#41# Треснувшая стена
«Темнота. Мрак. Темень. Какие ещё синонимы существуют к этому слову? Неважно. Они всё равно утонут в этом чёрном болоте сновидений и воспоминаний, размыто перед глазами бегающими, как на плёнке. Хочется к ним прикоснуться, одёрнуть шторку, прячущую их, но боязнь, что за этим видом скрывается нечто по-настоящему ужасное, заставляет одёргивать руку обратно.
И вроде смоляная картина принимает смысл... И вроде темень смывается понемногу... Вроде сквозь прищуренные очи видно что-то разуму неразборчиво, но, как только пальцы готовы прикоснуться к этой картине, снова сделана из разбитого стекла, в трещины которого всё ещё можно разглядеть засохшую давным-давно кровь, что-то назад во тьме беспощадно отталкивает, глаза связывая вновь.
Ах! Кричать, метаться в разные уголки этой пыточной комнаты, взять ход и разбить чёртовую беззвёздную стену хочется — но разум опять туман захватил, а тело снова стало неподвластным. Нет, оковы на этот раз не смогут опять тело приковывать к холодному полу! Хватит этой забывчивости по чьём-то желании! И взяла она ход, да под ногами чернота треснула! Стена разбилась на маленькие осколки, вот-вот готовы снова вместе складываться, как казалось ей тогда, но... Этого не произошло.
Воспоминание открыто.
Хорошо или плохо? Радоваться или испугаться? Протянуть руку или убежать во тьме обратно? Не решила она — значит, решат за неё.
Паника, испуг, крики — всё в единую картину смешивалось перед глазами и, будто время для неё замедлилось, каждую пылающую частицу огня подробно показывал этот кошмар, полный агонии. Мир рухнул, как потолок комнаты, в которой недавно она находилась. Боль отразилась в руке словно вошедшее в вену лезвие ножа, а тонкие пальцы, схватившие детскую ручонку, лишь сильнее сжали нежную кожу. Тащили, как тряпичную куклу из полон мрака коридора.
И протянула она руку к пылающему огню, в котором метались люди, как мухи. И протянула она руку к нему, готовая задушить искры в своей маленькой ладони, но пальцы лишь напоследок сомкнулись, до того, как маленькое тельце вместе с другими напуганными до полусмерти людьми скрылось во мрачном коридоре.
Цвета травы зеницы поднялись к тем, кто спас её от языков пламени, играя за спиной со своими новыми игрушками, и остекленели на миг.
Падающие волнистым водопадом вниз смоляные, блестящие волосы покрыли плечи их обладательницы, чей белоснежный халат сейчас был окрашен серой пылью. Её тусклые, болотные очи были наполнены ужасом, пока на бледной коже отражалось то самое недопонимание, вперемешку с насторожённостью, которые Рэй видела и раньше. Острые черты лица озарялись тёплым светом газовой лампочки, железная ручка которой под её вспотевшей ладонью уже скользила. Тени коридора выделяли острые скулы и мешки под глазами от недосыпа, что не было редким явлением тогда. Она колебалась, металась и цеплялась за разные мысли, не зная, что ей дальше делать.
— Эй, — тяжёлая рука упала у той на плече, спугнув не на шутку. Резко вздрогнувшее тело, что инстинктивно повернулось к тому, смевшему довести брюнетку чуть ли не до сердечного приступа, было готово оторвать ноги от пола и врезаться, но не сделало этого. Не сделало, потому что не смогло. Мышцы словно окаменели. — Полюбовалась уже прекрасным горячим видом?
— Как ты, чёрт возьми, умудряешься шутить в таком шатком положении? — шипевший сзади парень вышел из мрака, поглотившего коридор. Белый халат был покрыт пылью, а сам он раздраженно протирал тыльной стороной ладони щёку, уже покрасневшую, как лепесток мака.
Его рыжие волосы хаотично торчали в разные стороны, а глаза, что блестели гневом, такое чувство, что были уже готовы кого-то разрезать без колебаний. Ему ответили лёгкой улыбкой. Ощущение, что собеседник лишь издевался, а ему на этой ситуации было до фени. Пшеничные длинные волосы упали за плечами, когда, взмахнув ими, он попытался скинуть золотистый волосок со лба.
— Эй, ну, не всё так плачевно...
— Не всё так плачевно?.. — глас Хоши принял оттенки отчаяния, срываться не смея. Её остекленевшие бледные глаза в огне глядели, будто тот не позволял ей отрывать взор от играющих языков пламени, потолок облизывающих. — Тут чёртова половина всего нашего крыла сгорела к чертям собачьим, Сэдэо! Тут весь наш чёртовый корпус сгорел! Вещи, документы!.. Да твою мать!
Рэй вздрогнула, её пальцы вцепились в пальцы брюнетки, сильнее сжавшие и так уже красную руку, и попытались как-то их скинуть, либо же хватку ослабить. На эти лихорадочные попытки даже краем глаза не взглянули. Хасэгава безнадёжно промычала сквозь плотно сжатые из-за боли зубы.
— Эй-эй-эй, — прервал тот, ударившийся по лбу женщину, вздохнувшую без особой надежды. — Всё хорошо... Тише, нам выдадут новые документы по копиям, что хранятся в архиве нижнего уровня... Ну, о вещах тоже позаботятся, нам же запрещено выходить на поверхность...
Хоши ослабила схватку, а облегчённый вздох Хасэгавы тут же сопровождался кашлем, раздавшимся рядом с ними — высокими фигурами, что друг друга по росту не превышали.
— Да, звучит капец как позитивно, если честно...
