза. До неё лишь сейчас дошло...
«Твою мать... Крылья и хвост» — и если хвост более-менее можно было спрятать под юбкой, то крылья...
— Спасибо Вам, госпожа Браус, но...
— Лиза, — прервала её женщина, легонько улыбнувшись.
— А? — Рэй хлопала длинными ресницами непонимающе.
— Лиза, — терпеливо повторила хозяйка, улыбнувшись шире. — Зови меня Лизой, дитя.
«Д-дитя?..» — Хасэгава опешила. Уж всё как всё, но дитём её впервые за долгие годы называют.
— Твоё имя Рэй, правильно?
— Да... — Рэй, будто неуверенная в своём же имени, сжала губы в трубочку. — Рэй Хасэгава.
Наконец выдала она, нервно отводя взгляд в сторону.
— Хасэгава... — госпожа Браус, которая сказала девушке, чтобы та её звала по имени, вдруг задумалась. Крылатая, со вздохом, завернула потуже полотенце, засунула уголок в нём и аккуратно взяла одежду. Стопка упала на кровать, а над ней задумчиво нависла Птица.
— Твои родители Хоши и Сэдэо вроде...
«М-м-м... Какие знаменитости то... Куда не шагни — везде их знают» — вздохнув поглубже, Рэй, до этого думающая о пернатых частях, гукнула тихонько.
— Откуда Вы их знаете? — поинтересовалась разведчица, расправив рубашку.
«Тяжёлый случай...» — и правда тяжёлый, а то, кажется, госпожа Браус не брала в счёт, что гость их крылатый, а крылья немаленькие.
«Неудивительно то, — фыркнул голос. — Все люди как люди...»
Дальше он не продолжил, затихнув.
— Однажды на лошадях заскакали в эти края, чтобы доложить, что происходит, — будто вспомнила что-то незначительное, Лиза хмыкнула, махнув морщинистой, измученной работой рукой. — Тогда и познакомились... Славные солдаты — принесли продукты с города и помогли жителям, а вечером заскакали обратно в разведку.
— Странно, — Рэй положила белоснежную рубашку обратно и взяла юбку. — Это ведь не их работа.
«Материал такой мягкий...» — приятная на ощупь молочного цвета ткань щекотала кончики пальцев, давая насладиться этим сладостным для чувственных ушей мелодичным шуршанием.
— Они так же сказали, — пожала плечами женщина, взяв тазик в свои крепкие руки. — Только потом добавили, что выбора особого и не было.
— Почему же? — Рэй пронзила взглядом хозяйку, которая направлялась к двери неспеша, чтобы воду не пролить на деревянном полу.
— Не помню. Говорили, что там проблема какая-то у полиции... В целом, неудивительно. Тем лишь бы на разведку скинуть всё.
— И правда... — Лиза вышла, и лишь тогда выпалила крылатая: — Принесите, пожалуйста, какое-то постельное бельё, что Вам не нужно... И ножницы.
Ответа не последовало, лишь шаги, но Рэй знала, что её услышали.
— Наглеешь ты, Хасэгава, — именно из-за этого комментария, что с кухни донёсся, она и поняла, что её услышали. Девушка фыркнула.
— Кто бы говорил, капитан... Кто бы говорил...
***
— Ты сейчас серьёзно? — Рэй, что освежилась и более-менее оживилась, несмотря на пронзающую и ноющую боль, сейчас пыталась придумать что-то, что могло бы подойти под цвета дерева юбки и угольного пояса из постельного белья, которого Лиза принесла по просьбе девушки. Леви же скептически хмурил брови, пока Зое вертелась рядом с крылатой и рассматривала её.
— Мне голой ходить? — Хасэгава пронзила острым взглядом туман из очей капитана, от её вопроса ставший ещё плотней и темней будто. Одна бровь слетела вверх, а на блестящих губах появилась насмешливая ухмылка при виде столь хмурого лица воина. Ханджи прыснула в кулак.
— Тебе бы прилечь, дурень, — цыкнул брюнет недовольно, отлипнув от дверного проёма. — С неба упала и сейчас геройничаешь?
Рэй болезненно выдохнула. Пока не придумав ничего лучше, пришлось сделать длинный разрез на спине, а под руку попался светлый, тёплый свитер цвета льна, в котором ей хотелось зарыться и утонуть. Согревающий... С ним даже зима не страшна, не то чтобы какой-то там ветер.