— Эй, даже если огонь пока не намеревается выходить за рамки комнаты Алисы и северного коридора, но не пора ли сделать ноги? Там наш люк-то открытым ещё держат, но, если кто-то захочет, может «случайно» и ногой пнуть, чтобы закрыть его.
Снова вздохи, пропитанные мерзким запахом дыма. Снова молчание и трескание огня, что тянулся всё выше к потолку, уже окрашенному в чёрный цвет. Рэй наблюдала, не находя силы противостоять своему же любопытству. Сейчас было тихо, будто раннего разговора и не было вовсе. Ни голосов, ни криков — они исчезли в эти острые и горячие языки пламени, обнимающие всё, что на своём пути попадалось. Четверо свернули и во мраке утонули, оставляя за собой лишь пыль и искры, пытающиеся до них дотянуться...
***
И Рэй схватила полной грудью холодный лесной воздух, пропитанный сыростью. Может быть, она бы подпрыгнула, но боль, что резко отразилась в позвоночнике и крыле, позволила ей остановиться лишь на тяжёлом вздохе.
— О, проснулась... — раздался грохот ног, вероятно, кто-то спрыгнул в повозку и приземлился рядом. Это была Зое, на корточки вставшая. Её глаза пытались увидеть движение, что не заставило себя долго ждать. Под Птицей затряслись доски. Локти упёрлись в помятый под телом плащ, но дрожь не хотела отпускать так просто тело. По лбу катились маленькие водяные перлы, с небес упавшие недавно на неё. — Не напрягайся, скоро будем на месте, и я осмотрю тебя получше.
Рэй перевела дыхание, сдавшись окончательно. Рухнула мягко обратно на плащ и прижала колени к груди, руки скрыв за своих же длинных волос, торчащих в разные стороны хаотично. Спрятавшие в тени капюшона свои золотые очи, Хасэгава уткнулась подбородком в колени, прикрыв длинными ресницами яркую радужку.
Ханджи озадаченно вздохнула, протянула руку, пальцами еле-еле касаясь ткани и легонько оттолкнула её, будто ветер мягко сдул в сторону изумрудный капюшон. Лишь глаза, с любопытством застрявшие на кончиках пальцев учёной, которая аккуратно вынула из русых волос девушки веточку, дав хоть какой-то признак жизни. Потом всё равно они вернулись на изначальную слепую точку перед собой. Сломанная веточка тут же оказалась за бортом повозки, иногда подпрыгивая из-за неровной дороги.
Леви кинул за плечом взгляд, в котором играли оттенки заинтересованности и любопытства. Скрытые во мраке глаза оставались тусклыми, без плясавших искр или молний.
— Призрак проснулся? — Рэй фыркнула так, чтобы только скакавший плечом к плечу с ними ветер посмеялся. Его голос даже в такой ситуации ни чуточки не изменился — такой же ровный и холодный, как и этот дождливый день, богатый происшествиями.
Нет, она врёт.
Девушка слегка подняла голову, попыталась краем зеницы увидеть, как он потом отвернётся или же улавливать тот самый взгляд, в котором ничего не сможешь прочитать и заметить. Тот самый взгляд, в котором снова тонули эмоции и переживания, которые он привык запихивать в самый дальний угол души и сердца. Взгляд, за которым скрывалась пустота. Она не знает, но, вероятно, эта темнота коротка и мимолётна. За ней точно вся стена забита воспоминаниями. Только что Рэй, что другие понимают, что эту стену ни пробить, ни перепрыгнуть.
Но ведь Хасэгава что-то в его тоне уловила. Что-то изменилось. Но это изменение такое крошечное, что её, вероятно, даже Ханджи не заметила. Прищурилась она, дыхание аж затаила, словно ожидала бурю, но резко перевела взгляд на деревья, стремительно убегающие от них в противоположную сторону. Покрытые плащом влажные крылья слегка вздрогнули, прижались к измотанному телу сильнее, а голова опустилась с тяжёлым вздохом, прерванным тихим стоном боли. Хвост согнулся, прижавшись к пяткам. Она быстро скрыла обратно своё бледное лицо за капюшоном, не дававшим даже ярким глазам, так похожим на две золотые монетки, просвечиваться.
Ханджи с корточек встала и, оглядываясь с опаской, направилась обратно к сиденью, откуда и спрыгнула.
— Она проснулась, — пробубнила майор тихо, надеясь, что Рэй её не услышит. — Но состояние такое, что не даром небо плачет.
С вздохом Зое протянула руку, безмолвно говоря, чтобы мужчина ей поводья отдал, но на ладони лишь падали хладные капли, что по коже размазывались, мокрую дорожку оставляя. От услышанного Аккерман на пару секунд забыл, что должен передавать поводья учёной, с протянутой рукой сидящей терпеливо.
— Небо плачет? — он упёрся в Ханджи непонимающим взглядом, наконец отдав той поводья, ради которых она столь терпеливо ждала. Зое махнула свободной рукой, в которой тут же кожаные ремни тоже легли.
— Ну, раньше я с несколькими друзьями так говорила, когда что-то плохое случалось у кого-то из нас, и после этого дождь начинался. Или же прямо во время дождя... — задумавшись о чём-то только ей известном, угольки румяных губ вздрогнули, превращаясь в улыбку. Ханджи улыбнулась собственными мыслями, а Леви так и остался — смотреть и не задавать лишних вопросов. Всё-таки, улыбка быстро стала печальной.
Его грозовые глаза опять направились к дороге, под колесами бегающей. Локти опять уткнулись в колени, плащом, с которого стекали эти блестящие перлы, покрыты. На очах упали вороные волосы, не мешающие капитану, понимающему, что пора укоротить их, хоть немного.