— То есть ты крылья не можешь спрятать из-за перелома? — разведчица резко кивнула и тихонько ахнула, вздрогнув всем телом, когда Зое неаккуратно подняла раненное массивное крыло, чьи серебристые перья торчали в разные стороны хаотично. Ханджи нервным взглядом прошлась по предплечью, зарываясь одновременно тонкими пальцами в перья. Женщина медленно добиралась до маленького распушенного крылышка. — Проблематично.
Нырнув под крылом, Зое щупала кости.
— Х-Ханджи... Ай! — Рэй, будто кошка, которую испугали и заставили шерсть на затылке агрессивно подниматься, ловко выскользнула с рук немного озадаченной учёной и прыгнула в сторону, вырвав крыло из её крепких пальцев.
— А... — Зое сделала шаг назад интуитивно. Чистые, чёрные зрачки Хасэгавы сузились настолько, что утонули за секунду в глубоком омуте раскалённой монетки, а клыки, мелькнувшие в тусклом свете леса, хищным блеском осветили пространство. Майор поставила перед собой руки, как перед зверем, что стрельнул золотым огнём в её сторону. Она показывала чистые, голые ладони.
Рэй опешила. Лишь тогда она поняла, что встала в стойку, как перед атакой — руками вперёд, показывая невидимые когти, одной ногой назад, чтобы оттолкнуться от пола и прыгнуть вперёд свирепо, а другой согнутой в колене, чтобы потом выпрямить, как струнку, и полететь. Обнаженные клыки были готовы вцепиться в шею, а хвост, словно мощный веер, раскрылся полностью.
— Оу... — Зое, не ожидавшая такой резкости, медленно выпрямилась во весь рост. — Предполагаю, это было инстинктивно, да?
Хасэгава, напуганная собственным поведением, выпрямилась тихонько и сделала маленький шажок назад, дрогнув. Боль окатила всё тело, заставив согнуться и заскулить отчаянно. Крыло и к телу прижаться не успело, как Леви, словно одичавшая буря, схватил вздрогнувшую девушку, спокойно поднял, будто вовсе перед ним не человек, а какое-то маленькое, лёгкое упавшее пёрышко и, зарываясь тонкими пальцами в всё ещё влажные волосы, спадающие вниз водопадом, умеренным, но явно напряжённым шагом подошёл к кровати.
— Дурень, а не птица, — Леви кинул резкий взор на ошарашенную крылатую, скрывающую голову в свои хрупкие плечи, будто это поможет ей спрятаться от капитана, что навис над ней угрожающе и мерил строгим, до боли колющим и до мурашек жгучим взглядом. Медленно Аккерман опустил её на кровать, убрав из-под головы руку, когда та коснулась подушки.
Этот же взгляд, от которого хотелось прятаться в какой-то норе либо хотя бы за деревом, чтобы не так сильно колол, перевёлся на ошарашенную Ханджи, по которой и не поймёшь, что у неё в голове творится. Блестящие глаза выдавали некую изумлённость, а на радужке так и было написано громкое, радостное: «Да вот же оно!». Она пребывала в трансе, слова Аккермана не сразу до её ушей дошли, сначала будто огибая всю комнату:
— Чего пялишь? Иди сюда и посмотри на крыло. Решай давай, что к чему. У нас нет столько времени, чтобы посчитать доски с потолка или пялиться на стены.
Собравшись с разбросанными по полу мыслями, Ханджи подошла и постаралась сесть рядом с крылатой так, чтобы не доставлять ни себе, ни ей неудобства. Зарываясь пальцами в перья и щупая каждый участок кожи, Зое резко остановилась, почувствовав, как Рэй извилась, словно пойманная змея в ловушку. Перебирая тонкими пальцами перья, учёная медленно пыталась отодвинуть каждую и рассмотреть пострадавшее место.
— Удивительно, но, в отличие от крыльев гарпий, у Рэй крылья имеют оперение более частое и крепкое. На эмоциях тогда даже не заметила этого... — Ханджи рылась в перья, отодвигала каждое, пытаясь получше разглядеть посиневшие место, пока Леви держал это же крыло, чтобы Хасэгава случайно ею не дёрнула, как произошло недавно. — Место нашла, придётся выщипывать перья чтобы обработать перелом йодом и потом дать ране зажить.