И что же было это — взгляд золотых очей, так пытающихся в его поставленное на замок сердце выглядывать? Даже сейчас он видел ту искорку, плясавшую на золоте. Будто кузнец ударил по монетке, а та, испугавшись, яркие искры по сторонам отбросила. Полна уж любопытства была она, да быстро потухла, словно холодной водой окатили.
В сердце что-то заныло. Заныло сильно, скреблось наружу, оставляя явные следы от когтей, которых даже невооружённым глазом видно, если как-то ту стену, созданную им, перепрыгивать. Возможно, ещё чуть-чуть, и точно душонка в маленький комочек сжалась бы.
Леви сделал вид, что невидимую каплю с ресниц скинул. Пальцем махнул и брови недовольно нахмурил.
Он пустил в своей голове ветра.
«Пусть гуляет, — подумал он беспечно. — Может, ненужные мысли унесёт.»
Возможно, ненужных мыслей он унёс и успел уже их потерять среди деревьев, но чувствовались следы, на сердце отставшиеся.
Всё равно сердце ещё ныло, но не так сильно, как в предыдущий раз. На этот раз то, что скребло когтями в темноте, потаилось, обижаясь на него, как маленький ребёнок, своё не получивший. Разум снова стал холодным, но ноющее маленькое сердце пыталось опять сделать трещину в эту непробиваемую никем стену, за которой все скрытые от человеческого глаза чувства обнимая друг друга спрятались во мраке.
Может быть, ей бы удалось, подольше скреби оно, да посильнее, но дверь была стальной. Из-за одного лишь взгляда так потеряться? Он? Чушь, да только! Аккерман хотел плюнуть, но лишь сжал челюсть, мысленно проклиная каждый листик.
***
Хито потерялся. Испуг делал, чтобы тело само бегало, а сердце, бешено в груди колотившееся, лишь помогало. Ладонь упала на железную ручку двери, что тут же распахнулась наизнанку, пропуская пропитанный влагой воздух внутрь. Он влетел в помещение, как молния, между деревьев гуляющая. За ним ветер всей силой дверь захлопнул, испугав сильнее самого паренька, растерянными глазами по сторонам глядевшего. Сильный грохот многих пробудил взглянуть на сорванца, на первый взгляд казавшегося, что проблем ищет, но они не успели его уловить. Он скрылся, став один с тенями.
Птицы, что за ним хвостом летали, непонимающе вцепились когтями в крышу, большие крылья распахнув. Их рожки вздрогнули, а глаза застряли на закрытой двери ненадолго, будто пытались сквозь дерево выследить шатена, исчезнувшего так быстро с их поля зрения. От хищников воробьи испуганным хором уплетали чириканьем, скрываясь кто куда мог.
Люди от них шарахнулись в сторону. Кто-то уронил сигарету в лужу, а кто-то чуть ли сам не споткнулся и не упал в ней.
Гарпий покрутили головой пару раз и, резко распахнув снова крылья, оттолкнулись лапами о крыше. Ветер скользил по перьям, облизывал их, помогая бестиям возвышаться и исчезнуть в чёрные тучи, как тени, сливавшиеся со мраком. Возможно, эти птицы улетели, потому что заметили странности, или же, возможно, они улетели, потому что что-то в маленькой пернатой головушке подсказывало, что их присутствие сделает только хуже.
Хито забился в угол, скрылся между книг, будто они были стеной, плотнее тех, что разделяли
«Даже если и преследуют кого-то, то точно уж не меня...» — дверь распахнулась, и в ней неторопливым шагом вошли солдаты с ружьями за плечами, выглядевшие грозно.
«Господе Иисусе, — Миура заскочил за полку, забитую давно пропылившими книгами, и, прижавшись к ней плотно спиной, затих, будто мышь, уловившая движения кошки. — Как черти из табакерки выскочили. — Успел он воображаемо перекреститься и коньки откинуть. Чёрные ресницы прикрыли очи, веки сомкнулись, а маленькие губы схватили небольшой глоток воздуха, казавшийся тёплым после приключений на улице. — Так, спокойно... Выдох... Вздох... И сдох.»
Добавила под конец одна мысль с иронией. Успокоившись, как после бури, кофейные глаза начали с опаской выглядывать за полку и наполняться нескрываемым любопытством, глубоко в оттенки карего цвета начавшим тихонько плясать.
— Мальца такого, — рука, не отделённая природой высоким ростом солдата, остановилась на его талии, а сам он продолжил, не обращая никакого внимания на напрягшихся в помещении людей, вздрогнувших при их появлении. — Бегающего, будто у него шило в заднице, случайно не видали, господа?
«Плохо думал, даже если преследуют кого-то, то и я вхожу в этот список, — может быть, он сумел бы выкрутиться, если бы все ответили «нет», но указавший большой палец хозяина в сторону полки, куда собственно и скрылся, разрушил у того и так хрупкую надежду на спокойный выход.»
«Это фиаско, братан, однозначно.»
***
— Ханджи, — хриплый голос прервал тишину, ничего не значащую для неё — златоглазки, смотревшей пустым взглядом через доски повозки. Учёная откинулась на спинку сиденья, согнула позвоночник, что, казалось, вот-вот хрустнёт, и резко опрокинула голову назад, дав капюшону упасть с головы беззаботно. Даже удивительно, как у неё перед глазами не помутнело от столь резких движений. Волосы смешно свисали вниз, а глаза, горящие детским любопытством, лишь делали её образ ещё уморительнее. Точно маленький ребёнок, даже ночью пакости творивший. — Держи.
Вытащив из-под плаща заблестевшую лукавым сверканием пробирку и завёрнутую в квадрат, немного помятую бумагу, Хасэгава протянула руку вверх, чтобы заинтересовать ту, от глаз которой даже лишнее шевеление травы скрыться не могло.
— Ханджи, дорога, — прозвучал немного недовольный голос Аккермана, который прихватил поводья, как только их запихнули ему в руки. Он закатил глаза, ничего не произнеся следом.
«Угробит однажды кого-то, отвечаю, — цыкнул капитан в мыслях недовольно. — Или же кого-то доведёт до седых волос, — немного поразмыслив, добавил: — Хотя, до них не так уж и далеко.»
Зое, спрыгнувшая снова в повозку аккуратно, будто боясь не сломать то, что перед ней находилось, двумя пальцами схватила пробирку сверху и снизу, держа её, как хрусталь, вот-вот готовый треснуть даже от малейшего контакта с чуждыми предметами или прикосновениями. Бумагу же взяла в другой руке.
Её непонимающий взгляд, ждущий объяснения, упёрся в девушку, головой рядом с её ногами лежащую.
— Хито поблагодари, когда встретитесь, — ничего не выражающим голосом сказала Рэй, снизу на учёную глядевшая. Голова упиралась в твёрдые доски, даже начала немного болеть, но эта боль терпима по сравнению с попавшей в крыло пулей. — Это его заслуга.
— Хито? — на лице Зое озарилось удивление и некое беспокойство, которое перебили слова русой, с одурманенным взглядом на неё глядевшей.
— Он шустрый, сможет скрыться от отряда, преследовавшего меня, — Рэй отвела взгляд в сторону, притворяясь, что заметила что-то только в её пределах видимое. Рядом с ними, по обеим сторонам как охраняющие карету войны, скакали Клиффорды, взгляды от дороги и уши от происходящего не отрывающие.
Сложно было не почувствовать давление на свои плечи от молодых глаз, прожигающих даже холодные листья деревьев. Этот сосредоточенный и внимательный взгляд, от которого даже шевеление травы не ускользнёт, давил на грудь как тяжёлый камень, готовый заставить корчиться от боли. Хасэгаве стало неудобно под ним находиться, и, сама того не замечая, она сжалась в комочек, как одинокий птенец под дождём в гнезде без матери.
Её розовые губы сжались в одну тонкую линию, а очи нервно отвелись в сторону.
«Пока что лучше про Агату, стоящую за этим, Ханджи не знать. Не лучшее время и место, да и самой Грейс не нужны хлопоты со стороны ни разведчиков, ни горожан, поэтому она частично на нашей стороне. Но каков её план? Все эти действия смутные до боли...» — терпеливый взгляд Зое вывел её из размышлений, а нахмуренные брови мигом расслабились. Даже на секунду могло показаться, что Рэй из реальности упала — слишком удивлённо подняла она глаза на учёную.
Зое косилась странно на крылатую, на пару секунд в астрал упавшую. Уж взгляды этих двоих до боли напряжённые были, а это уж не заметить означает нести на себе крест слепошары. Даже если у майора зрение не лучшее, она не могла не заметить этого.
— В его сторону, вероятно, тоже пару полицейских псов направили, чтобы избавиться от крысы, передающей вражескому легиону информацию. — было видно, как напряглась Ханджи, услышав такие неблагополучные новости. Аж плечи поднялись немного. Женщина недовольно сжала зубы до боли в челюсти, а карие очи, всегда блестевшие странной искрой, потускнели на миг.
Она и не ожидала такого. План же был совсем другим, а тут на! Держи тебе, сюрприз за сюрпризом...
— Альберт, — резким тоном обратился Леви к разведчикам, даже головы в их сторону не повернув. Их травяные глаза приковывались к нему в ожидании приказа, о котором они догадывались. — Езжайте в город и ищите этого мелкого в каждой щели и трещине. Найдёте — выйдете из Митрасы и пойдёте вместе в Джинай.
«Джинай?..» — Рэй немногое знала про этот город. Видимо, достаточно было лишь то, что он малонаселённый и находится далеко от Митры.
— Понял вас, — выдал тот на одном дыхании, потом замявшись. — Но лошадь майора...
— Забери её, — без сомнений сказала учёная, фыркнув. — Так будет быстрее.
— Спасибо, — Клиффорд-старший натянул поводья в сторону, а потом резко повернул назад так, что могло показаться, что вот-вот лошадь поскользнётся и упадёт, а следом за ней и сам разведчик, быстро удаляющийся обратно между деревьями. От юного солдата и след простыл, будто того и не было вовсе с ними. Аккерман, громким хлопком хлестнув кожаными ремнями один раз по спине Августа, фыркнувшему устало, своё внимание к другому Клиффорду перевёл, ездящему наготове на Гансе, на удивление спокойно проявлявшему себя.
— В столице мой отряд тусуется с горожанами. Направляйте их на северо-запад, ближе к новой деревне Саши, со словами, что вы будете ту территорию караулить, — Доротея задумалась, не сразу ответив капитану, видимо, ожидая вопросов, которых не последовало.
Задумалась она, а её мысли, как ветром сняло, когда поняла, что сунуть нос туда, куда не надо, пока не следует.
— Ах, да... — Зое поправила очки задумчиво. — Прихватите аптечку. Бинты, дезинфектант, щипцы...
— Принято, — коротко бросила девушка, удаляясь вслед за своим братом, исчезнувшим во мраке леса. Остались они втроём — Леви, в руках которых снова перешли кожаные поводья, Ханджи, заинтересованно анализирующая пробирку, по которой стекала маленькая блестящая капелька воды вниз, и Рэй, лежащая бесстрастно на плаще, положенном на холодном полу повозки.