Рэй хлопнула ресницами в недоумении.
— Выщипывать?..
— Выщипывай. — Рэй ещё сильнее опешила.
— Тогда расправь крыло и держи крепко, — Леви одним движением выпрямил пернатое чудо, не обратив внимание на вздох Хасэгавы, испуганно наблюдавшей за их движениями. Другая тяжёлая рука капитана легла на мягкое предплечье, зарываясь в серебристые пушинки. Схватив одно маленькое пёрышко, Зое нервно поджала тонкие губы. — Будет сложновато...
«Будет сложновато», а дальше пробило острым током, что проник даже в кончики самих пальцев ног. Тело вздрогнуло, а мозг и не понял сразу, что произошло, пока глаза не уловили пару белых, пушистых, как облачко, перьев, сжатых между тонкими пальцами Ханджи.
«Куда?!» — завопил в голове испуганно голос, мотаясь в черепной коробке как в клетке.
— Прости, Рэй, — виновато Ханджи бросила маленькие пёрышки на пол. Те лишь медленно, как в изящном, лишь им понятном танце, покружились и мягко приземлились на ковре, застывая. — Будет больно, но придётся потерпеть, если хочешь, чтобы кость встала на своё место.
Хасэгава лишь пробормотала что-то в ответ непонятное и закрыла лицо руками.
— Просто вздыхай поглубже и будь готова к боли.
Перья медленно начали сыпаться на полу, а Ханджи каждый раз после того, как вырывала снежный клочок этих маленьких, но крепких мохон давала передышку, массируя уже оголённую, алую кожу.
Взгляда капитана Хасэгава не видела, но чувствовала. Чувствовала, как тот сжимал крыло, не то сильно, не то слабо, не давая вырваться. Когда глаза на секунду открылись, Рэй увидела, что Леви не смотрел на крыло. Не смотрел на Ханджи, не смотрел на неё, не смотрел на стены или на картинки с них — а смотрел на что-то из своих мыслей. Он думал о своём, но бдительность не терял. Перья сыпались на пол как снежки в декабре, а боль уже становилась терпимее.
— Хух! — облегченно вздохнув, Зое потёрла лоб тыльной стороной ладонью, и Аккерман отпустил крыло. — Только не двигайся!
Ханджи, вертясь и кружась, достала бинт. С лёгкой улыбкой и блеском в карих глазах, учёная добавила:
— Аккуратно поднимайся, — куда же было деться? С тяжёлыми вздохами, медленно Хасэгаве пришлось выпрямить спину. — Так... Осталось дело за малым.
И правда — Зое положила марлевый бинтОни являются наиболее распространённым перевязочным средством. на стоящую рядом с кроватью тумбочку и взяла йод. Когда учёная раскрутила тёмную крышку и поставила её рядом с бинтом, а взамен взяла маленький кусочек ваты, резкий запах, ударивший в нос, заставил сморщиться. Он защекотал нос, от чего, прикрыв рефлексивно рот и нос локтём, Хасэгава сдержано чихнула. Боль ещё ныла, и даже маленький чих заставлял её суетиться сильнее, чем воробей зимой под крышей какого-то дома из Шиганшины, и бить по рёбрам молотком легонько.
От вида синей раны по спине пробежал холодок, да такой, что аж перья распушились от напряжения, упавшего на плечи крылатой. На белую, чистую вате пролилась ржавая жидкость, а вслед за ней рука учёной протянулась к крылу, готова размазать по набухшему перелому йод.
Рэй лишь слегка дёрнулась, помычала сквозь плотно сжатые зубы, нахмурив тонкие брови и, набрав воздух через нос, сжала в руки мягкое одеяло. Холодок пробежал по шее вниз, заставив серые перья подняться вверх, словно острые копья, готовы ужалить.
Ханджи была предельно осторожна. Её ловкие руки справлялись с чувствительным крылом, будто ей не было впервой этим заниматься.
— Работала раньше с птицами? — Зое легонько кивнула.
— Однажды Леви принёс воробья со сломанным крылом, — в очах Аккермана блеснуло любопытство, а Ханджи, не отвлекаясь от крыла и меняя вату, продолжила: — Кошка его цапнула хорошенько, но всё было исправимо ещё.