— Мы в деревне Саши остановимся? — взглянула Хасэгава на разведчиков без энтузиазма, без всегда играющей на расплавленном золоте искорки, лукаво блестящей. Жар, пылающий на её щеках, ещё не прошёл. Тыльная сторона ладони Зое легла на лоб девушки, дыхание затаившее она сама того не желая. Брови учёной свелись к переносице, образуя глубокую складчину.
Она была встревожена. По её лицу не сможешь этого сразу заметить, но глаза, сосредоточенные и одновременно задумчивые, выдали беспокойство учёной, как и ладонь, что от горячего словно пылающий под звёздным небом огонь лба не отлипла ещё.
Скрыв сложенную в квадратик бумажку в карман, она поднялась, капюшон пальцами придерживая при сильном потоке ветра, гуляющем между деревьями беззаботно.
— Так плачевно выгляжу? — без надежды на положительный ответ прохрипела девушка, языком поймав капельку, упавшую с неба.
— Ты выглядишь не как подражатель призрака — а как сам призрак, из болота Даупера вышедший, — от такого комплемента от Леви Хасэгава скривилась недовольно, не скрывая раздражение, давящее на груди.
— Ты выглядишь как болотный призрак... — буркнула она искривлённым голосом, прозвучавшим чуть громче шепота. Закатив глаза, она сверкнула ими серому небу, ещё роняя свои слёзы на землю. Подшаркнув алой щекой о поставленный под неё плащ, да и того, что крылья и хвост частично покрывал, накинув с горем пополам, Рэй устроилась так, чтобы хоть краем глаза увидеть капитана, сейчас водящего их маленькую полупустую повозку. — От своего соседа по болоту слышу.
И даже Ханджи заметила, как короткая тишина тут же пропиталась напряжённостью.
«Чувствую запах злости...» — сердце в груди замерло в ожидании какого-то неожиданного поворота. Глаза наполнились любопытством, плясавшим на золотых монетах, ярко блестящих. Птица затрепыхалась в мыслях испуганно, что аж тусклые перья на затылке встали дыбом.
— И? — Леви взглянул за плечом, задержав зеницы, в которых даже молнии не били, на Рэй и Зое, выжидающе наблюдавших за ним, как любопытствующие совы. — Мне что — ещё с молодёжью тягаться осталось? Всё равно за все эти приключения два месяца буду драить штаб до блеска.
Хасэгава резко стрельнула зеницами в него, измеряя своим холодным, казавшимся непробиваемым взглядом. Леви прищурился, идеальные брови сведя к переносице. Что-то в этих глазах точно было не так. Он начал замечать, насколько сильно они били в безумие, особенно когда зрачок чуть ли не тонул полностью в золотом озере. Разве у гарпий не тёмные очи? Почему у неё радужка облилась янтарным цветом?
Он отвернулся, даже лишнего вздоха в её сторону не бросив.
— Что-ж... — Ханджи скрыла пробирку от потусторонних глаз в карман своих белых брюк, а сама зашагала к Аккерману, сосредоточенному на дороге. — Интересная вещичка, такого препарата я даже в больницах не видела, при том что не мало раз попадала в кабинеты, где хранятся все медицинские принадлежности.
Зое остановилась, будто капли, падающие с неба, создали некое препятствие.
— Кстати, Рэй, — Хасэгава напряглась из-за её голоса, заигравшего серьёзными нотками. — Что за красное пятнышко у тебя на шее?
Учёная вполоборота повернулась к ней, хмуря тёмные брови. Проницательные очи изучающе выглядывались в до жути спокойное, бледное лицо девушки, не сразу смевшей ответить. Алые губы вздрогнули на миг, слегка приоткрылись, словно вот-вот вылетят слова, но снова сомкнулись.
— В меня попали транквилизатором, — молчание, казавшееся долгим, сразу было прервано самой Ханджи, удивление не скрывающей.
— Как? У тебя ведь реакция безупречная. — колыхались листья, словно осуждая кого-то из них. Дождь усиливался, с новой силой бив по доскам, пропитанным влагой. Рэй снова молчала несколько секунд, будто слова подбирала. Тучи тянулись за ними, преследуя повозку. Они как звери — ступали по пятам, след потерять не смеючи.
— Не знаю, — честно ответила она, глаза в сторону отвела. — Это было чисто случайность. Тогда я слишком испугалась, чтобы трезво оценить ситуацию.
Зое не ответила. Лишь одним прыжком приземлилась на сидение, что-то в мыслях рассуждая. Аккерман тоже молчание не прервал.
Хасэгава же сжалась в комочек, прижала крыло плотнее к телу, ноющее от боли, а сама скрылась в тени, чтобы аж золотых глаз не было видно. Сомкнулись очи — переплетались смоляные ресницы. Снова темнота обняла разум, тянув его всё глубже в бездонную яму. Барабанившие с новой силой капли не казались такими раздражающими, а шуршавшие листья при каждом прикосновении ветра успокаивали, давая шанс погрузиться во тьму полностью и забыть о физической боли на время...
***
— Мать моя женщина! — завопила Хикэри, лихорадочно прижимая ладони к ушам. Будь она верующая, возможно, перекрестилась бы от столького шума. Неужто Рэй такую панику создала, при том что ни на кого не напала?
— Понимаю, — брюнет покосился по сторонам. Киданные взгляды наполнились некой брезгливостью, даже не пытающейся скрыться в его сапфировых глазах. — Народ до чёртиков напуган, а всё это из-за... — и Сеи запнулся на полуслове, думая, как правильнее называть такое явление. Назвать имя там, где не следует, не лучшая идея. Даже у стен есть уши, а у неба — глаза. — Человека-птицы.
— Тьфу, как тесно! — Конни, которого толкнули в другого человека, в свою очередь толкнувшего того в Хику, раздражённо сверкающей алыми зеницами, как змея, готовая выплюнуть яд, тихо выругался. — Как сельди в бочке! Ни личного пространства, ни воздуха!
Сеиджи прищурился. Его небесные зеницы старались зацепиться за кого-то знакомого, который вскоре, поднявшись на старых ящиках, под стеной какого-то здания, стал во весь рост и подал голос, махнув рукой, будто пытался рассечь воздух, как клинком.
— Н-народ, успокойтесь! — его голос прозвучал громче грома, что мог своим эхом разрезать даже самую тяжёлую тишину, но при этом дрожал, как осиновый листик, которому грозило сорваться с ветки. Пшеничные волосы качались, поддаваясь во власти холодного ветра, гуляющего по наполненным народом улицам. — Шесть отрядов уже отправились в поисках человека-птицы!..
Было сложно, было сложно сделать так, чтобы голос не сорвался на крик, пока ему, как маленькой птичке, хотелось затаиться где-то в каком-то тёмном уголочке, но давление, что каждым новым взглядом на него устремлённым, росло, как-то било по голосовым связкам, заставляя продолжать.
— Если это существо кому-то навредить — оно бы навредило! Оно улетело! Нам известно, что его успели ранить!.. — Армин чувствовал, как взгляды, в которых плясал страх, обезумевший, сейчас от него не отрывались. Люди даже не моргали, будто их очи могли проникнуть в душу юноши и украсть оттуда правду, которую он спрятал глубоко-глубоко, в самую тёмную трещину.
Все люди перед ним стоящие были похожи на хищную стаю диких животных, вот-вот готовых наброситься и, от кипящей в крови злости, задушить воинов, свои эмоции в узде держащие. Ужас сменился недовольством и гневом, блестящим в радужках сильнее страха, вызывающим безумие.
«Они недовольны тем, что никто ничего не сделал, чтобы поймать Хасэгаву...» — Армин уже знал, к чему может привести такая злоба. Это не титан, он не выглядит устрашающе, пусть и смахивает на какую-то байку немного. Если отпор не даст, то чего боятся? Ликвидировать можно, пока до неё не дошло, что надо зарезать горло. А какое удивление будет, когда под зелёным плащом, герб не имеющий, скрывается девчонка с золотыми очами, может быть, выглядевшая безобиднее котёнка...
Резким и неожиданным прыжком на ящиках оказавшись, Йегер взмахнул рукой вверх, призывая всех к молчанию, которое, казалось, никогда не сможет царить на этих шумных улицах.
— Народ, успокойтесь! — его голос, полный уверенности, смог привлечь хищные, недовольные взгляды, которые, имев возможность, могли бы проделать дыру в разведчиках, пытающихся хоть как-то понять паникующих жителей мирного городка. — Не наводите панику, когда этого не нужно! Никого не убили и не убьют! Все легионы подняты на уши из-за этого инцидента!
Хорошей ли это идеей было, что Эрен, обладающий силой титана, сейчас поднялся и возвысил свою тень над всем народом? Армин поник.
— Да на каком основании это чудище нас не убьёт?! — мужчина, вышедший вперёд, огромными руками, как веером, отгонял всех. От него пахло серым дымом, который даже дождь не мог смыть. Тёмные волосы прилипли ко лбу, а тонкие израненные губы скривились.
Казалось, Эрена и не узнал никто... Неужели люди, что видели его силу, никакого отголоска сейчас не придадут, либо же их толпа утопила?
— Оно ранено, вы сами услышали! Нагонять панику из-за того, что на данный момент где-то может умирать, — глупость! — было такое чувство, что слова Эрена мимо летели, как ветер, что лихорадочно бил по листьями, заставляя их шуршать и падать на облизанной дождём дороге.
— А вдруг оно будет мстить?! — женщина, прижимая к груди ребёнка и пряча лицо в одежде, попыталась протиснуться между людьми и выйти вперёд, словно перед судьёй, решающим будущее. Её глаза были полны страха. Даже непонятно почему — потому что перед ней стоит тот, обладающий огромной силой, или потому что появилось нечто непредсказуемое?
Изумрудные зеницы разведчика загорелись огнём, который никто никогда не мог потушить. Заискрились языки пламени, возвышаясь. Не успел шатен даже рот открыть, как его нагло перебили.
— Такого не будет!.. — Армин сделал шаг вперёд, но из-под крыши не вышел. В его глазах, в которых бушевало море, появились уверенность и глубина, затаившиеся раньше.
— При первом же обнаружении человека-птицы будет направлен элитный отряд, который позаботится о том, чтобы оно не сбежало, — брюнетка, до этого из тени наблюдавшая, подала голос, в своём алом шарфе спрятав красный от холода нос. Она сделала шаг вперёд, выйдя из-под покровительства мрака. Ударила молния, словно хотела разрезать серые небеса, напоминающие мрачных воронов, которые из воздуха смотрели на землю. Эта молния на миг покрыла Микасу своими искрами, лаская её агатовые волосы, красиво развивающиеся на ветру. — Если это существо представляет опасность для мирных жителей, военные легионы не будут сидеть сложа руки. Ликвидирование произойдёт сразу, как только поймут, что оно нам враг, а до этого все силы будут направлены на поимку этого неизвестного существа.