Закрыв баночку йода крышкой, рукой протянулась за бинтом, ожидающим свою очередь терпеливо. Ветер за окном не успокаивался, а дождь бил по стеклу в надежде оставить хотя бы маленькую трещину. Чувство, что сделай он это — лес тут же протянул бы свои жгучие руки к ней и унёс бы куда-то в мрак, в неизвестность.
Капли соревновались.
Хасэгава помнила, как спорили на одну каплю вместе с Сэй, а Хикэри на другой, пока Сэнго за их спинами бубнила, что они умственно отсталые, раз из-за двух капель так орут. Глаза поднялись к капитану, куда-то вдаль глядевшему задумчиво. Возможно, он тоже что-то вспомнил на миг, ведь туман в его зениц опечалился резко. До боли была режущей его радужка... И до мурашек холодным синее море, заглянувшее на секунду в самые тёмные уголки зрачка девушки, торопливо взглядом в сторону стрельнувшее, пока та прятала очи за длинными волосами, водопадом на её плечи стекающие.
— Конечно, крылья воробья в десять раз меньше и меньше бинта уходит, — тараторила Зое, не отрываясь. — Но всё же.
И правда — весь бинт ушёл на крыло, которую Ханджи плотно перевязала, и, наконец, сделав последний «штрих», она облегченно вздохнула. Рэй двигать крылом не могла — не могла взмахнуть, не могла поднять, не могла распахнуть и даже просто шевелить. Она чувствовала себя привязанной к земле полностью, без возможности набрать в лёгкие новый глоток воздуха, взбудораживающий тело и душу. Золотые зеницы опечалились.
— Сейчас главное — найти новое укрытие на время, пока всё не стихнет, — Рэй ничего не добавила. Молчаливый взгляд упал на поднявшегося с края кровати Леви и на открывшую дверь Зое. — Отдыхай, постарайся не особо активничать и лежать. Будь аккуратна, когда встаёшь и так же когда ложишься, чтобы не причинить боль ни крылу, ни рёбрам. К сожалению, — с огорчённым вздохом добавила учёная, — восстановление займёт намного больше времени. Обычно трещины заживают в течение шести-восьми недель, в некоторых случаях может понадобиться больше. — Пожала плечами она, тут же натягивая свою оптимистичную улыбку. — Но главное — не унывай, ведь могло быть и намного хуже.
Ханджи улыбнулась — искренне. Её маленькая шутка, которая только крылатой могла шуткой показаться, была даже забавной. Уголки губ Рэя подпрыгнули вверх, а клыкастая улыбка озарила молодое лицо.
— Спасибо... — Хасэгава понимала, что могло быть хуже, но понятие что она могла этого избежать увернись вовремя от пули, навалило печаль.
«Не печалься, — говорило ей внутри что-то спокойно. — Всё хорошо, ты в тепле, сейчас никто побеспокоить не может...»
— Ну что ж... Мы пошли.
— Ты пошла, — акцентируя внимание на слово «ты», Леви без особых эмоций скрестил руки на груди и слегка нахмурил брови.
«Никто побеспокоить не может, кроме него...» — Рэй сглотнула появившийся комок в горле.
— Только не стрессуй стрессового, — хмыкнула Ханджи, открыв дверь пошире. — Ей и без тебя досталось.
Леви закатил глаза, а Зое, пожав плечами, бесцеремонно вышла из комнаты, закрыв за собой деревяшку прямо перед Хасэгавой, чья надежда на спокойствие пропала сразу вместе с закрытой учёной дверью и понятием, что она осталась наедине с капитаном, скрестившим руки на груди и сверлящим в ней дыру своим недовольным взглядом.
«С богом», — мысленно перекрестилась Рэй, еле набирая воздух в лёгкие, боясь, что это спровоцирует быстрее капитана на диалог.
— Начинай, — девушка нахмурила брови, а зрачки расширились в непонимании. — Как прошла встреча в амбаре?
Скоро новый год, 2025, поэтому хочу коротко поздравить главой и рисуночками ( ◜‿◝ )♡
~Продолжение следует~
Заранее с Новым Годом, птички мои (｡･ω･｡)ﾉ♡ Я благодарна что вы рядом со мной и поддерживаете! ♡ Надеюсь, Новый Год принесёт каждому позитив и успехов~ ꒰⑅ᵕ༚ᵕ꒱˖♡