Начались споры, в которых Эрен пытался не вставлять свои пять копеек, зная, что это ни к чему хорошему не приведёт; некоторые недовольства решил успешно Армин, а парочку наглецов сразу поставили на место одним лишь взглядом серых острых глаз Аккермана, помрачневших из-за суеты вокруг Хасэгавы.
— Ого, — на лице Хикэри вдруг возникла лисья улыбка, она смотрела в сторону брюнета. Её алые зеницы хитро засверкали. — А они втроём и горы сдвинуть способны, если сильно захотят.
Слабый удар в рёбра словно разбудил голубоглазого разведчика, который слегка удивлённо взглянул на сестрицу, похожую на алое пламя посреди улицы — даже в униформе разведчиков и с изумрудным плащом на плечах она выделялась своими волосами и зеницами, залитыми яркой кровью.
На лице юноши вздрогнули угольки розовых губ, словно он изображал подобие улыбки на мягкий цветок вишни. Он хмыкнул тихонько, руки на груди скрестив.
— Они вместе на многое способны, — с отголоском восхищения проговорил Сеиджи, переведя взгляд на троицу, что-то обсуждающую. В конце концов, после недолгой паузы, он пожал плечами. — Что правда, то правда.
— О-о-о-о!.. — воскликнувший рядом с ними разведчик, до этого совсем притихший, как серая мышка, затаившаяся от кошки, горячими глазами не отрывался от прилавка, хотя и понятно, почему. Даже взглянувшие ненароком Хикэри и Сеиджи на жареные крылышки птиц словно выпали из реальности.
— Слышь... — Екошо подняла указательный палец к небу, будто вот-вот готовилась что-то сказать, но после недолгой паузы, в которой она успела обдумать свои мысли, алые губы сжались в тонкую линию.
— Эй, — Конни приветливо помахал рукой, как только разведчики на него взглянули. — Давайте, чего стоите, как статуи посреди улицы?! — делая несколько торопливых шагов к товарищам, которые издалека наблюдали, Спрингер с сияющей улыбкой смотрел на разведчиков своими большими янтарными глазами, в которых огоньки играли. — Вас тот мужик окаменел, что ли?
Слова были лишними — от них не было никакой пользы. Молча, с оружием за плечом, они двинулись сквозь толпу, следуя за белобрысым солдатом, который даже в такой ситуации оставался позитивным.
Всё-таки им многое придётся объяснить и обдумать во время встречи.
***
И вот — Август опять фыркает недовольно, словно какой-то дворецкий конь, на котором каждый Божий день ездит принц, попавший в неподобающую ситуацию. Устал бы этот жеребец так активно двигать ногами.
— Скоро ворота, — голос Аккермана в голове Пернатой прозвучал как пустой шум, сразу же потерявшийся в потоке глухих мыслей. Какие мысли? Даже если они были, Рэй их не слышала.
«Жарко-жарко-жарко-жарко...» — крутилось в голове мучительным эхом, приглушая даже потусторонние звуки, сопровождающие их всю дорогу. Хотелось ворочаться, перекатываться с одного бока на другой, вытянуть руки, прижаться щекой к влажным доскам повозки и почувствовать так желаемый холод, но она не могла. Приходилось лишь прижаться к крылу и тихонько вздохнуть и выдохнуть в белые перья, уже подсохшие под её ненормальным для человека весом.
Натянув к себе кожаные поводья, с которых стекали вниз маленькие капли, разбивавшиеся о землю, Леви заставил Августа остановиться и покачать головой недовольно, фыркнув и бьём копытом в траву, чтобы из-под неё брызги разлетелись в разные стороны.
— Тише, — даже резкий, строгий тон, под которым могли все вытянуться по струнке, не успокоил скакуна, облитого чернотой, взмахнувшего хвостом к небу, выражая своё раздражение. — Скоро отдохнёшь как положено...
— Ого, — Ханджи спрыгнула с повозки, легонько проскользнула по траве, бесшумно сделала пару шагов вперёд и, ястребиным взглядом, под которым могли съёживаться даже самые бесстрашные, прошлась по округе. Трава и листья застыли, ветер укрылся в кронах старых деревьев, и лишь холодный дождь барабанил дальше, не смея остановиться. Руки упали на механизм, покрытый влажным мхом, на котором блестели небесные слёзы. Зое свистнула, не скрывая удивления. — Да механизм тут старее, чем ты!
— Ты от меня тоже недалеко, не беспокойся, — Рэй хмыкнула, услышав, с каким безразличием Леви ответил учёной, для которой, казалось, слова пролетели мимо как дуновение ветра. Она хмыкнула, но сердце вдруг забилось сильнее. Разум затуманился, потерялся в этой белой пелене, затягивающей цветущую поляну, а руки лишь тянулись вперёд, в попытке на что-то наткнуться.
И слова Агаты Грейс эхом в голове прозвучали, ломясь о стенки черепной коробки, как о стальные прутья. И смешили, и напрягали, и тешили — поток эмоций, что проснулся из глубины души и ураганом прошёл по чёрному дну, полному пыли.
«Никогда, Агата! Никогда на цепях у тебя на колени стоять не буду.»
Мелодичный смех заразил лес, проникая в каждую его частицу, как потоки холодного ветра.
Тихий, но громкий. Мелодичный, но пугающий. Красивый, но не к месту. Обычный, но безумный.
И этот смех действительно был красив, как пение соловья в осенний скорбный день. Красив и ядовитый, как смоляная ягода, после дождя подмигивающая лукаво. При этом с нотками безумия, грациозно перепрыгивающий со струны на струну.
— Ханджи, — и сколько же веселья в янтарных зеницах плясало, и сколько же чертей в нефритовом зрачке играли! Такое чувство, что это не привычная им крылатая девчушка сейчас говорила и смотрела, а расстрелянное небесное создание, обезумевшее от происходящего. — Мне становится всё хуже, прошу, можно быстрее?
Ханджи старалась быстрее, правда, только вот не всё так легко, как хотелось бы. Рычаг заржавел, был покрыт мхом и растениями, что обвили его ствол, словно ядовитым цветом змея хвостом, а старые ворота давно от земли не отрывались и могли много шума создать при открывании.
— Ещё немного, — не глядя на Рэй, пробормотала учёная, аккуратно притянув рычаг к себе, чтобы не рвать молодые растения. — Потерпи ещё немного, и скоро всё закончится.
Зое старалась быть аккуратной насколько это было возможно. Она пыталась оставить как можно меньше повреждений, чтобы всё выглядело как прежде. Если бы она яростно рвала мох и траву, точно след оставила бы за собой, но, пока она возилась, Аккерман тихонько вздыхал на сиденье повозки.
Терпеть — вот чего не любил Леви, при том что он терпеливый. Его руки сжали кожаные поводья в горячих ладонях, влажные мягкие губы сжались в тонкую линию, а грозовые глаза на миг стали ярче. Словно что-то резко пробудилось в нём, ударила молния, что аж небо треснуло, но серые тучи затянули трещину, когда ворота с грохотом поднялись.
Острые зубы, покрытые влажной землёй, отрывались от земли. Ворота кряхтели, словно откашлялись от пыли.
Рэй от неожиданности вздрогнула.
«Чёрт, — боль текла по венам, не достигая своего пика. Она словно издевалась над недавно выпавшей с неба птицей, ныне сморщившейся от боли. — Шевелиться поменьше должна.»
Не дожидаясь учёной, быстро к ним бегающий, мужчина хлестнул поводьями по спине смоляного скакуна, который фыркнул. Повозка двинулась с места, оставляя лишь помятую траву, что понемногу поднимала голову к небу и выпрямлялась. Запрыгнувшая Ханджи вздохнула, вдыхая холодный воздух, проникший в лёгкие с приятным облегчающим чувством.
— Надеюсь, рычаг по ту сторону более рабочий, нежели этот... — пробубнила она, приближаясь к Леви, который ни слова не уронил ей в ответ.
***
Потерять счёт времени? Раз плюнуть! Хасэгава уже давно металась между сном и реальностью, выпадая из одного в другое, как перьевой мячик. Жар лишь усугублял дело. Только... Недолго музыка играла — повозка остановилась, а выпрыгнувшая из неё Ханджи направилась к домику, стоящему дальше от маленькой деревушки, что просвечивалась между деревьями. Леви же неторопливым шагом приблизился к Рэй, краем глаза наблюдавшей за окружением и небом.
— А ты ещё жива, — бесстрастным голосом отозвался брюнет, вглядываясь в девушку, словно в редкую добычу. Пару раз моргнувшая, крылатая усмехнулась.
— А ты ещё не помер, — оскалив белые клычки, криво улыбнулась златоглазка, хмыкнув. Аккерман молча протянул ей руку, в которой легла холодная рука, медленно и аккуратно притянул. Колени дрожали, а взгляд затуманился, пока мир закружился вокруг, словно быстрый карусель.
— Крылья держи ближе к земле, — пробормотал брюнет, слегка приподняв другую руку в воздухе на случай, если нужно будет поймать неуклюжую птицу. — Дуремонда.
Пробормотал он следом еле слышно, как ему казалось. Но золотые глаза пронзили его быстро, и он понял, что чувствительные уши уловили каждую букву без труда. Всё-таки оба промолчали, никто не смея отвечать, будто слова стали ядовитыми. Хотя, они такими изначально и были.
Рэй прикусила нижнюю губу цвета вишни, цыкнула кончиком языка, наступая аккуратно ногой на куза, словно боясь, что тот не съедет из-под пяток, и, чертыхнувшись в мыслях, вдруг запнулась на полуслове. Чужая рука ей на талии упала, придерживая, будто хрупкий цветок в ладони. И вправду необычное чувство в груди на несколько секунд заселилось, или же это была иллюзия затуманенного разума?
Всё-таки тело не выдержало, кости решили заболеть, а боль будто было недостаточно по венам течь молниеносно. Крылатая потеряла равновесие, упав в крепкие руки капитана, как пушинка. Несложно ему было поймать раненую даму, сложнее было не причинить ей боль. Тонкие пальцы зарылись в перья мягких крыльев, щекоча их, а её лёгкое тельце опиралось на него. Тёплая грудь капитана лишь заставила девушку занервничать и сжать его плечо сильнее. Глаза бегали в разные стороны, как пули, будто ветер, щекотавший уши, листья, шуршавшие кругом, в симфонии или лес, наблюдавший молча, могли спасти от этой растерянности.
А ведь Аккерман заметил, как сильно испугалась та, что в его руки упала. Её глаза метались, словно ласточки на небе, с одного угла в другой, ни за что не цепляясь. Забавно стало лишь, когда щёки сильнее алым залились, будто и так недостаточно были кровавыми. Но всё же, как бы забавно это ни было и банально, брюнет аккуратно опустил Птицу на землю, кинув её хрупкую руку себе на шею.
Хасэгава огорчённо вздохнула.
«Куда занесут ветры?..» — задавалась она вопросом, на который, казалось, даже сами ветры ответить не могли. Всё же, глядя на то, куда она дошла, стало ясно, что конец далеко не близко...
~Продолжение следует~
И, пожалуй, оставлю это здесь... Простите за такое убогое качество, надеюсь, куплю себе телефон скоро нормальный, эх...